Наняв для трех осиротевших дочек няню со странным именем Дездемона, он вышел на работу после вынужденного отпуска по уходу за детьми. И угодил в спасательную операцию после землетрясения в Индии. По профессии Виктор Филимонович был пожарником, ушел в МЧС не столько из-за денег – там была выше зарплата, сколько из-за разнообразия опасностей и возможности посмотреть мир. Он управлял почти всеми средствами передвижения, был необычайно силен физически и редко терял присутствие духа в самых непредвиденных ситуациях.
В Индии он столкнулся с невероятной нищетой и таким количеством трупов, которое до этого даже при своей профессии не мог вообразить. Виктор Филимонович не видел ранее столь огромную площадь – из конца в конец нужно было идти двенадцать минут, – всю заваленную в несколько рядов трупами.
То ли от запаха разложения, то ли от горького жара чужой земли на третий день своей палаточной жизни на развалинах Виктор Филимонович почувствовал подозрительную невесомость и сильную головную боль. Он только что со своим напарником достал семью из шести человек из-под обломков – все мертвы. Елисей пошел прослушивать завалы. Ждали поисковую собаку, потом по рации передали, что собака погибла от какой-то заразы.
Застыв перед большой плитой, Виктор Лушко пытался справиться с пульсирующей болью в висках, мечтая о глотке холодной воды. В этот момент он почувствовал чужое присутствие как посторонний запах – цветочный, тонкий, неуместный в приторном дурмане смерти. Подошла темноволосая женщина европейского типа, но в сари, с покрытой головой. И сказала по-русски:
– Простите, вы здесь главный?
Виктор Филимонович очнулся и попробовал рассмотреть ее лицо, но она отворачивалась, скрывая под нарочитым смущением и тонкой тканью платка желание быть неузнанной.
– Вы не могли бы поднять эту плиту и углубиться еще на три метра? – спросила она.
Виктор Филимонович тупо посмотрел на огромную плиту.
– Нет.
– А есть причина, по которой вы могли бы это сделать? – настаивала женщина.
– Есть, – кивнул Виктор, – наличие под ней людей. Желательно живых. У вас кто-то остался под развалинами? Семья?
Его шатало.
– Нет. Там должна быть золотая фигурка Будды. Очень древняя. Один человек похитил ее из храма как раз перед землетрясением и принес в свой дом. Это реликвия, понимаете.
Виктор Лушко не сразу нашелся что ответить.
– Идите к черту и не мешайте работать.
– Там есть двое живых людей. Они почти не пострадали. Мужчина и женщина. Женщина беременна.
Виктор посмотрел на Елисея, у которого был поисковый сканер. Тот отрицательно покачал головой – никаких сигналов снизу.
– Они американцы, – продолжала женщина.
– Такую плиту придется взрывать направленно, – заметил Елисей, сняв наушники и респиратор.
– Так зовите же вашего взрывника! – нервничала женщина.
– Послушайте, гражданка… – Виктор решил умерить ее настойчивость.
Она его перебила:
– Меня зовут Марго.
– Ладно, Марго. Три метра вниз – это много. Если живые попали в пустой пенал под упавшими плитами, взрыв может нарушить устойчивость плит, и тогда этих двоих просто расплющит.
– Они спрятались в подвале, взрывайте!
Елисей предложил позвать взрывника Афоню. Виктор Лушко настаивал, чтобы пришел старший в роте Абакар и принял решение. А женщина в сари сказала, что тогда чемодан с золотыми слитками им придется делить на четверых.
– Чемодан с золотыми слитками? – хмыкнул Елисей. – Мадам! Что вы называете слитком?
– В данном случае это брусок весом двадцать килограммов. В чемодане их пять. Решайте же!
Позвали ротного и взрывника Афоню. Выслушав совершенно невероятное предложение «странной дамочки», Афоня тут же развил бешеную активность по спасению «беременных женщин и детей». Через двадцать минут после взрыва под взглядами собравшихся местных зевак, помогавших растаскивать обломки, был обнаружен заваленный вход в подвал. В свалке бытового мусора – среди разбитой мебели, посуды, кусков ковра – и блеснул металлический уголок чемодана. Чемодан этот был пристегнут наручниками к трупу молодого мужчины европейского вида. Тогда Виктор Лушко установил по периметру поисков полосатую ленту и вывел за нее зевак под угрозой образования провала и обрушения развалин.
Сначала достали женщину, она была без сознания, но жива. Нашли и мужчину. Он все это время кричал как резаный, услышав удары сверху. Елисей уже решил, что его придется доставать по частям, но мужчина оказался совершенно невредим, а кричал от страха, что про него забудут. Лушко поспешил сделать ему успокоительный укол, чтобы прекратить непрерывный поток объяснений, и сам удивился своей поспешности – неужели поверил в золото?
Афоня достал ножницы по металлу, чтобы перекусить цепочку, но Абакар остановил его, осмотрелся и открыл наручники попавшимся на глаза куском проволоки. Он же потом принес два черных пластиковых мешка. Виктор Лушко в третий раз опустил лебедку. Подняли тело. Потом втроем они выгребли чемодан и затолкали его в мешок, как уже не раз делали с разрозненными частями человеческих останков.
– Эй! – крикнула сверху женщина, заметив, что они собираются подниматься. – А мой Будда?
Виктор осмотрелся. Знать бы, какого размера скульптура. По наитию он тронул ногой что-то завернутое в холстину размером с узбекскую продолговатую дыню.
Местные понесли носилки на соседнюю улицу – туда мог подъехать транспорт, а четверо спасателей, насквозь пропотевшие в своих куртках, и женщина в сари присели покурить.
Елисей заглянул в мешок.
– Если там действительно золото, – с сомнением сказал он, – то что с ним, на хрен, делать?!
– Увезете послезавтра с собой вместе с инвентарем, – устало предложила женщина, пряча тяжелого Будду в тряпке под сари. – Ваш багаж досматривать не будут. А дальше уже вам решать. Если захотите другой жизни – возьмете себе, а не захотите – напишете докладную куда следует, получите взыскание, что посмели достать такой груз без разрешения начальства, и больше вас за границу не пустят.
– Гражданочка, а вот разрешите ненавязчиво так поинтересоваться, – проникновенно обратился к ней Афоня, – вы ведь вроде ясновидящей тут сидите, так? И вот мне очень интересно, что вы ясно увидели там, под завалом, – золото или живых людей?
– Золото само по себе путешествует редко, – ответила Марго, вставая. – Вы послушные мальчики, других приходилось упрашивать по часу. Англичане редкостные тугодумы в таких делах.
– А мы послу-у-ушные! – с радостью подхватил Елисей. – Мы на такие завалы – всегда пожалуйста!
– Там посмотрим, – сказала женщина, уходя.
– А как бы телефончик ваш… – начал было Афоня, но Виктор его одернул.
– Замолчи. И так вляпались в неприятности, ты еще хочешь дополнительной информации? Чтобы было что на допросе выложить?
Женщина обернулась – яркое живое пятно в пыльном мареве завалов.
– Я сама позвоню. Если вы примете правильное решение.
На это Елисей флегматично заметил:
– Как же!.. Знаю я такое кидалово. Позвонит она, а даже имен не спросила.
– Дурак! – постучал себя по лбу Абакар. – Она же ясновидящая!
– Ерунда, – отмахнулся Елисей. – С какого хрена мы, по ее словам, послезавтра отсюда улетим? Тут пахать и пахать немерено.
Через день они улетели – Виктор Лушко с подозрением на лихорадку, а трое его товарищей с ее первичными признаками.
Марго позвонила Виктору Лушко, как только его усадьба во Владимирской области была достроена. Афоня, купивший себе большую квартиру в Москве, удивился:
– Ты чего в такую даль забрался?
– Во-первых, мне это место кажется более безопасным, чем город. А во-вторых, не могу жить в квартире, где Надежда умирала.
«…Заболела раз у одного богача жена и почувствовала, что конец ей приходит. Подозвала она свою единственную дочку к постели и говорит:
– Мое милое дитя, будь скромной и ласковой, и господь тебе всегда поможет, а я буду глядеть на тебя с неба и всегда буду возле тебя…»
Братья Гримм. «Золушка»