Мать четырех ветров. Глава 1,. в которой происходит беседа с наставницей, поверяются сердечные тайны и прочие девичьи глупости (Т. Г. Коростышевская, 2014)

Лет четыреста тому назад один грецкий колдун по имени Стагирит написал трактат о душе человеческой. И высказал он в том труде любопытную мысль, что движут нами инстинктусы, со зверями нас роднящие. Желание продолжения рода, страх смерти, жажда власти – вот три пастуха, которые заставляют нас сбиваться в стаи и бороться за место под солнцем с такими же… людьми.

О чем это я? Да о магах же! Не любим мы друг друга, не любим и не доверяем. Хотя, казалось, в одной лодке плывем и негоже ее раскачивать. Ан нет! Инстинктус, ёжкин кот! Добей соперника, потому что всех много, а всего – мало, самому не хватит. А ежели не хватит, то оголодаю, отощаю и помру. И милого дружка хочу самого-самого, а лучше двух… нет, сколько получится, поэтому соперницу изведу-изничтожу. И управлять хочу всеми, самым могучим магом стать, потому как основная власть в руках магов и сосредоточена.

Звери мы, как есть звери.

Вот такие вот невеселые мысли, не иначе вызванные запоздалой жадностью, занимали меня, пока я осторожно, стараясь не шуметь, пробиралась в свою комнату. Видеть никого не хотелось, разговоры разговаривать тем более. Зачем, зачем я ему сразу все деньги отдала? Надо было потянуть, а до времени остаток суммы под проценты в доходное дело вложить. Эх, бестолковка ты, Лутоня, задним умом крепкая. А все почему? Гонор в тебе взыграл, впечатление произвести захотелось, жадного ректора на место поставить? Ну, так радуйся – все исполнила!

До жилого крыла добраться удалось без приключений, теперь следовало проявить осторожность. Обитую золотистыми листочками дверь я миновала вообще чуть не ползком. Потому что благородная мэтресса, за ней обитающая, гостей не жаловала и сторожевые сети раскидывала широко. Эмелина, соседка моя по комнате, помнится, пару седмиц тому чуть всех волос на голове не лишилась, когда прибежала сюда, переполненная праведным гневом. Такая же, переполненная, и удалилась – только скрючившись и в два раза быстрее.

Соленый морской ветер пронесся по коридору. Я замерла.

– Лутеция? – звякнули золотые листочки. – В гости зайдешь?

Все-таки сработали заклинания. Бланка стояла на пороге, гостеприимно распахнув дверь. Темно-синий шелковый халат и распущенные волосы недвусмысленно свидетельствовали о том, что хозяйка до моего прихода отдыхала.

– Если пригласите, – со вздохом ответила я.

Бланке дель Соль я отказать не могла – мэтресса являлась моей университетской наставницей, ну и ко всему должок у меня перед ней был. Год назад (а кажется, что целую вечность) Бланка спасла мою непутевую жизнь, призвав ветер и не дав мне разбиться вдребезги о мраморные плиты Арадского замка.

– Приглашаю.

Комната мэтрессы от наших студенческих келий мало чем отличалась. Разве что рассчитана она была на одну постоялицу, а нам-то по двое приходится ютиться. Ну и побогаче обстановка, конечно. Парчовый балдахин над кроватью, зеркало вполстены и предмет моей зависти – гроздь тоненьких серебряных трубочек на потолочной балке. Ветряные колокольчики называются. Дзинь-дзинь, дин-дон… Себе такие же хочу. Но их вроде только за особые заслуги пользовать разрешают. Интересно, а деньжищи, которые я сегодня на благо родного заведения отвалила, за особую заслугу считаются? А то мне от собственной щедрости никакого удовольствия.

– Выпьешь? – Бланка заправила за ухо прядку иссиня-черных волос и кивнула, указывая на стол.

– Рановато вроде, – неуверенно ответила я. Вино у мэтрессы всегда было отличное, не чета кислой водичке, которую наливают студентам по праздничным дням. – Да и на учебу мне пора.

Ветреница рассмеялась:

– Если спросят, скажешь, о будущем своем со мной беседовала, как со старшим товарищем. Так что, наливать?

– Нет, спасибо. – Я присела за стол. – О чем вы на самом деле хотели со мной поговорить?

Хозяйка запахнула халат, устроилась напротив меня, спиной к зеркалу, и щедро плеснула из бутыли в свой бокал.

– Ну разумеется, о будущем. Грязнить здешний воздух нелепой ложью было бы недопустимо.

Блестящие черные глаза серьезно уставились на меня. Я отвела взгляд. Отражение в зеркале было бледным и встревоженным. Испуганная мышка, особенно в сравнении с яркой уверенной Бланкой.

– Судя по донесениям из восточной провинции, торговый путь перестал представлять опасность для путешественников, – заговорила Бланка, раскрывая большой шелковый веер.

– Слышала, разбойники, которые там промышляли, пропали все в одночасье, – поддержала я светскую беседу. – Сбежали, видимо, куда-то. А атамана разбойничьего альгвасилы арестовали. Слухи такие ходят…

Я теребила локон у виска, подумывая все-таки угоститься вином. Ряженки-то у почтенной мэтрессы, скорее всего, нет.

– Мужчины часто говорят тебе, что ты красивая? – Вопрос прозвучал неожиданно.

– Не часто, – правдиво ответила я. – Мне мужчины вообще что-то редко говорят. Я, можно сказать, последние шесть лун – ах, простите, месяцев – от мужчин ничего, кроме «дай списать», не слышала. Или вы не о студентах спрашиваете?

Хозяйка комнаты заразительно рассмеялась:

– Не скромничай, дитя мое! Мне одна маленькая птичка начирикала, что у тебя связь с неким молодым человеком из Нижнего города.

– А что, правилами нашего учебного заведения это запрещено? – вздернула я подбородок. Птичка, ага. У меня похожая есть – ветер называется. Таких гадостей иногда начирикает, только держись.

– Нет, что ты! Скорее приветствуется. Ведь жар страсти часто соседствует с вихрем магии. Просто я удивлена, что твои родственники не препятствуют вашему общению.

Я мысленно сосчитала до десяти, вдохнула, выдохнула…

– Мэтресса дель Соль, могу я попросить вас не поминать моих родственников всуе? А если вы имеете в виду кого-нибудь из клана Терра, к примеру, дона Филиппе Алехандро…

Если бы она не остановила меня, пара-тройка крепких словечек подпортили бы воздух Квадрилиума.

– Прекрати! Маленькая кривляка! С чего ты решила, что можешь оскорблять почтенного старца? Ты связана с доном дель Терра узами крови и будь добра проявлять уважение!

Я слегка покраснела и не на шутку обиделась. Если бы не обязательства перед наставницей, я бы ей объяснила, что в советах подобного рода не нуждаюсь.

– Теперь поговорим о ближайшем будущем, – насладившись моим безмолвным возмущением, продолжала наставница. – С тобой хочет поговорить один человек. Почему-то именно с тобой. Постарайся сегодня в первый час тьмы незаметно выбраться из здания. Наш покровитель ждет результатов.

– Мне очень жаль, но на сегодняшний вечер у меня другие планы.

– Ах, я забыла… Завтра экзамен? Позволь мне не поверить, что ты собираешься корпеть над фолиантами.

Я закусила губу. Всем и так ясно, что для виду ломаюсь. А сама не то что пойду, вприпрыжку побегу поручение выполнять. И вызнаю все, что требуется, и отчет подробный составлю. Права была бабуля: беда с девкой, то есть со мной.

– Мне будет позволено удалиться?

Я встала со стула, не дожидаясь разрешения, и устремилась к выходу.

– А если я пообещаю тебе рассказать нечто о том, что тебя интересует?

– Я лучше сама как-нибудь в книжках умных ответы найду, – ответила я через плечо.

– И много там написано о том, чем мы с тобой вот уже целый год тайно занимаемся? Неужели не хочешь досконально в этом разобраться?

Я замерла. Видя мою заинтересованность, Бланка продолжала:

– Не знаю, что тебе пообещали за содействие, но существуют люди, которые могут предложить больше.

– А вам? – неуверенно спросила я, устремив взгляд на ветряные колокольцы, четыре серебряные трубочки – дзинь-дон… – Клан Виенто, дом ветра сейчас в упадке. Я слышала, вы состоите в ближнем круге, то есть являетесь прямой наследницей гранда.

Бланка хитро улыбнулась и отпила из бокала.

– Откровенность за откровенность, ты мне – я тебе. Что тебе было обещано?

Я пожала плечами и рассказала.

Бланка смеялась, наверное, минуты три. Она схватила с туалетного столика веер, чтоб остудить пылающие щеки.

– Смешная, смешная девчонка! Интересно, из какого источника ты черпаешь свои оригинальные идеи?

Я обиделась и покраснела. Веера у меня при себе не было. Поэтому я просто щелкнула пальцами, призывая ветер. Стало чуть прохладнее, колокольцы беспокойно забренчали.

– Ваша очередь, донья, поведать о своем интересе.

– Если все произойдет так, как было задумано, следующей главой дома ветра станет женщина.

Я хмыкнула.

– И я даже догадываюсь какая. А вот сам дон Виенто не против, что его какая-то загадочная женщина подсиживает?

– Хочешь его об этом спросить? – Наставница отбросила веер и опять взяла бокал.

– Нет, – покачала я головой, припомнив пергаментную тонкую кожу гранда ветра, его подернутые бельмами глаза. Дон Виенто застал еще пробуждение теперешнего Источника, и прошедшие с того времени триста лет для гранда даром не прошли.

– И все же…

– На сегодня достаточно откровений. Твоя роль в этом деле не настолько велика, чтоб обсуждать с тобой стратегию.

Я обиженно засопела; такого щелчка по носу от Бланки дель Соль я не ожидала.

– Ступай! – велела наставница. – Исполняй свое мелкое задание. Вечером у врат тебя будут ждать. Человек с зеленым фонарем. Не перепутаешь?

– На это мне хватит ума, – вежливо поклонилась я. – Прощайте.

– Впрочем, – проговорила ветреница, будто про себя, – если смешная рутенская девчонка дойдет до всего сама, я вполне смогу ей все рассказать.

Я осторожно закрыла дверь, прислушалась, оглянулась – и припустила по коридору. Бежала так, что пятки сверкали, уже нисколько не заботясь о том, чтоб остаться незамеченной. Времени у меня было немного. В комнату свою ворвалась, уже порядком запыхавшись. Быстро убедилась, что соседки моей нет, заперла дверь изнутри и скинула кисейную занавесь с настенного зеркала.

– Могла и не торопиться, – кивнула Иравари из зазеркалья. – Мэтресса твоя сидит тихо, винишко глушит в гордом одиночестве.

– Слыхала, как она меня отбрила?

– А ты еще не привыкла, что ли? Элорийцы все высокомерные, особенно по отношению к вам, пришлым.

– Как думаешь, что она имела в виду? Ну, про смену герцога ветра?

– Да какая нам-то разница? – строго спросила Иравари. – Это их интересы, интересы четырех домов – кто там чем владеет и по какому праву. А наше дело маленькое. Вечером задание исполнишь, награду получишь – и сразу на боковую. А то ты бледненькая у меня что-то.

– Хорошо! – Я без сил опустилась в кресло. – Последи за Бланкой до вечера, ладно? Что-то на сердце неспокойно.

– Чего так? – хохотнула демоница волшебного блюдечка. – Из-за Мануэлюшки? Бланка-то уже про твои связи неподобающие разузнала?

– Мы связь эту особо не скрывали, – махнула я рукой. – Только вопрос времени был, когда о существовании кабальеро все узнают. Стратеги, ёжкин кот!

Все-таки обида на Бланку никуда не делась.

– И ладно, – согласилась Иравари. – Тем более юный кабальеро нам для денег только нужен и был. Ректор-то твой как? Проникся суммой? Я в кабинете появляться не решилась. Мало ли какую защиту там на зеркала поставили.

– А то, – фыркнула я. – Чуть сознания не лишился. Жаль, ты не видела. Глаза чуть не выпали у нашего мэтра Пеньяте. Даже Зигфриду смешно было. А господина Изиидо со счетов списывать не торопись. Он нам еще пригодится.

– Кокетка ты! – хихикнула Иравари.

– Еще какая, – не возражала я. – Слушай, я устала просто зверски. Можно я спать лягу, а ты мне вслух почитаешь? Там немного, страниц двадцать всего…

– Наша новая методика подготовки к экзаменам? – Иравари уже нацепила на нос очки и пробегала глазами невидимые мне строчки. – А нормально учиться мы так и не начнем?

Я устало опустилась на кровать, одновременно распуская шнуровку платья.

– Что ж поделать, если мне скучно? Когда мечтала, как здесь окажусь, да как вселенские тайны распутывать буду, все здорово было. А оказалось…

– Ладно, ладно, не оправдывайся. Все понимаю. Тем более разбитое сердечко…

– Изгоню, – пригрозила я. – Из всех зеркал повытряхиваю. Я же могу, ты знаешь.

– Знаю, знаю, – примирительно бормотала Иравари. – Ложись уже, неугомонная.

Я поправила подушку и зевнула.

– Спасибо тебе.

– Магическая война на сломе тысячелетий, – монотонно начала читать демоница, – заставившая магов всех четырех стихий объединиться и изолировать Элорию от влияния внешнего мира…

Я уснула почти сразу.

Больше всего во сне я любила переноситься сюда – на желтоватую циновку под навесом. Чтоб просто сидеть, подтянув колени к подбородку, любоваться размытым, будто акварельным пейзажем, легким туманом над поверхностью пруда. И ждать, бесконечно ждать, когда появится тот, кого я здесь когда-то оставила. Ветер покачивал кусты осоки.

– Ш-ш-ш… Ты же любишь его… Любишь и ждешь… С детства, с самой первой встречи. Только его.

Я вытерла рукавом мокрые щеки и кивнула.

– Так скажи ему-у-у…

– Что-то он не стремится со мной разговаривать.

– Откуда ты знаешь? Может, он тоже ждет, может, спугнуть боится? Позови его, сделай первый шаг. Ну!

– Влад, – шепотом сказала я, – услышь меня, пожалуйста.

– Вот и славно, – ответил ветер, – вот и хорошо… В вопросах передачи информации…

Я рывком вынырнула из сна и вскочила с кровати. Иравари в зеркале испуганно заметалась.

– Так вот, значит, чему ты меня во сне учить вздумала! – Я подбежала к зеркалу и саданула по нему со всей мочи. – Вместо того чтобы с учебой помочь, в душу мне лезешь?

Демоница, видимо решив, что нападение – лучшая защита, заорала в ответ:

– Потому что в нормальном состоянии ты со мной ничего обсуждать не хочешь! А я тебе добра желаю!

– Не хочу я твоего добра, я покоя хочу!

– Дракона ты своего хочешь! Себе хоть не ври! Университет ей не мил, родственники элорийские не по нраву. Как собака цепная на всех бросаешься. Поэтому на честном слове от учителя к учителю и кочуешь, поэтому и не даются тебе науки.

– Изгоню! – взвизгнула я. – Видеть тебя больше не желаю!

– Только попробуй! – скрестила руки на груди Иравари. – Я тогда твоей бабушке пожалуюсь. Вот потеха будет, когда Яга примчится тебе мозги вправлять.

Я замолчала. Кого-кого, а бабули я боялась. Не посмотрит моя родственница, что я уже взрослая, без пяти минут мэтресса и пять минут как мужняя жена (пусть и понарошку), сразу начнет розги в рассоле вымачивать, еще в дороге. А уж как воочию объявится… За этот год я общалась с бабушкой всего несколько раз, с помощью зеркал. После того как мы с Иравари придумали способ учиться во сне, мои сновидения под завязку стали забиты формулами, датами и рецептами зелий, так что ни на что другое времени не оставалось. Да оно было и к лучшему, лгать или недоговаривать в полудреме получается не особо.

Я пнула табурет и разревелась.

– Ты бы обулась, прежде чем ногами махать, – ядовито пошутила демоница. – Ну не плачь, слезами горю не поможешь. Тебе еще с незнакомцем встреча сегодня предстоит. Что, вот такая зареванная и пойдешь?

– Думаешь, кого-то моя внешность интересует? – шмыгнула я носом.

– Еще как. – Иравари уже поостыла и, видимо, решила не продолжать скандала. – Я с утра по всем университетским зеркалам прошвырнулась. Много интересных бесед подслушала.

Я потянулась к умывальному кувшину, раздумывая, чего мне больше хочется – хлебнуть из него или в лицо водицей плеснуть.

– Красавчика Игоря помнишь?

Я отрицательно качнула головой и стала умываться.

– Как можно однокашников своих по именам не знать? – сокрушалась демоница. – Рыжий такой, с зелеными гляделками, букет тебе на той седмице подносил.

Я перевела взгляд на прикроватный столик, где в вазе печально увядала драконья дюжина пепельных роз.

– Начинаю припоминать. Игорь, говоришь, зовут? Странно. Мне казалось, он из Галлии, а имя какое-то совсем не галлийское.

– Он романин, – усмехнулась Иравари. – Что, сердечко не дрогнуло? Все, все, не буду подшучивать. Слушай! Игорь этот сегодня парням хвастался, что ему выпало с тобой инициацию проводить.

Я покраснела.

– Он же ветреник, как и я, наши медички не рекомендуют… ну, чтоб одной стихии…

Ёжкин кот! Ну чего это я не повзрослею никак! Почему до сих пор подобные разговоры вгоняют меня в краску? Тем более что для магов эти самые дела естественны, на манер еды, питья или сна. Что там Бланка говорила – «огонь страсти питает пламя магии».

– Короче, врет он, вот! – твердо встретила я взгляд своей подруги. – Как сивый мерин.

– И эпистолу с печатью этот мерин копытом начертал?

Я фыркнула:

– Ну, значит – совет им да любовь, с эпистолой этой. Глупости какие! Даже думать об этом не буду! Игорь еще какой-то…

– Как знаешь, – подмигнула мне демоница. – Новости про Влада интересуют?

– Ты его видела?

В Арад мы с Иравари пробиться не могли, как ни старались. Все замковые зеркала были заперты и зияли чернотой. До меня доходили слухи, что у Дарины с Михаем все в порядке, как и у крошечной Ленуты, появившейся на свет погожим осенним днем. Про Дракона тоже много чего говорили. И про то, что поднял черные знамена над Шегешваром, за две луны захватив цитадель, и про то, что ведет переговоры с Лузитанским кронпринцем, требуя выдать ему мачеху, и про то, что отбил нападение Урхана у восточных рубежей своих владений. Мой несостоявшийся муж занимался своими важными делами, а я…

– Не совсем я и не совсем видела. Короче, я лучше покажу.

Зеркало подернулось рябью, поверхность искрила, разбрасывая во все стороны разноцветные солнечные зайчики. Я, затаив дыхание, ждала, что вот-вот мельтешение закончится и я увижу самые синие в мире глаза. Раздались равномерные щелчки, фырканье лошади, раздраженный возглас всадника, мне удалось рассмотреть край серебристого шитья…

– Все! – горделиво сообщила Иравари, появляясь в зеркале. – Ну как тебе?

– Никак, – тряхнула я головой. – Что это было?

– Бусины это были, они, родимые. Помнишь, тебе в храме Трехликого ими косы украшали?

– И что? – Я помнила, но картинка понятней от этого не становилась.

– А то, что некто их все до единой собрал и теперь при себе носит. Ты можешь меня спросить, почему я раньше через них ничего рассмотреть не могла. И я тебе отвечу: они лежали где-то в темном месте – в сундуке или шкатулке. А теперь их этот некто на свет извлек.

– А почему ты решила, что именно Влад?

– Лутоня, – грустно проговорила Иравари, – я прекрасно помню, с какой прической ты отправилась на свою последнюю встречу с Драконом и с какой вернулась. И если ты дашь себе труд самой подумать…

Я кивнула:

– Ну да. Он мне сам говорил, что место тайное, что никто, кроме него, там не бывает.

«Иди сюда, птица-синица. Я на твои косицы уже смотреть не могу…» – будто наяву послышалось мне. И его сильные пальцы в моих волосах, и цокот хрустальных бусин о дощатый настил…

– Чего ты притихла? – окликнула меня демоница. – Радуешься или грустишь?

– Нечему радоваться, – пожала я плечами. – Ну, увижу я Влада, прощения у него попрошу. И за то, что без одежды неизвестно где оставила, и за то, что женила на себе без его ведома…

– Он тебя молниеносно простит, обнимет, поцелует, и будете вы жить долго и счастливо, – умильно закончила за меня Иравари.

– Зато я его не прощу, – вздернула я подбородок. – Своей вины не отрицаю, но и его до самой смерти помнить буду.

– Эк в тебе гордость элорийская бурлит, – покачала головой демоница. – И года не прошло, как из полевого цветка эдакая донья Терра получилась.

Я закусила губу, намереваясь поставить на место нахалку. Иравари же будто к чему-то прислушивалась.

– Твоя соседка с занятий возвращается. Прощай, после договорим. Без меня на встречу с таинственным незнакомцем не иди, вызова твоего ожидать буду.

Я набросила на зеркало кисейную занавесь, отперла входную дверь и завалилась на кровать.

Эмелина явилась в шлейфе густого цветочного аромата. Темный шелк платья оттеняли кружевной чепец и стихийная руна, приколотая в виде броши у самого ворота. Моя соседка, как и я, была ветреницей и так же, как и я, звезд с неба не хватала.

– Ты уже здесь? – звонко вопросила она, осторожно огибая зеркало. – Невероятно!

В ответ я пробурчала нечто невразумительное и отвернулась к стене. Мое демонстративное нежелание общаться принято во внимание не было.

– Я пока сюда шла, много интересного узнала. Хочешь, расскажу?

Я медленно считала про себя с закрытыми глазами.

– Во-первых, я видела Игоря, и он…

– Ложь! – не выдержала я и села на кровати. – Что бы он там тебе ни поведал, все это измышления.

Эмелина сняла чепец и тряхнула рыжеватыми волосами.

– Вынуждена тебя разочаровать, моя дорогая подруга, но то, что я узнала от этого достойного во всех отношениях юноши, слишком похоже на правду. Он как раз держал путь из кабинета нашего ректора. Так что я узнала новость первой.

– Давай уж, не томи, – недовольно пробурчала я, разыскивая на полу свои туфли.

– Тебя не допускают к завтрашнему экзамену! – триумфально провозгласила она.

Интересно, чем я ей насолить успела, что она меня так ненавидит? Вроде нормально жили, без скандалов и склок.

– Причина? – Мои губы дрожали, и я закусила их, чтобы не заплакать.

– Причина, моя дорогая, в твоей несостоявшейся инициации. Один из элементов завтрашнего экзамена должен будет потребовать от адептов стихий всех сил, а ты на это пока, увы, не способна, – ядовито продолжала девушка. – Но Игорь, я уверена, поможет тебе справиться с этой бедой.

Я мотнула головой:

– Глупости! Помню, год назад тебе запретили проходить инициацию с ветреником, а доводом послужило то, что вас призвала одна и та же стихия…

Ёжкин кот! Я неожиданно прозрела. Вот она, причина ее нелюбви! Игорь этот, дракон его задери! Они же дружили первое время. Эмелина два дня тогда в подушку проревела. Потом смирилась и, если я ничего не путаю, перенесла свою нежную страсть на некоего огневика.

– Так для особых магов и правила особые, – съязвила соседка. – У вас, аристократов, свои обычаи. Не правда ли, донья Терра?

А вот это она зря. У меня даже подушечки пальцев закололо от едва сдерживаемой злости.

– Ну, раз ты так говоришь, – пожала я плечами, – тогда пусть будет Игорь. Какая, в сущности, разница, кто поможет увеличить мой магический потенциал?

– Наверное, твой дедушка заплатит ему немалые деньги за помощь?

Эмелина в стремлении меня уязвить выглядела откровенно жалкой.

– Фи! – закатила я глаза в притворном возмущении. – Недостойно сводить беседу о великих таинствах инициации к меркантильным сплетням. Стыдитесь, донья Гутьеррес!

А про себя подумала, что со старого хрыча станется мне жизнь подпортить. А не отыскать ли мне этого рыжего романина да выяснить, какого лешего он задумал, по чьему наущению? И ежели за мзду какую, пусть делится, супостат. Эх, жаль, времени нет.

Я схватила с кровати свою мантилью и направилась к двери.

– Куда? – всхлипнула соседка.

– К экзамену завтрашнему готовиться, твое общество, знаешь ли, наукам не способствует.

И, оставив Эмелину в тягостных раздумьях о формах моей подготовки, я пошла в библиотеку.

По дороге обдумывая произошедший разговор, я успела проникнуться сочувствием к своей соседке и решить, что все-таки я не мешок денег, чтобы всем нравиться, и, если я не хочу никого никогда обидеть, мне лучше в подвале запереться и носа наружу не казать. Мантилью на голове я закрепила не глядя, просто воткнула гребень в прическу, поближе к затылку, и расправила на плечах тонкое кружево.

В библиотеке никого не было. Впрочем, как я и предполагала. Университетская читальня, несмотря на свой высокий статус, богатством книг не отличалась. То есть не так – книг было много; их золоченые и посеребренные корешки весело подмигивали с полок, но, по сути, добрую половину из них составляли куртуазные романы авторства нашего августейшего величества Карлоса Первого. Я как-то из интереса взяла парочку полистать на сон грядущий. Но на первом же пассаже неприлично заржала и захлопнула труд, чтоб не загреметь в кутузку за неуважение к августейшей особе. Потому что элорийский повелитель… как бы это помягче выразиться… Ну, я бы чтение его трактатов ввела в перечень наказаний для душегубцев, сразу после дыбы, но перед сожжением. Думаю, после эдаких нововведений преступность в славной Элории немедленно сошла бы на нет.

У меня при себе был крошечный шарик магического огонька – подарок Зигфрида, но активировать его я не спешила. Тайное дело было не для чужих глаз. Пахло пылью и немного мышами. Высоко над головой, у косых потолочных сводов, клубились тени, о происхождении которых задумываться не хотелось.

Осторожно прикрыв за собой дверь и пару раз моргнув, чтобы привыкнуть к темноте, я юркнула за стеллажи. Поворот, другой, третий. Слева посветлело, значит, я пробралась к окошку. Но этот выход был не для меня. Слишком он очевидный, а оттого слишком охраняемый. Я выглянула наружу. Россыпь крупных звезд переливалась в ночном небе. На привратной башенке угадывался силуэт стражника. Я отвернулась от окна, отсчитала двадцать шагов, опустилась на корточки и нащупала на полу дверцу потайного лаза. Здание Квадрилиума за свою многовековую историю пережило не один штурм, так что разных потайных штуковин здесь было в избытке. О некоторых строгое университетское начальство было осведомлено, но о многих оно даже не догадывалось. Этот ход был мой, личный, отысканный умелицей Иравари методом сравнения десятка разных планов.

Я набрала в грудь побольше воздуха и юркнула вниз. Скатилась по гладкой доске на целый этаж, потом спустилась по узенькой винтовой лестнице. Глаза начало пощипывать от запаха нечистот. Сточная труба пролегала поблизости. Я зажала рот и нос ладонью и припустила изо всех сил.

На поверхность я выбралась уже за пределами университета. Отряхнула подол платья, поправила волосы и чинно отправилась на условленную встречу, подходя к воротам с внешней стороны. На привратном пятачке клубилась тьма, да такая, что даже мое ночное зрение пасовало. Видимо, некто, не желающий быть замеченным, активировал заклинание невидимости. Я застыла, не желая идти в эту чернильную темноту.

– Донья Лутеция? – неуверенно вопросил приятный баритон.

Я утвердительно чихнула. В двух шагах от меня разгорался желтоватый огонек потайного фонаря.

– Я должен завязать вам глаза, – с опаской приблизился ко мне невысокий господин в широкополой шляпе. – И пообещайте, что вы не будете считать повороты или пытаться снять повязку.

Я пожала плечами. Неужели этот мужичок думает, что, если я захочу узнать, куда он меня ведет, обещание меня остановит?

– Вы боитесь?

– Кабальеро неверно расценивает мою нерешительность, – протянула я. – Мне неведом страх.

Пальцы посыльного дрожали, когда он затягивал на моем затылке тугой узел повязки.

– Вы позволите взять вас под руку? – уточнила я, сделав пробный шаг и чудом не растянувшись на мостовой.

Он крепко обхватил мой локоть:

– Пройдемте, донья.

Шли мы минут десять. Поворотов я не считала, только слушала всякий вздор, который шептал мой приятель ветер. Потом болтун резко исчез, из чего я заключила, что меня проводят вратами одного из городских храмов. Я давно замечала, что близость Источника поглощает стихию без остатка. Скрежет ключа в замке, скрип двери. Под ногами уже не брусчатка мостовой, а деревянный настил. Затем каблуки туфелек увязли в мягком ворсе ковра, и провожатый выпустил мою руку. В абсолютной тишине мне слышалось дыхание нескольких человек и громкий стук моего сердца.

– Развяжите ей глаза, – скомандовал чуть гнусавый мужской голос.

Я тряхнула головой и зажмурилась от яркого света. Мужчина был в маске, одной из тех, длинноносых, в которые состоятельные горожане любят насыпать благовония либо защитные порошки, призванные помешать заразе, передающейся по воздуху, добраться до них.

– Можешь быть свободен, Джузеппе. – Легкий кивок в сторону проводника. – Я позову тебя, когда ты будешь нужен.

Мы остались в комнате вдвоем – я и незнакомец в маске, но я готова была поклясться, что за шелковой ширмой скрывается, по меньшей мере, еще один человек. Его тяжелое прерывистое дыхание не могло мне померещиться.

Я слегка прищурилась, пытаясь рассмотреть нити силы. Ничего! Я нащупала брошь. Обычно прикосновение к ветреной руне позволяло сосредоточиться. Снова неудача.

– Донья Лутеция хочет призвать ветер? – Глаза в прорезях маски, цвет которых я не могла угадать, были серьезны. – Пустое… Эти покои надежно защищены от стихий.

Сама донья в этот момент напряженно раздумывала, какого лешего она вообще ввязалась в авантюру, предложенную Бланкой. И еще у доньи поджилки тряслись от подступающего ужаса, но этот самый ужас она никому не собиралась демонстрировать. Завитушки на резных дубовых шпалерах могли с легкостью скрывать не одну дюжину смотровых глазков.

– Как говорят у меня на родине, попытка не пытка, – доверчиво сообщила я незнакомцу и, чинно расправив складки форменного платья, опустилась на предложенный стул. – А также на моей далекой родине матушки учат своих дочерей не разговаривать с незнакомцами.

Села я неудачно – на мантилью, тонкая ткань натянулась, гребень вцепился в волосы. Надеюсь, набежавшие от боли слезы послужили достойным завершающим штрихом портрета скромной сиротки.

Собеседник громко сопел, разглядывая меня со вниманием.

– Кому я обязана невыразимой приятностью общения? – Прозрачный намек граничил с дерзостью.

Кем бы ни был этот сопун, его положение в обществе явно было выше моего. Но мандражировать сейчас не время. Насколько я изучила элорийские порядки, дерзость мне простить могут, трусость – никогда. Яркий свет казался уже не таким резким. Мне удалось заметить, что из-под маски собеседника ему на грудь сбегает длинная черная борода колечками, а пальцы рук обильно украшены перстнями. Среди плоских, граненых, выпуклых камней я заметила несколько амулетов. Значит, передо мной не стихийник, а адепт какого-то иного вида магии.

– Можете звать меня маркиз, – наконец гнусаво проговорил собеседник.

Он поднялся из-за стола и подошел к камину. Я оценила богатырское телосложение нового знакомого, как и отсутствие шпаги у него на поясе.

Раздался негромкий щелчок; раздавленный маркизом огненный шарик поджег дрова. Пламя высоко взметнулось, облизывая поленья, и сразу опало, становясь ровным и домашним. Я потянула носом воздух. Пахло хорошо – кедровой смолой и немножко сандалом. Видимо, среди заготовленного дровяного шалашика чья-то заботливая рука положила пару-тройку драгоценных щепок.

– Мне рекомендовали вас, донья, как очень разумную девушку.

Я кивнула, не отрывая взгляда от ширмы. Шелковая ткань трепетала. Казалось, еще чуточку, и из-за нее появится чей-то любопытный нос.

– А мне вас как человека, располагающего нужными мне сведениями, – поддержала я беседу.

– Причем рекомендовал человек, на чье мнение я привык полагаться.

– Внимаю вам, сударь, – поддержала я беседу. – Продолжайте. С нетерпением ожидаю оглашения имени рекомендовавшей меня особы.

– К сожалению, в данный момент я не смогу удовлетворить ваше любопытство. Могу лишь сообщить, что особа сия наблюдала за вами с должным вниманием.

– Тогда я, в свою очередь, осмелюсь предположить – разумеется, с соблюдением строжайшей тайны… Имя ее начинается на Бланка, а заканчивается на дель Соль? Что ж, первая загадка разгадана, перейдем ко второй. Вам нужна магичка для какого-нибудь не совсем законного обряда? И меня вам рекомендовали как девицу умом не обремененную, зато с лихвой одаренную любопытством?

За ширмой явственно фыркнули. Я вздрогнула и, чтоб два раза не вставать, выдернула из-под себя злосчастную мантилью. Жить сразу стало легче. Маркиз застыл, сверля меня недобрым взглядом. Глаза у него были светлыми, серыми или голубыми, и сейчас выпученными от сдерживаемого гнева.

– От обряда мне, к сожалению, придется отказаться, любезный дон. До меня доходили слухи, что большинство этих действ носят оттенок несколько срамной, то есть никак мне не подходящий. Может быть, мы с вами лучше отбросим этот древний способ ведения дел «баш на баш» и я просто заплачу вам деньгами? Назовете сумму?

Стихийницам в Элории, конечно, позволено не в пример больше, чем простым дамам, но ходила я по тонкому льду. Если маркизу не удастся обуздать гнев, он мне двумя пальцами шею свернет. И никакой ветер не поможет, никакая Иравари… Может, зря я его дразню? Может, как-то осторожнее предложения нужно было излагать? Собеседник взял себя в руки довольно быстро.

– Вы являетесь прямой наследницей главы дома земли.

Это был не вопрос, а утверждение, поэтому я решила лишний раз не суетиться.

– Аристократическое происхождение позволяет вам вращаться в высшем свете столицы.

Я расслабила плечи.

– К сожалению, вторая линия моего… гм… происхождения закрывает передо мной многие двери.

– О вашей скромности меня тоже предупредили, – после паузы сообщил маркиз. – Донья Ягг, это ваше качество нам придется отбросить.

– Каким образом?

– Просто не принимать в расчет. Нам необходимо, чтобы вы как можно быстрее были представлены ко двору.

Вот этого я совсем не ожидала.

– Даже если на минуту предположить такую возможность…

– Вы помиритесь с дедом, и он с гордостью введет вас в общество.

– Ни за что! – вздернула я подбородок.

– Немедленно. Каким образом произойдет ваше примирение, меня мало волнует. Вы познакомитесь с нужными людьми, очаруете короля…

– Королю нашему сто лет в обед. – Незаметно для себя я перешла на простоватый мохнатовский говорок. – И прелести юных дев его волнуют меньше всего.

– Значит, вы найдете, чем его увлечь, и…

Собеседник запнулся, будто в последний раз что-то прикидывая. Я, в свою очередь, подавившись возражениями, навострила ушки.

Маркиз, заметив перемену моего настроения, не спешил. Он неторопливо проследовал за ширму и появился оттуда, неся в руке некий продолговатый предмет, в первое мгновение принятый мною за зеркало.

– Вот, полюбопытствуйте.

Я взглянула. Это был небольшой портрет, всего с ладонь величиной, выполненный масляной краской в тщательной манере элорийских живописцев.

– Вы узнаете изображенных здесь людей?

У меня закружилась голова, к глазам подступили слезы. Мужчина стоял за спиной хорошенькой дамы, приобняв ее за выглядывающее из пенных кружев плечико. Его черные как смоль волосы были небрежно отброшены за спину, ее – золотисто-медовые – забраны в высокую церемониальную прическу.

– Как видите, у меня есть что предложить вам взамен на ваши услуги.

Я вытерла глаза тыльной стороной ладони.

– Картину?

– Информацию. Как только вы доставите мне «Мать четырех ветров», я сообщу вам, где находятся ваши родители.

Я сжала виски, в которых постукивали молоточки.

– Мои родители в фамильном склепе семейства Терра. Благородный дон Филиппе Алехандро, отказавший им в помощи при жизни, позволил поместить их тела туда.

Моя рука скользнула к затылку, освобождая гребень.

– Склеп? Восхитительная нелепица! Когда вы помиритесь с дедом, не премините посетить эту юдоль скорби. Думаю, вас там ждет немало открытий.

Я поднялась:

– Мне нужно о многом подумать. Я сообщу вам свое решение позднее.

Маркиз не возражал.

– Человек с потайным фонарем будет ждать у врат каждую ночь.

Я присела в поклоне, вежливо склонив голову.

– Обещаю не затягивать своих раздумий. Позволено ли мне будет напоследок кое о чем спросить?

– Конечно, драгоценная донья Ягг, вопрошайте.

– Кто находится у вас за этой ширмой?

Длинный нос маски качнулся в указанную сторону.

– Здесь?!

Маркиз весело рассмеялся и потянул на себя раму. Ширма отодвинулась. За ней обнаружился блестящий лаком комод и плетеная корзина с подстилкой, на которой с видом грецкого императора возлежала лохматая псина.

– Это Парус, – пояснил хозяин. – Он слишком стар, чтоб стоя приветствовать гостей, и слишком дорог мне, чтоб я мог выгнать его на улицу. Парус, попрощайся с доньей Ягг, она уже покидает нас.

Тяжело дышащий пес вяло тявкнул. Я покраснела. Маркиз вежливо сопроводил меня к двери, кликнул слугу, того самого Джузеппе.

– Буду ждать вашего решения, восхитительная донья. А пока позвольте передать вашему покровителю… эту вот безделицу.

Продолговатый сверток перекочевал из рук хозяина в мои.

– В конце концов, не зря же вы проделали этот путь. Надеюсь, никто из посторонних в подробности нашей беседы посвящен не будет?

«Чего это он под конец беседы так развеселился?» – подумала я, отвечая вслух нечто приличествующее случаю.

– Донья забыла свою мантилью? – спросил провожатый, надевая на меня повязку.

– Она мне давно не нравилась, – легко ответила я и пожала плечами. – В этом сезоне в моде другая длина.

К вопросам моего гардероба мы больше не возвращались. Джузеппе торжественно и молча сопроводил меня к вратам университета и, не прощаясь, растворился в ночных тенях.

Выбравшись из хитросплетений тайных ходов, я уверенно направилась в мужское крыло. Правда, по дороге пришлось отвлечься и оставить продолговатый сверток у двери с золоченым орнаментом. Без подробного отчета Бланка перетопчется, а вот без искомого предмета – вряд ли. Интересно, что же мы такое с ней по крупицам собираем? Амулет? Может, ту самую «Мать четырех ветров»? Вот бы посмотреть на него хоть одним глазком! Мысли были ясными и четкими. О своем аристократическом происхождении я потом подумать успею. И про родителей – тоже, и про амулеты с артефактами. А вот завтрашний экзамен – вещь неотвратимая и близкая. О нем озаботиться придется уже сейчас.

Два ряда одинаковых дверей ввели меня в недолгий ступор. Где же он живет, романин рыжий, самой медичкой Матильдой мне в супруги на одну ночь предназначенный? Здравую мысль ходить из комнаты в комнату в поисках суженого-ряженого я отмела быстро. А если испугаю кого из студентов, если стражу кликнут? Позора же не оберешься. Я прикоснулась к брошке, вызвав легкий порыв ветра. Ну, давай, родимый, ты же свою стихию чуешь! Ветреников среди сильного пола у нас раз-два и обчелся. Вот именно что два: Игорь этот и еще один, в очках все ходит. Как его там? Данила? Вавила? Ёжкин кот! Что ж я никак своих однокашников по именам не запомню? Права, ох права Иравари! Ветер подтолкнул меня к заветной двери, из-под которой пробивался лучик света. Значит, не спят еще касатики? Мне же лучше.

Я ввалилась в помещение без стука, прерывая чинную полуночную трапезу, раздула ноздри, принюхиваясь к густым винным парам, и соколиным взором осмотрела диспозицию.

– Ты! – Мой указующий перст был грозен. – Зовут как?

– Д-д… Дементий, – постукивая зубами о край чарки, ответил тот. – Дементий Стихоплет.

– И чего, стихи пишешь? – начала остывать я.

Ветреник слегка покраснел, но утвердительно кивнул.

– Потом почитаешь. А сейчас оставь нас.

До сего момента молчавший Игорь открыл было рот.

– Ненадолго, – предвосхитила я возражения. – На половинку часика всего. Дело молодое, понимать должен.

Дементий иронично хмыкнул, но удалился, прихватив с собой какой-то манускрипт. Я перевела взгляд на Игоря.

– Ты, наконец, решилась? – широко улыбнулся тот, раскрывая объятия. – Ну, так иди же ко мне!

– Лечу! – ответила я на улыбку и резко заехала ему кулаком в ухо.

Удачно получилось, что парень еще сидел, а то пришлось бы подпрыгивать и удар получился бы скользящий. А так романин сомлел, завалившись на подушку, а я, вытащив из-под кровати его сундучок, а из порядком уже растрепавшейся прически серебряную шпильку, принялась орудовать ею в аккуратной прорези замка.

– Уж тогда сразу лучше ключи на трупе поискать, – саркастично посоветовала из зеркала Иравари. – Чего уж мелочиться? Разбой полумер не терпит.

– Какой труп? Типун тебе на язык, – сдула я с мокрого лица прядь волос. – И никакой это не разбой. Я интересы свои блюду. Или мне теперь всякого воздыхателя с эпистолами на дуэль вызывать прикажешь?

Демоница, на словах мои действия порицающая, следила за ними с азартным любопытством.

– Ну, хорошо, благородный поединок нам не подходит. Кстати, тогда не понятно, зачем кавалер Изиидо оплатил твои занятия у двух учителей фехтования.

– Чтобы было, – кряхтя, пояснила я. Механизм, кажется, стал поддаваться. – Как говорит одна моя родственница, «знания за спиной не носить» и «все в жизни пригодится». Кстати, не твоя ли была здравая мысль – конкурентов для тренировок нанять?

Шпилька провернулась, замок щелкнул, я отбросила крышку сундучка. На пол вывалился ничем теперь не сдерживаемый ворох чулочных подвязок: простецкие веревочные, атласные, шелковые, расшитые бисером и стеклярусом. Ни одной пары я среди них не заметила. Но гораздо больше меня поразило то, что обнаружилось на самом дне сундучка. А была там ночная сорочка тонкого льна, с руной ветра у ворота и безобразной дырищей на груди, прямо напротив сердца. Когда я эту сорочку две седмицы тому назад потеряла, она была целехонькая и даже свежевыстиранная. Как сейчас помню длинные рукава, прощально помахивающие мне с веревок сушильного дворика, где я ее, бедняжку, оставила.

– Ничего себе тайник! – присвистнула Иравари. – Давай приводи в чувство охламона, я сама допрос вести буду.

– Не смеши, – остановила я подругу. – Не стоит сейчас раскрываться. За вызов демона Тонкого мира меня никто по головке не погладит.

– Да любой из ваших студентов, да и магов тоже, спит и видит, как кого-нибудь из нас вызвать!

– Все равно – не поощряется, – качнула головой я. – Знаешь, как дальше все раскрутится? Сначала Игорь проговорится кому-нибудь по хмельному делу. Потом ко мне этот «кто-нибудь» явится, чтоб я тебя на время ему одолжила. А потом некто третий или даже обиженный отказом второй донесут на меня ректору…

– У ректора свой демон есть! – не желала успокаиваться Иравари.

– И кто-нибудь, кроме тебя и теперь меня, об этом знает? – Подруга тяжело дышала, не желая соглашаться с моими доводами. – Мэтр Пеньяте очень-очень заинтересуется нашими с тобой делами, отсутствием кровавых приношений и другими… аспектами.

Мне самой понравилось, с какой легкостью я ввернула в разговор мудреное слово.

– Я передумала, – качнула Иравари высокой прической. Последнее время демоница для встреч со мной облачалась по последней элорийской моде, поэтому сегодня щеголяла в черной мантилье. – Бери все это барахло и отправляйся к ректору. Надо призвать к ответу рыжего развратника.

Тем временем сам развратник хрипло застонал. Иравари исчезла. Я повернулась к постели.

– Как вы это объясните, господин Стрэмэтурару?

Продолжать обвинительную речь я не могла, до крайности удивленная уже тем, что в моей памяти отыскалось заковыристое прозвище студента. Надо будет Иравари похвастаться.

Изумрудно-зеленые глаза смотрели на меня с дурашливой укоризной.

– А у тебя рука-то тяжелая.

– Никто не жаловался, – ответила я, уже после удивившись, что разговор рыжий соблазнитель начал на романском. – Повторить?

– Не стоит. Я и так сделаю для тебя все, что ты захочешь.

– Многообещающее начало… – Говорить на давно, казалось, позабытом языке было приятно, я ведь когда-то считала его родным. Только на нем, мягко перекатывая горловое «р», можно было произнести «дракон» так, что сердце сладко замирало…

– Повтори, я не расслышал, – оторвал меня от грез Игорь.

– Дракон тебя подери, говорю, – надулась я. – Если ты мне немедленно не объяснишь содержимое своего сундука, жалоба отправится прямиком в кабинет ректора.

– А кому ты весточку оставила, что сюда идешь? – нисколько не испугавшись, спросил рыжий. – Стихоплета можешь в расчет не брать, он сделает все, что я ему велю.

– Ну что ты как маленький? – Я прикоснулась к ветреной руне, и из-под моих пальцев рванулась бледная птица, вроде тех галок, которые рисуют на полях рукописей нерадивые студенты. – У тебя ровно три минуты, потом я уже не успею ее отозвать.

Игорь колебался недолго. Расширенными от ужаса глазами он провожал плавные пируэты моей галки, кружащей у потолка.

– Что это такое?

– Я первая спросила.

– Ответ за ответ?

– Не в том ты положении, чтобы торговаться. – Но в голосе парня мне послышалось такое азартное любопытство, что устоять перед ним было невозможно. – Про портал последней надежды слыхал?

– Это такой артефакт специальный, – подбадриваемый моим благосклонным кивком, начал Игорь. – Он открывает портал в Квадрилиум только для одного мага и в самом крайнем случае.

– Когда маг при смерти, – подтвердила я.

– Ты хочешь сказать, что твоя птица и есть этот портал?

– Нет, еще нет. Портал последней надежды – артефакт штучный, в производстве сложный и долгий. И одаривают им только самых-самых…

Туманная галка попыталась просочиться в неплотно прикрытое окно, и я развеяла ее щелчком пальцев. Игоря я не боялась, в отличие от незапланированного визита в мужское крыло ректора или отряда ночной стражи. К тому же продемонстрировать собеседнику свое доверие – шаг далеко не лишний. Теперь ветреник знает, что я не беззащитна, и должен мой щедрый жест оценить.

Игорь улыбнулся:

– Я все равно ничего не понял.

– У каждого из нас, студентов, есть руна стихии. Это не просто символ, не просто украшение – это основа того, что со временем превратится в портал последней надежды. И уже сейчас наши руны кое-что могут: помочь рассмотреть нити силы, призвать стихию… ну, или поднять тревогу.

– Как предусмотрительно, – хмыкнул парень. – Значит, одарить или не одарить нас возможностью сохранить жизнь, решать будут после, но готовятся к этому уже сейчас.

– Это очень сложное колдовство, для него придется смешать лечебную магию, личную силу объекта, стихии.

– Нас этому будут скоро учить?

– Думаю, никогда, – пожала я плечами. – Даже если мы с тобой будем знать, что да как, применить свои знания на практике не сможем. На месте наших преподавателей я бы тоже лишних телодвижений не делала.

– А если…

– Хватит пустой болтовни, – прикрикнула я на ветреника. – Немедленно отвечай, что у тебя за коллекция под кроватью обнаружилась?

Зеленые глаза воровато блеснули. Я демонстративно погладила брошь. Ниточка ветра, которую я использовала для создания тревожной птицы, была последней. Больше их в комнате не наблюдалось. Но Игорь этого, кажется, не заметил. Судя по красноватому следу на переносице парня, для этой волшбы ему нужны специальные магические очки. Помнится, когда я с Зигфридом познакомилась, он такие стекляшки повсюду за собой таскал. Теперь-то вырос мой огневик, заматерел, одним пальцем нити силы скручивать может. А через что ему для этого пришлось пройти, даже думать не хочется.

Игорь отчаянно покраснел.

– Я стрегони, – наконец произнес парень. – Знаешь, что это такое? Ай, к чему спрашивать, конечно, знаешь. Ты же из наших, из горных. Я как тебя заприметил, сразу решил – славная девчонка, боевая. Я, может, всю жизнь такую искал – простую, без фанаберий. Я же ухаживал за тобой по-хорошему – цветы там, мадригалы…

– Цветы помню, – согласилась я. – А виршей не было.

– Были. Только я их сперва Стихоплету показал, он меня на смех поднял. «В своем ли ты уме, студент Стрэмэтурару? – говорит. – Это же не просто ваша романская бродяжка в Квадрилиум учиться пожаловала, это самого дона дель Терра внучка».

Глупые мальчишки! Внучка я бабушкина и ничья больше. И знали бы вы, какая могущественная ведьма моя бабуля, в штаны бы наложили от ужаса.

– Стрегони – это романские ведьмы? – перевела я разговор.

Игорь кивнул.

– Меня мама и тетка кое-чему научили. Вот и решил тебя приворожить, раз по-хорошему ты не хотела. Тельная рубаха, птичье перо, кровь, песок…

– Погоди, – начала злиться я, подозревая подвох, – стрегони ведьмы, не ведьмаки. Ваша богиня, не помню ее прозвания, вообще мужской род не жалует. По женской линии у вас сила передается.

– Я не знаю, почему так получилось! – чуть не плакал парень. – И никто не знает. Может, пошутила она, может, не нашла в том поколении никого достойней? Меня девчонки еще в детстве насмешками извели. Думаешь, мне приятно было с ними на шабаши летать? Да если я тебе сейчас…

– Ничего не хочу про ваши обряды знать! – прикрикнула я в ответ. – Дело ваше тайное, не для моих ушей.

– И то правда, – согласился он. – Прости, если что не так. Хотел приворожить, не получилось. Рубаху свою забирай.

– Ты от меня так просто не отделаешься, – зашипела я. – Подвязки чулочные – это, стало быть, памятки славных побед?

– От твоих тесемок я бы тоже не отказался.

Игорь наглел прямо на глазах. А ведь недаром Иравари его красавчиком назвала.

– Держи карман шире! К слову, о карманах…

Я протянула вперед раскрытую ладонь.

– Эпистолу отдай.

– Ни за что. Я еще и ректору на тебя нажалуюсь, что ночью ко мне ворвалась.

– А я тогда ему рубаху покромсанную предъявлю и твою коллекцию любовную присовокуплю!

– А ректор в ведовство не верит, потому что магии суть одна – стихийная, а все остальное – дикарское невежество и поклонение глиняным болванам.

У меня от злости в глазах потемнело. Потому что учиться надо было прилежнее, донья Ягг, занятиями не манкировать. Вот тогда бы вас этот рыжий недоросль цитатками-то не отбрил, вы бы тогда знали, что ему, похабнику, ответить.

Я медленно досчитала до десяти и твердо встретила хитрый взгляд ветреника.

– В отличие от высокого начальства, я в дикарскую волшбу верю. И если ты мне эпистолу не отдашь, наговорю тебе на нос три… нет, четыре чирья. За землю, огонь, воду и связующий их ветер. Посмотрим тогда, с какой быстротой твоя чулочная коллекция пополняться будет.

Ему очень не хотелось верить, но я легко натянула на себя первую пришедшую на ум личину. Перед пергаментно-бледным Игорем сидела теперь древняя морщинистая старуха, с длинным крючковатым носом и торчащими вперед желтыми клыками.

– Бумагу! – прошамкала я. – Быстро!

Романин нагнал меня уже в коридоре, когда я величественно шествовала вдаль, в одной руке держа свою рубаху, а в другой – злополучную эпистолу.

– Лутеция, подожди!

Я крутнулась на каблуках.

– Господин Стрэмэтурару, ваша настойчивость начинает мне докучать!

«Эх, жаль, руки заняты, – подумалось отстраненно. – Эффектный жест с поисками у пояса воображаемой шпаги пришелся бы сейчас очень кстати».

– Лутоня…

Я удивленно наблюдала за его дрожащими губами.

– Отложи экзамен. Я сделаю для тебя все, что ты захочешь. Присягну под любой ложью, которую ты собираешься преподнести ректору. Только не нужно рисковать. Время терпит, в следующем году…

У меня защемило сердце.

– Не кручинься, добрый молодец, со всеми бедами справимся.

Игорь грустно улыбнулся:

– Хорошо. Раз ты так решила, так тому и быть. Только пообещай мне, что на башню пойдешь без пары.

– Это еще почему? – Я и про башню-то слышала сейчас впервые.

– Потому что твой партнер выпьет весь твой ветер.

В словах молодого человека был смысл. Ветер, связующий и мятежный, мог питать любую другую стихию. И не всегда для этого требовалось согласие адепта.

– Спасибо за совет, – кивнула я. – Тебе тоже удачи, Игорь.

Он вздрогнул, услышав свое имя, и долго глядел мне вслед.

А потом я, наконец, добрела до своей комнаты.

– Умаялась? – приветствовала меня зазеркальная Иравари. – Да уж, нелегкий денек был. Твоя соседка усвистала магические способности увеличивать, так что ночевать вряд ли заявится.

– Мне все равно. – Я кулем свалилась на кровать поверх стеганого одеяла. – Мне бы еще завтрашний день как-то пережить, а дальше полегче будет.

– Ну-ну, – неопределенно то ли возразила, то ли согласилась подруга. – А маркиз не простой орешек оказался.

– А Игорь вообще ведьма… – почти засыпая, поддержала я беседу. – Что? Тебе удалось что-то выведать?

– А ты когда мантилью свою в чужом доме забывала, никаких коварных планов при этом не строила?

Я улыбнулась. Мантилья, конечно, была ни при чем, все дело было в гребне, которым она крепилась в прическе. Полированные серебряные вставки в этом украшении запросто могли служить вместо крошечных зеркал, а где зеркала, там моя подруга – демонесса Тонкого мира, девушка с зеркальным именем Иравари, не имела себе равных.

– Ну и кто он, – зевнув в ладошку, тряхнула я головой, – маркиз наш?

– Шпион. И на чистую воду его вывести непросто будет.

– Ты лицо его видела?

– Да.

– Тогда не вижу препятствий. И выведем, и заведем, и, если резво обернемся, еще и выгоду кое-какую от этого получим.

– Маленькая разбойница, – беззлобно ругнулась Иравари. – Ты себе остров надумала купить?

– Ага, Элорию, – поддержала я старую шутку и сменила тему: – А «Мать четырех ветров», которую маркиз заполучить хочет, это что?

Демоница с треском развернула веер.

– Я не успела изучить вопрос досконально, дай мне еще пару часов. Спокойной ночи.

Я так широко зевнула, что чудом не вывернула челюсть.

– Сладких снов… Думаешь, то, что он про моих родителей намекал…

– Лутоня, некоторые люди очень хорошо представляют себе струны, на которых можно сыграть: страсть, любовь, ненависть, пропавшие родственники – все идет в ход.

– А мне почему-то кажется…

Моя фраза повисла в пустоте. Иравари молниеносно исчезла, первой услышав скрип двери. В комнату серой тенью проскользнула Эмелина. И чтоб не стать благодарной слушательницей изложения запутанных сердечных дел доньи Гутьеррес, я притворилась спящей.