Вольф Мессинг и четыре ампулы строфанта
Тараканов сел на край кровати.
– Так что ты сказал про Вольфа Мессинга? – постукивая пальцами по грудной клетке больного, спросил доктор после того, как из палаты вышла медсестра.
– Он просил помощи у Мессинга. Трижды повторил его имя.
– Еще что он говорил?
– Он Матильде сказал, что они знакомы.
– И что она ответила?
– Сейчас вспомню. Она как-то странно сказала: «Главное, чтобы мы в будущей жизни с вами больше никогда не встречались».
– Интересное кино, – согнал с лица улыбку врач.
– Я рядом лежал. Весь разговор слышал. А еще, по радио говорили, что Матильда царя домогалась.
– Какая Матильда? – насторожился врач.
– Наша Матильда. Про нее еще фильм сняли, как она к царю приставала.
– Не было этого, – оглянувшись по сторонам, перешел на шепот Тараканов. – Врут клеветники, а тебе лично партийное задание. Будет новенький поступать, предупреди, что у двери койку занимать нельзя. Больной может вернуться. Пусть у окна ложится. И сквозняками пациентов не пугай, душно у вас в палате. Ее проветривать надо каждый час.
Минут через пятнадцать доктор Тараканов пригласил Матильду в ординаторскую.
– И что будем делать с покойником? – спросил он медсестру.
– Ничего не будем делать. Неизвестный за нами не числится. Он же без документов поступил, – уверенно произнесла женщина.
– И что?
– Из-за этого на него в приемном покое не стали заводить историю болезни и отправили прямо в реанимацию. А там прошлой ночью пятеро умирали, не до бумаг было, – пояснила брюнетка.
– Это же нарушение инструкции, – возмутился врач.
– О какой инструкции вы говорите, когда в больнице половина ставок медсестер свободны? Меня из кардиологии бросили в реанимацию. Я уже вторые сутки в больнице. А этот склеротик не смог назвать ни домашний адрес, ни год рождения. Он говорил, что приехал в гости к Пушкину, к памятнику. Да и с фамилией своей путался. Вот и записали его в листах назначения Неизвестным. А эти листы можно и выкинуть, пока они не подшиты в историю болезни и не заведены в компьютер.
– Значит истории болезни нет. А с журналами что? – задумчиво произнес кардиолог.
– Журналы в конце смены заполняют, по «историям». Так, что никаких следов. Если б он умер, тогда пришлось бы бумагами заниматься, а тут ни трупа, ни больного…
– Скажи, а этот больной – твой знакомый?
– Нет.
– Может, когда-то в прошлой жизни пересекались?
– Нет. Я его первый раз увидела в реанимации.
– Темнишь что-то, может, бывший любовник? – пристально посмотрел на медсестру врач. – У мужика этого инфаркта не было. Он сидел у памятника Пушкину на скамейке, потом побледнел, и проходившая мимо старуха, вызвала «скорую».
– Так, «скорая» и поставила диагноз «подозрение на инфаркт». Его на обследование положили. Вот направление. В графе фамилия: «Неизвестный».
– А с направлением этим что делать? Его ж на стацлечение направил врач «скорой»?
– Как направил, так и отправили. Сняли приступ и послали на историческую родину. Какие проблемы?
– Значит, по бумагам этого неизвестного у нас не было. Да, и я завтра бы его выписал, но мужику не повезло, потому что в реанимации он встретил свою давнюю знакомую, – продолжил врач. – Давай, колись, за что убила больного?
– Я никого не убивала, – повысила голос медсестра. – Больного этого первый раз в жизни увидела в реанимации. И назначения все выполнила, какие вы записали. Ко мне какие претензии?
– Претензий у меня к тебе нет. Я просто сообщу ментам об этом ЧП, и тебе придется рассказать, кто он тебе и куда делся строфант из сейфа для ядовитых препаратов группы «А».
– Какой строфант? Что вы несете?
– Четыре ампулы. Это смертельная доза. Я специально проверил, после того, как узнал об исчезновении трупа.
– Этого не может быть. Только идиот станет травить инфарктника строфантом. Я сейчас же пересчитаю ампулы.
– Иди, считай. Но я бы, на твоем месте сейчас занялся покойником, а не ампулами. Его найти надо, пока он живой. Иначе на тебя убийство повесят. Вася твой разговор с покойником слышал. Менты приедут, и он тут же тебя заложит.
Минут через десять женщина вернулась в ординаторскую.
– Ампулы нашла? – не отрываясь от бумаг, спросил сидевший за столом Тараканов.
– Нет. Кроме меня доступ к сейфу был у вас и медсестры из реанимации, – напомнила врачу Матильда.
– Это объяснение в пользу бедных. Отвечает за сейф с лекарствами группы «А» дежурная медсестра кардиологии. А то, что у тебя ключ на общей связке висит, так это твои проблемы.
– И что делать?
– Я бы мог помочь тебе. Цена вопроса – ночь любви, и мы забыли про этот труп, – подошел вплотную к женщине Тараканов. – Я тебя давно хотел полюбить, да только повода не было. У тебя такие упругие груди…
– А строфант как спишем? – оттолкнула от себя врача Матильда.
– Никак. У нас под него больных нет, а если труп найдут, никакие листы назначений не спасут. Надо было раньше головой думать, – обиделся врач, подкручивая усы.
– Тогда о чем базар, – возмутилась женщина. – Какая ночь любви, если вы ни на что не способны?
– А если я строфант найду? Полюбишь меня, как своего мужа в молодости?
– Вот когда принесешь, тогда и поговорим. Только что из приемного отделения звонили. «Скорая» мужика с инфарктом привезла. Кардиолога требуют.
Женщина направилась к двери, но ее остановил Тараканов.
– Чтобы потом не было проблем, не суетись. С моргом я договорюсь. И искать труп мы не будем.
– А если он живой?
– Сам из больницы уйдет. А чтобы успокоиться, почитай «Психушку». Если наш больной имеет отношение к этой книге, то тебе и без полиции мало не покажется. Он себя суперменом считает, снайпером, «ворошиловским стрелком».
– Дохляк он, а не супермен. Если б у меня такой муж был, я бы повесилась, – взяв в руки книгу, зло бросила Матильда.
– Погоди, еще один вопрос. Бабы болтают, что от тебя двадцатилетние любовники с ума сходят. Чем ты их берешь?
– Строфант принесешь, узнаешь.