Экспромт блистательной Матильды
А время шло…
Конечно, счастливое времечко счастья, которое Матильда испытала в период любовных отношений с цесаревичем, не забывалось. Но нужно было жить, нужно работать. Любимое дело помогало отвлечься, хоть немного притушить боль разлуки. И она ведь уже была в числе самых знаменитых балерин. Дочь Мариуса Петипа Вера Мариусовна вспоминала:
«К числу артисток, о которых я слышала от отца (или помню сама) и которые вполне удовлетворяли его художественным требованиям, принадлежали, кроме его первой жены, высоко талантливые В. Никитина, обладавшая исключительным природным дарованием, О. Преображенская, воплощавшая в пластических движениях всю совокупность музыкальных замыслов, М. Кшесинская, одаренная выразительной эмоциональностью, А. Павлова, пленявшая своей исключительной элевацией (высоким прыжком в балетном танце. – А.Ш.) и античной формой танца, и приезжавшая из Москвы Л. Рославлева, блеснувшая своими исключительными данными».
Матильда постоянно работала над собой и старалась следить за всем новым и ярким в балете. Осенью 1899 года Дирекцией Императорских театров в Россию была приглашена на несколько спектаклей итальянская балерина Генриетта Гримальди (Гримальди Энрикетта). Кшесинская не могла упустить случая посмотреть на технику танца итальянки и, узнав, что та выступает в роли Сванильды в балете «Коппелия», поспешила в город на спектакль. О случившемся на этом спектакле происшествии Матильда рассказала в мемуарах:
«В конце первого акта, во время вариации на пуантах, видно было, что что-то случилось с Гримальди, которая со слезами на глазах принуждена была оставить сцену. Как только опустили занавес, режиссер балета г. Аистов прибежал ко мне в ложу умолять закончить спектакль ввиду того, что Гримальди повредила себе ногу и не в состоянии больше танцевать. Я, конечно, отказалась экспромтом выступить на сцене: у меня ничего не было с собою, ни костюма, ни грима, да, кроме того, я давно не выступала в этой роли, а главное, я всё лето не работала и не была подготовлена. Но, видя беспомощное состояние режиссера и желая выручить Дирекцию и не срывать спектакля, я наконец не без страха согласилась заменить Гримальди».
И что же… Экспромт получился выше всяких похвал, несмотря на то что Кшесинская давно уже передала это своё балетное исполнение балерине Ольге Иосифовне Преображенской (1871–1962), будущей (в 1902–1920 годах) приме-балерине Мариинского театра.
В отчёте было отмечено:
«Несмотря на то что г-жа Кшесинская давно не исполняла эту роль и ей пришлось танцевать совершенно без подготовки, она только сначала выказала некоторую неуверенность, но вскоре вполне овладела собой и прекрасно провела всю сцену куклы как в техническом, так и в мимическом отношении, танцуя без всяких ошибок и пропусков. Всё это, конечно, красноречиво говорит о силе и яркости дарования г-жи Кшесинской. Нечего и говорить про то, что публика наградила артистку самыми шумными овациями. Дирекция Императорских театров в изданном на следующий день приказе выразила свою искреннюю благодарность Матильде Феликсовне за её любезность, которая дала возможность закончить спектакль».
Наверное, даже не только артистам балета, но и человеку, не имеющему отношения к сцене, нетрудно себе представить, каково вот так, не только без репетиций, без которых не начинаются даже текущие спектакли, чуть ли не ежедневные, без элементарной даже разминки выйти на сцену в чужом костюме, с незнакомыми партнёрами. Кшесинская всё преодолела, потому что жила балетом и в балете, и эта жизнь в балете помогала преодолеть страдания и грусть по той волшебной жизни, которую она провела в любви с цесаревичем, ставшим теперь государем.