Глава 15
Патриарх вернулся в свою резиденцию, в отвратительном расположении духа. Какой-то заштатный настоятель бедной церквушки, отказался ввести самого Патриарха в курс дела. Главное, что и формально, он мог это сделать, обет данный некрещённому не обладал силой. Значит придётся этому приходу сменить настоятеля, надо будет только подобрать нового настоятеля из своих. Странно, при этих мыслях у него вдруг разболелась голова и стали ныть колени. Пока он входил в свою резиденцию, весь облился потом и сердце заходилось в бешенном ритме. Сказавшись больным, он прилёг и попросил пригласить к нему доктора. К приходу доктора состояние Патриарха не улучшилось, даже пришлось принимать лекарства. Но даже в таком состоянии Патриарх не переставал думать о приходе храма Вознесения Господня.
Позже, когда ему полегчало, он вызвал секретаря и распорядился просмотреть списки претендентов на должность настоятеля. В тот момент, когда он начал формулировать задачу, ему снова стало очень плохо, плюс появились боли в суставах, превозмогая себя, он всё же отдал все распоряжения, после чего его доставили в покои и была вызвана «Скорая помощь». Приехавшая бригада, осмотрев Патриарха, решила, что лучше будет его госпитализировать, под постоянный надзор медперсонала. И на неделю Патриарх был изолирован от мирской суеты и всех дел.
В то же время в кабинете у начальника УВД Москвы, собрался довольно пёстрый коллектив, здесь присутствовал мэр города, всё верхнее руководство УВД, был референт главы правительства страны. Все гомонили, в ожидании прихода владельца кабинета. Того срочно вызвал сам Президент, которому он доложил о произошедшем и действиях оперативно-следственной группы. Дело в том, что в связи с чудодейственным излечением безнадёжно больных в хосписе храма, редакции многих газет и телеканалов направили своих репортёров к храму. И надо же было случиться такому, что телеканал, оппонировавший власти именно в этот день прислал съёмочную группу, было ощущение, что кто-то сообщил им о предстоящих событиях заранее. Поэтому уже, наверное, не было в мире средства массовой информации, не отреагировавшей на уникальные кадры, показанные в прямом эфире. Кадры были изъяты у телеканала как вещественное доказательство, но уйти в эфир они всё же успели.
Вот и случилось что маленький храм, прогремел на весь мир, религиозные деятели всех конфессий, просто заходились в истерике. Были даже требования предоставить этот храм, вроде как находящийся под покровительством высших сил, для всех и ввести там коллегиальное управление. Вот поэтому-то и попал он в поле зрения власть предержащих страны. Было интересно, что запросы с просьбой предоставить материалы следствия о причинах гибели людей у храма были присланы многими странами Евросоюза, Латинской Америки и США. Хотя последних очень интересовало, кто выжил в этом локальном Армагеддоне, всё же деньги проплаченные представителям сект, с целью очернения православной религии были не малыми, да и сами секты, часто выступали как помощники ЦРУ. Секты, поставляли немало ценной информации, а иногда и были центрами негласного воздействия.
Так что отец Фома просто спрятался в храме, стараясь его не покидать. УВД Москвы даже было вынужденно предоставить постоянную охрану храму, слишком много появилось Геростратов. Город тоже бурлил, теперь каждая странная смерть приписывалась божественному воздействию, а следственные органы просто изнемогали по причине необходимости рассмотрения этих дел «под лупой» и в срочном порядке. Фоме было интересно понаблюдать как о Николае Васильевиче, вдруг резко вспомнили все его родственники, ранее бросившие его в хосписе. Они всеми силами пытались прорваться в хоспис, и это даже не смотря на то, что Николай Васильевич, к тому моменту набравший форму, выкинул сына, запретив пропускать к себе хоть кого-нибудь из этой когорты. Было странно и ещё то что, по меньшей мере, шестеро безнадёжно больных точно так же резко излечились.
Излечение двоих произошло в присутствии отца Фомы, и тот не мог избавиться от ощущения присутствия при этом Вадима. Это ощущение было почти на физическом уровне. Из Патриархии, пока не поступало ни каких распоряжений и известий. Много было разговоров о внезапной болезни Патриарха. И в этом случае у Фомы было чувство, что это дело рук Вадима. В храме появилось очень много новых прихожан, причём эта публика вызывала у отца Фомы, отвращение, слишком много гламурных дам и высшего чиновного люда с глазами снулых рыб светилось собственной важностью в полумраке. Площадь у храма и вовсе превратилась в Садом и Гоморру, автомобили премиум класса, перемежались демонстрантами меньшинств, с требовательными плакатами. Не редко в храм пытались прорваться группки расхристанных людей. Спасало то, что МВД подошло к охране со всей серьёзностью, но отцу Фоме часто становилось просто душно от флюидов, растекающихся вокруг храма. Если раньше в хоспис попадали действительно страждущие, то теперь из секретариата Патриархии приходили списки людей, явно не столь больных, что бы получать утешения пред кончиной. Появилось много сварливых старух, с предельно завышенными требованиями. Надо сказать, ручеёк пожертвований превратился в полноводную реку. Отец Фома использовал малую часть на нужды хосписа и храма, а остальное отправлял в Патриархию.
И опять читая, этим «новым прихожанам» проповедь, Фома вспоминал разговоры с Вадимом.
– «Вадим, вы не правы, считая, что званных много, избранных мало. Вера должна быть открыта для всех, неважно каким путём человек придёт к Богу. Главное что бы он пришёл»
– «Эх, отец Фома, придя в храм, не многие придут к Богу. Для многих это будет просто статусное предприятие. Вспомните недоброй памяти первого российского президента, сколько обросших жиром, больных зеркальной болезнью теннисистов вдруг появилось на теннисных кортах. Что вы полагаете, что они там появились ради здоровья и развития своего тела? Нет, это было престижно, много ли в Советском Союзе говорилось о большим теннисе, спорте богатых снобов. Просто это статус, как „Майбах“ или яхта. Так и здесь, присмотритесь к лицам, что показывают в телетрансляциях, стоящими в храмах за президентом. Вы верите, что они в храм явились за верой, не делайте мне смешно, как говорят в Одессе»
– «Но Вадим, может они вначале придут ради статуса, а потом в Бога уверуют, они же люди»
– «Отец Фома, сытый и самодовольный никогда не придёт к Богу, ему и без него хорошо, а иногда Бог им просто мешает, и они рады были бы, если бы его не было. Наш Спаситель не их Бог. Их Бог реален донельзя. Его можно пощупать и даже пересчитать, именно он даёт им все блага, исполняет их даже безумные фантазии. Они в большинстве своём потомки, отливавших Злотого тельца и другого Бога им не надо. Вспомните протестантскую идеологию веры „если много зарабатываешь, значит, Бог благоволит“, разве не так? Поймите же вы, наконец, что нет в них души, а значит, и для Бога их нет»
Вот только сейчас, Фома начинал понимать, что ему хотел сказать Вадим. И от этого понимания ему становилось горько, где и когда они потеряли свои души. Он понимал, что его проповедь глас вопиющего в пустыне. Он растеряно стоял и думал, проповедь давно закончилась и храм опустел. Раньше после проповеди люди оставались, что бы постоять пред иконами и обратиться к Богу. Теперь же пустота, храма была звенящей, даже служки и братия исчезли, иметь дело с изгоем себе дороже. Горечь разливалась в душе, отец Фома подумал что может, стоит самому отказаться от прихода и попроситься куда-нибудь в глушь, где до ближайшего населённого пункта будет сутки автотранспортом. Шаги прозвучавшие, в этой глухой тишине, были наподобие шагов Командора. Фома поднял глаза и наткнулся на пылающий взгляд Вадима. Он покачал головой.
– «Нет, Фома и в глуши ты не найдёшь покоя. Душа будет болеть от твоего малодушия, стоит ли?»
– «Вадим, вы зря пришли, все в окрест ждут именно вас. Патриарх решил меня отлучить от храма, вот я и думаю, стоит ли ждать этого официального известия»
– «Фома, вы думаете, что Спаситель не знал, что будет поруган и распят? Знал, но это было нужно, а поэтому испил свою чашу до дна. Подумайте о том, что ваш крест, достучаться до душ и нести вам его до скончания дней ваших»
Затем Вадим повернулся и ушёл, размерено шагая, провожаемый любопытным взглядом полицейского у входа. Как ни странно, но после этого Фоме стало много легче. Он даже поспешил выйти на паперть, желая ещё переговорить с Вадимом, но не смотря на то что прошло не более пары минут, того нигде не было видно.