Глава 5
КОГДА ВЫ СТАНЕТЕ ДЕДУШКОЙ
Дети сбежали в театр, а внучат поручили ему.
И так случалось каждый раз, стоило ему зазеваться. Хорошо, если в городе обходилось без происшествий и вечером можно было работать на дому. Хотя присмотр за внучатами и работа вместе не вязались. Их двое, внучат, – Толя и Лена, но впечатление такое, словно строительная бригада рушит дом.
– Лена, кому говорят? – крикнул Михеев и стащил девчонку со стула.
И вовремя – она уже была намерена сбросить со шкафа кофейный сервиз. Сволокла поближе к краю и подбирала наиболее эффектный момент, чтобы прозвучало погромче.
– Толя! – крикнул он в сторону кухни.
Там на миг притихло, а затем возобновилось с удвоенной силой – шорох и перестук кастрюль и ведер.
Михеев собрал крошечных дикарей в один угол, вытер им носы и подсунул груду игрушек. Вернее, остатки игрушек – утиль.
– Какие послушные ребята, – льстиво сказал подполковник, словно только что узнал об этом и был приятно поражен. – Теперь они будут тихо играть, а дедушка работать. У дедушки важное дело. Правда? – спросил он с надеждой.
Детишки охотно кивнули. Они были добры и покладисты, и, если дедушка просил, они шли ему навстречу.
Он простодушно поверил и вернулся за письменный стол. Служебных забот был полон рот. Минул порядочный срок, почти что месяц, а дело с кражами не двигалось с места. Версии старших Крыловых пока ничего не давали. Хотя и сбрасывать со счета их было рановато.
Тут стеклянные вещи задрожали от слаженного вопля. Малышам приелась филантропия, и они стали друг друга тузить – для зачина.
Михеев терпеливо растащил их в разные стороны и опять было взялся за свое, но Лена, не мешкая, прищемила дверью палец, а Толя, соревнуясь с ней в проказах, сказал:
– А я напрудил в штаны.
Михеев подул на прищемленный пальчик Лены и сменил штаны ее брату. И вроде снова стало тихо. Он вернулся к столу.
Единственное, за что еще можно было как-то зацепиться, – версия Нины. Такси с фотографией актрисы и пластмассовым слоном.
Обычный слон, запущенный в массовое производство. Обычная фотокарточка, из тех, что красуются в витрине любого киоска «Союзпечать». Разве что тот экземпляр отличается от прочих автографом актрисы. Как там… Что-то о галантности. Видно, обладатель автографа побывал на творческой встрече с актрисой и в чем-то себя проявил. Может, стул пододвинул или что-то подал. И разыскать его не стоило труда, всего лишь потребовалось время. Уйма времени. Пришлось сотрудникам полазить в таксопарках. И вот она, эта машина. Водителей – двое. И один из них, Семен Володин, значился в картотеке розыска под кличкой Бык.
Михеев отвлекся. Его ухо уловило отдаленный шум воды, точно где-то возник водопад. Из коридора, осторожно прощупывая дорогу, выползала многолапая лужа воды. А в ванной довольный Толя поливал себя вовсю из душа.
Михеев стянул с него одежонку, но запасы сухих штанов были исчерпаны, и пришлось оставить малыша в одной фланелевой ковбойке. После этого Михеев засучил рукава и долго собирал тряпкой воду. Покончив с водой, он стал разыскивать притихшую Лену. Ее розовая нейлоновая попка торчала из-за кухонного стола. Она дразнила кошку, но кошка была уже пожилой и умной и не поддавалась на провокацию.
Михеев вытащил Лену, понес ее на одной руке. Она болтала ногами. По пути он нагнулся, подобрал вконец растерзанную куклу и пожурил:
– Ай-яй-яй! Разве можно так обращаться с куклой? Была кукла – и нет ее, бедняги.
– Подумаешь, – ответила Лена и свесилась с его руки. – Если надо, я таких народю сколько хочешь.
Михеев сунул им по печенью, и они блаженно замолкли. Получив новую передышку, он сел на диван.
Так вот, этот парень – гоп-стопник по-блатному, а в переводе – уличный грабитель. Но это в прошлом у Володина. Теперь он неплохой водитель, и в отделении милиции не было претензий, когда Михеев позвонил. Ну изредка пьет, сказали. Ну гуляет. Он холостой мужчина и в самом расцвете лет.
Потом он грабил только на улице, Бык-Семен, а это забывать не стоит. Консервативнее ворья народа не сыщешь на свете.
Наконец, кто уверен, что он услышал про деньги? Мало ли о чем говорят за спиной, а у водителя свои заботы. Чего только стоят одни дорожные знаки. За ними следи и следи, и не знаешь, на каком перекрестке милиция. А потом она вослед на мотоцикле, и тогда не оберешься хлопот.
И Марков такого же мнения. Зубов на ложном пути, так и сказал подполковнику. Зубов, словно котенок, поймался на яркую и пеструю игрушку, которая мелькнула перед носом, добавил тот же Марков. Он, конечно, резок, его заместитель, и прямолинеен, и Зубов не котенок. Но Марков опытен и то, что говорит, прекрасно знает и отдает себе в этом отчет.
Однако проверить Семена придется, на всякий случай. Он мог кого-то навести, а сам податься в сторону: мол, остальное не его. И тогда это будет ключ к разгадке, тот самый хвост.
Семен парень, видно, разбитной, и пусть им займется все тот же Зубов. Тут нужен молодой сотрудник – для контакта. Пусть посмотрит, кем он стал, этот уличный грабитель. Порой достаточно посидеть за одним столиком, перекинуться десятком слов – и сразу станет ясно, какой перед тобой человек. А если он полез в карман и на свет появились купюры по двадцать пять, такие хрустящие, то это точный путь к разгадке. Но если он теперь хороший парень, тогда, уходя, скажи ему: «Спасибо за компанию», как это бывает между честными людьми.
– Вот так-то. Кислые дела, – сказал он портрету жены.
Портрет висел над письменным столом Михеева. Ее глаза будто следили за ним, будто сопровождали каждый его шаг. Значит, она смотрела в объектив, когда ее снимали.
Уже забылось, сама ли она смотрела в объектив с таким выражением или это последствия ретуши, – словом, у жены был чуточку обиженный взгляд. И немудрено: Михеев всегда оставался перед ней в долгу. И теперь – после ее смерти. Она умирала в больнице. Михеев это знал и вместе с тем умчал в станицу Пластуновскую за Мастером… Кому, как не Михееву, были известны все повадки старого волка, и будто на роду было написано принять этот заключительный шаг Мастера, как и многие предыдущие. Точно стал он его личным оперуполномоченным…
Мастера он взял уже в десятке верст от Пластуновской, в лесополосе, и, когда позвонил в больницу из ближайшего сельсовета, ему сказали все, не скрывая.
А Мастер, сгорбившись, сидел на табурете. Он сообразил, о чем шла речь по телефону, и, едва глаза их встретились, угрюмо пожал плечами.
– Дедушка, – зашептала вкрадчиво Лена. – Он перепачкался ваксой.
Из коридора сияла счастьем перепачканная рожица Толи.
Но уложить их было самой трудной задачей. Он долго ее решал, и совершенно попусту. Они заснули сами, по углам, а он их собрал, разнес по кроваткам.