Почему маскотерапия?
Иногда меня спрашивают: почему метод называется маскотерапией?
В этом вопросе есть много смыслов и один из них заставил меня изменить название метода в другой книге на «Лицо личности». Но это уже – развитие маскотерапии. Что же касается самой маскотерапии, то название в последние десятилетия прижилось по нескольким причинам.
Одна из них – в простоте и запоминаемости слова, которое пусть и не отражает, на первый взгляд, сути метода, но живет среди специалистов и пациентов своей жизнью, как это делает маска, которую человек часто носит всю жизнь, скрывая свое истинное лицо, а иногда и не зная его.
Если же присмотреться к методу поближе, то возникает мысль, что иного названия у него и быть-то не может.
Что имеется в виду?
При создании портрета (автопортрета), который является основой маскотерапии, особенно на первоначальных этапах, портретное сходство отсутствует, но во всей красе возникают другие не случайные образы. Почему они не случайны? Потому, что при повторном создании портрета (автопортрета), но только в более крупном размере, они могут повторяться всё в той же своей неповторимости и своеобразии. Более того, эти «неслучайные» образы всегда напоминают кого-то иного, кто оказал в свое время значительное влияние на жизнь и формирование личности портретируемого. И что самое удивительное, эти «неслучайные» образы проявляются как при портретировании, так и при автопортретировании. Возникает мысль, что они нераздельно связаны как с личностью портретируемого, так и с его лицом. Их можно назвать масками.
Этих масок всегда несколько и они всегда могут быть названы именами. Другими словами, во время портретирования, словно из тени, проступают лица людей, которые в свое время были запечатлены в душе и стали частью ее структуры. Внешне же эти отраженные ранее лица всегда проявляются в виде масок, закрывая истинное лицо человека.
Есть даже мнения среди достаточно влиятельных ученых, что истинного Я (истинного лица) у человека и не существует. А один из моих достаточно продвинутых пациентов однажды у меня спросил: «А что если там ничего нет? А что если истинного лица, которое вы пытаетесь найти в каждом из нас, не существует?»
Самое удивительное в том, что обе точки зрения правы. Первая, которой придерживаюсь я, что истинное лицо человека, его настоящее Я, существует, и оно может быть найдено или создано. Вторая, что истинного Я человека не существует, а в нашем методе – истинного лица человека нет, а есть только маски.
Как может быть, что обе точки зрения истинны?
Решение кажущегося противоречия пришло мне не так уж давно. Суть его в том, что истинное лицо (Я человека) – сущность мерцающая, и может быть найдена только в облаке масок, которыми он всегда пользуется, порой не осознавая этого. Истинное лицо может быть и за пределам этого облака, но оно всегда связано с высшим состоянием души человека, которое достигается как горная вершина. Высшее состояние души – всегда состояние Творца, состояние творящего мир человека. Но не подражающего и не потребляющего. В состоянии подражания кумирам мы невольно уподобляемся им, теряя свое лицо, в состоянии потребления – служим своим потребностям, забывая о своей высшей природе.
Таким образом, маски скрывают или подменяют наше истинное лицо, порой не давая ему проявиться, состояться и стать замеченным другими людьми и самим его носителем. Более того, проявившись однажды, истинное лицо не обязательно будет оставаться всегда таковым и наблюдаемым. Чем слабее личность, тем легче она теряет свое лицо в присутствии других людей, одевая маску и подстраиваясь под актуальную роль. Но самое важное в том, что во время психотерапевтических сеансов, которые проходят «лицом к лицу» клиента (пациента) со специалистом, участники диалога невольно отражают лица друг друга в виде маски. Пациент после сеанса уносит маску специалиста, и некоторое время она его поддерживает, а специалист – маску пациента, от которой ему важно избавиться.
Другое дело, когда во время маскотерапии пациент сидит напротив зеркала, всматривается в свое лицо и создает свой портрет, а маскотерапевт находится на втором плане, в тени.
Подводя итог и отвечая на основной вопрос, почему маскотерапия, можем с уверенностью сказать, что мы всегда и везде работаем не с лицами, а с масками. Истинные лица личностей тоже могут встречаться. Они, как драгоценные камни, могут быть найдены совершенно случайно и в самых неожиданных местах, но они всегда очень редки. И этому есть причины, так как общество любит маски и усиленно распространяет их, а человек изначально создан так, чтобы эти маски эффективно принимать для использования.
Маскотерапия исследует набор масок, которыми пользуется человек, делает их осознанными и устанавливает диалоги с ними. В идеальном случае, когда выявлены основные маски личности, человек научается вести гармоничный внутренний диалог, который зачастую невольно осуществляется именно между теми субличностями, которые на поверхности оказываются масками.
В самых тяжелых случаях, которые хорошо описаны в работах Г.М.Назлояна, внутренний диалог на первоначальных этапах работы у пациента совершенно отсутствует, что и является основой его душевного расстройства. Когда же с помощью портрета, зеркального двойника и лица внутренний диалог возникает, то он постепенно возникает и между субличностями.
Таким образом, можно констатировать, что образное выражение «маска», которое является ключевым в методе маскотерапии, не является только теоретическим конструктом, а может всегда конкретно наблюдаться в каждом случае применения метода. Более того, возникающие в портретах маски, не всегда носят положительных характер, часто являются объектом тяжелых переживаний, но они уже частично внешние объекты наблюдения. Маска на портрете – внешний объект, с которым можно вести диалоги, диалоги, которые отражают всецело внутренние диалоги, в которые можно внести новые элементы, и в которых могут принять участие и другие наблюдатели, в том числе и маскотерапевт.
Если наш метод работает с масками, то как он может называться еще?