6.Стас
Просыпаюсь у себя в кровати, чувствую себя хуже просто не бывает. Во рту дикий сушняк, тошнит, в голове сверлит, как на приеме у зубного. С горем пополам заставляю себя, открыть глаза и вижу, как открывает дверь в мою комнату матушка. Вид у нее недовольный, руки скрещены на груди, сейчас будет мне сворачивать кровь.
– Выспался? Тунеядец мой? Доброе утро. У тебя хотя, смотрю, оно не слишком доброе…. – говорит она.
– Привет мам. – сказал я и уселся на кровати. – Как дела?
– У меня-то все замечательно. Сам как? Голова не болит? Весь день валяться в постели собираешься?
У меня все болит. И голова, и тело все ломит. Но как я могу ей об этом поведать. Я готов провалиться на этом самом месте. В таком состоянии находиться рядом со своей горячо любимой матушкой выше моих сил.
– Когда ты будешь думать о завтрашнем дне? У тебя ведь был потенциал, а ты все похерил. Ведешь образ жизни, как твой ни на что не годный папенька. За что ж мне вся головная боль эта? Один на шее сидел…
– Ты говорила, что он работал. В газете.
– Уволили его за моральное разложение. Он в издательском доме и год не проработал. Ничего делать не умел никчемный, вот и приходилось мне тянуть всех, и тебя маленького, и его большого, с бутылкой в руке, приросшего к дивану у телевизора.
– Мам, не начинай! Я тебя прошу! – сказал я нервно, потерев ноющий затылок.
– Что не начинай? Заладил все время. Не начинай. Не начинай… Только от тебя и слышно. Да мне людям в газа смотреть стыдно. У всех дети как дети. Университеты кончают, учатся…
– И кому нужен этот диплом? Не будь наивной, мы не в совке живем.
– В советское время тебе такую жизнь вести бы не дали. Да да. Боже мой. У всех дети зарабатывают, родителям помогают, семьи свои заводят, а мой… Вырастила тунеядца.
– Мам перестань пожалуйста. – я повышаю голос. – Эт самое… Послушай меня минутку. У меня собеседование в шесть. Я тебе говорил, расфасовщиком. Так что успокойся. Ряды полезных членов общества пополняются. – вру я, не краснея.
– Надеюсь. Я тебе костюм тогда поглажу, чтобы выглядел поприличней. – наивная мать повелась на мою развожуху. – Завтракать будешь?
– Не хочу… – мотаю головой.
– Чего это? Ты голодный идти собрался? Надо поесть. Надо.
– Чаю только хлебну.
Мать вышла из комнаты ставить чайник, а я с большим облегчением вздохнул, поняв, что избежал продолжения очередной промывки мозгов.
Мимо многоэтажек, которые вырастают как галлюциногенные грибы после осеннего дождя, петляю на трамвай я, системный паразит общества. На глазах у меня черные рэйверские очки, но не от солнца, которого и так нет, а для того, чтобы скрыть свои шальные красные глаза. На мне темный пиджак в полоску, брюки и белая рубашечка с зеленым галстуком. Вид вполне официальный. Пришлось так вырядиться, чтобы у матушки, не оставалось никаких сомнений в том, что я иду устраиваться на работу. На улице заметно потеплело и это конечно радует. И еще радует тот факт, что мне удалось сорваться из дома, ведь мое состояние ухудшается с каждой минутой. Чувствую себя ходячим трупом.
Когда я еду в переполненном народом трамвае, у меня начинается паранойя. Мне начинает казаться, что люди, которые едут со мной, обращают на меня внимание, смотрят с усмешкой, презрением. В их головах явно черные мысли. Я стою, держусь рукой за поручень, а напротив меня сидит компания молодых ребят, моего возраста, парни постоянно смеются, может надо мной? Над моим нездоровым видом? Но, ничего, я им сейчас покажу, у меня ведь всегда с собой в кармане опасная бритва, в данном случае я положил ее во внутренний карман пиджака, сейчас я вытащу её и живо перережу острым лезвием глотку кому-нибудь из них…
Вот чёрт… Стоп. Нет, нет, нет, Стас, зачем ты про это подумал? Всё драгс. Проклятая химия. Выкинь из своей больной башки эти дурные мысли и просто наплюй на них. Не думай. Не обращай внимания. Драгс вносит искажения в действительность и получается, что единственный чел с черными мыслями в этом транспорте, это я. Не могу воткнуть, сказал я это вслух или про себя подумал, а может и то и другое одновременно?
Старуха лет семидесяти с двумя сумками, из одной торчит наружу краешек докторской колбасы, начинает отчитывать молодых ребят за то, что они ей место не уступают. Те продолжают ржать во все горло, абсолютно не обращая внимания на нравоучения бабки.
– Прогнившая молодежь! Когда я молодой комсомолкой была, я так со старшими не поступала! У нас было уважение к старшим поколениям! А сейчас что? Вы не будущее нашей страны. Вы все гады и подонки! – сыпала ругательствами, «пенсия» на парней. – Что происходит? Молодые запросто теперь могут послать кого угодно. Это что такое вообще!
Ребята угорали все больше.
Я выхожу из трамвая на нужной мне остановке, осталось теперь лишь перейти дорогу до места встречи. Меня всего трясет, со лба стекает пот. Еще немного и я точно сошел бы с ума
в этом террариуме. Чертов драгс. Он забирает намного больше, чем дает, забирает мои эндорфины, нервные клетки, на их восстановление уходит уйма времени, но чем терпеть отходняки, проще ведь взять у дилера еще драгса, закинуться им по новой и снова провалиться с головой в иллюзорную эйфорию.
Перед дверью бара пытаюсь внутренне психологически собраться. Озираясь по сторонам, захожу и вижу, что Пабло сидит за столиком, совершенно один в заведении, не считая бармена, пэтэушного вида.
– Прет. – говорю я и присаживаюсь к нему напротив.
Угрюмый Паша в повседневной своей раста-шапке, сидел с бокалом пива и рисовал ручкой на салфетке обнаженную телку, злобного вида, с сатанинским хвостиком сзади на попке и трезубцем в руках. Парень жил в своем собственном мире.
– Салют… – произносит он и у меня появляется ощущение, что парень либо обожрался транквилизаторов, либо жёстко накурился плана.
Я все время обращаюсь к этому мутному парню. Он мой личный доктор. Я его пациент.
– Как дела? – спрашиваю, меня продолжает колбасить, я нервно затарабанил пальцами по столу.
– Все путем. – сказал он, не отрываясь от салфетки. – У тебя я чувствую не очень.
– А чё, так сильно прям заметно?
– Аура неблагоприятная от тебя исходит тревожными вибрациями. – продолжал печальным монотонным голосом Пабло. – Надо уметь редактировать в себе негатив.
О чем говорит этот торчок?! Он что, не понимает, что меня накрывает на отходняке. Да он просто издевается. Глаза у него красные, причина вся в дудке стопудово, не иначе.
– Я по моему на сеанс психоанализа к тебе не записывался. – повышаю я голос. – Доктор Фрэйд, ты принес то, о чем я тебя по сотовому просил?
– У тебя предменструальный синдром, или че?
– Критические дни блин. Прокладки супер впитывающие где мои?
– Сначала башли… Налик на стол…
Я вытащил из брюк деньги, положил их на стол, накрыв салфеткой, и подвинул к нему. Мульт поступил тем же образом, подсунув под салфетку рисунком телки-дьяволицы пакетик с порошком кислоты, как мы и договаривались по мобиле.
Срываюсь с места и быстро двигаю в туалет. Перед уходом говорю бармену, который протирал бокал у стойки:
– Сто грамм тэкилы за тот столик. – я указываю пальцем на место Паши.
– Извините молодой человек, а вам сколько лет?
– Столько, что уже вообще все можно. – произношу я на выходе, и закрыв дверь изнутри, добавляю. – Баран… Очки се купи. Близорукий!
В туалете играла кантри музыка, а именно тупое бренчание гитаре. Опустив крышку унитаза, я присел на него и достал наркотики. Выложив на тыльной стороне ладони две дорожки, я поочередно втянул их носом.
Приход в пути. Спрыгнув с белого кресла, я подошел к зеркалу и снял очки. Я заглянул в свои расширенные зрачки, которые становились все больше, а по ним, по белкам забегали красные трещинки лопнувших сосудов. Достав из кармана опасную бритву, которую я украл еще в воинской части, у кого-то из местных вояк, я стал размахивать ею, словно нападаю на своего зеркального двойника. Выглядит опаска еще более впечатляюще, чем нож, это уж точно. Драгс начинает действовать, я уже начинаю чувствовать первую волну.
Выхожу из туалета и направляюсь не спеша к столику. По пути, мне кажется, что я не иду, а лечу, ведь мои ноги не чувствуют под ногами пол. Состояние, будто я только что умер, и дух мой, покинув тело лузера Стаса парит где то на небесах.
На столе меня уже ждет текила. Хмурый Мульт продолжает что то рисовать на бумажной салфетке. Я люблю этого парня, я блин, всех люблю на свете, даже того бармена с пэтэушной рожей, который не узрел во мне совершеннолетнего.
– У тебя что-то случилось? – спросил я, умостив свой тощий зад на сиденье. – Ты какой то
мутный сегодня, не как всегда.
– Случилось. – произнес Пабло, оторвавшись от телки – дьяволицы и взглянув на меня убитыми укуренными глазами. – Сегодня я лишился одной из важных материй в своей жизни и это печально.
– Твоя крыса сбежала? Я смотрю ты сегодня с собой ее не притащил, разве ты без нее куда ходишь?
– Если бы крыса… Весь понт в том, что я живу, но никому не нужен в этом мире, на меня всем наплевать. На мою любовь, на то. Что я в постели всегда старался…
– Да не мямли ты уже, говори в чем дело! Ну достал. Тебя телка твоя кинула или че? Не нуди, короче, емае!
– Моя старлетка меня покинула. – говорит Мульт, нервно мнет салфетку с рисунком и кидает его в пепельницу.
– Всему виной двести двадцать восьмая или ее социальное порицание по поводу твоей работы, ведь так? – я расплываюсь всем телом в кресле. – Она всегда парила тебя статьей, что тебе светит.
– Она стремалась… Стремалась, что меня в скором времени примут, и пока этого не случилось, чтобы было не так обидно и больно, она собрала свои тампоны, свои платья, трусы с кружевами и зубную щетку и уехала к матери.
Я понимаю, что Паша сейчас будет изливать мне душу. Его торчковский голос начинает оказывать на меня успокаивающий и трансцендентальный эффект. Я смотрю на него, не моргая, с отвисшей челюстью. Кислотный трип накрывает меня все больше.
– И вот теперь я нифига не первый номер в её хит-параде. И ты знаешь, по-моему, все честно и правильно. Моя старлеточка, ягода не моего поля, она образованная, деловитая, а я? Кто я? Нет, ну ты посмотри на меня? Я ничтожество. Наркуша и отброс. Плюс к тому, я занимаюсь торговлей наркотиками. Я разбойник. Помнишь такую песенку… Хочешь быть разбойником не люби принцессу? Все верно, черт возьми. Но, знаешь, мое призвание, моя стезя, может быть совсем иная. Например писать картины, рисовать, хотя бы для журналов, книг или, просто для людей… Только фишка в том, что никому в этой стране мазня моя не интересна. Все агенства дружно показали мне фак… Я принял решение уехать Стас, как только получиться, так сразу покупаю билет и улетаю в Амстердам. Посмотрим, как там у меня житуха сложиться… Может мне повезет. Надо только с банками рассчитаться.
Слова Паши проходят мимо меня, я начинаю чувствовать, как потихоньку уплываю, плавно плыву ко всем местам, о которых я мечтал, видел только в самых лучших цветных снах. Заиграл кайфовый музон в моем любимом стиле. Может еще не все пропало и у меня еще будет что-то клёвое, кайфовое, чистое, счастье, любовь, то, ради чего я когда то открыл глаза и появился на свет.
– Хорош залипать… – сказал Паша и щелкнул у меня перед носом пальцем. – Эй, аллё, ты че, в астрале что ли на самом деле?
– А шо такое? – голос друга вернул меня из ступора моих фантазий.
– У тебя на телефоне рэгги надрывается, а ты сидишь залипаешь.
Я протер глаза, извлек мигающий мобильник из пиджака и уставился на дисплей. Номер на экранчике не определился.
– Буэнос. – произнес я, бодро в трубку.
– Привет. – послышался странный незнакомый мне ранее голос, довольно хриплый и низкий. – Ты не занят?
– Ну в общем то не очень… А-а-а… Эт самое. Кто это? С кем я говорю, я чего то честно говоря не догоняю…
– Это Вика. Fleur de lys. Узнаешь теперь?
– Теперь кажется, начинаю узнавать. Мы ведь с тобой вчера вечером в инэте познакомились? Любительница жесткого секса, плетки, кнуты, кожа… Я правильно понял?
– Правильно…
– А чего у тебя голос такой? Ты че, только проснулась? Или простудилась? Сейчас такая
погода галимая, непредсказуемая. То ниже нуля, то выше…
– Нет, я просто много курю. По три пачки в день. Я тебе чего звоню… Как насчет того, чтобы сегодня встретиться погулять?
– Ну я бы с удовольствием… Трёп в инэте это одно, а в реале совсем другое.
– Где? Во сколько?
– Давай через час, в нашем парке? Подходит?
– Хорошо, а как я тебя узнаю?
– На мне будет пиджак, рубашка и брюки. Короче, вид такой официальный, только галстук на мне зеленого цвета, не гармонирующий нифига со всем остальным прикидом, по нему сразу узнаешь.
– А я буду в оранжевой курточке.
– Я понял, апельсинчик. До встречи. Думаю, разберемся… Я так, примерно помню, какая ты из себя на аватарке была.
– До встречи.
Я закончил разговор и убрал телефон обратно в пиджак.
– Что нам нужно… – громко затянул я, щелкая пальцами и дрыгая телом, будто танцую, елозя жопой на кресле. – Нам нужны лишь секс, наркотики и секс! Наркотики и секс! Наркотики и секс!
– А глаза то у тя загорелись… Я так понял, у тебя хорошее мероприятие намечается на сегодня? – спрашивает Мульт.
Я киваю, улыбаясь во все тридцать два.
– Мне сегодня дадут. – сказал я. – Ура! День все лучше и лучше.
– Где выцепил эту телку? На мамбе? Почему уверен, что она даст себя отлюбить на первом же свидании в реале?
– Не на мамбе, на другом сайте знакомств для секса, ты о таком не в курсе. Сама мне первая написала, я тебе говорю, стопудово, она с реальными проституционными наклонностями. Она сама мне вчера писала, что любит трахаться в общественных местах, в лифтах, подъездах. Плюс к тому предпочитает золотой дождь, фетиш, ну короче всякие там извращения. Помешана телка на сексе, точняк! Настоящая нимфоманка.
– Жесть какая-то… – выпучил глаза Мульт. – Ты смотри с ней поаккуратней. Ты сам-то чем-то подобным когда-нибудь в своей жизни занимался?
– Ну, ноги одной фифочку целовал, стопы ей вылизывал… – признаюсь я.
– Мерзость блин… Не продолжай. – поморщился Пабло. – От такого трепа стол хочется заблевать.
– Между прочим, стопы, чувак, это очень сильная эрогенная зона. – говорю я, взяв бокал с текилой и отпив немножко. – Тебе на будущее.
– Слушай, а у этой нимфы, с которой у тебя встреча… Она хотя бы симпатичная или так се?
– Я бы сказал, так себе, на троечку с плюсом. – прищуриваю глаза. – Ты знаешь, мне так давно телки не давали, что я стал не слишком привередлив, станешь таким, после недели воздержания…
– Мда… Неделя это срок серьёзный… Тело ее видел, или только фэйс?
– Я сексозависимый, для меня срок. Видел. В общем, самое главное друг, чтобы эта телка не оказалась толще, чем на фотографиях. И жопа была не жирная. Я погнал.
– Смотри триппера не слови. – произнес мне на прощание Пабло.
– Я знаю. Я после Кати из дурки, без резинки ваще из дома не выхожу. И кстати, по Амстердам, это клёвая идея старик! – говорю я, вставая со своего места на выход. – Я туда тоже хочу, говорят, там кайфово.
Когда я явился на свидание, мне тут же в глаза бросилось то, что в реале «Fleur de lys» не такая стройная, как на фотографиях. Меня это тут же насторожило, но я вполне мог ошибаться, не рентген ведь. Я не мог быть полностью уверен в её полноте из-за того, что она напялила на себя дутую оранжевую куртку.
Девушка сидела на парковой скамейке и кормила с руки дикую белку орешками.
– Вика? – подхожу я к ней и обращаюсь.
– «Фердинант»? – произнесла она, вставая со скамейки.
Белка дала деру от неё по ближайшему дереву вверх.
– Меня зовут Стас.
Я обратил внимание на её губы. Они выглядели очень неестественно, так, будто внутри там имлантанты.
– Куда хочешь пойти? Может в кафэ? Или просто по парку или городу пройдемся? – предлагаю я девушке.
– Зачем время зря терять? Пойдем ко мне?
– К тебе? Вот так вот прям сразу? – с усмешкой, говорю я.
– А ты меня чего, боишься?
– Нисколько.
– Тогда гоу.
«Раскованная девушка.» – сделал я вывод. «Такая мне подходит. Не зря торчит на подобных грязных сайтах, на одном из которых я с ней и познакомился.»
Мы двинули к ней в гости на пару палок.
Чем вот бесит меня осень, так это тем, что тёлки чересчур закутаны. Ни черта не понятно, что там тебя ожидает под оберткой, пока не притащишься с ней на хату и не откроешь, да только в этот неловкий момент будет слишком поздно.
Мы заходим в её апартаменты, она снимает свою оражевую куртку, я снимаю очки и вдруг резко начинаю понимать, что мне срочняк надо влить в себя катастрофически много алкоголя. Мои сомнения по поводу её комплекции оказались пророческими. В чем мы всегда были полностью с Даном и Максом согласны, так это в том, что нет ничего хуже толстой тёлки. А ведь, если верить личным данным в её анкете, то ей всего лишь двадцать лет, но молодые тёлочки всегда смотрятся старше своего паспортного возраста, потому, что жир убивает все признаки молодости.
Рыхлая любительница фетиша из интернета, грубо хватает меня за зеленый галстук, тянет за него и проводив в свою комнату, резко кидает на большую растелянную кровать. Сама не долго думая, наваливается на меня верхом, всем свом весом, и целует, глубоко проталкивая свой язык в мой рот и скользя им по моим зубам.
Но, я пока к сексу не готов, мне необходимо выпить, однозначно. Еле оторвав её губы от своих, я произношу запыханно:
– У тебя что-нибудь выпить есть?
– Да, есть конечно. – произносит нимфоманка, вставая с меня. – Прости, я забыла про гостипреимство.
Девушка открывает мини-бар в шкафу и достает оттуда стаканы и бутылку виски.
Я спасен!
– Угощайся. – произнесла Вика, с улыбкой на лице, протягивая вискарь.
Я тут же разливаю напиток по стаканам. Даю один ей, другой беру в свою руку и говорю торжественно:
– За знакомство. – улыбаюсь я, слегка наигранно.
– Ты такой сладенький, симпотный, худенький правда немного. – девушка оценивающе оглядывает меня похотливыми глазами.
– Углеводов мало потребляю. – отвечаю я, одновременно подумав, что у неё то как раз явно в рационе углеводный переизбыток.
Мы чекнулись и выпили.
– Как ты относишься к фетишу? Садо-мазо любишь? Нестандартные игры?
– Да я даже не знаю. Я ничего не могу сказать, так как никогда этим не занимался.
– Попробовать хочешь?
– Ну в жизни все надо попробовать по идее… Можно… Можно… – мямлил я. – Но, только без золотого дождя, это не по мне. Ваще.
Нимфоманка вульгарно посмеивалась.
– Подожди меня. Я скоро буду. – сказала Виктория, поставила свой стакан на стол, и похлопав меня по щеке, удалилась из комнаты.
Я быстро схватил бутылку, как только она покинула комнату, и начал с жадностью хлестать алкоголь из горла.
У меня не было сексуальной связи неделю, поэтому я изголодавшись, вынужден согласиться и на этот малопривлекательный вариант. Выпив полбутылки вискаря, я ослабил на шее галстук, стягивающий мне шею, скинул брюки, затем сделал на столике две дорожки и отправил их в свою топку. Алкоголь и дурь здорово ударили мне в голову. Я потеребил моментально задеревеневший нос и посмотрев на шкаф, заметил там лежащую черную кожаную маску в стиле садо-мазо. Не знаю, к чему у меня в голове тогда промелькнула мысль её надеть. Но, у меня ведь белый билет, и это доказывает, что мне простительны любые экстраординарные выходки.
Напялив на голову кожаную маску, с бутылкой виски, в пиджаке, без штанов, в одних только плавках, на которых изображены ржачные скелеты в различных позах камасутры, я вышел на балкончик покурить. На улице стало тем временем совсем темно. Стылый осенний вечер накрыл наш большой чудный город. Я вставил в зубы сигарету и вспыхнув зажигалкой, кляксой огня, прикурил её, любуясь видом с балкона на город, потонувший в сумерках тьмы.
– Тьфу… Голубиное гнездо. Ниче святого у современной молодёжи нет… – услышал я вдруг чей то прокуренный баритон, от которого нервно вздрогнул.
Повернув голову в маске вправо, я узрел на противоположном балконе мужчину лет пятидесяти, который, как и я, вышел побаловаться никотином на свежем воздухе. Сосед был явно под шафэ, стоял качался в белой майке и трениках, типичный россиянский вариант Гомера Симпсона, который работает где нибудь на заводе и время от времени надирается пивом, ругая вечерами власти в телевизоре. Я решил не обращать на него внимания.
– В наше время такого не было… – не унимался ворчливый сосед. – Голубцов сажали.
Я выпустил дымок, подумав, что мужик просто комментирует мой идиотский вид. Но причем здесь «голубцы»? В этих словах я связи не видел.
– Охиреть можно… – мужчина шумно вздохнул.
– Отчего? – спрашиваю я, снимая с лица маску, сквозь которую так плохо говорить. – Отчего можно охиреть, уважаемый? Ты о чем?
– О том, что с ума вы все совсем посходили! Хорошо, что ваши гей-парады хотя бы отменили! Хоть одно радует.
– Ты че несешь блин. Ты меня гомосексуалистом только что назвал? Я не понял!
– А как мне еще тебя назвать радужный козел?
– Какого? Какого? – я перехожу на повышенные тона. – Ты сделал такой вывод, пьяная твоя рожа? Не получал давно?
– Что ты делаешь в этой квартире? Каким ветром тебя сюда занесло?
– Я познакомился с девушкой в интернете, встретился с ней в реале, она любезно пригласила меня к себе в гости на пару палок, я согласился, пришел, выпил, вышел выкурить сигаретку на балкон, увидел на соседнем балконе тебя, и теперь вот слушаю всякий бред, что ты не несешь! – слова выстреливали из моих уст, словно пули из АК-47.
– А ты в курсе, что ты не совсем к девушке пришел в гости, соколик?
– Ну, я наверное совсем даун, не могу девушку от парня отличить. Ты меня достал, иди с телевизором трепись! – я выкинул докуренную сигарету вниз и собрался уходить.
– В общем то это не совсем парень и не совсем девушка. В наше время можно и не различить.
Я, почувствовав комок, подступивший к горлу, решил не уходить, а дослушать.
– Однажды в России, в Столице, родился мальчик, которого назвали Витей. С раннего детства Витя был не такой, как его сверстники, в отличие от них, он не любил играть в солдатики, а любил куклы, не любил штаны, любил колготки, когда другие мальчики в драках получали синяки, он глазки свои карандашиком маминым подводил и губы красил, ну и наконец, заглядывался он совсем не на девичьи зады. Родительское порицание не помогало, рос Витя педерастом и мечтал когда нибудь поменять свой пол, потому, что считал, что не тем родился. Как только родители отдали концы Богу, он, с тех денег, что они оставили ему в наследство, сделал себе операцию и осуществил тем самым давнюю мечту. – таков был рассказ соседа. – Отрезали ли там у него все, я не знаю, но факт остается фактом.
У меня отвисла челюсть от услышанного. Я понял, что нахожусь в квартире трансексуала и мной тут же овладела маниакальное желание покинуть это место, опасное как Чернобыльская АЭС, с её жителями-мутантами.
Не дослушав рассказ мужчины, я рванул обратно в комнату, поставил бутылку на стол, кинул в сторону маску, надел на глаза очки и хотел было схватить штаны, которые валялись у кровати, но это действие у меня не вышло. Я резко замер на месте, когда увидел Это. Трансексуал и извращенец, упакованный в кожаный корсет, ужавший его талию чуть ли не до 15 см в окружности, вошел в комнату и вперил в меня такой хищный взгляд, какой бывает у охотника на дичь. В руках у него я заметил стек, коими обычно погоняют лошадей, как то я зырил по ящику такие в руках жокеев, когда по каналу спорт передавали скачки.
Ох, чёрт, вот это реально самый неловкий момент…
– Вика… Вика… Твою мать… Виктор! – заговаривался я от неожиданного. – Как мне тебя называть то теперь?
– Называй меня госпожа…
– Мне в общем бежать надо. Я кое чё вспомнил. Ты извини, ты конечно замечательный человек и ты…
Транс не слабо хлестанул стеком мне по голой ляжке.
– Ты че дичь, сука, больно! – крикнул я. – Я короче… Сваливаю.
– Никуда ты не денешься. – говорил трансексуал, перегородив мне дорогу, так, что я не мог пройти к выходу из квартиры. – Никуда не денешься пока тебя не трахнут!
– Меня трахнут? – вытаращил я глаза на извращенное создание. Такой херни мне еще никто не говорил.
Схватив бутылку виски в левую руку, я задом попятился к балкону.
– Бон вояж, фрик! – с этими словами, я машу трансу на прощанье ручкой и катапультируюсь вниз с балкона. – Страпон се купи уродец!
Последовала идеальная посадка на пожелтевший газон. Когда я был подростком и паркур был дико моден, я освоил пару фишек, которые сейчас вспомнил и еще мне повезло, что квартира извращенца находилась на втором этаже. Очутившись на земле, я быстрым шагом устремился прочь. Подальше от этого дома ужасов. Еще никогда я не оказывался в таком дурацком положении. Я настолько был растерян с этим чекнутым фриком, что просто не знал, что делать. Мокасины и брюки остались в квартире, поэтому я иду в розовых тапках, без штанов, но в пиджаке и очках. Для полной ясности моего образа, мне остается набить себе на лоб татуху «Реальный мудозвон», ведь только я мог попасть в такую ситуацию.
Мне раньше доводилось слышать про людей, меняющих пол, про то, как мужчинам вводят женские гормоны, такие как эстроген и прогестерон, про операции на горле и голосовых связках, после чего у этих типов исчезает «адамово яблоко», про удаление детородного органа и вагинопластию, но разве я бы мог подумать, что окажусь когда-нибудь с извращенным подобием этой темы, да еще и в одном помещении.
Я сделал большой глоток виски и прополоскал свой рот, в котором еще совсем недавно трас орудовал языком. Противно сморщившись, я сплюнул на асфальт.
Люди на меня пялились, будто увидали марсианина, оборачивались, смеялись, свистели вслед, шептались друг с другом. Я свернул с дороги, ведущей к метро, в таком виде на нем ехать не рекомендуется, запросто могут сцапать мусора, потом дурка, на меня снова напялят смирительную рубаху, а я этого не хочу ни разу. Благо до дома не слишком далеко, можно и пешком пройтись, да и на улице не холодно. Плюс ко всему, пока доберусь, матушка ляжет спать и не увидит этот позор.
Когда я проходил мимо фонтанов, вдруг увидел молодую пару. Парень с девушкой, мои ровесники, сразу понятно влюбленные, обнимаются, целуются, на фоне сияющих всеми цветами неоновых фонтанов. У этой парочки, полностью пглощенной своим интимным занятием, сто пудово все ништяк, без наркотиков и алкоголя. Мне подумалось, а когда я сам
вот так вот с тёлкой был, чтобы не упоротый драгсом и не в пьяном угаре? Да я забыл когда такое было, зачем врать самому себе и отмазываться. Я погряз в дерьме и грязи по уши.
Я прошел мимо молодых влюбленных, хлебнул из бутылки, и в душе ох как, позавидовал им в этот едва ли не самый странный в моей жизни вечер.