Глава 9
И они нагло заказали себе тоже по Цыпленку Табака, как будто у них не было с собой шашлыков, которые я приготовил, большой салат, и что-то на сладкое. Плюс жареную картошку. Тоже самое, что заказала русская журналиста, жившая и работавшая в Америке, Алику Гинзбургу и его друзьям по тюрьмам и концлагерям в Нью-йоркской гостинице. Сами они просто на просто забыли, что как называется. Да и тем более давно считали, что жрать помногу стыдно. Мысли, что можно заказать не всё меню почему-то не приходило.
– Вы обожрались печеной картошки, неужели всё мало? – спросил я мягко.
– Пузо больше – всё влезет, – сказала Сонька блондэ, и кстати показала его, и даже нежно похлопала.
– Что, как? – спросил с улыбкой Леха.
– Надо было выбирать ее, – ответил я.
– А ты выбрал меня? – даже удивилась Нинка. Я даже подумал, что прямо сейчас предложит выйти. А надо было заставить ее выйти. Пока не нажралась сделала бы всё, что я хотел. Нет, опять упустил моментум морэ. В принципе оно и лучше, но пока не знаешь сути, всё равно жаль.
Подошел официант и сказал, что сейчас принесет еще один счет.
– Спасибо, но я пока больше ничего не хочу, – корректно заметил я.
– Уверены?
– На все сто.
– Хороший ответ, – без улыбки ответил он, и добавил: – Жаль, что не вовремя. Надо было раньше говорить.
– Раньше чего, я не понял?
– До Заказа, а не после него.
– Это они, может, заказывали, – я кивнул на Нинку, которая совершенно равнодушно взглянула на меня через проход, как будто меня здесь и не было, а крыло цыпленка между тем держала в зубах, как лиса:
– Крепко
– По глупости я принял заказ, – сказал официант и кстати представился:
– Витя, – а также добавил: – У вас есть деньги. Вон там, в правом боковом кармане, – показал он авторучкой.
– Нет.
– Да, да.
– Нет, я имею в виду, что если да, то конечно, пожалуйста, даже с десятипроцентными чаевыми, но только я знаю, даже уверен, что нет. Нет у меня денег.
– А если есть – пятнадцать не пожалеете?
– Без сомнения. – И. И я вытащил из бокового кармана импортного – скорее всего, польского пиджака – желтый бумажник немецкого производства. Неужели эта дама в пилотке с бейджиком уже соблазнила меня? Когда? Нет, если деньги есть, значит:
– Да, было.
К сожалению, я даже позу не помню. Неужели так много выпили? Но когда? Хотя, если да, то понятно:
– Ох, где был я вчера? Не найду днем с огнем. Помню только, что диваны были синие с розовым. Дальше тишина.
– Всё еще впереди, – сказал Виктор. По поводу чего – непонятно. Неужели здесь вот так возможно:
– То, что уже было – только еще будет. – Нет, было, но заархивировано. Как кино:
– На те вам! – Какого-нибудь Лапшина. – А посмотрите через двадцать лет. Уже всё есть, и приводные ремни в частности, но сам транвай поедет тока через двадцать лет. Всё также, как на Земле, только если с небольшими недоразумениями.
Далее, драка в вагоне-ресторане и секс в купе проводницы.
– Сколько вообще всего? – спросил я Витю.
– Там всё написано, – ласково ответил он.
– Одно из двух, – подумал я, – или слишком много, или этот Витя не только уже напился, но уже и не скрывает этого.
– Триста, – прочитал я.
– Это по-старому?
– По-старому уже давно не берем.
– Тогда моему уму просто не постижимо, как можно набрать триста рублей за пять цыплят.
– Шесть.
– Шесть? А! Себе вы тоже заказали.
– Нет, теще, она тоже едет в этом поезде, и сказала, что не пропишет меня у себя, если я не докажу ей свою полную лояльность.
– Может быть она имела в виду что-нибудь другое, а не Цыплята Табака?
– Это было бы еще дороже.
– Всё равно очень не похоже на правду, – вздохнул я. – Шесть цыплят по полтиннику за штуку? Так не бывает.
– А большой салат? Торт Бизе и торт Прага. Сэндвичи с ветчиной и сэндвичи с салями.
– Нет, ну вот этого последнего точно не было.
– Так естественно, – ответил Виктор, – их вы возьмете с собой в купе. Более того, две пива Двойного Золотого и бутылка шампанского Брют. Из холодильника, между прочим. Так что, как видите, я просто так денег никогда не беру.
– Всё равно, – уперся я, – триста слишком много.
– Хорошо, наверное, я не сказал, что утром вы можете прийти на завтрак. Бесплатно.
– Согласен, но и на обед тоже.
– У меня кайфа не будет здесь работать.
– Ну, окей, окей, не знаю, есть ли только у меня эти баснословные триста.
– Как раз, – даже сам удивился я. – Можно подумать, что здесь работает какая-то внеземная мафия.
У меня хватило ума пригласить Нину в купе Виктора. Он там жил не один, но:
– Сейчас свободно, – подмигнул он мне.
Но я строго добавил:
– За те же триста?
– Окей, – согласился он. В принципе нормально, если в эти триста всё входит.
Дело в том, что эти трое куда-то вышли. А ее оставили. Зачем? Я не стал заморачиваться:
– Может пьяная согласится.
Правда плохо, что, похоже, она никогда не пьянеет.
– Пойдем, – без улыбки ответила дама. – Куда?
– Сейчас назад, потом прямо, а дальше направо.
Я шел сзади, и старался поднять в себе дух бодрости и веселья. Чем? Я решил:
– У нее узкая жопа, а значит, хвалиться особенно нечем.
Мы только разделись, как я запутался, кто из нас кто. Почему? Ответ:
– Она пристегнула к своим худым, хотя и симпатичным ляжкам искусственный член, и попросила меня, одновременно повернувшись:
– Завяжи сзади. – Я че-то не понял и хотел снять в нее лифчик, в том смысле, что расстегнуть, но она сказала:
– Я сама его сниму.
– В к-каком смысле?
– У меня титьки очень маленькие, поэтому он снимается сам. А ты давай сначала деньги.
– Извините, но я так понял, что в триста всё и входит, Более того, а зачем нам два члена? Я не понимаю.
– Не понимаешь?
– Ты сидела в тюрьме и трахала там баб, что ли? Ничего другого я не могу предположить.
– Я смотрю, ты глуп до невозможности. А – Амазонка.
– Если ты Амазонка, зачем тебе искусственный член?
– Я тебя предупреждала: не лезь ко мне, я Амазонка Сони, а ты продолжал настаивать.
– Скорей всего, я просто ошибся. Ты такая красивая.
– Да мне по барабану, о чем ты думаешь обычно. Плати, или хуже будет. Хотя я уже настроилась, – добавила она, и провела мне удар левой точно в челюсть. А потом и полезла на меня. Но решила сначала пристегнуть мои руки к спинке кровати, которую здесь заменила блестящая ручка, за которую, видимо, надо было держаться, когда поезд пойдет под откос, или, по крайней мере резко затормозит, или ускорится.
К счастью вошел Виктор и сказал, что может заменить меня.
– Тем более, у него всё равно нет денег.
Тогда она, прежде чем отпустить меня, провела ему удар в солнечное сплетение. Да такой сильный, что официант упал на колени.
– Жди, – сказала она и выгнала меня.
За дверью я почему-то подумал, что это:
– Жди, – вполне могло относиться и ко мне. – Маловероятно, но вполне возможно. Этот Виктор пьяный может не удовлетворить эту Жанну Дарк, в полной мере.
Я побежал по проходу, в надежде, что найду тот вагон, где была знакомая проводница. Урки были уже опять за столом. Я взял круглый поднос из нержавейки, и пробежал мимо них, чтобы меня не было вообще видно.
– Официант! – только успел крикнуть мне вслед Валет.
Но оказалось, что не только, послал вслед Леху.
– Стой!
– Чё? – без дальнейших разъяснений шлепнул Леху по балде подносом, открыл дверь поезда, и отпустил, как инструктор боязливого новичка-парашютиста:
– Прямой ногой в тазобедренный сустав. – Да, кажется, там и сустава не было – просто наглая жопа.
Но дальше не повезло. Добежал до конца поезда, но знакомого никого не встретил. Куда? Назад, естественно. Абсолютно не помню, в какой вагон я тогда вошел. В первый? Нет. В последний? Тоже нет. Значит, по середине. Но народ был бестолков до невозможности. Кого ни спроси – никто не знал, насколько далеко его вагон находится от хвоста или от головы поезда. Наконец, я сам догадался, что конец мне известен, и надо только опять вернуться туда, и отсчитать сколько-нибудь вагонов. Однако теперь я уже не мог определить где, собственно, конец, а где его начало?
– Во попал!
– Зайди ко мне, – услышал я голос, как будто с самих Винов. Я пошел, хотя до конца не был уверен, что это она. Так-то сзади ничего. Хотя чем больше, тем, конечно, лучше. Но это надо искать не в поездах, а в приемных банков.
– На один раз сойдет.
И услышал в ответ:
– Ты на мне женишься? – Она уже развязывала галстук. В том смысле, что снимала его, так как галстуки госслужащих не развязываются, а просто снимаются с шеи, как хомут с лошади.
– Овса?
– Что?
– Прости, сначала я хочу прилечь, как следует.
– Давай, давай, хотя торопиться некуда.
– Почему?
– Ночь, все спят.
– Это, пожалуй, единственная хорошая новость за последнее время.
– Не спать, не спать, – она ущипнула меня за щечку. Прошу прощенья совсем заговорился, это я ущипнул ее за щечку, за что она в ответ чуть не откусила мне нос. Я-то стоял, ждал, думал хочет поцеловать в нос, а она тяпнула, но, разумеется, не сильно. Хотя я спросил:
– Кровь не идет?
– До свадьбы заживет.
Ну и трахнул ее капитально. В том смысле, что после первой заснул. Наверное, рефлекторно решил не доставлять ей слишком большого удовольствия, чтобы не настаивала на женитьбе, а тем более на замужестве.
Тем не менее, утром она напомнила, даже еще не поставив на столик картофельное пюре с тремя колетами и свежим огурцом:
– Хорошо было?
– Естественно, – ответил я.
Тем не менее, я опять поперся в ресторан. Она ушла на прием к начальнику поезда, а я сюда. Он был еще закрыт, но Виктор открыл дверь.
– Как чувствовал, – улыбнулся он, – заходи.
– Вы пьяный? – сказал я. И добавил уже за столом: – С утра, а как тогда работать.
– Посплю – пройдет.
– А кто работать будет?
– Я ждал тебя и рад, что вижу.
– В каком смысле? Она у тебя спит?
– Да-а, – расплылся он в улыбке.
– Тем не менее я ничего не понял. У меня денег нет еще до сих пор.
– Деньги всегда есть.
– Хорошая мысль, но для меня слишком глубока. Я с такого дна достать их не могу.
– Я тебе помогу.
– Ты кто?
– Официант.
– Выходит, ты предлагаешь мне поработать официантом, пока ты спишь.
– Хорошо, что ты понял.
– Но я боюсь этих бандидос, ведь они точно припрутся опять, и не захотят платить, скажут:
– У тебя есть чаевые, заплатишь. – Представляешь, они держат меня за своего раба.
– Позовешь, если что, буфетчицу Нинку.
– Какую Нинку, с…
– Да нет, нет, та спит в моем купе.
– А никого другого нет, может быть, лучше повара?
– Повара сегодня нет.
– Где он, пьяный?
– Как ты догадался?
– От противного. Обычно повара всегда пьяные на Земле, а здесь на Марсе, значит, должно быть все наоборот. Спрашивается, почему тогда он все равно пьяный? Ответ:
– Просто вчера у него был День Рождения. – И, следовательно, это не правило, а из него исключение.
И они, как говорится:
– Не прошли мимо. – Люди, даже если они обычно сидят у костра, очень любят кабаки. Прямо за уши не оттащишь. А уж на халяву прибегут даже с Текстильщика.
В поезде вообще деваться некуда.
– Вот и встретились два одиночества, – спела жаркая Соня, как только увидела мою приближающуюся походку.
– Принеси нам чё-нить легкого, – сразу сказал Леха, – главное, чтобы было бесплатно.
– У него деньги есть, – добавил Валет.
– Я не он, – сказал я.
– Кто ты?
– Я официант.
– Что это значит? – спросил Леха. И добавил: – Заплатишь.
Несмотря на его тупоумие, я ответил:
– Я не беру с собой на работу денег.
– Не выпендривайся, – сказал Валет.
– Если вы не будете ничего заказывать, то вы не нужны. – И не дожидаясь результата их размышлений, ударил Валета по балде. Ужас. Он не свалился со стула, как я ожидал. Леха встал и вытянул вперед руку. Это был удар, но к счастью, мимо.
Я не стал ловить его руку в замок для дальнейшего перелома, а просто провел свой коронный прием Болевой из стойки. И в результате все-таки сломал ему руку прямо на столе. Сонька не помогла ему, а наоборот схватила Леху за яйца, что, как она считала должно было помочь мне.
– Они мне надоели, – объяснила она свое неординарное поведение.
– Спасибо, – ответил я. – Не отпускайте его, пожалуйста, потому что Валет еще может встать.
Валета я ударил головой в стекло, но к сожалению, оно даже не треснуло.
К сожалению, жаркая принцесса оказалась предательницей. В самый ответственный момент замешательства противника она обняла меня сзади за шею, и начала душить. Хотелось позвать на помощь толстую Нинку-буфетчицу, но Жаркая Соня не давала мне и рта раскрыть. Точнее, рот я открывал, но только как рыба об лёд – абсолютно беззвучно.