Глава 7
– Хорошо, пусть он тебя убьет. – И этот хомячок отрыл дверь.
Я конечно, побежал, тем более, что уже оделся. Голубой за мной. Если бы я еще бежал по-честному, но уже через три вагона понял:
– Бегу, чтобы обмануть его. – Два раза мне удалось стукнуть его закрывающейся дверью. Ему мало. Конечно, если бы стекло разбилось, и голова красно-голубого мэна повисла среди его острых зубцов, но такое огнеупорное стекло к счастью не бьется. Имеется в виду, такое развитие событий решило бы все в мою пользу.
Я думал только об одном:
– Как лучше: драться при ней, или, наоборот, лучше, чтобы она не видела моего поражения.
Ясно, лучше при ней, ибо при ней-то осталась только победа.
И вот она встала предо мной с сигаретой в зубах, но всё равно:
– А во лбу звезда горит.
– Ты не могла куда-нибудь спрятаться? – даже не продышавшись спросил я.
– Где ты был?
– Это не вопрос в сложившейся ситуации.
– Ты опять хочешь сразу перейти к сексу? Я не знаю, где ты был, а душа, чтобы смыть сомнения здесь, кстати, нет.
– Я тебе честно говорю, зря ты разводишь сейчас эту лирику.
– Почему?
– Потому что вот-вот нас могут грохнуть.
– Так ты его не убил?
– Как я мог его убить?
– А зачем ты вообще ходил на охоту?
Я приложил руку ко лбу, как Сократ в гостях у Микеланджело.
– Пожалуйста, не веди себя, как будто ты ничего не понимаешь.
– А что… в том смысле, что еще на тебе не женился? Ты же ж не предлагала. Кажется.
Она посмотрела в окно.
– Вот он идет сюда.
– Уже видно?
– Да, пробирается, как Циклоп среди толпы народа, напролом.
– Я пойду? – спросила она.
– Да, конечно, но я с тобой. И знаешь почему? При тебе я постесняюсь проиграть.
– Хорошо. Я пока почитаю книгу. Или мне помочь тебе?
– Ты можешь читать одним глазом?
– Могу. После праздника Нового Года я читала стихи Бродского, чтобы как-то уснуть в одиночестве:
– Я один, я вышел на подмостки, прислонясь к новому дверному косяку.
– Это не он.
– Не надо меня перебивать. Или ты не слышал, что я читала одним глазом, а другой закрыла, так как он двоился? Ну, хорошо, хорошо, я буду читать одним глазом, а другим свяжусь с Охотой на Ведьм.
– Мы охотимся на ведьм?
– Наоборот.
Мэн был уже рядом и пёр на меня, как танк Тигр, смело, и с однозначной мыслью раздавить меня с налета. Как обычно возникло два варианта:
– Пропустить и бросить в зад зажигательный коктейль имени Клары Цеткин и Розы Люксембург, или нет. Я сразу присел на одну ногу, а другой ударил его чуть ниже колена. Цики не ожидал, полетел и остановился только у заднего прохода. В том смысле, у следующей в том же направлении двери. Как говорится:
– За рога и в стойло. – Но только не его.
Пока он был окумарен первым ударом, я провел бросок с упором стопы в живот. Он шел на меня как тень отца Гамлета, поэтому не сопротивлялся.
– Неудачно лег, – сказал я, – прямо с тобой.
– Это он? – спросила Люда, не отрываясь от интересной книги.
– Посмотри внимательней.
– У меня глаза уже настроены в разные стороны, я и так вижу.
– Прекрати лицемерить и паясничать одновременно, – сказал я, – это он.
– Нет.
– Почему ты тогда боишься посмотреть на него?
– Он не красная рыба перед тортом, чтобы смотреть на него. Видела уже хватит.
Я сел рядом на скамейку.
– Чем он отличается от того, я не понимаю?
– Тот бежал туда, а этот оттуда.
– И это всё? Что ви хотель мне сказать? Это совершенно неподходящий момент для ваших шуток.
– Я останусь с ним.
– Что?!
– Я лучше останусь с ним.
– Но почему?
– Ты с ним не справишься? А он убьет нас обеих.
– Обоих.
– Это почти одно и то же.
– Не думал, что ты такая.
– Какая есть.
– Ты была с ним с самого начала? Я так и знал! Какое лицемерие. Я чувствовал, чувствовал, мне надо было остаться с тем хомяком. Тем не менее, я возьму тебя в заложники. А ведь я так мечтал трахнуть тебя по обоюдному согласию. Иди. Давай, давай, книгу в зубы и мелкими перебежками на выход. Будем прыгать с поезда.
– Я не пойду.
– Иди, я сказал.
Мэн так и лежал в проходе, пришлось пройти по нему. Как Жан-Клод Ван Дамм, сделанный из пробирки, я прижал – жаль, что не настоящий Адидас – к его горлу. Народ в вагоне меня не поймет правильно, если я грохну его прямо тут, решил я, и мы вышли в тамбур.
Я видел, что она хочет что-то сказать, но молча связал ей руки и оставил веревку метров пять.
– Ты что-то хочешь сказать?
– Хотя ты не засунул мне ничего в рот, я всё равно говорить ничего не буду. И знаешь почему? Ты уже связал мне руки.
Я попытался открыть дверь, нэт. Они всё так же закрывались автоматически. Это напрасно.
Я подошел к стоп-крану и ласково посмотрел на нее, чтобы не орала. Но тут появились контролеры.
– А, господа гастролеры, – пошутил я. А оказалось, что нет.
– Ваши билеты? – строго и просто спросил один, а потом и другой, потому что я опять пошутил:
– А если у нас нет билетов?
– У вас есть билеты.
– Почему?
– На морде написано.
– Ах так. Тогда извольте, – я вытащил откуда-то два билета. Значится она была уже изначально со мной. Зачем врала?
– Вы не напрасно задумались, молодой человек, – сказал старший из них.
– Догадались в чем дело? – спросил второй.
– Да.
– И?
– Я думал, что поймал дикую рыбу, а оказалось, что это моя жена, не стал бы я покупать билет на электричку совершенно не проверенной в постельном отношении дамочке. Билетов-то два, – я протянул руку, чтобы их забрать.
– Не так быстро, – сказал кто-то из них.
– Ну, начинается! Что-то еще не так-то? Кому еще мы не дали в этом поезде? Кто нас еще не бил?
– Вы не заплатили за голубого мэна, лежащего в проходе.
– Да? А с какой такой стати я должен за него платить? Он мне кто? Друг, брат, этот, как его, есть один тип там у Высоцкого, любитель черной икры, зять? Это конкурент, и уже если в этом мире кто-то обязательно должен за кого-то платить в электричке, пусть, наоборот, платит он за меня.
– Вы сами во всем признались, спасибо, – сказал старший контролер, – подтвердили свою связь в голубым мэном.
– А уж кто из вас должен за кого платить будем разбираться, – сказал второй.
– Фантастика, – сказал я, – вы кто, контролеры билетов или агенты Марса? – Просто так сказал, но один из них даже сдвинул на затылок фуражку:
– Так, так, так, продолжайте.
Далее, мы рвем стоп-кран и прыгаем в воду.
Я схватил стоп-кран, но один из контролеров обхватил Люду за талию, ниже которой руки не могут соскользнуть из-за ее широких бедер, и сказал, что лучше умрет, чем отпустит эту добычу. Второй пытался обойти сцепившуюся парочку, но я рванул ручку, и мы все свалились в одну кучу. Инерция.
Дверь удалось открыть, и я сбросил туда Люду.
– П-почему я первая? – попыталась она изобразить крик ужаса. И смысл был, так как поезд остановился на мосту, а внизу была река. Скорее всего, вода здесь холодная. Но мне прыгнуть не удалось – дверь опять закрылась. Поезд дернулся. Хотя дверь вагона была плотно закрыта, мне показалось, что я услышал крик ее ужаса. И понятно:
– Я думал, она просто повисла над рекой, а на самом деле бежала на веревке рядом с поездом.
– Машинист идиот, зачем он едет? – обратился я к контролерам, и хотел попросить их хотя бы развязать на мне веревку, чтобы девушка не пыталась выполнить невыполнимую задачу: угнаться за паровозом.
Далее, появляется ли голубой мэн?
Да он открыл дверь, протер глаза, как будто только проснулся, и двумя ударами уложил обоих контролеров.
– Таперь уходим, – сказал он, и оттянул дверь. – Прыгай, – нет, этого не сказал, хотя я был уверен, что больше-то и сказать нечего. Голубой мэн обхватил меня за талию, как я часто мечтал хватать Люду, бежавшую в это время рядом с нами. И он выпрыгнул головой вперед, кувырком с последующим переворотом. Я понял, что он пытается долететь до края моста, и попасть при этом между фермами. Если нет – травм не избежать. Если да, то Люда – по логике – должна прежде чем отправиться за нами в воду, взлететь вверх. Одна надежда:
– Она не успеет понять, что с ней происходит. – Но она поняла, поэтому на бегу подняла валявшуюся на земле острую железку, и перепилила веревку. Мы остались одни.
Я в дурном сне не мечтал даже остаться с ним опять один на один. Цики отпустил меня в воздухе, и я ушел как можно ниже на дно. В том смысле, что зацепился там за корягу. Пусть думает, что я остался на поезде. Чё-то я даже не мог придумать, зачем мне встречаться с ним еще раз.
И вот передо мной необитаемый остров, в вокруг никого.
– Это как раз то, о чем мы так долго мечтали, – сказал я и поплыл к острову по-индейски – кролем. Но скоро понял:
– Слишком быстро – не доплыву.
– Держись за меня и доплывем.
– Что? – и тут передо мной появился мяч.
Кто-то бросил мне мяч. Я посмотрел вверх на небо. И мы поплыли. Помощь его была неоценима, потому что берег не приближался, а наоборот, удалялся.
– Оптический обман.
– Ясно.
Но обычно так не бывает, мы успеваем забыть, как всё было, и остров постепенно приближается, а сейчас он удалялся, потому что я не мог забыть прошлого. И так продолжалось до тех пор, пока расстояние между нами не сократилось до одиннадцатиметрового удара.
– Только бы попасть.
– Я попаду. И знаешь почему? Я буду бить в Девятку.
– Нельзя бить одиннадцатиметровые Под Перекладину. В Девятку, тем более. Потому что глаза разбегаются, и мяч летит мимо. Просто надо обмануть вратаря. Всё нормально, удалось причалить, но пути на этом скалистом берегу не было. Я попытался зацепиться за камень, и выпустил мяч. Но тут же сорвался. И что самое удивительное, никак не мог всплыть на поверхность. Как будто никогда и не умел плавать. Можно подумать, что и на велосипеде я уже не умею ездить.
– Что-то уж очень глубоко, – решил я, – это не река, а море какое-то.
Удивительно, но надо мной опять появился мяч. Как он мог спуститься под воду – не знаю. Я обнял его обеими руками и прижал к щеке.
– Их либе дих.
– Да, да, конечно, я тоже.
С этой стороны на остров не было нормально входа, но с другой можно было залезть. Хотя тоже не подарок. Я посмотрел вверх. Наверное, не доброшу, жаль было оставлять мяч в воде. Тем не менее, бросил, и мяч не упал вниз, а зацепился на уступчике. Я бросил его опять, и на этот раз мяч исчез.
– Ну, значит и я докарабкаюсь до верха. – Но тут же чуть не свалился обратно в воду. Левая рука лежала на камнях, а правой я махал по воздуху, как будто старался оттолкнуться от него, но она же и тянула меня вниз. Левая пересилила – она берущая, и хотя пальцам не за что было ухватиться, она прижалась к острову и притянула его к себе. Не к себе, точнее, а ко мне.
Внутри остова была вода, а около нее пляж.
– Как бассейн, – сказал я, и после долгих поисков нашел путь вниз. И что характерно:
– Мяч плавал в воде.
А скоро появилась и Люда.
– Загораешь? – спросила она, и бросила туфли на песок прямо рядом с моей мордой.
– Ты здесь?
– Не знаю даже, что ответить тебе на это приветствие, – ответила дама.
При виде ее тела с тонкой талией и широкой жопой я терял почему-то присутствие духа.
– Покажи мне Мельницу.
– С-сколько раз?
– Три.
– Три, – повторил я. – Мало. Боюсь, что на трех не смогу остановиться. Тем более, я не один.
– Интерес-сно. С кем?
– Мяч, вон плавает в озере.
– Это мой мяч! – крикнула она, и прыгнула в воду. Я за ней. А точнее, хотел раньше нее забрать мяч.
И вот, о чем мы так долго мечтали, произошло, а именно секс по системе Коллонтай и Щепкиной-Куперник вместе взятых. Это были:
– Я, он, она и Люда. – Много? И самое главное было хорошо, как в сказке: кто-то за репку, а остальные:
– В очередь, сукины дети, в очередь.
Мяч плавал в воде, она держалась за мяч, а я уж был только последним. Как мышь.
Наконец, все, кроме воды выбрались на берег. Но так как сил было мало, и мы могли отползти недалеко – вода появились в ямке между нами.
– Мне понравилось, – сказал я, – можно бы и повторить.
– Я готова повторять это до бесконечности, – сказала она.
– Тогда в чем дело?
– Здесь это невозможно. Сейчас небо закроется.
– Почему? – не понял я, но почему-то нервно начал стучать по лежащим рядом карманам брюк в поисках сигары.
– Это Марс.
– Почему сразу Марс, я не понимаю?
– А я не понимаю, почему не наоборот, – ответила Люда. – Ты откуда здесь взялся? Ты здесь в экспедиции.
– Надолго?
– На всю оставшуюся жизнь. Теперь ты понял, что это Марс?
– Нет.
– Ну, сейчас увидишь. Сколько солнц ты видишь?
– Одно.
– Точно? А вот сейчас будет три Луны. И мало того, мы станем простыми скелетами. И знаешь почему?
– Почему? На Марсе мясо не держится на костях?
– Да, но главное, что оно здесь просто не нужно. Нашим сознанием заправляют Вины.
Солнце заменили три Луны.
– Ну, чё, при Луне будешь?
– Это уже не Луна, а целая компания подсматривающих за нами личностей. Я не могу. Тем более, если мы скелеты, как мы будем это делать? Нужны хоть какие-то прокладки.
– О чем ты говоришь, здесь так не делается. Вины всё делают за нас.
– А потом?
– А потом мы получаем Распечатку.
– В виде все тех же элементарных удовольствий? Я не вижу смысла заниматься таким сексом. Почему они не могли придумать, что-нибудь более интересное.
– Почему нет, есть, – сказала Люда. – Ты можешь сохранить Распечатку в своих Документах, или даже прямо на Рабочем Столе, и…
– И пользоваться Записью в любое время? Это ново. Это хорошо. А то у меня бывает просто нет уже сил мечтать о тебе, а здесь: раз, два и мы опять вместе. Но так можно дотрахаться до полного изнеможения. Это с одной стороны, а с другой ты можешь быстро надоесть мне хуже горькой редьки.
– Не выдумывай, не выдумывай – если ты меня любишь, то любишь навсегда. И знаешь почему? При желании ты всегда можешь представить меня Афродитой.
– В каком смысле?
– Ты видел хоть когда-нибудь картины Пикассо?
– Да. Более чем, я некоторые из них даже вожу с собой.
– Ну, вот на место ее головы поставь мою. Это не трудно сделать. А потом сохрани, как меня.
– В каком смысле?
– Что ты заладил одно и то же: в каком смысле, в каком смысле? В каком хочешь:
– Белый низ – черный верх, и наоборот, черный низ – белый верх.