Глава 8
Борьба мнений
Марли не исполнилось и полугода, когда мы записали его на курсы дрессировки. Видит бог, как они были ему необходимы. Если не считать некоторого прогресса в упражнении с палками в тот день на пляже, в целом он показывал себя глупым и неприлежным учеником. Неукротимая энергия вынуждала его постоянно отвлекаться. Мы начали понимать, что наш пес не похож на других собак. Как-то раз Марли попытался затеять брачную игру с коленом моего отца, который высказался вполне определенно: «Эта собака совершенно ненормальная». Нужна помощь профессионалов.
Наш ветеринар рассказал нам о местной частной школе дрессировки собак. Занятия проходили по вторникам вечером на автостоянке позади учебного манежа. Общий курс дрессировки проводили опытные члены клуба, которые, вероятно, заложили эталон цивилизованного поведения в своих собаках. Курс был рассчитан на восемь занятий и стоил 50 долларов. Мы сочли это предложение очень выгодным с учетом того, что Марли мог отгрызть от новых туфель кусок аналогичной стоимости за тридцать секунд. К тому же клуб гарантировал, что после окончания обучения мы получим практически новую Лесси.[10] Во время записи на занятия мы познакомились с женщиной, которая набирала группу. Суровый, серьезный инструктор, она придерживалась убеждения, что не существует безнадежных собак, но есть безвольные и неспособные хозяева.
Первый урок, казалось, подтвердил ее правоту. Пока мы вылезали из машины, Марли заметил на площадке других собак и их хозяев. Вечеринка! Он перемахнул в прыжке через меня, и поводок устремился следом за ним, стелясь по земле. Он кидался от одной собаки к другой, обнюхивал их, метил территорию, обильно брызгая слюной. Для Марли это был праздник запахов – так много хвостов и так мало времени, поэтому он пользовался моментом и при этом держал меня в поле зрения на безопасном расстоянии. Стоило мне почти догнать его, как он удирал на несколько метров вперед. Наконец я сумел приблизиться и, проделав длинный прыжок, приземлился обеими подошвами на конец поводка. Это заставило пса резко остановиться; на мгновение мне даже показалось, что я сломал псу шею. Он отпрянул, упал на спину, подрыгал лапами и блаженно посмотрел на меня. Я увидел взгляд наркомана, только что получившего свою дозу.
Тем временем инструктор наблюдала за нами. Она выразительно посмотрела на меня. Похоже, если бы я решился сбросить одежду и станцевать голым прямо здесь, это не произвело бы на нее такого же сильного впечатления.
– Займите свое место, пожалуйста, – резко скомандовала она, но, увидев, что мы с Дженни вместе оттаскиваем Марли на место, добавила: – Вам нужно определиться, кто будет тренером.
Я попытался объяснить, что мы оба хотели бы участвовать в процессе, чтобы каждый из нас мог тренировать Марли дома, но инструктор прервала меня.
– Собака, – сказала она решительно, – может подчиняться только одному хозяину.
Я намеревался возразить, но мне хватило одного ее взгляда, чтобы умолкнуть. Похоже, таким приемом она запугивала собак, чтобы заставить их подчиняться. Потерпев фиаско, я понуро побрел в сторону, оставив Дженни за хозяйку.
В этом, вероятно, и заключалась ошибка. К тому времени Марли стал значительно сильнее Дженни, и пес знал это. Инструктор мисс Строгий Взгляд приготовилась произнести речь о важности полного контроля над поведением наших питомцев, но успела сказать лишь несколько фраз, как Марли решил, что самка пуделя, которую он приметил на противоположной стороне площадки, заслуживает более пристального изучения. Он ринулся вперед, взяв Дженни на буксир.
Остальные собаки спокойно сидели возле своих хозяев на расстоянии около трех метров одна от другой в ожидании дальнейших указаний. А Дженни отважно боролась с Марли, пытаясь упереться ногами и остановить его. Тем временем пес почувствовал отсутствие сопротивления и побежал по автостоянке, волоча за собой мою жену. Им управляло неистовое желание понюхать зад самки пуделя. Дженни своим видом напоминала водную лыжницу, которую тянет за собой катер. Все взгляды устремились на нее. Некоторые наблюдатели просто давились от смеха. Я закрыл глаза.
Марли никогда не считался с формальностями. Он буквально врезался в самку пуделя и сразу же втиснул нос между ее лапами. Как я понял, это был обычный для кобеля способ поинтересоваться: «И что, часто вы здесь бываете?»
Дженни удалось вернуть Марли на место только после того, как он завершил гинекологическое обследование самочки. Мисс Строгий Взгляд невозмутимо произнесла:
– Группа, вот вам пример поведения, когда псу позволили думать, будто он вожак стаи. Сейчас он при исполнении обязанностей.
И словно в подтверждение этих слов Марли атаковал собственный хвост, бешено завертелся, лязгая челюстями, а заодно наматывая поводок вокруг лодыжек Дженни, пока не зафиксировал ее в неподвижном положении. Мне оставалось только переживать и благодарить небо, что на ее месте нахожусь не я.
Инструктор начала урок с команд «сидеть» и «лежать». Дженни твердо произносила: «Сидеть!» – а Марли прыгал на нее и клал лапы на плечи. Она прижимала его зад к земле, но он развалился на спине, решив, что ему почешут живот. Дженни пыталась оттащить его на место, а он хватал поводок зубами и мотал головой из стороны в сторону, словно сражался со змеей. На это было больно смотреть. В какой-то момент я с удивлением заметил, что Дженни упала лицом вниз, а Марли стоит над ней, сияя от счастья. Позже жена объяснила мне, что таким образом она пыталась продемонстрировать псу команду «лежать».
Когда урок закончился и Марли с Дженни присоединились ко мне, мисс Строгий Взгляд поймала нас у выхода.
– Вам надо научиться управлять этим животным, – сказала она насмешливым тоном.
Что ж, спасибо за ваш бесценный совет. Вы, наверное, подумали, что мы пришли просто поразвлечь остальных.
Однако никто из нас не проронил ни слова. Мы почувствовали себя униженными и поспешили сесть в машину. Домой ехали в полной тишине, если не считать пыхтения Марли: он все пытался спуститься с небес на землю после своего первого урока. Наконец я проговорил:
– Одно можно сказать уверенно: ему точно понравилась школа.
На следующей неделе мы с Марли вернулись на площадку, но уже без Дженни. В нашем доме я, вероятно, в большей степени соответствую представлению о вожаке, поэтому жена с удовольствием сложила с себя полномочия наставника и торжественно объявила, что больше не претендует на эту роль. Прежде чем выйти из дома, я перевернул пса на спину, наклонился к нему и свирепо, насколько мог, прорычал: «Я хозяин! Не ты! Хозяин я! Тебе ясно, вожак?» Он постучал хвостом по полу и попытался схватить меня за запястье.
На втором занятии отрабатывались навыки ходьбы на поводке рядом с хозяином. Этому мне особенно хотелось научить Марли. Я устал от постоянного сопротивления во время прогулок. Однажды, погнавшись за кошкой, он уже сбил Дженни с ног, и она разбила колени. Пришло время научить пса спокойно трусить рядом с нами.
Я помучился с ним, возвращаясь на наше место на площадке и оттаскивая его подальше от других собак, которые оказывались на нашем пути. Мисс Строгий Взгляд вручила каждому из нас короткую цепочку со стальными кольцами, прикрепленными к обоим ее концам. По ее словам, это были сдерживающие ошейники – наше секретное оружие, которое помогало без чрезмерных усилий научить четвероногих учеников держаться рядом. Ошейник был просто гениален в своей простоте: если собака вела себя нормально и послушно шла рядом с хозяином, ошейник не мешал движению и кольцо вокруг шеи свободно болталось. Но стоило собаке рвануть вперед или побежать в сторону, поводок затягивался подобно капкану, вынуждая животное повиноваться. Совсем скоро, уверяла наша наставница, собаки или научатся подчиняться, или погибнут от удушья. Жестоко, но впечатляет, подумал я.
Я попытался надеть цепочку на Марли, однако он схватил ее зубами. Пришлось разжать его челюсти, вынуть цепочку и повторить попытку. Цепочка снова оказалась в пасти. Остальные собаки уже сидели с надетыми ошейниками, и все ждали только нас. Тогда я одной рукой сжал его морду, а другой попытался набросить цепь-лассо ему на шею. Марли попятился назад, стараясь освободить пасть от захвата и атаковать непонятную серебряную змею. Наконец мне удалось затянуть ошейник, и он упал как подкошенный на землю, поднял лапы в воздух и, щелкая зубами, завертел головой из стороны в сторону, пока снова не овладел цепью. Я посмотрел на мисс Строгий Взгляд.
– Ему понравилась цепь, – пояснил я.
Мне было велено поднять Марли на лапы и вытащить ошейник из его пасти, что я и сделал. Потом по указанию инструктора прижал к земле зад пса, заставив его сесть, а сам занял место рядом, при этом моя левая нога касалась его правого плеча. На счет «три» я должен был дать команду: «Марли, рядом!» – и пойти вперед с левой – и ни в коем случае не с правой! – ноги. Если он начинал отклоняться от заданного курса, то небольшие коррективы в виде быстрых рывков ошейника возвращали его на нужное место.
– Группа, на счет «три», – объявила мисс Строгий Взгляд. Марли дрожал от возбуждения. Блестящий незнакомый объект на шее довел его до такого возбуждения, что у него из пасти капала пена.
– Раз… Два… Три!
– Марли, рядом, – скомандовал я. Мы не успели сделать первый шаг, как пес рванул вперед, словно истребитель, стартующий с авианосца. Я с силой дернул поводок, и пес поперхнулся, будто ему перекрыли дыхательные пути. На мгновение он отпрянул назад, но едва поводок ослаб, шок прошел и затерялся в его крохотном отделе мозга, хранившем информацию об уроках жизни. Он снова дернулся вперед, я потянул поводок на себя, и пес опять чуть не задохнулся. Так мы и бегали по территории автостоянки: Марли тянул вперед, я – назад, каждый раз с нарастающей силой. Он кашлял и пыхтел, я ворчал и потел.
– Ну укротите наконец своего пса! – заорала мисс Строгий Взгляд. Я старался изо всех сил, но Марли не поддавался дрессировке. Мне показалось, он скорее задушит себя, чем поймет, что от него требуется. Тем временем остальные собаки гордо вышагивали возле своих хозяев, реагируя на «небольшие коррективы», как и обещала мисс Строгий Взгляд.
– Ради бога, Марли, – шепнул ему я. – Не посрами честь нашей семьи.
Инструктор выстроила группу и разрешила нам еще одну попытку. Марли, задыхаясь и пошатываясь, с выпученными глазами, повторил упражнение. На противоположном конце площадки мисс Строгий Взгляд объясняла группе, как не надо обращаться с собакой, приводя в пример нас с Марли.
– Вот, – нетерпеливо произнесла она, вытягивая руку. – Дайте я покажу.
Я передал ей поводок. Она демонстративно оттащила Марли на исходную позицию и приказала «сидеть», немного затянув ошейник. Ну конечно, как и следовало ожидать, он сел, преданно глядя на нее. Черт возьми.
Слегка дернув за поводок, мисс Строгий Взгляд пошла с Марли. Однако он тотчас сорвался на полную скорость, словно участвовал в заезде собачьих упряжек. Инструктор настойчиво вносила «коррективы», чтобы укротить пса. Марли останавливался с хрипом, а потом снова рвался вперед. Казалось, он намеревался вывихнуть ей руку. Мне бы следовало стыдиться, но я почувствовал удовлетворение, граничащее с мстительностью. Она не смогла добиться лучшего результата. Участники группы посмеивались, а я гордился и злорадствовал. Видите, мой пес ведет себя ужасно с кем угодно, а не только со мной!
Теперь, когда посрамлен был не только я, должен признать, что все это выглядело забавно. Пара, достигнув границы автостоянки, развернулась и тронулась в обратном направлении в том же «вперед-назад» темпе. Оба находились на пределе: мисс Строгий Взгляд кипела от гнева, а в Марли клокотала радость, требующая выхода. Тренер в бешенстве дергала поводок, но Марли с пеной у рта тянул его еще сильнее, явно наслаждаясь перетягиванием каната, словно поддерживал эту игру по просьбе своей наставницы. Увидев меня, пес вошел в раж. Запредельный выброс адреналина заставил пса метнуться ко мне, таща за собой мисс Строгий Взгляд, которой пришлось включить спринтерскую скорость, чтобы удержаться на ногах. Марли летел до тех пор, пока не врезался в меня с присущей ему joie de vivre.[11] Мисс Строгий Взгляд метнула в мою сторону взгляд, в котором ясно читалось: пес пересек некую запретную черту, и возврата назад уже не будет. Марли превратил в посмешище все ее наставления о собаках и дисциплине и прилюдно унизил ее. Она передала мне поводок и как ни в чем не бывало повернулась к группе со словами: «Итак, на счет «три»…»
После окончания урока она попросила меня задержаться на минуту. Мы с Марли молча ждали, пока она терпеливо отвечала на вопросы наших сокурсников. Когда все разошлись, мисс Строгий Взгляд повернулась ко мне и произнесла неожиданно примирительным тоном:
– Мне кажется, ваш пес еще слишком мал для системной дрессировки.
– От него одни проблемы, верно? – спросил я. В какой-то степени я даже сочувствовал ей сейчас, поскольку Марли заставил нас обоих пережить унижение.
– Он просто пока не готов, – объяснила она. – Ему нужно подрасти.
Меня неожиданно осенило, на что она намекает.
– Вы, что, хотите сказать…
– Он отвлекает других собак.
– …что вы…
– Он слишком возбудимый.
– …выгоняете нас с курса?
– Вы можете вернуться через шесть-восемь месяцев.
– Так вы нас выгоняете?
– Я с удовольствием верну вам деньги.
– Вы прогоняете нас?
– Да, – наконец отчеканила она. – Я вас отчисляю.
В качестве ответной меры Марли поднял лапу и выпустил напористую струю в нескольких сантиметрах от ноги своего обожаемого инструктора.
Порой, чтобы решительно взяться за дело, нужно просто разозлиться. И мисс Строгий Взгляд по-настоящему меня разозлила. У меня был красивый чистокровный лабрадор, представитель благородной породы. Эти умнейшие собаки с давних времен служили поводырями слепых, спасали жертв катастроф, помогали охотникам, доставая рыбу из морской пучины. Как она посмела исключить его после двух уроков? Да, в нем энергия бьет ключом, но его намерения были исключительно добрыми. Я решил доказать этому напыщенному ничтожеству, что Великолепный Марли Черчилльский, собственность Грогэнов, не боится трудностей. Мы еще встретимся на выставке в Вестминстере.
Наутро первым делом я вывел Марли на задний двор.
– Никто не имеет права отчислить одного из Грогэнов из школы дрессировки, – сказал я ему.
– Пока не готов? Сейчас увидим, кто тут не готов к дрессировке! Правильно?
Он подпрыгнул в знак согласия.
– Мы ведь сделаем это, Марли? – Пес завилял хвостом.
– Не слышу, мы это сделаем? – Он тявкнул в ответ.
– Так-то лучше. А теперь давай за работу.
Мы начали с команды «сидеть». Он неплохо усвоил ее, ведь мы учили с ним с самого раннего возраста. Я наклонился к нему со строгим видом, желая показать, кто здесь главный, и уверенным, но спокойным голосом дал команду «сидеть». Пес сел. Я похвалил его. Мы повторили упражнение несколько раз. Затем перешли к команде «лежать», которую тоже разучивали долгое время. Он сосредоточенно смотрел мне в глаза, вытягивая шею в ожидании новых приказов. Я медленно поднял руку, замер на несколько секунд, пока он ждал команды, а затем опустил ее вниз, показал на землю и крикнул: «Лежать!» Марли с глухим стуком плюхнулся на землю. Если бы сзади разорвалась бомба, даже тогда он не мог бы лечь с большим удовольствием. Дженни, наблюдавшая за нашей тренировкой с веранды, тоже заметила это и крикнула: «Молодцы!»
Мы повторили команду несколько раз, и, чтобы закрепить навык, я решил поднять планку: разучить с Марли команду «ко мне», которая ему не давалась. Проблема заключалась не в том, чтобы пес подбежал: Марли не мог спокойно дождаться, пока его позовут. Наш рассеянный пес стремился всегда находиться рядом с нами и не мог усидеть на месте, если мы удалялись.
Я посадил его мордой к себе и не сводил с него глаз. Пока мы смотрели друг на друга, я поднял ладонь, сделав запрещающий жест. «Стоять!» – скомандовал я и отошел на шаг назад. Он замер в ожидании хоть какого-то знака, разрешающего догнать хозяина, и нетерпеливо глядел на меня. Но уже на четвертом моем шаге Марли не смог с собой справиться и бросился ко мне. Я сделал ему внушение, и мы попытались повторить упражнение. Потом еще. Раз за разом расстояние, разделявшее нас, увеличивалось. Наконец нас с Марли разделяло примерно пятнадцать метров. Я протянул вперед ладонь и выжидал момент. Он сидел, не меняя позы, дрожа от нетерпения. Вот в нем закипает энергия, и он превращается в готовый взорваться вулкан. Однако он пытался удержать себя. Я сосчитал до десяти – пес не двинулся. Его взгляд застыл на мне, а мышцы ходили ходуном. Ладно, хватит с него пыток, решил я и, резко опустив руку, крикнул: «Марли, ко мне!»
Он рванулся, а я присел и похлопал в ладоши в знак одобрения. Думал, он начнет наматывать круги по всему саду, но Марли несся прямо на меня. Отлично, отметил я. «Ко мне, мой мальчик! – закричал я. – Ко мне! А теперь стоп, малыш». Он продолжал лететь вперед. «Стоять!» За секунду до удара его бессмысленный обезумевший взгляд подсказал мне, что Марли потерял контроль. Капитан покинул свой корабль. Это был панический бег невменяемой собаки. У меня оставалась секунда для единственной, последней команды. «СТОЯТЬ!» – завопил я. Бух! Он врезался в меня, не успев сбросить скорость, и я рухнул на землю, сильно ударившись спиной. Спустя несколько секунд открыл глаза и увидел Марли, который взгромоздился на меня всеми четырьмя лапами, распластавшись на моей груди; он отчаянно вылизывал мне лицо. Ну, как я тебе, хозяин? С точки зрения техники исполнения он точно следовал всем указаниям. В конце концов, это моя оплошность: я не предупредил его, что нужно остановиться около меня.
– Задание выполнено, – выдавил я, стоная от боли. Дженни показалась в кухонном окне и крикнула:
– Я ухожу на работу. Когда вы закончите, не забудьте закрыть окна. Сегодня вечером обещали дождь.
Я накормил пса, принял душ и тоже отправился в редакцию.
Когда вечером вернулся домой, Дженни поджидала меня у двери, и, как мне показалось, она была чем-то огорчена.
– Посмотри, что творится в гараже, – сказала она.
Я открыл дверь гаража, и первое, что бросилось в глаза, был Марли: он лежал на своей подстилке с подавленным видом. Даже мимолетного взгляда хватило, чтобы понять, что его морда и передние лапы пострадали. Они имели не привычный светло-палевый оттенок, а стали темно-коричневыми и покрылись пятнами запекшейся крови. Оглядев гараж, я ужаснулся. Наш надежный «бункер» изнутри был крепко потрепан. Подстилки порваны в клочья, краску с бетонных стен соскребли когтями, гладильная доска валялась на полу, а ее чехол превратился в бахрому. В самом плачевном состоянии оказался дверной проем: складывалось впечатление, что тут не обошлось без участия какого-то гигантского кухонного комбайна. В радиусе трех метров вокруг дверного косяка валялись щепки, изнутри он был наполовину выгрызен. А порожек дверного косяка вообще отсутствовал – его нигде не было видно. На стенах, которые Марли кусал и царапал, остались пятна крови.
– Черт! – вырвалось у меня скорее от неожиданности, чем от злости. В памяти всплыла трагедия мисс Недермайер, разыгравшаяся в доме напротив. У меня возникло ощущение, будто нахожусь на месте преступления.
Сзади послышался голос Дженни:
– Когда я заходила домой в обед, все было в порядке, правда, накрапывал дождь.
А когда Дженни вернулась на работу, разразилась сильная гроза: лило как из ведра, сверкала молния, а от раскатов грома сотрясались стены.
Несколько часов спустя она приехала домой и застала Марли посреди гаража, откуда он в панике попытался выбраться. Помещение напоминало поле боя. Пасть пса была в пене. В общем, представшая картина оказалась настолько душераздирающей, что Дженни даже не стала кричать на Марли. Кроме того, по прошествии времени Марли так бы и не понял, за что его наказывают. Однако Дженни была настолько убита варварской атакой на дом, где мы приложили немало сил на ремонт, что не смогла заставить себя остаться с Марли. «Подождем возвращения твоего папочки», – грозно сказала она псу и закрыла дверь.
За ужином Дженни и я попытались спокойно обсудить «приступ озверения», как мы назвали инцидент. События, по нашему мнению, развивались следующим образом: когда началась гроза, напуганный Марли решил, что ему угрожает смертельная опасность, и единственный шанс спастись – прокопать себе лазейку в дом. Наверное, эту мысль подсказал заложенный в нем инстинкт самосохранения, передавшийся от волка, его древнего предка. И он устремился к своей цели с яростным упорством. Даже трудно представить, что масштабы погрома, учиненного нашим псом, вообще возможны без применения спецтехники.
Закончив ужин, мы направились в гараж, где уже успокоившийся Марли схватил большую игрушку и начал прыгать вокруг нас, приглашая поиграть в «перетягивание каната». Я придержал собаку, пока Дженни вытирала кровь с шерсти. Затем Марли, виляя хвостом, наблюдал, как мы убираем устроенный им разгром. Мы выбросили все подстилки, сорвали испорченный чехол с гладильной доски, подмели щепки, некогда бывшие дверной рамой, смыли кровь на стенах и составили список материалов, которые требовалось купить, чтобы привести гараж в порядок. Впервые с тех пор, как у нас появился пес, я был вынужден заниматься ремонтом по его вине. И как показали последующие события, не в последний раз. А сейчас Марли, как всегда, радовался нашему обществу и пытался, как умел, помочь нам с уборкой.
Конец ознакомительного фрагмента.