ГЛАВА 15
«Закрывать или не закрывать?» – мучила меня мысль об отделе в торговом центре два первых осенних месяца. С продавцами повезло, обе девушки трудились хорошо и со-держали отдел в чистоте и порядке, но выручка так и не выросла. Две тысячи в день, чуть выше точки безубыточности – все, чего мы достигли. Чашу весов в сторону закрытия склонило решение самих продавщиц уволиться и искать другую работу. Мы с отцом посо-вещались и решили закрыть отдел. В пятницу 29 октября мы приняли товар у продавщиц и рассчитали их. Выходные прошли в сплошной работе. В субботу вывезли на склад весь товар, в воскресенье торговое оборудование. Злые и нервные, натаскались мы вволю. Вос-кресный вечер я провел за компьютером, возвращая по учету весь товар с закрытого отде-ла на склад. Жутко нудное занятие. «Антипригар – 2 шт.», – подошел я к очередной строке и тяжко вздохнул. Странное дело, две коробки «Антипригара», всученные мне Сергеем в «Саше», никак не выходили из головы. Мое интровертное сознание придирчиво искало и не находило логическое объяснение такому поступку. Никто и никогда за все время бар-терных операций из партнеров и клиентов так не поступал. «Антипригар» ставил меня в тупик. «Зачем Сергей откровенно втюхал мне непродаваемый товар, висяк!?» Здравого смысла в поступке не было, мы же в любой момент могли вернуть не продающийся товар. «Антипригар» практически не продавался, из начальных 48 штук на остатках нашего скла-да числилось 40. «У Надежды Петровны и Полины еще по две штуки, всего получается сорок четыре, – прикинул я в уме, – Надо будет вернуть этот «Антипригар» Сергею. Ото-гнав вопрошающие мысли прочь, я продолжил работу. В складе стало тесновато. Торговое оборудование заняло шесть поддонов, полностью поглотив левый ближний ко входу угол. Отец косился на шкафы и витрины недовольным взглядом, но молчал. Все, что он желал высказать, я с легкостью читал в его глазах. С первого ноября мы оказались в исходной точке – неразвивающаяся оптовая торговля и два неказистых ржавых, но прибыльных ки-оска на рынке. Я не успел перевести дух, как в первых числах месяца сменщица Надежды Петровны выдала новость.
– Я дорабатываю ноябрь и ухожу! – заявила она на удивление решительно, сердито сверкнув глазами сквозь кривые очки.
– Почему!? – растерялся я, заявление застало меня врасплох.
– Мне не нравится, что киоск открытый! – продолжила та, недовольно выпятив нижнюю губу. – Вот у соседей закрытый, был бы закрытый, я бы осталась! А так, летом, осенью и весной еще ничего, а вот зимой холодно очень целый день на морозе стоять!
Я не стал возражать. Женщина говорила правду, я сам удивлялся, как продавщицы в киосках умудрялись работать зимой. В легкие морозы, еще куда ни шло, но за «минус» пятнадцать уже требовалось определенное мужество. Я забрал с обоих киосков дневную выручку и пошел домой, сообщил новость отцу.
– Куда уходит!? – удивленно уставился на меня тот, лежа на диване.
– Понятия не имею, – пожал я плечами, выкладывая выручку на стол. – Вот деньги! Сказала, что уходит, наверное, есть куда, в магазин какой-нибудь. Да какая разница!?
Мда, – отец сел на диване, массируя обеими руками лицо, разгоняя дрему.
– Вот тебе и «мда», что делать будем? Искать замену или Надежда Петровна так по-работает?
– Искать надо, – заморгал отец часто, продолжая отгонять сон. – Как же это… На-дежда Петровна одна не сможет. Что ж она без выходных работать будет?
– Не, без выходных нельзя, мы так заморим старушку, раньше срока в гроб заго-ним! – цинично пошутил я. – По-хорошему, надо искать сменщицу или… надо у нее спро-сить, вдруг захочет одна работать.
– Одна? – удивился отец.
– Не, ну с выходными, естественно, – уточнил я. – И то, если сама захочет. В общем, у нее спросить надо. Послезавтра узнаем, Надежда Петровна выйдет на работу, и погово-рим с ней.
Отец закивал, так и оставшись сидеть полусонным. Я вышел.
– Да я могу и одна поработать! – спокойно сказала Надежда Петровна, едва наш разговор состоялся, пожала плечами, переводя чуть растерянный и вместе с тем твердый взгляд с меня на отца и обратно. – Чего тут такого?
Надежда Петровна могла все! В моей голове сразу завертелись банальные фразы вроде «гвозди делать из таких людей» или «вот, раньше были люди, сейчас уже таких нет». Но старушка действительно относилась к редкому типу людей, умеющих скромно и на совесть делать любую порученную работу. Надежда Петровна была абсолютно надеж-на. Нам очень повезло с ней.
Отец молчал.
– Надежда Петровна, смотрите, как вам удобнее, – сказал я. – Мы можем искать вам сменщицу, пока вы одна трудитесь, а можем и не искать, будете тогда одна с выходным работать. Как Полина – суббота сокращенный день, а воскресенье выходной…
– Да одна я поработаю! – отмахнулась оптимистично старушка.
– Ну, хорошо, – согласился я, радуясь, что вопрос решился просто. – Давайте так, вы работайте и поспрашивайте тут на рынке по продавцам или знакомым, вдруг кому ра-бота нужна, да? Найдете нормальную сменщицу, возьмем ее на работу, а нет, так нет.
– Давайте так, – кивнула Надежда Петровна, задумалась и тут же выпалила. – Ой, да не нужен мне никто, сама поработаю! Больше денег заработаю!
И засмеялась всеми морщинками лица.
– Ладно, хорошо, Надежда Петровна, – улыбнулся я. – Работайте сами, у вас все равно лучше всех получается.
Старушка покраснела от похвалы и затопталась на месте.
– Ну, все, пошли мы, – хлопнул отец ладонью по витрине. – Трудитесь, Надежда Петровна, зарабатывайте!
Мы с отцом пошли к машине. Я обернулся, голова Полины торчала наружу над прилавком ее киоска. Проблемы Полина испытывала с ногой, но не со слухом.
– Что будем делать с Надеждой Петровной? – зарядил я отцу сразу, как только мы оказались в кабине. – Сама пусть работает или поищем сменщицу?
– А разве мы не решили вопрос? – удивился отец. – Надежда Петровна же сказала, буду работать одна. Что еще надо!?
– Это не мы решили вопрос, это она так решила! – начал заводиться я. – По-моему, киоск наш и нам выгоднее, чтоб он торговал каждый день, а не как соседний с Полиной, в субботу до обеда, а в воскресенье вообще закрыт!
– Ну, и что ты предлагаешь!?
– Я предлагаю подумать, может быть, все-таки напрячься и самим поискать второго продавца, чтоб киоск работал полноценно? Это ведь лучшая наша точка из двух. Ладно Полина, торгует как попало, там уже ничего не исправишь. Но этот киоск хорошо торгует. А четыре полных дня простоя плюс четыре дня по половине, итого полных шесть дней. Посчитай! В среднем по две двести в день, тринадцать тысяч налички в месяц, тысячи три-четыре прибыли. Зачем терять? Можно же напрячься и поискать продавца.
– Ищи, кто тебе мешает? – равнодушно уставился на меня отец.
– Ну, вот всегда так, – сказал я кисло, внутренне негодуя и кипя.
– Да что, «всегда так»!? – всплеснул руками отец и хлопнул по рулю.
– Да, ничего, – отмахнулся я и отвернулся к окну.
– Что-то не нравится, иди, делай! Вперед! Никто не держит! – завелся отец.
– Ладно, ладно, я понял, – буркнул я примирительно, не поворачиваясь и ощущая мгновенное падение настроения ниже любого эфемерного плинтуса.
– Ааа, ты хотел, чтоб я начал искать продавца, да!? Побегал, посуетился, а ты бу-дешь сидеть и только раздавать команды, куда и с какой скоростью бежать!?
«Бля, началось», – проползла в голове мысль с мерзким привкусом.
– Да ничего я не думал, – отрешенно ответил я.
Оба замолчали. В тишине возникло напряжение.
– Поехали? – произнес отец.
– Да, – сказал я, оторвавшись взглядом от окна и севши прямо.
– Куда сейчас? – задал свой затертый до дыр вопрос отец.
– По накладным, – подчеркнуто нейтрально произнес я, зная, какой эффект произве-дет моя фраза, но удержаться я уже не мог.
– Куда едем, я тебя спрашиваю!? – взвился тут же отец, процедив зло сквозь зубы. – По накладным! Ишь, деловой!
– А че такого!? – с вызовом посмотрел я в ответ, с трудом сдерживая напирающую изнутри злость. – Там в накладных все написано! Грузили мы вместе! Куда грузили и в ка-ком порядке, ты знаешь! Вот и поехали!
– Послушай, ты! – сцепил отец зубы, сузив глаза. – Не умничай мне тут! Я тебя нор-мально спросил, «куда едем?», будь добр отвечать! А не корчить из себя не пойми что!
– А я и не корчу, – неожиданно спокойно парировал я, едва не улыбнувшись. – Мы же вместе работаем? Вместе. Вот и участвуй в работе. Или ты как хотел, чтоб я всем зво-нил, собирал заказы, пробивал накладные, планировал рабочий день, а ты только рулил и спрашивал каждый раз «куда едем»? Так что ли?
Несколько секунд меня сверлил жесткий взгляд отца.
– Не, а то странно получается, как я предложил поискать продавца, так сразу «тебе надо, ты и ищи»! Как будто только мне надо! И здесь тоже, Рома позвони, Рома получи заказ, Рома подготовь накладные, Рома спланируй маршрут и рабочий день, а папа только грузит коробки вместе с Ромой и крутит баранку. Так что ли получается?
– На! Садись! Крути! – отец хлопнул ладонями по рулю, взорвавшись. – Я тебе уже сто раз говорил! Не нравится!? Садись, рули сам!
– И я тебе сто раз говорил, – спокойным голосом продолжал я. – Не нравится? Бери, звони сам, работай на компьютере сам, звони сам. Можем поменяться. Я – за! Буду тупо крутить руль, каждый раз спрашивая, куда ж нам ехать, и таскать коробки, какие скажешь.
Отец сверлил меня взглядом. Я знал, что ответа на такое заявление у него нет. Не в первый раз случалась же подобная перебранка. Мы оба все чаще и чаще провоцировали друг друга на скандалы и негатив. Я подсознательно нащупал истинную роль отца в на-шем деле, а он, будто чувствуя, резко стал агрессивным.
– Куда едем!? – зло, с нажимом повторил отец, уйдя от неудобного разговора.
– «Арбалет», – непринужденно произнес я, уставив на отца ясный и чистый взор.
Побелевшая от сжатия рука отца воткнула с хрустом первую передачу, машина тронулась, я снова отвернулся к окну. Какой же унылый в наших краях месяц ноябрь. Зи-ма приближается с неумолимо растущей скоростью и скалится кровожадно, а в природе все стынет от ее оскала и умирает. Настроение природы передается и людям. Унылый ме-сяц, унылые мысли. В тот год все будто сошлось в одну депрессивную точку: парочка не-удач в бизнесе, расход родителей по разным углам, напряжение между мной и отцом, бо-ли в желудке. И промозглая ноябрьская погода, когда хочется послать все подальше и лечь в спячку до весны. А тут, нервы, нервы, сплошные нервы. Голова работала странно, я изо всех сил отгонял мысли о сравнении себя и отца в работе, а они становились все силь-нее и настойчивее. Я перестал им сопротивляться, думал разное.
Алкоголь. Только он расслаблял меня и отгонял тревожные мысли. Я выпивал все больше и больше. Именно в ноябре я впервые ощутил легкую зависимость от спиртного. В пятничный вечер, обрабатывая дома накладные на компьютере, я вдруг почувствовал сильное желание выпить. Не потанцевать и повеселиться, а именно выпить. Я позвонил Вовке, тот слег дома с температурой. Я пожелал ему скорейшего выздоровления и поехал в «Чистое небо» один. Середина ноября, на улице пять градусов выше нуля, промозгло и сыро. Я, застегнув молнию на серой куртке под самый подбородок, подошел ко входу за-ведения. Меня окликнули из темноты переулка. То был охранник Артур, он курил. Мы привычно фальшиво поздоровались и завели пустой разговор.
– Перед тобой стоит начальник охраны! – затянувшись и выпустив, смакуя, дым вверх ткнул в себя пальцами Артур.
О! – округлил я лицо, придавая значимости факту. – Мои поздравления!
Мы вновь фальшиво заулыбались и механически пожали руки. Странное знаком-ство. Едва ли ни единственное в своем роде. Артур пытался сократить расстояние между нами. Я же выверено держал дистанцию. От знакомства ни один не мог извлечь даже де-шевой пользы. Я не желал ее извлекать, у Артура не получалось попасть в мое личное пространство в качестве «друга». И выходило, что я вынужденно общался с человеком, мне абсолютно неприятным. А Артур, чувствуя мое решение, демонстративно фальшиво панибратствовал. Нелепое ненужное знакомство.
– Ну, раз я теперь знаком с самим начальником охраны, то могу вытворять в заве-дении что захочу, я так понимаю!? – добавил я, сунув руки в карманы куртки.
– Типа того, – одобрил Артур, докурил и махнул рукой в сторону клуба. – Прошу!
Оба нырнули за тяжелую дверь. Меня обдало теплом, я расстегнул куртку, тело вздрогнуло, выгоняя из мышц уличный холод. Ступеньки вниз мимо нескольких человек на тесном пятачке, сдававших верхнюю одежду в гардероб и оплачивавших вход. Мимо двух прихорашивавшихся у зеркала девушек и парней, одетых значительно проще спут-ниц и нервно торопящих их. Сдал куртку в гардероб, поздоровался почти с каждым пер-вым из персонала заведения. Я внутри. Шум, гам, разговоры, громкий ритм музыки, пе-лена дыма под потолком. Я сходу заказал двойную «отвертку» и вытянул ее минут за пять, словно чистый сок без водки. Вторая двойная. Ее пил уже медленнее, даже успел выку-рить сигарету. Через полчаса я уже был навеселе. В общей массе появились знакомые ли-ца. Мелькнуло лицо парня, часто его видел в «Чистом небе». Такой же постоянный гость, как и мы. Мне стало интересно, попытался определить, кем тот работает. По виду, менед-жер. Джинсы и простенький свитер, из-под которого торчал воротник белой рубашки – типичная одежда всех менеджеров, словно у них со вкусом проблемы. Я так одевался в двадцать лет и быстро понял, что выгляжу как унылое говно и тряпка. Парень был круп-ный, с меня ростом, но рыхловатый, что мешковатый свитер удачно скрывал.
«Лицо розовое, гладенькое. Вряд ли даже в торговой компании работает. Банк? Вряд ли. Те совсем как лохи выглядят. Какая-то креативная область. Менеджер по рекла-ме или типа того. Ручки пухлые и нежные, видно, ничего ими не делает. Постоянно пьет виски с колой. При деньгах или понтуется. Курит постоянно. Глаза грустные, как у сенбе-рнара. Да он и есть сенбернар, только в свитере. Хотя, нет. Больше на медведя похож, плюшевый какой-то… Плюшевый – точно!» – мои мысли быстро пробежались по парню, ощупали и покрутили его со всех сторон и тут же приклеили удачное прозвище.
«О! Вот это тип пришел! Ха! Надо же! Его тут прибьют же сразу!», – среагировал я эмоционально на еще одного персонажа и заказал третью «двойную». Тщедушный длин-ный нескладный блондин с неприятным надменным лицом и выпендристым манерами по-дошел к стойке, покрутился на месте и с деловым видом, задрав нос, двинулся через грот к танцполу, размахивая руками и виляя бедрами почти по-женски. «Манерный», – прикле-ил я сходу ярлык жеманному типу. В гроте царила давка, два встречных потока людей сходились в одной точке и пихали друг друга плечами и всем прочим. «Манерный» полу-чил два случайных чувствительных тычка плечами от встречных бугаев, сник на долю се-кунды, тут же гордо тряхнул шевелюрой и, как ни в чем не бывало, поплыл дальше в об-щем потоке, получив тут же очередной тычок. «Да, чувачок, тебе тут не рады», – подумал я, доставая сигарету. После третьей двойной я впал в алкогольную нирвану. Триста грамм водки сделали свое дело. С дебильной улыбкой на лице я стал всем рад. Захотелось в туа-лет. «Полдвенадцатого, а мне уже нормально», – проползли в голове мысли. Я встроился в поток людей, и тот вынес меня к лестнице, ведшей наверх в туалет. Тут же уперся в бес-форменную толстую женскую задницу в джинсовой юбке и фиолетовых лосинах. Та ока-залась последней в длинной очереди в туалет. Мужская половина двигалась явно быстрее. Я толкнул дверь на двусторонних петлях и оказался в мужском туалете. Жуткое зрелище. Две писсуара, одна кабинка с унитазом. В кабинке кто-то устало блевал. Один писсуар оказался забит, и из него текло на пол. Я воспользовался вторым. Зашла вдруг бабка убор-щица и с матюками принялась тереть пол и стучать в кабинку. Я напрягся, быстро закон-чил свое дело и выскочил на лестницу, едва не потеряв равновесия. Снизу вверх вдоль ступенек на меня смотрела очередь из страждущих глаз. Я осторожно спустился и снова прилип к барной стойке. Полночь. Четвертая двойная «отвертка» и сигарета. Я понимал, как глупо выгляжу с пьяной улыбкой, но мне было плевать и так хорошо от алкоголя, что я счастливо тянул лицо в улыбке еще сильней. Подошел новоиспеченный начальник Ар-тур, похлопал меня по плечу, приобнял, что-то сказал на ухо с приторной улыбкой. «Как ты надоел», – хотелось мне сказать ему в лицо, но я лишь машинально кивал и старался не отрываться от стакана. Артура позвали, и я слинял подальше от барной стойки, заняв единственное спокойное место в арке грота. К часу ночи я выпил еще две двойных. Во мне плескалось более полулитра водки. Наступило опьянение, я, покачиваясь, слонялся по клубу бессмысленными маршрутами. Улыбка сменилась состоянием отупления и безраз-личия. Седьмая двойная меня добила. «Лишняя», – мутно осознал я, глядя в ополовинен-ный стакан. Время без двадцати два. «Скоро закрытие, надо валить сейчас, по-тихому, а то народ через полчаса передушится у гардероба», – подумал я, встал, кривясь и давясь, сде-лал два глотка из стакана, отпихнул его в сторону и, придерживаясь стенки, пошел к вы-ходу. Со мной кто-то попрощался перед самым гардеробом, я в ответ что-то буркнул. И у гардероба тоже кто-то попрощался? Девушка администратор? Сознание пребывало в вяз-ком тумане. Я, скорее всего, в ответ попрощался. «Я вежливый, всегда отвечаю, да, да», – шевелился мыслями пьяный мозг. Не сразу найдя рукава куртки, я все же надел ее и, дер-жась правой рукой за перила, пошел на выход вверх по ступенькам, еле переставляя ват-ные ноги. Два охранника изнутри у выхода. Они попрощались со мной? Я толкнул дверь, в лицо мне ударил холодный влажный воздух. Я сделал шаг через порог и вдохнул полной грудью. «Самый чистый воздух в мире, я вдыхаю самый чистый воздух в мире, как же вкусно», – закружились в эйфории мысли. У дверей на улице привычно стояла орущая пьяная толпа. Я сделал несколько шагов в сторону. Агрессивный ор толпы меня душил. Хотелось тишины. Я стоял на углу соседнего здания и провожал мутным взглядом груп-пки людей, разбегавшихся от клуба. Одни ловили такси, другие уходили прогулочным шагом, третьи перебегали улицу в поисках продолжения веселья в других заведениях. Я дышал. Стоял и вдыхал воздух. Я не мог надышаться. Через пять минут голова закружи-лась сильнее. Наконец, я ощутил уличный холод. Он пробрался под куртку через распах-нутый настежь ворот и отрезвил меня, заставив вздрогнуть. Зябко. Закурив, я застегнул куртку, поежился и пошел вихляющей походкой к гостинице, к Эдику. Тот стоял на месте, куря в салоне своей машины, натопленным печкой до жары. По пути домой меня развез-ло. После отъезда Эдика, я еще несколько минут стоял подле своего подъезда, нарочно расстегнув куртку и ощущая, как жадно проникший под нее ноябрьский холод возвращает меня в чувство. Дома, едва раздевшись, забравшись в кровать под одеяло и согревшись, я ощутил первый приступ рвоты. Меня начало крутить и мотать по кровати. Я сполз на пол и, шатаясь, добрался до туалета. Проведя там с полчаса и едва не уснув подле унитаза, я вернулся в комнату. Меня мотало, кружило, бил озноб. Я выпил слишком много. Ужасное состояние. Родители спали в своих комнатах, в квартире стояли тишина и мрак, я сидел на полу. При одной мысли о кровати меня снова затошнило. Унитаз. Снова пол в комнате. Озноб заколотил с новой силой. «Трезвею», – вяло обрадовался я. Придремав вот так на полу подле кровати, я взобрался на нее уже в полусонном состоянии и, не успев ощутить головокружения, уснул.
Конец ознакомительного фрагмента.