ГЛАВА 8
Часы показывали ровно три, когда я вошла в ворота оптового рынка. Что ж, если уж живу у Кати дома, следует подчиняться заведенным порядкам.
Вдоль длинной улицы тянулись ларьки. Что приготовить на ужин? Внезапно глаз упал на курицу. Прекрасно, данную птицу даже я сумею отварить, будет сразу и суп, и второе. Наученная горьким опытом, я не стала хватать курочку французской фирмы «Ду» за пятьдесят рублей килограмм. В конце ряда нашлась наша, отечественная, всего по тридцать. Правда, выглядел «цыпленок-бройлер» не слишком привлекательно – синенький, покрытый сморщенной кожей… Голова с прикрытыми глазами болталась на тоненькой тряпочной шейке, желтые когти угрожающе топорщились в сторону покупателей… «Бройлера» явно недокармливали при жизни, да и умер он скорее всего своей смертью, от старости.
– Чего сомневаешься? – спросила торговка, толстенная баба в грязном, заляпанном кровью фартуке. – Бери, дешевле нигде не сыщешь!
Цена и впрямь казалась привлекательной, но сам продукт не вызывал никакого желания его съесть.
– Бери, бери, – от души предлагала баба, – свежий, только что бегал, гляди, не замороженный, а охлажденный.
И она потыкала пальцем в беззащитную тушку.
– Может, лучше импортную купить?..
– Эти-то? – презрительно повела плечом торговка. – Покупай, коли здоровья не жаль. Ихнюю птицу гормонами пичкают и антибиотиками колют, а наша вся натуральная.
Вздохнув, я выбрала труп курчонка. Баба права, у российских птицефабрик небось нет денег на дорогостоящие лекарства, и птичка при жизни ела экологически чистый корм – зерно и червячков.
Засунув добычу в пакет, я попыталась вспомнить, что плавало у Наташи в супе, кроме курицы. Вроде морковка, лук, картошка и вермишель, а на гарнир можно сварить рис.
Обвесившись пакетами, я добралась до дома, выгуляла отчаянно радующихся собак и приступила к готовке.
Сначала тщательно вымыла тушку. При ближайшем рассмотрении она оказалась еще более убогой, ребра прощупывались под кожей, а ножки напоминали недозрелые сморщенные баклажаны. Так, ее положено класть в кипяток или холодную воду? Наконец кастрюля водрузилась на плиту, я принялась чистить лук. Сколько овощей идет на суп? Надеюсь, пять луковиц, шесть морковок и восемь картошек хватит.
Огонь бойко подогревал воду, я включила телевизор и принялась напевать. Выходило, что в готовке нет ничего трудного, надо только начать. Изрезав помельче овощи, я перевела дух и решила вознаградить себя чашечкой кофе, но тут из кастрюли полезла желто-зеленая пена. Я попыталась выловить ее ложкой, но противная субстанция лезла и лезла. Вода отчаянно булькала, обжигая руки, мне стало жарко, а пена все никак не заканчивалась. В отчаянии я выключила горелку. Суп, вздрогнув в последний раз, успокоился, противная желто-зеленая масса исчезла. В недоумении я уставилась на кастрюлю и вновь разожгла газ на полную мощь. Незамедлительно на поверхности появились противные пузыри… Поэкспериментировав минут пять, я поняла – огонь не должен гореть в полную силу. Крайне гордая собой, я набила кастрюлю под завязку овощами и задумалась о гарнире. Килограммовый пакет риса показался очень маленьким, хватит ли его на ужин? Наверное, следовало купить два… Вытряхнув белые зернышки в ковшик, я налила воды и закрыла емкость крышкой.
Никогда в жизни я еще не была так довольна собой. Чашечка растворимого кофе показалась восхитительной на вкус. Что ж, день удался. Всего несколько часов отделяют меня от разгадки тайны документов. Ясное дело, они либо у Нины, либо у Яны. Завтра поеду сначала к парикмахерше… Тут от плиты послышалось шипение. Я оглянулась да так и подскочила на месте. Над рисом угрожающе покачивалась крышка, а из самой емкости вываливались белые крупинки. В изумлении смотрела я на рис. Ну скажите, каким таинственным образом он ухитрился так увеличиться в объеме? Ковшик был явно мал.
Я переложила зерна в другую кастрюлю и долила воды, но через десять минут риса стало еще больше, и операцию пришлось повторить. Словом, через полчаса у меня получился огромный жбан отвратительной клейкой массы.
Я зачерпнула «гарнир» чайной ложкой и попробовала. Так, забыла посолить, но это ерунда, приправу можно добавить прямо сейчас, но почему у Наташи все рисинки лежали автономно друг от друга, а у меня представляли единый монолит? Нет, все-таки дешевые продукты и после приготовления гадки. Вот купила крупу по двадцать пять рублей за кило, и пожалуйста, есть невозможно.
Вздохнув, я уставилась на казан, набитый рисом. Может, надо сунуть в эту кашу масло?
Но тут в кухню влетел Кирюшка и оповестил:
– Ой, как есть хочется!
– Что-то ты рановато, – сказала я, поглядывая на часы.
– Тренер заболел, – сообщил Кирюшка. – А чем так странно пахнет?
– Куриным супом, – гордо оповестила я и сняла крышку.
Взору предстало нечто невообразимое, больше всего напоминающее жидкое овощное пюре с торчащими жилистыми ножками. Я зачерпнула жижу половником и шмякнула в глубокую тарелку. Овощи окончательно разварились, и понять, где морковка, где лук, а где картошка, оказалось невозможно. Кирюша аккуратно зацепил «рагу» и, пробормотав: «Густой какой супчик», – сунул ложку в рот.
В ту же секунду он подскочил, бросился к мойке и, выплевывая еду, закричал:
– Ну и гадость, ты сама пробовала?
Я аккуратно взяла губами «бульон». Моментально язык ощутил горечь, словно в воду добавили хинин.
– Что там лежит? – вопрошал Кирка.
Я тщательно прополоскала рот и ответила:
– Ничего особенного, курица и овощи.
– Ну и ну! – изумился Кирюшка. – У мамы в супе вода бывает, и все отдельно плавает, а у тебя просто кошмар! Может, вместо соли чего сунула?
Я попробовала на язык содержимое солонки. Нет, тут все в порядке. Следующая неудача поджидала с курицей. Она совершенно не хотела резаться даже огромным тесаком, а когда мы с Кирюшкой, приложив все силы, кое-как отодрали грудку, выяснилась следующая деталь. Благородное куриное мясо оказалось не белым, а желтым, и на вкус больше всего напоминало резиновую калошу, обмазанную горчицей.
– Это не съедят даже собаки, – печально резюмировал мальчишка.
Так и вышло. Муля и Ада отвернули морды сразу. Рейчел сначала все-таки взяла курятину в пасть, но тут же выплюнула.
– Жуткая у тебя дрянь получилась, – подвел итог Кирюшка, – даже стаффордширица не жрет, а она из помойки вытащит и не поморщится.
Рис мальчик не стал пробовать, просто ушел в комнату, откуда донеслось бодрое пение. Я села у кухонного стола и в растерянности уставилась на кастрюли. И отчего вышла такая жуткая ситуация?
Минут через девять Кирка вошел в кухню и сунул мне потрепанный томик:
– На.
Красную обложку украшало изображение большого пирога, сверху шло название «Книга о вкусной и здоровой пище».
– Юлька купила, – пояснил мальчик, – только готовить ей некогда, может, тебе пригодится. Здесь все просто. Вот смотри – бульон куриный. Возьмите одну тушку, опалите над огнем, выпотрошите, будьте осторожны с желчным пузырем, так как суп может приобрести горечь…
Я слушала его как песню. Господи, оказывается, следовало сначала удалить внутренности и сварить саму курочку, а потом положить овощи!
– Слушай, Лампа, – хитро прищурился Кирюшка, – я тебя не выдам. Давай по-быстрому ликвидируем следы преступления.
– Что ты имеешь в виду?
– Выкинем и суп, и второе, а Сережке с Юлькой не расскажем, прикинь, как издеваться начнут!
Я с готовностью вывалила «вкусный» ужин в помойку и вытряхнула ведро. Кирюшка сбегал за пельменями, и, когда в прихожей появились Сережа и Юля, я ловко кинула кусочки теста в крутой кипяток. Слава богу, книга оказалась рассчитана на молодых хозяек, и процесс варки пельменей ее авторы описали детально.
На следующий день около двенадцати я входила в парикмахерскую. Четыре хорошенькие девушки, ловко орудовавшие фенами, даже не повернули голов. Наконец одна, черноволосая, недовольно процедила:
– У нас по предварительной записи.
Другая, светленькая, пухленькая, похожая на только что выпеченную булочку, надменно добавила, окидывая взглядом мою китайскую куртку и кроссовки:
– Прейскурант на стене, прочитайте вначале.
Я подошла к листочку. «Стрижка – 300 рублей, мытье – 150 рублей, укладка – 200 рублей».
– Рядом, через дорогу, другая парикмахерская, – сообщила темноволосая.
– Там дешевле, вам по карману, – добавила блондиночка.
Неожиданно мне стало страшно обидно: неужели я так похожа на нищую? А если и впрямь у меня мало денег в кошельке, так кто давал право этим наглым девчонкам разговаривать с клиенткой таким тоном. Небось предстань перед ними дама в норковой шубе, живо бы заулыбались.
Чувствуя, как от горечи сжимается горло, я кашлянула и слишком громко сказала:
– Разрешите представиться, майор Романова из уголовного розыска, веду дело об убийстве Константина Катукова, кто из вас Нина Никитина?
Моментально стих гул парикмахерских орудий.
– Ой! – уронила фен черноволосая.
– Это я, – медленно пробормотала блондинка и быстро добавила: – Пойдемте в служебное помещение, не здесь же разговаривать.
Провожаемые любопытными взглядами, мы завернули за столик с маникюршей, прошли через коридор и оказались в крохотной комнатушке с маленьким холодильником и двумя стульями. На подоконнике стояли железная банка «Нескафе» и чайник, но Нина не собиралась предлагать мне напиток. Она прислонилась спиной к стене, скрестила на груди руки и резко проговорила:
– Ничего не знаю, виделась с Костей последний раз во вторник, он был жив и здоров, больше ничего не скажу.
Я постаралась улыбнуться как можно ласковей.
– Ниночка, он давал вам ключи от квартиры?
– Ну и что? – ощетинилась девушка. – Между прочим, у него несколько комплектов было…
Я согласно закивала головой.
– А ваш где?
Нина моментально буркнула:
– Потеряла еще на прошлой неделе. Сумочку у меня сперли, а там все: паспорт, права, косметика. Не верите, спросите в 12-м отделении, я заявление туда отнесла, лейтенанту Корнукову.
– И когда произошел сей прискорбный факт?
– Говорю же, на прошлой неделе, в воскресенье. Поехала на Ленинградский рынок, а кто-то и постарался…
– Вы давно знали Костю?
Нина повела плечом:
– А какая разница, сколько? Встречались мы с ним раз в неделю и никаких особых отношений, кроме постельных, не поддерживали. Ну обед иногда ему готовила, а так чистый секс, и все, потрахались и разбежались.
Я вспомнила администратора Льва Валерьяновича и, нахмурившись, процедила:
– Вот что, любезнейшая. Вы должны быть мне страшно благодарны за то, что пришла я к вам сама, а не вызвала на Петровку. Знаете, как там неприятно? Стол железный, стул железный, все к полу привинчено… А я пока без протокола разговариваю, по-дружески. Впрочем, если не нравится, могу вызвать повесткой.
В Нининых голубых глазах мелькнул откровенный страх, и она сразу сбавила тон:
– Не хотите чаю?
Я ухмыльнулась про себя и кивнула.
Минут через пять в моих руках оказалась кружка с невообразимой гадостью, фруктовым напитком «Пиквик». Данное пойло следует называть компотом из химических ароматизаторов, но Нине, очевидно, нравилось, потому что девушка с наслаждением отхлебнула из чашки и завела рассказ. Я слушала ее внимательно, хотя ничего нового не узнала.
Конец ознакомительного фрагмента.