Глава 3
Алексей разрешил Демину порулить до первого пыльного светофора, а потом сам сел за руль. Они благополучно добрались до места и остановили украденный джип «Навигатор» на соседней улице.
– Для конспирации, – сказал Леха и обернулся к Кате. – Ты почему от нас не сбежала, когда телохранитель тебя повел к машине?
– По кочану, – съязвила та.
– Мы страшные террористы-вымогатели и будем требовать выкуп с твоего папаши-богатея. Если он нам не даст сорок тысяч долларов, мы тебя убьем, – серьезно произнес Демин.
– Ха, ха, ха, – засмеялась Катя, – никакие вы не вымогатели, у вас даже пистолета нет. А что касается денег, то их вам не видать. Он меня не любит, и поэтому вы с него ничего не получите.
Это заявление произвело впечатление на захватчиков. Они призадумались.
Ни Алексей, ни Витек убивать никого не собирались, но им позарез нужны были деньги. Они надеялись, что единственная дочь миллионера Репутатского стоит сорок тысяч долларов.
– А если вы с него их будете требовать, то он на вас мафиозей натравит, и тогда вам крышка – вас точно убьют, – подпустила страху Катя.
– Не убили же нас твои мафиози, – вмешался Алексей, – они на асфальте остались лежать, избитые и униженные.
– Их мало было, а если они все на «митинг» соберутся, то вам хана – замочат. – Катя выражалась, как заправский рэкетир. Она начиталась современных супербоевиков, где на каждой странице льется кровь, свистят кулаки и пули, и матерятся в равной степени как плохие, так и хорошие дяди. Вот она и решила показать себя образованной, «с понятием» девочкой. Не надо детям читать всякую чушь.
– Посмотрим, кто кого? – храбро произнес Демин и робко взглянул на Коновалова. Если бывалый Леха был спокоен, как медведь в зимней берлоге, то у Витька от страха поджилки затряслись. Он был обычным мужчиной и отнюдь не суперменом.
Виктору Демину деньги были нужны на операцию для его единственной, больной дочери Светланы. Она лежала в госпитале имени Бурденко, в онкологическом отделении в палате для неизлечимых больных с диагнозом – рак крови. Ей была необходима срочная операция по пересадке костного мозга, но в России таких еще делать не научились. Главный врач госпиталя договорился с американскими коллегами о проведении такой операции в США, в клинике имени Джорджа Вашингтона в Вашингтоне, но за нее надо было заплатить шестьдесят пять тысяч долларов. Дорог был не только каждый час, но и каждая минута, так как Света тихо умирала. Лечащий врач Светланы профессор Штендельбаум сказал отцу:
– Как только необходимая сумма будет собрана, вашу дочь перевезут в США и прооперируют.
Витек, не задумываясь, продал свою небольшую, плохонькую двухкомнатную квартиру и получил за нее двадцать пять тысяч. Он мог бы запросить на пять тысяч больше, но тогда пришлось бы ждать, может, месяц, а может, и год, а так как дорога была каждая минута, он за несколько дней оформил сделку в агентстве недвижимости «Улей» и получил деньги. Он попросился на проживание к своему другу Алексею Коновалову, и тот с радостью его принял.
Не хватало сорока тысяч, и Алексей предложил продать и свою однокомнатную квартиру, но она была в старом доме, в недорогом районе, и за нее никто много не дал бы.
– От силы двадцать тысяч, если продавать срочно, – с кислой миной сообщил риэлтор фирмы.
Денег все равно не хватало, и к тому же после операции Алексею, Виктору и Светлане надо где-то жить. Не на вокзале же ночевать. Вот друзья и решили получить деньги другим способом – взять в заложницы дочь миллионера Репутатского и потребовать за нее выкуп.
Витек до увольнения работал жестянщиком в автосервисе, и к ним часто приезжал Репутатский чинить разбитую им очередную дорогую иномарку. Он их спьяну бил, а Витек крылья выправлял. Репа щедро платил, но болтал лишнего, и по автосервису и даже в соседних домах ходили слухи о его несметных богатствах. Говаривали, что он за ночь проигрывал в казино по сто тысяч долларов.
Витек рассказал Лехе о разгульном богаче, о своем плане захвата его дочери, попросил помощи, и Коновалов, не долго думая, согласился. Раскрутить на сорок тысяч долларов зажравшегося, погрязшего в роскоши и разврате отпетого мошенника было для бывшего спецназовца делом чести.
Они договорились взять в заложницы десятилетнюю Катю Репутатскую, но, естественно, обходиться с ней деликатно и ни в коем случае не обижать. О том, чтобы ее убить, если Репа не выплатит деньги, даже разговора не было. Друзья отпустили бы девочку с миром в любом случае, так как они были честными, законопослушными гражданами, но перипетии судьбы и безжалостная безысходность загнали их в угол. Ради денег или сытой, спокойной жизни они ни за что не решились бы взять в заложники человека. Но обстоятельства, как известно, сильнее нас, и они не оставили им другого выхода. Иначе Светлана бы умерла.
– А вы и по двору в масках пойдете? – ехидно спросила Катя. Она не боялась террористов, несмотря на их грозный вид. Она чувствовала, что в душе они добрые, мирные люди.
– Мы сейчас маски снимем, а то я уже запарился, – произнес Коновалов и начал стягивать чулок.
– Да, очень в ней жарко, – вторил ему Демин. Он снял маску, взял ее обеими руками, скрутил в жгут и выжал воду, как из полотенца после стирки.
– Ой! Какой вы лысый, – удивилась Катя, – вы что, голову бритвой бреете? – Виктор застеснялся, а Леха добавил:
– У него с детства волос нет.
Все трое вылезли из внедорожника и поплелись на квартиру Алексея. Катя с интересом разглядывала мужчин, ведь она их видела без масок впервые.
Как Лехе, так и Витьку было под сорок лет, но выглядели они моложаво. Если Коновалов был накачанный, тренированный и походил скорее на треугольник на ножках, то Демин был обычным парнем, как все. Он выделялся из толпы лишь своей лоснящейся, загорелой безволосой головой. Если у Коновалова лицо было мужественное, волевое, он был молчалив, сдержан и часто казался угрюмым, то Витек был веселым, озорным и беззаботным. Впрочем, все это у него сильно пошло на убыль с тех пор, как девять лет назад он похоронил жену. Она умерла от рака крови. Операции по пересадке костного мозга в то время не делали даже в США.
Теперь эта страшная болезнь передалась – может быть, с генами – его десятилетней дочери. К счастью, у нее был шанс на спасение, но из-за нехватки денег он казался эфемерным.
Горе-террористы оставили машину на улице и даже не включили сигнализацию. Когда пришли в квартиру, то первым делом сели обедать. От нервного стресса они сильно проголодались. К тому же надо было покормить и заложницу.
– Иди помой руки, – сказал Алексей и показал Кате, где находится совмещенная с туалетом ванная комната. Девочка с улыбкой посмотрела на Коновалова и подчинилась. Если бы ее отец сказал ей такое, то она бы фыркнула и сделала все наоборот. К здоровенному, серьезному дяде-вымогателю она относилась с уважением.
Катя зашла в санузел, и ее сразу до глубины души поразила убогость его убранства. Небольшая, в четыре квадратных метра, ванная комната, наверное, уже тридцать лет скучала без ремонта. Пожелтевший кафель в некоторых местах отслаивался от стен, и если громко чихнуть, то он, наверное, осыпался бы.
Унитаз был похож на ржавую потрескавшуюся археологическую находку, сумевшую дотянуть до наших дней аж с каменного века. Ванна выглядела еще хуже. В ней, наверное, никогда не купались, а только замачивали грязное белье. Вечно капающий кран жалобно свистел.
Как только Катя включила в ванной свет, то моментально в многочисленные щели со всех сторон ринулись здоровенные рыжие тараканы. Девочка подумала, что в доме огромного Коновалова и тараканы огромные.
Катя привыкла восседать на белоснежном, обложенном мягкими ковриками импортном унитазе, в большом, десять метров площадью, туалете, с кондиционером, освежителем воздуха и подогревом кафельного пола. Купалась же она не в ванне, это сооружение ванной нельзя было назвать, а в мини-бассейне джакузи, со стереосистемой, телевизором и другими модными прибамбасами. Позолоченные краны отражали прелестное личико Кати, и в чистой, пропущенной через фильтры воде ей было тепло и спокойно. Катя вспомнила евростиль своего туалета, и ей стало обидно, что она примостилась на краю грязного, дурно пахнущего, громко урчащего чудовища. Унитаз был коричневого цвета то ли от ржавчины, то ли еще от чего.
Через некоторое время девочка покинула санузел и с облегчением вздохнула.
– А у вас туалетной бумаги и в помине нет? – с издевкой спросила она, когда вошла в комнату.
Действительно, у Коновалова в туалетной комнате много чего не было. Им даже на еду не хватало, и они на всем экономили.
Все вырученные от продажи квартиры деньги Витя перевел на счет американского госпиталя, а чтобы прокормиться, они с Алексеем потихоньку продали мебель, посуду, книги, телевизор. Остались только носильные вещи, и только те, что никто задарма не взял бы. Алексей и Виктор уже полгода нигде не работали и только бегали по инстанциям за получением всяких бюрократических справок о том, что отцу девочки можно будет выехать в США, чтобы за ней ухаживать. Естественно, приходилось давать взятки. К тому же они покупали для Светланы питательные, вкусные продукты, например красную икру, чтобы повысить сопротивляемость ее организма. В госпитале кормили из рук вон плохо, и дополнительная еда была ей жизненно необходима.
Когда Катя вошла в гостиную, то ахнула. Комната была абсолютно пустая, без мебели и ковров. Посередине комнаты стоял небольшой допотопный столик, а возле него три подлатанных стула. В углу расположился широкий, старый раскладной диван-кровать, и больше в комнате не было ничего. На окнах даже занавесок не было.
Катя окинула гостиную скептическим взглядом и свистнула:
– Вы что, не могли получше квартиру снять, чем у бомжа?
– Это моя квартира, – обиженно произнес Коновалов и отвернулся. Катя сочувственно взглянула на него и замолчала.
– Чем тебе наша хата не нравится? – завелся Витек, – нормальная комната, нормальная уборная и кухня – жить можно.
– Я на кухне еще не была, но догадываюсь, что она не лучше уборной, – парировала Катя и встала к голой, обшарпанной стене. – У меня дома в комнате такого размера собачка живет, и то жалуется, что места мало.
Алексей после этих слов обиделся окончательно, а Демин решил проучить заносчивую девчонку и пошел в атаку.
– Мы деньги не воруем, как твой папаша, а зарабатываем честным трудом. А честным людям много не платят, так как страна у нас бедная, можно сказать, нищая страна, и все разговоры про ее богатства – чушь. Нету тут никаких богатств, а те, что были, коммуняки в семнадцатом году за кордон вывезли. – Витек замолк и сел за стол кушать.
– Ты тоже садись, – произнес Коновалов и указал девочке на стул.
Кате, как гостье, дали самый лучший стул. Она села на него и взглянула на угощение. На старом столе лежала протертая в нескольких местах скатерть, а на ней были разложены вкусности. В некогда разбитой, но склеенной эпоксидной смолой тарелке лежали фрукты: яблоки, апельсины, мандарины и груши. Они были свежие, только с рынка. Катя даже не поверила, что они настоящие. Во втором, большом, не менее старом блюде находились пирожные и абрикотиновый торт. Именно этот торт был самым любимым Катиным лакомством. Она его просто обожала, но вида не подала и продолжила разговор в капризном тоне.
– Что это у вас? Я такое не ем.
– Как не ешь, – встрепенулся Витек, – это фрукты с рынка, мы их у черных втридорога купили, и только для тебя. Я даже для своей дочки ни одного персика не взял. – Он с досадой махнул рукой и обиделся.
– Ты их можешь не есть, – спокойно произнес Коновалов, но тогда останешься голодной, так как ничего больше нет.
– А вы что будете есть? – спросила Катя.
– Хлеб и чай с сахаром, – Алексей отломил половину от свежей белой буханки и откусил от нее кусок.
– Если не будешь, то я их Светлане отнесу, она съест с огромным удовольствием да еще спасибо скажет.
Катя подумала немного и взяла кусочек торта.
– Вот и славно, кушай, – кивнул Леха и улыбнулся.
– А чем вы меня завтра будете кормить? – спросила Репутатская, – тоже фруктами? Я привыкла есть икру черную и красную, осетрину горячего и холодного копчения, семгу, мясо крабов и креветок, балык, сырокопченую колбасу, суджук, бастурму, ветчину, телячью вырезку, куриные грудки, грибы, клубнику и землянику со сливками. – Катя выдумывала: отец кормил ее исключительно кашами, курятиной, спагетти, картофелем и супами, а о деликатесах и речи не было. Он их сам ел.
– А запивать это все французским шампанским не любишь? – с ехидной миной добавил Коновалов. – И при этом курить дорогие сигары. – При перечислении всех этих вкусностей Леха вспомнил, что когда-то все это едал и он. Он служил в разведке, и на тренировочных сборах их кормили именно так.
– Нет, ничего этого завтра не будет, так как тебя здесь не будет. Во всяком случае, мы так планируем, – прожевав, ответил Витек. – Мы сегодня получим выкуп и отправим тебя домой к папе.
– А если он вам денег не даст? Может, их у него просто нет, – ухмыльнулась Катя.
– Как нет? Он миллионер, он в казино по сто тысяч проигрывает, а на свою родную дочь у него сорока тысяч не найдется? – Витек занервничал.
– Он мне не родной отец, потому что он меня не любит, и я на него не похожа, – Катя обиженно надула губки.
– Ты еще маленькая, а когда вырастешь, то станешь похожа или на него, или на маму, – предположил Витя.
– Или на саму себя, – добавил Алексей.
– На папу я не буду похожа, это точно, а маму я давно не видела и поэтому не помню, как она выглядит.
– А где ж она? – хором спросили друзья.
– Она в психиатрической больнице, ее туда папа отправил, так как она сумасшедшая. Но это он так говорит, а я думаю, что он ее тоже не любит и поэтому запрятал в дом дураков. А я-то знаю, что она нормальная. К папе много тетек ходит, и одна из них, та, что бывает чаще всех, мне по секрету сказала, что у папы есть какая-то страшная тайна и связана она с его миллионами, с моей мамой и со мной.
– А она откуда про тайну знает? – удивился Витек.
– Отец спьяну болтнул лишнего, а Люда услышала и передала мне.
– Чего это она тебе передала? – допытывался Витек.
– Людмила хорошая, но несчастная, она папу любит, а он ее нет. Он, кроме себя и денег, никого не любит. Люда хочет, чтобы отец ее взял в жены, а он не берет, вот она и страдает, ко мне льнет, думает, что я каким-то образом смогу на отца повлиять. Но я не могу, так как он меня тоже не любит, я тоже несчастная. У меня мама есть, но он ее тоже не любит, – Катя глубоко, горестно вздохнула и откусила от торта еще кусочек.
– Нам позарез нужно получить деньги с твоего отца, – Витек протер свою лысую голову платком. – Позарез и сегодня.
– Ишь чего захотели, – усмехнулась Катя. – Если бы вы были настоящие бандиты, то он, может быть, вам деньги и отстегнул, а вы горе-террористы, у вас даже пистолетов нет, а про автоматы, рации и иномарки я и не говорю.
– Да она нас в грош не ставит, – обратился к Коновалову раздосадованный Витек. – Я вот сейчас отрежу тебе ухо и пошлю его твоему папаше в конверте, вот тогда посмотрим, пришлет он деньги или нет.
Демин был добрым парнем, и не смог бы обидеть не только девочку, но и собаку или кошку, но для того, чтобы Катя относилась к нему серьезно, как к захватчику, он вынул из-под стола большой мясницкий нож.
– Вот отрежу ухо…
Катя весело рассмеялась.
Витек посмотрел на Коновалова и жалобно произнес:
– Ну что с ней делать?
Леха проглотил последний кусочек, запил его сладким чаем и вытер рот салфеткой. Хлеб был вкусный и чай тоже, но дело в том, что друзья из-за острой нехватки денег ели только его и по нескольку раз в день. Булка и чай Коновалову в рот не лезли, он на них смотреть не мог, так ему осточертела эта постная пища. По ночам ему снились поджаренные на углях толстые бараньи ножки, кровяные бифштексы из вырезки и цыплята-гриль в чесночном соусе. Ну и, конечно, шашлык, ароматный, пахнущий дымом и жареным луком. Но когда он просыпался, то находил на столе буханку опостылевшего, набившего оскомину хлеба, стакан чая и сахар.
– Так почему же ты не веришь, что он тебе ухо отрежет? – серьезно спросил он у Кати.
– Я по глазам вижу, что вы добрые люди, а не злые. Я чувствую это.
Обезоруженные друзья переглянулись, а Катя продолжила:
– Недавно мой папа пришел домой сильно пьяный, вынул из сейфа пистолет, вставил дуло мне в рот и говорит: «Вот сейчас нажму на спусковой крючок, и твои мозги по стенке размажутся». Потом он нажал на курок, раздался щелчок, но патронов в стволе не было, и он это знал. Я испугалась, а он захохотал как ненормальный, вынул пистолет из моего рта и, шатаясь, пошел в другую комнату. Я всю ночь плакала, а утром он не зашел и даже прощения не попросил. После этого случая я поняла, что он меня не любит, а раз он меня не любит, значит, он не мой отец. Отцы должны любить своих детей, а не поступать с ними так, – голос у Кати дрогнул, на глаза навернулись слезы, она встала и отошла к окну.
– Катенька, ты прости меня за мою выходку, я больше никогда не буду тебя пугать, – Демин отложил нож, подошел к девочке и ласково погладил по голове. – Пойми, мне очень-очень нужны деньги. У меня вот такая же, как ты, десятилетняя дочка, и я ее очень-очень люблю. Но она смертельно больна, и у нее, кроме меня и Алексея, никого больше нет, и только мы можем ей помочь. Ее могут вернуть к жизни, сделав операцию, но она стоит много денег. Нам не хватает на нее тех самых сорока тысяч долларов, – Витек замолк и виновато посмотрел на Катю.
Катенька обернулась, посмотрела на Виктора и от удивления открыла рот.
– Я думала, вы хотите себе мебель купить, машину или еще что-нибудь…
– Какую мебель, мы всю мебель только что продали и квартиру продали, чтобы недостающие деньги собрать. Всего надо шестьдесят пять тысяч, а у нас есть только двадцать пять.
– Я рада вам помочь, но я вам сказала правду – мой отец меня не любит и денег, наверное, не даст.
– Но можно попробовать, – вмешался Алексей, – можно позвонить ему и попросить деньги.
– Если просто так просить, то он точно не даст. Ему надо пригрозить, – бойко сказала Катя.
– Чем пригрозить?
– Как чем, моей смертью.
Они сели за стол и начали совещание.