Глава 5
Пробуждение было тяжёлым и резким. Я открыл глаза. Передо мной стоял Михаил Алексеевич.
– Вставай парень, будильник десять минут как звонил.
И включив обоняние, произнёс, – баловаться стал Михаил, ты это кончай, давай.
В деревне укрытой облаком тумана стояла сырая тишина. Даже хозяйский Дружок нарушил обычай и не облаял меня. Выкатив велосипед на дорогу я уже подумывал отказаться от поездки, но вспомнив своей воспалённой головой, что по дороге надо выбираться на приличные холмы, понял, не заблужусь. Действительно с первого же возвышения, оглянувшись и увидев разноцветные крыши Старо-Лежнёво, вершины тополей, капитанский мостик, сушки зернотока и медленное движение тумана с нижней улицы деревни, от бани. Минут через сорок, раз пять нырнув в «белое безмолвие» я взобрался на последний холм, увидел «туманную Швейцарию» и торчавшими из неё «пятак» дойки. Я привык уже, что ко мне навстречу летела разнопородная собачья свора, а я ритуально должен был остановиться на миг чтобы стая ощутила чувство выполненного долга и мирно повернула обратно., но сегодня они привычно разогнавшись на встречу вдруг встали как вкопанные и вздыбили загривки дружно всасывая воздух, а когда я шевельнулся усаживаясь на велосипед взвизгнули и скуля кинулись на утёк. Это меня повеселило.
Сторож сидящий на крыльце будки и дымящий «примой» тоже перестал грустить.
– Эко их как! И чем это ты их Михаил пугнул, чудно даже!
Он начал подзывать всех Каштанок и Рексов, но они не спешили к нему прогуливаясь неподалёку с поджатыми хвостами поднятыми загривками и пылесосили носами, а когда я прикончил сигарету за компанию с дедом, резко поднялся с крыльца, с визгом скалились вниз, в туманное молоко, – объелись чего-то, – рассудил сторож.
Самое интересное началось, когда прокачав систему и поняв, что кто-то из доярок вечером не до конца закрыла вентиль я пошёл устранять заминку. Заметив, что коровки не лежали беззаботно жуя жвачку в ожидании доярок, а уже были на ногах, я перепрыгнул ограждение в желании поскорей закрыть флажок крана как тут же одновременно всё стадо ломанулось в дальний от меня угол загона.
Ограждение затрещало, а стадо гуднуло тысячекратным «му». Из будки охранника повыскакивали пастухи и дружно вспомнили коровьих матерей. Это успокоило весь гурт. Я уже догадавшись, что это видимо связано со мной, закрыв кран медленно вернулся обратно, не делая резких движений. Зато их делали «ковбои», они побежали в дальний конец загона решив, что где-то волк. Правда один из них оглянувшись на оклик сторожа развернулся в обратную сторону, так как и кони сломав жидкую талину привязи тоже убегали в туман.
Ничего не понимая, я быстро скрылся в моторном блоке, отключил ток и сидя там на верстаке, стал дожидаться доярок, заодно размышляя, что бы это всё значило.
Наконец из тумана вынырнул автобус и лихо развернулся перед будкой сторожа. Не проснувшиеся мастера машинного доения, привычно вывалились из его нутра и переговариваясь вполголоса исчезли в помещении вагончика, а оттуда уже с вёдрами тёплой воды и застиранными до бесцветности рушниками, в аккуратных кофейных халатах и таких же косынках растворились в лабиринте дойки.
Псоле привычного «Михаил включай», я нажал тумблер. Механизмы вели себя штатно, выли электромоторы, по стеклянным трубам пошло первое молоко, а по всему тому сооружению пробегала рабочая волна дрожи. Вся эта махина где-то резонировала. Коля-Петя удачно отдыхающий уже третий день не обращал никогда на это внимание, по своему скудоумию, но я то задался идеей – фикс найти причину, пока не стало поздно. Статус будущего инженера обязывал. Доярки, то есть мастера машинного доения, были удивлены сегодняшней дисциплинированностью поведения подопечных. Те не задерживались у постов, а живенько смывались по окончании процедуры в дальнюю часть загона, бегом.
Наконец и мне подошло облегчение, дело в том, что самого пробуждение, я ощущал похмельную пустоту в желудке. Принесённая литровая банка парного молока и краюха хлеба были для меня настоящим «животворящим нектаром». Подкрепившись и возродившись я привычно двинулся к людям покурить и поболтать. Не моя вина, что пойманные обратно кони, за отсутствием сломанной привязи были закреплены за прожилины ограждения. Прожилины это такие длинные жерди, блестящие от долгого употребления и крепкие как железо, гораздо крепче чем подгнившие врытые в землю столбики. Их даже не прикалачивают к ограде, а привязывают проволокой, что бы не нарушить целостность. А когда они доходят до кондиции, из них делают милые каждому русскому сердцу оглобли. Наш асимметричный аналог европейского осинового кола, и важная часть транспортного средства, которым наши рассерженные предки пользовались не по прямому назначению. Привязали коней в лучшем месте дойки, прямо у моей моторной и едва я появился в дверном проёме, крайний мерин покосился кровавым взглядом. Тут же они все беспокойно затанцевали, заржали и начали рваться в разные стороны. Мерин как и оглобля, человеческое изобретение, это кастрированный жеребец, его так модифицировали «умные» люди, чтобы он не забивал голову глупостями, а всю свою жизнь совершал только производственные подвиги. Силы в нём было как в тракторе, и вот эти четыре трактора мгновенно выдернули весь пролёт ограждения и в поисках верного вектора движения начали всё вокруг крушить.
Заорали пастухи, завизжали доярки, замычали коровы и начали рваться с процедур, перепуганный гурт сломал ограждение и кинулся спасаться в серой стене тумана. К довершению всего «квадрига» в которую превратились мерины, сбила столб молокопровода и освободившаяся стеклянная труба начала медленно проседать вытягиваясь в резиновых соединениях и наконец оторвалась, обдав всех струей молока как из брансбойта.
Я конечно прыгнул обратно в моторную и нажал на красную кнопку стопа.
Две женщины самоотверженно закрыли ладонями прорыв, мгновенно став мокрыми я уже бежал к ним с резиновыми пробками. Двигатели стали, но на пробеге, успели всосать рязи из образовавшейся лужи.
Всё стихло, только там в тумане, кричали пастухи да лаяли собаки, заворачивающие стадо.
– Да что же это такое, – почти плакала бригадир. – Никогда такого не было!
– Может барсук, – суетился сторож, помогая мне быстро ополоснуть новые секции стеклянных труб, которые мы готовили с ним взамен загрязнившимся. Наконец укрепив столб мы навесили пролёт и выдернув пробку подсоединяли его. Лужа молока была порядочная. Двигатели снова завыли только гурт не возвращался, а встал как вкопанный вокруг дойки, сколько не хлопали выстрелы кнутов.
– Мишка твою мать, – заматерился сторож, – а ведь в тебе дело, пока ты сидел в будке всё было тихо. Колись куда тебя носило?
– Никуда, – пожал плечами я вытирая руки ветошью.
– Может барсучьим жиром мазался, – подозрительно посмотрела на меня бригадир мастеров машинного доения.
– Да я незнаю как он выглядит.
– Удались Михаил, – нахмурила брови женщина.
– Куда?
– Иди на Шмарку и вымойся хорошенько.
Взяв кусок хозяйственного мыла, я двинулся в сторону реки. Одна из женщин, когда я проходил мимо вагончика, подала мне кусок мягкой материи величиной с полотенце. Мыться в холодной и туманной реке особого энтузиазма не вызывало. Пока я шёл по лугу что-то начало изменяться, дунул небольшой ветерок и разорвал действительность в клочья, под выглянувшим солнышком, луг стал местами изумрудным, травы было вдоволь, незнаю почему местные второй раз её не убирают такую мягонькую. Я даже погладил её когда раздевался. Наощупь я погрузился по пояс в воду, она оказалась тёплая, вообщем терпимая, быстро окунулся, здесь же боясь входить в туман, начал намыливаться универсальным моющим средством. Потом всё таки плюхнулся в воду и открыл глаза, видимость сто на сто, я с удовольствием гребанул пару раз на весь мах и чуть не воткнулся в чьи то ноги, ноги были живые, они шевелили пальцами и поднимали муть. Резко отвернув я немедленно, но тихо вынырнул, как в детстве, во время игры в прятки. В просвет между водой и туманом я увидел, что это была голая особь противоположного пола! Девушка или женщина погрузилась в воду по грудь несколько раз, придерживая одной рукой копну волос на голове.
Надо было убираться побыстрее и отталкиваясь от дна ногами я начал разворачиваться, не желая привлечь внимания потому что одежды на мне было не больше чем на ней.
Когда торопишься всегда что-нибудь случается и теперь кирпичик универсального моющего средства выскользнул из руки, пришлось нырять искать, подняв его я всплеснул, встал на ноги, воды было по пояс, смахнув её с лица. Неожиданно я почувствовал дыхание в затылок и прохладная рука коснулась моего плеча, точно, точно, краем глаза я её даже видел! Сразу как, ракета добрался я до одежды и мгновенно прикрывшись мягкой тряпочкой, оглянулся, по воде шли мною разведённые круги и только в самой воде никого не было!!! Из тумана слышался женский смешок!
На ходу одеваясь, я полетел по прекрасному лугу обратно к дойке, оглядываясь и спотыкаясь. На сей раз всё было в порядке, коровы додаивались, дымящие «примой» пастухи на своих «мустангах» мирно направляли каждый свою паству в нужную сторону.
Сторож посмеиваясь прикурил моих с фильтром.
– Ну, что водичка холодная в Шмарке?
– Ничуть, обыкновенная.
– А что вылетел как ошпаренный?
– Да, там уже кто-то мылся.
– Кто?
Я показал пальцем в вагончик доярок.
– Ты что, они летом то не моются, а сейчас подавно.
– Ну зачем мне врать, говорю же.
– Когда я был таким как ты, мне тоже всюду бабы мерещились. Пойдём ка чайку попьём лучше. Спорить было бесполезно, а чай пить наоборот хотелось, и я выбрал чай.
Вскоре приехал целый караван машин. Молоковоз, автобус и словно подгоняющий их «УАЗик»управляющего.
– Что так припозднились, – поинтересовался начальник пожав нам каждому руку. Мне, деду и подошедшей бригадирше.
– Да авария небольшая приключилась, – пояснила женщина.
– О как!
– Коровы беспокойные сегодня, видать к непогоде, сбили столб – и она показала на временянку поддерживающую молокопровод.
– Молока много вылили?
– Да нет. Спасибо вот Мише, сразу всё выключили и трубы с дедом быстро заменили. Молодцы.
– Ну, ладно, занимайтесь, – довольно улыбнулся Пётр Григорьевич и повернулся ко мне.
– А ты добрый молодец не спеши. Я на мехток электрика привёз с центральной, давайте с дедом нормальный столб вкопайте, я часа через два подъеду заберу обоих.
Неторопливо, мы с дедом, приволокли столб, долго провозились с ямой, то и дело натыкаясь на камни. Наконец всё устроив уселись покурить.
– К непогоде видать, – показал дед на одиночное облачко на совершенно пустом и белесом сентябрьском небе.
Мне наоборот ни о чём говорить не хотелось, солнышко сушило мою мокрую футболку, убаюкивало и я поплыл.
Во сне я увидел утреннюю голую доярку, лица правда не разглядел, барахтающуюся в воде в сетях Александра Засипаторовича. Доярка не унывала от такого обстоятельства и хохоча призывно махала мне рукой.
– Уснул что ли, – услышал я голос деда сторожа и открыл глаза. Усталость как рукой сняло, подъехала машина.
Моё транспортное средство мы засунули в грузовой отсек «УАЗика» и он жалобно вякал звонком каждую очередную калдобину, которую не смог объехать управляющий. Добравшись до деревни мы удивились тишине, она означала одно, что мехток не работал, высадив деда Пётр Григорьевич направил машину туда, на территории тока, где стояла горстка народа у коричневой «скорой помощи»., оказывается одного из рабочих, дело невероятное, если он только не лежал, затянуло в старый погрузчик. За шумом других механизмов и воем электросушилки его вопли о помощи никто не услышал, но всё обошлось более менее благополучно, он отделался лёгкими царапинами и шоком от электроудара, хотя кровищи было более чем. Поэтому была «скорая помощь». Электрик с центральной усадьбы подбежал и пожал мне руку, оказывается, если бы не моё заземление количество рабочих на току вечером определялось бы не целым числом, а дробным. Шнек уже начал натужно зажёвывать фуфайку вместе с хозяином, но немного задумался, собираясь с силами, в это время и пробило старенький двигатель. Погрузчик на сухом зерне и резиновых колёсах и ему было бы наплевать на этот пробой, но кто-то толкнул меня вчера привязать всех этих монстров к шестиугольнику заземления. Законы физики сработали, рабочего тряхнуло малость, вставки выбило, а «жаждущий крови и костей» встал как вкопанный, остановив за одно своих «единомышленников». Когда это всё объяснили управляющему, радости его не было предела, а мне благодарности от спасшегося, да и всех присутствующих.
Все трясли его за больное плечо и называли вновь родившимся. А я незаметно подошел к погрузчику и взглянул на новенький болт заземления, он был подгоревшим. Интересно почему не сработала защита Коли-Пети? Все радовались за потерпевшего, но на току был ещё один, сегодня родившийся… как инженер-энергетик, догадайтесь кто. Или вы сомневаетесь?
Уже как равного подвёз меня Пётр Алексеевич к хозяйке на обед. На веранде вкусно пахло борщом и жареным картофелем на сале, громадная эмалированная чаша была полная салата из огурцов, помидоров и зелени, заправленная сметаной, жаренные в яйце караси и копчёное сало показывали, что хозяева принимают гостей.
– А, Миша, молодец, что на обед забежал, а то я уже зашиваюсь.
– Что-то много меня сегодня хвалят, – подумал я, – не к добру.
– Умывайся давай и зови мужиков обедать, – распорядилась Антонина Александровна, сливая воду из отварного картофеля и исчезая в облаке пара.
– Каких мужиков?
– Копальщиков, картошку у нас копают.
– Зачем? – удивился я, – я бы сам всё выкопал.
– Нельзя, это у них такая традиция, помогут нам, на следующий день мы к ним идём. Всем хорошо, подмога и мужикам радость, – и она выставила на стол бутылку магазинной прозрачной как слеза.
Меня передёрнуло со вчерашнего.
Огород был выкопан, трое мужчин в телогрейках сносили мешки под навес к погребу. Копальщики были – хозяин Михаил Алексеевич и мои знакомцы, Фёдор Алексеевич и Александр Засипаторович, увидев меня они ехидно зашипели.
– Помощник нарисовался, когда мы уже кончили. Я промолчал хотя очень хотелось им ответить по-русски в рифму, раз уж они подставились.
Вместо этого, я налил тёплой воды в умывальник. Мужики умылись и сидели во дворе дымили и ждали официального приглашения к столу. Антонина Александровна спешила навести последний штрих, а именно толкла картофель и дожаривала котлеты.
– А ты не смотри на них, а обедай, у тебя времени нет.
Она налила мне борща, поставила толчёнки с котлетой и большой стакан чая. Я не возражал, хотя и не понимал куда мне торопиться.
– Яковлевне обещал картошку стаскать? – напомнила мне занятая хозяйка, – с вечера мешки стоят в огороде.
Вот чёрт! – вспомнил я вчерашнее обещание, заглянуть к Маториным. И естественно по быстрому начал угощаться хозяйским изобилием и закончить все дела, когда рассевшиеся за столом мужчины начали разливать прозрачный стимул жизни и требовать у хозяйки стопку чтобы приобщить меня к ритуалу.
– Нельзя ему, у него ещё дел много.
– Каких дел? Что ты Антонина, грех это, за урожай надо.
– У него урожай ещё не убран, – вынесла окончательный вердикт хозяйка, – чем освободила меня от мучительного выбора.
Знакомый охранничек маленького выбеленного домика, «приветливо» задыхался в собственном ошейнике не долго. Хозяйка Августа Яковлевна появилась сразу же, видимо меня ждали.
Я тут же начал глупо оправдаться, она улыбнулась приветливо и повела меня сразу мимо рельсов и шпал. Огородник был уже прибран, даже причёсан граблями, а мешки стояли рядком, укрытые всякой одёжкой от сырости.
Я начал носить в маленький дворик под навес к погребу, и поймал себя на мысли, что очень хочу чтобы вышла Лена, даже защемило под левой лопаткой, чего уж точно я от себя не ожидал. И чем меньше оставалось мешков на огороде, тем сильнее почему-то я расстраивался.
– Миша, мы хотим попросить тебя, помочь ссыпать в погреб, – как бальзам на душу услышал я слова Августы Яковлевны.
– Пожалуйста, какие могут быть вопросы, – молодцевато обрадовался я. Уже то, что в просьбе прозвучало «мы» обнадежено, девушка в доме, и не уехала утром на автобусе в город. Погребок оказался маленький, я на верёвке спускал мешок, потом протискивался сам между бочек с солениями, видимо грибами, очень вкусно пахло, и стеклянными банками и высыпал в «засыпь», ямку огороженную досками. Хозяйка пошла в дом, а я наконец-то заметил как качнулась занавеска на окне!
Я уже говорил, что думать моё любимое развлечение. И я подумал, что девушка наверно заметила мой вчерашний «демарш» с молчаливым уходом и приняв игру платила мне таким же равнодушием.
А может, может я себе это всё просто напридумывал? Дурак! К чему тебе это, разозлился я, она не дичь, а ты не охотник. Брось.
– Миша ты не уснул, – услышал я знакомый голос девушки и честно под ложечкой защемило вновь.
Я в это время уже высыпал последний мешок и сидел на краю «засыпи» в приятном размышлении.
Девушка стояла над лазом и смотрела на меня сверху в низ. Главное ракурс, – всё время твердил наш старшина на стрельбище имея ввиду наверное прицел. Сегодня, ракурс был великолепный, короткое облегающее платье, синего цвета, красивые загорелые ноги на всю длину, аккуратная грудь заглядывающей в лаз девушки в обрамлении огромных глазищ и поясной чёрной косы свалившейся с плеча. Честное слово не хотелось подавать голос, потому что эти глаза без очков в тёмной яме меня всё равно не видели, а я наслаждался зрелищем.
– Не уснул, – буркнул почему то я вопреки желанию.
Девушка наконец поняв, что я её вижу кверху ногами, засмеявшись отпрыгнула от выхода.
– Заканчивай Миша и пойдём пить чай. Я заинтересованно высунулся, она смеялась бросая на меня взгляды, уши выдавали её смущение.
Мы прошли в кухоньку и принялись пить чай угощаясь свежей выпечкой, то что эти женщины уже два раза, так расстарались для меня говорило само за себя. Лена и я пили чай молча улыбаясь и посматривая друг на друга. Бабушка заразившись нашим настроением тоже рассмеялась и спросила:
– А твои родители Миша кем работают?
– Бабушка! – перебила девушка сверкнув в её сторону взглядом.
– Не сверкай, – успокоила старушка, – а мне интересно, вдруг пригодиться.
– Отец учителем в школе, а мама на заводе бухгалтером.
– Вот видишь Леночка оказывается мы с Мишиным папой коллеги. А где вы в городе живёте, в каком районе, – поправилась Августа Яковлевна.
– В ДСРе, – озорно усмехнулся в себя я.
– В ДСРе! Что такое ДСР, нет такого района в Свердловске, я точно знаю. Я знаю Свердловск как свои пять пальцев, нету такого района, точно!
– Не расстраивайтесь Августа Яковлевна. ДСР, это дорожно-строительный район. И он не в Свердловске, а в Петропавловске. Это Северо-Казахстанская область. Я не местный, – успокоил я старушку.
– У нас на юге Урала тоже есть Петропавловск.
– Знаю, – видимо удивил я своим познанием старую учительницу, – я бывал там, это небольшой посёлок, а наш Петропавловск это триста тысяч жителей, – немного преувеличил я.
– Я тоже знаю Петропавловск, – в свою очередь удивила старушка, – из книг конечно, я учитель географии вообще-то и обязана знать областные центры и знаю, что триста тысяч это слишком.
– Не спорь с бабушкой Миша, – разняла нас девушка, видя моё желание возразить, – их поколение училось при Сталине и качество образования было таким, что она может перечислить жителей вашего города поименно.
Мы все рассмеялись и это как-то сближало.
– А почему Свердловск, в Петропавловске учиться негде?
– Нет, просто за компанию. И профессия интересная. Закончу, уеду в Сибирь на Енисей по распределению.
– Вот Леночка, у человека есть цель. Повлияй на неё Миша, может она тоже захочет на Енисей.
– Бабушка! Для вида рассердилась Лена.
– Повлияю, даже сегодня. – пообещал я улыбаясь. – вечером.
– Кстати, бабушка, Миша по вечерам крутит в клубе кино, он мастер на все руки. У него в аппаратной, так это называется? – обратилась она ко мне, – есть круглый стул и с него интересно смотреть в окошко на экран.
– Правда? – удивилась Августа Яковлевна.
– Правда, хотите я вам устрою сеанс из аппаратной, – обратился я к бабушке.
– Серьёзно, замечательно, мы с Леночкой будем счастливы просто, мне всегда было любопытно как крутят кино.
Конец ознакомительного фрагмента.