3
Мысленные образы
27 апреля 1924 года около двух часов дня русский гроссмейстер Александр Алехин поудобнее устроился в кожаном кресле в большом зале нью-йоркского отеля Alamac и приготовился играть против 26 лучших шахматистов города[32]. Соперники Алехина сидели за двумя длинными столами позади кресла мастера. Перед каждым из них стояло по шахматной доске, Алехин же играл вслепую. После каждого хода соперников ведущий объявлял вслух ход, а Алехин после этого – свой ответ. Фигуры за Алехина переставлял ведущий.
26 досок, 1664 клетки, 832 шахматные фигуры. Никаких пометок, записок или других подсказок – и тем не менее Алехин ни разу не ошибся. Игра вслепую продолжалась на протяжении двенадцати часов с коротким перерывом на ужин. В результате матча, который завершился около двух часов ночи, Алехин выиграл 16 партий, проиграл 5 и еще 5 свел к ничьей.
Игра вслепую подразумевает, что один из игроков (а иногда и оба) не видит доску, но не всегда для этого ему в буквальном смысле завязывают глаза. Первые шахматные матчи вслепую были сыграны более тысячи лет назад. В основном такой способ игры используется из-за его эффектности или чтобы уравнять шансы неравных по силе соперников. Несколько столетий назад гроссмейстеры играли вслепую одновременно против двух, трех и даже четырех игроков, а к концу XIX века число соперников возросло до дюжины. В настоящий момент рекорд принадлежит Марку Лангу из Германии, который в 2011 году провел матч вслепую с 46 противниками, выиграв 25 партий, проиграв две и сведя к ничьей 19. Тем не менее выступление Алехина в 1924 году до сих пор считается непревзойденным: он сражался с куда более сильными соперниками и выиграл больший процент поединков, чем Ланг.
Игра вслепую – одно из самых эффектных проявлений осознанного развития. Благодаря шахматам мы можем лучше понять, какие неврологические изменения происходят в мозге при смене подхода к обучению.
Алехин заинтересовался игрой вслепую еще в детстве и сыграл первую такую партию в двенадцать лет. Однако большую часть времени он проводил, оттачивая навыки игры в обычные шахматы.
Александр, родившийся в октябре 1892 года, научился играть в шахматы в семь лет[33]. К 10 годам он участвовал в турнирах по переписке и почти каждый день часами анализировал шахматные партии – даже во время школьных занятий. Конечно, шахматную доску в класс ему принести никто не разрешил бы, поэтому Алехин переписывал позиции фигур в тетрадь и изучал их во время уроков. Однажды посреди урока алгебры он, улыбаясь, вдруг вскочил со своего места.
– Что, решил? – спросил его учитель, имея в виду задачку, которую только что дал классу.
– Да! – ответил радостный Алехин. – Надо пожертвовать коня, а потом пойти слоном – тогда белые выиграют!
Игрой вслепую он заинтересовался примерно тогда же, когда начал участвовать в турнирах по переписке. Этому способствовал и турнир 1902 года в Москве, на котором американский чемпион Гарри Нельсон Пиллсбери поставил мировой рекорд по одновременной игре на 22 досках. Как потом утверждал Алехин, его брат Алексей тоже попробовал свои силы против Пиллсбери, хотя документальных подтверждений его словам найти не удалось. Как бы то ни было, это событие произвело огромное впечатление на Алехина, и спустя пару лет он и сам начал пробовать играть, не глядя на доску. Как он писал позднее, это стало логичным продолжением его привычки проигрывать партии в уме, когда он сидел на уроках. Сперва он зарисовывал позиции и лучшие ходы, но в конце концов понял, что может обходиться и без всяких пометок: он и так прекрасно помнил расположение фигур.
Со временем Алехин научился проводить целые партии в уме не глядя на доску, а затем и вовсе пошел по стопам Пиллсбери и начал играть вслепую. К 16 годам Алехин мог одновременно играть на четырех-пяти досках. Но он не стремился увеличивать количество соперников, а решил сосредоточиться на качестве игры. К этому моменту юный шахматист уже понимал, что при должном усердии он может стать одним из лучших игроков мира. Алехин никогда не страдал от недостатка уверенности в себе и твердо шел к своей цели – стать не «одним из» лучших, а просто лучшим шахматистом мира.
Однако его планы нарушила Первая мировая война. В те годы он вновь обратился к игре вслепую. В августе 1914 года он с другими гроссмейстерами принимал участие в крупном турнире в Берлине. Именно тогда Германия объявила войну России и Франции. Многих иностранных шахматистов задержали. В их числе оказался и Алехин: его вместе с несколькими другими русскими шахматистами отправили за решетку. Шахматных досок у сокамерников не было, и до освобождения (а Алехин провел в тюрьме более месяца) гроссмейстеры коротали время за мысленными шахматными партиями.
Вернувшись в Россию, Алехин в составе Красного Креста отправился на австрийский фронт, где в 1916 году был тяжело ранен. Он попал в плен к австрийцам и на несколько месяцев оказался прикован к больничной койке. И вновь единственным его развлечением были шахматы. Вскоре в палату к Алехину стали приходить местные любители шахмат, чтобы сразиться с русским гроссмейстером. В те дни Алехин часто играл вслепую – скорее всего, чтобы хоть немного уравнять шансы. Вновь оказавшись дома, он забросил игру вслепую и вернулся к ней только в 1921 году, когда эмигрировал в Париж.
К этому времени главной целью Алехина стал титул чемпиона мира. Чтобы заработать денег, он начал проводить демонстрационные турниры, играя вслепую с несколькими противниками. Один из первых турниров он провел в Париже против 12 соперников: до этого ему доводилось сражаться лишь с 8 противниками. В конце 1923 года Алехин, будучи в Монреале, решил побить рекорд Северной Америки по одновременной игре вслепую: тогдашний чемпион Пиллсбери сыграл против 20 противников. Алехин встретился с 21 соперником. Успех мероприятия подтолкнул его к мысли побить и мировой рекорд – 25 досок, что и произошло на турнире в отеле Alamac. В последующие годы Алехин еще дважды ставил мировой рекорд: в 1925 году он сыграл вслепую 28 партий, а в 1933–32. При этом Алехин всегда считал, что игра вслепую – всего лишь способ привлечь внимание к шахматам в целом и к игроку в частности[34]. Он никогда не предпринимал каких-то особых усилий, чтобы развить этот навык – он просто «подтягивался» сам собой, пока Алехин беспрестанно оттачивал свое мастерство, стремясь стать лучшим шахматистом мира.
Алехин добился своей цели в 1927 году, отобрав титул чемпиона у Хосе Рауля Капабланки. Алехин оставался мировым чемпионом до 1935 года, а затем, с перерывом на год, с 1937-го до самой смерти в 1946-м. Алехин считается одним из 10 сильнейших шахматистов в истории и самым лучшим в игре вслепую – притом что сам он никогда к этому особенно не стремился.
Что интересно, то же самое можно сказать и о многих других шахматистах, игравших вслепую. В первую очередь они стремились стать хорошими шахматистами, а навык игры вслепую развивали попутно, и не прилагая к этому особых усилий.
На первый взгляд то, что столь многие гроссмейстеры умели играть вслепую, можно назвать просто занятным фактом из истории шахмат. На самом деле это прямое указание на то, что крупные шахматисты в своих тренировках задействуют определенные ментальные процессы, благодаря которым они отличаются от любителей. Более того, те же самые процессы наблюдаются у выдающихся специалистов из других областей.
Прежде чем более подробно рассказать об этих процессах, давайте поговорим о том, какие именно виды памяти используют шахматисты.
Начиная с 1970-х годов ученые пытаются понять, как гроссмейстерам удается с высочайшей точностью запоминать расположение фигур на доске. Наиболее ранние исследования на эту тему проводил мой учитель Эрб Саймон в сотрудничестве с Биллом Чейзом, с которым мы позднее начали эксперимент по тренировке памяти у Стива Фалуна.
Уже тогда ученые заметили, что гроссмейстеры, всего на несколько секунд увидев доску, почти идеально запоминают расположение всех фигур. Это совершенно не укладывалось в представления ученых о возможностях краткосрочной памяти. При этом начинающие игроки могут запомнить лишь расположение двух-трех фигур, но никак не общую диспозицию сил на доске.
Эрб и Билл задали себе простой вопрос: запоминают ли шахматисты расположение каждой конкретной фигуры или скорее целые части доски? Чтобы ответить на него, ученые провели простой, но показательный эксперимент[35]. В нем участвовали гроссмейстеры, игроки среднего уровня и начинающие шахматисты. Для эксперимента использовали два вида шахматных досок: на первой фигуры расставили, как в настоящем матче, а на второй – хаотично, в порядке, который с точки зрения шахмат не имел никакого смысла.
Участники эксперимента на протяжении пяти секунд смотрели на доску, где было расставлено от одной фигуры до двух дюжин (расстановка была скопирована из середины или конца настоящей шахматной партии). Гроссмейстер сумел запомнить расположение около двух третей фигур, начинающий шахматист запомнил всего четыре фигуры. Результаты игрока среднего уровня оказались примерно посередине. Когда же им продемонстрировали доску с хаотично расставленными фигурами, все они сумели правильно запомнить лишь две-три фигуры. Как выяснилось, опыт более умелых шахматистов никак не помог им справиться с заданием. Также недавно было проведено аналогичное исследование с более широкой выборкой, которое подтвердило выводы Эрба и Билла.
Схожий феномен наблюдается и при использовании вербальной памяти. Если вы попросите кого-нибудь повторить по порядку набор отдельных слов, в среднем человек сумеет запомнить не больше шести. Возьмем, к примеру, такое предложение: «Пахли перед что орехи него вкусно слюнки ела женщина у ним которые так потекли». Если расставить слова по порядку – «Женщина перед ним ела орехи, которые так вкусно пахли, что у него потекли слюнки», – некоторые взрослые запомнят все слова в идеальном порядке, а большинство – почти все. В чем же разница? Во втором случае слова в предложении обретают смысл благодаря тому, что мозг прибегает к использованию так называемых мысленных образов, что упрощает запоминание. Точно так же действует мозг шахматистов, играющих вслепую, – они запоминают не отдельно стоящие фигуры, а целые шаблоны – позиции, часто встречающиеся в партиях.
Конец ознакомительного фрагмента.