Глава 24. Беглец
Майор Ветров просидел в сторожке до вечера. Боль, возникшая в тот момент, когда он спускался по самодельному канату, утихла, сейчас его мучила жажда и напоминал о себе голод. В глазах мерещился полный бокал пива. Такое видение преследовало его там, в горах Афгана: на солнце – за шестьдесят, ни деревца, ни травинки, и только раскаленные черные, словно обгоревшие, скалы, а во фляге – ни капли воды. И тогда перед глазами всплывала большая кружка холодного, пенящегося пива…
Когда стемнело, Роман выбрался из своего убежища и, ориентируясь на светящиеся окна многоэтажных домов, осторожно двинулся туда, где темнел массив частного сектора. Именно там он мог попытать счастья добыть себе что-нибудь из одежды и, конечно, напиться у первой же колонки холодной воды.
Если среди деревьев он чувствовал себя уверенно, зная, что в любой момент может укрыться за деревом или лечь на траву, то, оказавшись на пустынной улице, Роман почувствовал себя весьма неловко. Из-за первого же угла могли выскочить милицейская машина или патруль, а ему негде укрыться, спрятаться хоть за что-нибудь. Улица, по которой он шел, была безлюдной, и конечно же первый встречный обратит внимание на больничную одежду.
«Ну, тапочки он, предположим, не различит, – с горькой усмешкой подумал Ветров, – а белый воротничок пижамы уж точно обратит на себя внимание». Для этого тусклого света редких фонарей на столбах было достаточно.
Пару раз Роман успевал увидеть идущих навстречу людей и тогда поспешно переходил на другую сторону. Прошло около получаса, и он, наконец, оказался в районе частных застроек. Маленькие деревянные или кирпичные домики, дощатые заборы, фруктовые сады. Это все придало ему уверенности. В любой момент он мог сигануть через забор и спрятаться в саду.
Сейчас все свое внимание майор переключил на поиск двора, где могло остаться на веревках на ночь белье, точнее одежда. Он прошел более тридцати домов, заглядывал где через забор, где через калитку во двор. Увы, никто из хозяев не догадался оставить сушиться на ночь какие-либо штаны и рубашку.
Прошел час, второй… Ветров осматривал дворы уже четвертой или пятой улицы. И без того редкие прохожие исчезли, и теперь Роман почти даже не глядел на улицу. Он старался передвигаться быстро. Роману не верилось, что во всем частном секторе не найдется человека, не оставившего на веревке хоть одну нужную ему вещь.
«Хоть бы рубашку подыскать», – подумал он. Он снял пижаму и быстрым движением оторвал предательски белый воротничок. Хотел было выбросить лоскуток, но передумал и сунул в карман.
«Бережливым становлюсь», – горько подумал он, снова надевая на себя пижаму.
Легкая пижама перестала согревать, и Роман заставил себя передвигаться еще быстрее…
Прошло еще более часа, но он ничего не нашел. Ветров остановился у последнего дома. Впереди чернело и манило поле. Город заканчивался, казалось, шагни туда, в эту темень, и ты в безопасности. Там уж точно бояться некого, никого не встретишь.
Вздохнув, Роман двинулся вдоль забора, туда, где должна быть следующая улица этого пригородного района. Минут через десять он оказался в начале, вернее, в конце улицы. Метрах в восьмидесяти на столбе светился фонарь. Он слегка раскачивался на легком ветру и жалобно поскрипывал.
Роман по привычке заглянул в первый же двор и, ничего не увидев, на мгновение приостановился в раздумье: стоит ли переходить улицу, чтобы проверить двор напротив. Вдруг он увидел во дворе напротив отблеск пламени. Не мешкая, Ветров двинулся через дорогу туда. Он сразу же понял, что горит костер. При тусклых отблесках пламени он понял, что костер горит во дворе строящегося дома. Оставаясь за дощатым забором, стал наблюдать. У костра на чурбане сидел мужчина, длинной палкой помешивал горевшие дрова.
«Может, что-нибудь варит, тогда есть шанс поесть», – подумал Ветров и осторожно двинулся вдоль забора. Вскоре он убедился, что мужчина ничего не варит на костре.
Скорее всего, он просто грелся у огня. Забор закончился, и впереди он виднелся только у следующего дома.
Роман долго наблюдал и думал, что делать, стоит ли окликать этого человека. Складывалось впечатление, что больше ни во дворе, ни в доме никого нет, и Ветров решился. Он как можно спокойнее произнес:
– Добрый вечер! Можно к вашему шалашу?
Мужчина встрепенулся и быстро встал на ноги:
– Добрый… Кто там?
– Вы разрешите войти?
– А что тут спрашивать, ворот же, видишь, мил человек, нет. Давай заходи, а то я тебя из-за костра не вижу.
Ветров зашагал к костру:
– Еще раз добрый вечер!
– Да уже можно смело говорить «доброй ночи». Проходи, мил человек, вон чурка стоит, присаживайся.
Майор чувствовал, что мужчина напрягся, переложил палку из левой руки в правую. Он спросил:
– Что это вы в ночи прогуливаетесь?
– Дурак, поэтому и прогуливаюсь. Нас привезли в госпиталь. Еще было светло, автобус остановился у реки. Сказали, что будем долго торчать, места в госпитале только к вечеру освободятся, – придумывая на ходу, начал рассказывать Роман, – а я встретил одну молодуху, поболтали, познакомились. Черт меня дернул проводить ее, каким-то пустырем пришли сюда, в дом она не пригласила, и я как побитый пес побрел обратно. Поплутал немного, пришел на место стоянки, а там пусто: ни автобуса, ни мужиков нет. А тут уже темнота наступила. Решил пойти к этой молодухе, попроситься на ночь и уже утром искать этот чертов госпиталь.
– А ты чем болен?
– Ни триппером, ни сифилисом… Служу в армии, а в службе, сами знаете, всякие происшествия бывают. Случаются и переломы, и синяки, и шишки…
Отвечая, Ветров успел рассмотреть мужчину. Ему уже около пятидесяти. Одет неряшливо. Явно сторож. И, упреждая следующий вопрос, Роман спросил:
– А вы кто, сторож?
– А где ты видел, чтобы сторож ночью не спал? Нет, я хозяин этого дворца, видишь – в полтора этажа. Думаю, что к зиме дострою.
– Что, сами строите и сами караулите?
Хозяин помолчал, потом Ветров в отблесках пламени увидел его горькую улыбку и услышал ответ:
– Обычная история. Женился, а баба стервой оказалась. Более десяти лет прожили, родить не могла – все у нее чужими херами уже попорчено было. Я по селам шастал, дачи новым русским строил. Слов нет, платили неплохо… Вот и подзаработал деньжат, занялся своей стройкой. Кореша, с которыми вместе батрачили, помогают. Видишь, дом уже под крышу подвели. Думаю, дня через два окна и двери установлю. – Он указал головой в сторону: – Видишь пристройку – это котельня, уже разводку отопления сделал. Думал, через месяц-полтора с полами улажу. А там что? Обои, мебель, электричество – и въезжай в новый собственный дом, хозяин недвижимости. Меня дружки уже стали называть новым русским.
– И что жена? – спросил Ветров, чувствуя, что еще немного – и он уснет прямо у костра.
– Стерва – она и есть стерва. Неделю назад ездил я в деревню к знакомому предпринимателю. Он переработкой древесины занимается. Заказал доски на пол – на все сто; сорок квадратов, договорился о поставке оконных рам и дверей. Когда уезжал, сказал жене, что приеду через два дня, но повезло – управился за день, а мой знакомый на своей «Ауди» как раз в город должен был ехать, вот и подбросил меня. Пришел я домой (мы с ней однокомнатную квартиру на противоположной окраине города снимали), открыл своим ключом дверь, вошел и увидел картину – на кровати голые моя и сторож из соседнего двора, где дом богатеньких стоит.
– Не прибил?
– Шарахнул по нему табуреткой так, что она разлетелась на куски, а моя, стервуча, вскочила и с простыней в руках на лестницу шасть, только задница как белый фонарь блеснула. Пока я искал еще чем добавить этому ухажеру, она и сбежала.
– Не убил его?
– Надо было… Точно бы угрохал, но надо же было и ее. Взмолился он, на колени упал, детишек своих вспомнил. Не поверишь, назавтра утром приперся с повязками на голове и руке. И пришел не один, а со своей женой. Оба стали просить меня простить. Видишь, какие нравы пошли? Женка просит за своего стервеца… Он ей рога наставил, а она умоляет меня: простите, он хороший, его бес попутал, во всем ваша жена виновата, она, мол, еще с одним охранником в их дома шастала.
– Ну и чем закончилось?
– Нашел я свою стерву, завел в ЗАГС и оформил развод. Детей же у нас нет, имущества мало. Забрал я свои шмотки и переехал сюда. За домом бытовка стоит, в ней я отопительные батареи, трубы хранил. Освободил, помыл, устроил себе берлогу. Переживу, немного помучаюсь, зато вскоре буду жить по-человечески.
– А сколько тебе лет? – неожиданно перешел Роман на «ты».
– Сорок четыре. Это я при костре, небритый выгляжу стариком, но когда приберусь, то даже молодицы поглядывают, так что, думаю, все самое лучшее у меня впереди.
– Не работаешь?
– Вот здесь и есть моя работа. Дострою, пойду трудоустраиваться. Я и строитель, и шофер, так что без работы не останусь.
– Это верно. В такой ситуации главное – не запить, горячку не пороть…
– Ну, а ты, мил человек, женат?
– Романом меня зовут… Нет, не женат. У меня служба такая, что лучше не жениться…
– Это почему же?
– При моей службе жена может быстро вдовой стать.
– Так, может, ты киллер?
– А как тебя звать-то?
– Степан.
– Нет, Степан, я – военный, офицер… Пришлось подлечиться немного, а затем опять… в горы.
– Что, в Чечне служишь?
– Угадал.
– И куда же ты, Роман, на ночь глядя? Ты же, как я вижу, в одной пижаме. Даже у костра, наверное, холодно?
– Черт его знает. Надо где-то ночь провести, а утро, как говорится, вечера мудренее.
– Ну, если не побрезгуешь, ночуй у меня.
– А у меня, кажется, и выхода нет. Если приютишь – буду благодарен.
– Ну что, пошли? – Степан тяжело поднялся и первым двинулся в темноту.
Ветров пошел за ним. Они оказались в небольшой бытовке. Степан нащупал выключатель и щелкнул им. То, что Роман увидел, приятно удивило его. Помещение имело вполне приличный вид. Аккуратно убранная металлическая кровать, стол, на тумбочке небольшой телевизор, на полу старенькая, но чистая ковровая дорожка, двустворчатый шкаф, табуретка и два стула.
Степан спросил:
– Ну как, приемлемо?
– Еще бы! Ты молодец.
– Кухню я временно устроил в котельной. Там и газовая плита, и холодильник. Кстати, ты, наверное, есть хочешь?
– Честно говоря, проголодался.
– Пойдем…
И Степан первым шагнул в темноту. Дверь в бытовку он оставил открытой, и падающий из нее свет помогал Роману ориентироваться и не зацепиться ногами за что-нибудь. Через минуту они оказались в котельной. Там тоже было чисто. Пол выложен плиткой, в углу новенький, покрашенный в светлые тона газовый котел, левее – холодильник, в центре – стол с табуретками, а у противоположной стены – сервант с посудой, в другом углу – умывальник. Степан достал из холодильника кусок колбасы, сало, куриные яйца, хлеб и застучал тарелками.
Роман взял пустой стакан и спросил:
– Можно попить?
– Конечно, вон умывальник, вода у нас вкусная.
Ветров один за другим выпил три стакана и, переведя дыхание, произнес:
– Умирал от жажды…
– Садись, подкрепись. Может, тебе рюмочку?
– Знаешь, Степан, не буду. Меня так напичкали лекарствами, что спиртное может не пойти.
– Ну, смотри. У меня правило: не уговаривать людей на водяру. Говорят, что есть алкоголики по принуждению…
Роман вымыл руки и с удовольствием принялся за еду. Степан взял в рот пару кусочков колбасы и подбодрил:
– Ты, Роман, ешь, я уже поужинал, выпей пару яиц, они силы восстанавливают.
Насытившись, Роман встал из-за стола, и они вместе убрали стол, вымыли посуду.
– А где ты меня уложишь? – спросил Ветров. – У тебя же в бытовке одна кровать.
– Не волнуйся. У меня есть раскладушка. Так что пошли, вижу, у тебя уже глаза слипаются.
Степан достал из-за шкафа металлическую раскладушку, приготовил две постели. На кровать он уложил гостя, сам устроился на раскладушке.
Ветров уснул сразу же. А затем наступило утро. Во время завтрака почти не разговаривали, каждый думал о своем. Ветров ломал голову, что делать. Идти по городу, да и просто передвигаться вдоль дороги неизвестно куда в госпитальной пижаме и домашних, вернее больничных, тапочках – глупо. Но у него нет ни одежды, ни копейки денег. Просить гостеприимного хозяина стыдно.
Степан явно был занят раздумьями, что делать в грядущий день. Проблем много. Но случилось так, что проблема разрешилась сама собой. Только они позавтракали, как у дома остановились два «жигуленка» и явились восемь мужиков. Это были друзья Степана. Они напомнили, что сегодня воскресенье, и они прибыли к другу на субботник. Смех, шутки, дружеские колкости сразу же пришли на смену тяжким раздумьям Степана и его гостя. Один из приехавших рассказал анекдот:
– Мужики, слышали, на приеме в Министерстве иностранных дел жена американского посла наотрез отказалась есть груши.
– Это почему же? – спросил второй.
– А потому, что узнала, чем в России их околачивают.
Мужики поржали, один из них рассказал другой анекдот.
Он – лет тридцати пяти, усатый, крепкий мужчина, поставил ногу на чурку у костра, театрально начал рассказ:
– Представьте себе, Франция. Дом богатого парижанина. Отпрыск в возрасте девяти месяцев говорит своей матери: «Мадам! Подготовьте, пожалуйста, обе груди, я буду ужинать не один».
Во время дружного хохота один из приехавших слегка подтолкнул рассказчика, и тот, потеряв равновесие, неловко шлепнулся на землю, а толкнувший, под гогот других друзей, произнес: «Золотое правило боксера: не смотри в сторону, пропустишь самое интересное!»
Ветров приблизился к хозяину и тихо спросил:
– Ну что, я пошел?
Хозяин, отсмеявшись, повернулся к Роману, удивленно осмотрел его и сказал:
– И ты думаешь в этом макинтоше и штиблетах пересечь почти весь город? Да тебя первый же дворник затормозит и приложит максимум усилий, чтобы доставить в психбольницу, а это заведение находится почти в шестидесяти километрах от нашего города и в противоположной стороне от твоей родной Чечни, – и твердо приказал: – Иди за мной.
Они оказались в бытовке. Степан достал из шкафа серый пиджак, темные брюки и темно-зеленую рубашку:
– По-моему, ты в них влезешь.
Затем он изучающе посмотрел на ноги:
– Размер сорок три?
– Сорок два.
Хозяин достал из-за шкафа полуботинки:
– Они, конечно, не летние, но по размеру всего на номер больше, значит, не будут жать. Носки, а если пожелаешь, и галстук купишь, – он достал из кармана несколько купюр, – извини, но здесь у меня больше нет. Мне еще надо прокормить друзей, они будут вкалывать целый день, а вечером я должен проставиться – это наш закон. Одевайся, а я к гостям.
Минут через пять Ветров вышел во двор, а там уже царила деловая атмосфера. Хозяин и гости распределяли между собой фронт работ.
Мужчина, который первым рассказал анекдот, понял, что Роман уходит, и, сделав картинно-строгое лицо, произнес:
– Ого, кажется, у нас появился первый дезертир, – он сделал парочку шагов в сторону Ветрова и весело спросил: – Вам, наверное, нездоровится, скорее всего, зубы болят? Это нам знакомо, – и он картинно схватился за щеку.
Роман весело поддержал:
– А вы знаете три основных правила для здоровья ваших зубов?
И, увидев отрицательное движение головой, пояснил:
– Первое – чистите зубы два раза в день; второе – посещайте стоматолога не реже двух раз в год; третье – не суйте свой нос не в свои дела.
Под общий смех Роман пожал руку Степану, дружески махнул рукой всем и направился к улице.
«Интересно, – думал он, – поверил Степан моей легенде или понял ситуацию и помог? Мужик он с головой, наверняка пожалел меня. Смотри ты, даже не стал расспрашивать, уточнять мелочи. Ничего не скажешь, выручил меня».
Вскоре недалеко от автобусной остановки ему в глаза бросился газетный киоск. Не раздумывая, Роман решительно двинулся к нему и обратился к молоденькой продавщице:
– Скажите, у вас есть туристическая карта области?
– Нет. Есть географическая европейской части России, и то последняя.
– Что, путешественников много?
– Дело не в этом, просто дети и их родители уже начали к следующему учебному году готовиться, вот и раскупают карты, а туристические карты есть поближе к центру.
– Спасибо. Хотя… – Роман достал из кармана деньги, – дайте хоть географическую.
Вскоре Роман зашел в небольшой магазинчик. Купил буханку хлеба, две палки колбасы, триста граммов сала и две банки консервов. Увидев в стеклянной витрине небольшой складной недорогой перочинный ножик, купил его. Затем – коробок спичек. Сложил все это в целлофановый пакет и двинулся дальше в сторону видневшегося поля. Через десять минут он покинул территорию города. Выбрал подходящее место и присел на траву. Развернул карту и стал изучать. Роман уже твердо решил: он будет добираться до Чечни и там сделает все, чтобы найти доказательства своей невиновности.