Глава 16. В тюрьме
Тюремная камера. Открылась дверь, и вошел прапорщик. Он громко приказал:
– Арестованный Ветров, встать!
Ветров с трудом поднялся на ноги и, чтобы не упасть, хватается за стену.
– Давай-давай, герой! Говорят, у тебя геройски получается, когда с калашниковым с мирными людьми воюешь. Стреляешь, говорят, в упор метко.
До Ветрова постепенно дошел смысл того, что говорил прапорщик. Его лицо скривилось, и он, прогоняя боль и туман в голове, тихо сказал:
– Слушай, прапор, советую не пользоваться ситуацией… Рожу тебе пока набить не могу, извини… но чуть позже обязательно сделаю!
– Молчать! Марш на допрос!
Из-за дверей вырос еще один конвоир. Он тихо произнес:
– Арестованный Ветров, следуйте за мной!
Ветров медленно побрел за конвоиром по длинному, гулкому каменному коридору. Вслед за ним, мурлыча какой-то мотив, двигался прапорщик.
В тюремном кабинете, узком, метров шесть в длину, с одним забранным металлической решеткой окном, за старым обшарпанным столом сидел в форменной рубашке с погонами старшего лейтенанта юстиции следователь. На вид ему не было и тридцати лет.
Он, не отрываясь от каких-то бумаг, движением руки указал на привинченный к полу табурет и тихо произнес:
– Садитесь, гражданин Ветров.
Ветров присел на табурет и, стараясь превозмочь головную боль, как мог, четко выговаривая слова, сказал:
– Товарищ старший лейтенант! Меня еще никто не лишал воинского звания и не предъявлял никаких обвинений.
Следователь поднял глаза на Ветрова. С пафосом, громко, чуть ли не торжественным голосом произнес:
– Не беспокойтесь, все будет вам предъявлено. Пока вы считаетесь подозреваемым в массовом убийстве ни в чем не повинных людей – жителей мирного села. Кроме этого в ваших действиях усматриваются такие преступления, как превышение должностных полномочий, повлекшее тяжкие последствия, и дезертирство. Остальное выяснится в ходе следствия.
Следователь достал из жестких картонных корочек чистый бланк допроса подозреваемого. Когда старший лейтенант закрыл корочку, то Ветров, сузив глаза, по слогам прочитал расплывающиеся слова: «Уголовное дело». Цифр и других слов он разобрать не смог…
– Ваши фамилия, имя, отчество?
– У вас же все есть… мне трудно говорить.
– Я не врач, а следователь! И попрошу отвечать на вопросы.
Ветров несколько путано ответил на вопросы, касающиеся его биографических данных. Следователь перевернул страницу:
– Расскажите по порядку все, что имеет отношение к совершенному вами преступлению.
– Какому преступлению, старший лейтенант? Может, вы поясните мне, что я совершил?
– Точнее, вам надо дать показания не о преступлении, а о преступлениях.
– Браток, я ничего не знаю…
– Я вам не браток! Братки у вас там, в Чечне остались. А здесь перед вами следователь Главной военной прокуратуры старший лейтенант юстиции Тозиловский. Так что извольте отвечать на вопросы должностного лица, наделенного соответствующими полномочиями.
Ветров почувствовал, как резко усилился в голове шум, в ушах словно колокола забили. Майор неожиданно понял, что еще мгновение – и он попытается дать в морду этому самодовольному пацану. Боясь упасть, он медленно поднялся с табурета и предпринял попытку уйти.
– Арестованный Ветров! Сидеть!! Караул! Ко мне!! – истерично закричал Тозиловский.
Дверь кабинета распахнулась, и внутрь вбежали два охранника. В руках у них были литые резиновые дубинки.
Один из них резко взмахнул рукой, и на спину Ветрова обрушился сильнейший удар. Ветров упал на каменный пол. Охранники отработанными движениями подхватили его и усадили на табурет. Видя, что арестованный падает с табурета, они остались рядом с ним, поддерживая под руки.
Следователь перевел дух и стал что-то писать в протокол допроса:
– Я пишу, что подозреваемый Ветров Роман Игоревич отказался давать показания. Подпишите, товарищи.
Охранники по очереди расписались в протоколе.
Следователь поднял трубку телефонного аппарата:
– Пусть зайдут ко мне понятые и другие участники опознания. Опознающую Багдасарову я приглашу отдельно.
В кабинет вошли пятеро мужчин. Данные двоих, как понятых, следователь внес в протокол опознания личности. Затем он вписал фамилии тех троих, которые во время опознания должны были находиться в одном строю с Ветровым. Затем следователь пригласил Багдасарову. Пока ее вели по коридорам, следователь выстроил троих граждан вдоль стены и приказал поставить в шеренгу Ветрова. Охранники буквально подтащили майора и приставили его спиной к стене… В камеру вошла молодая женщина. Увидев следователя, она улыбнулась.
– О, это вы?! Я рада вас… – Но, встретив растерянный взгляд Тозиловского и его глаза, показывающие на стоявших у стены людей, она мгновенно сориентировалась и тут же продолжила: – Я рада, что уже все это закончится и я смогу уехать к себе домой.
– Присаживайтесь… – Тозиловский кивнул на табурет и опустил глаза в протокол. Через несколько секунд он серьезным тоном начал задавать ей вопросы: – Ваша фамилия, имя, отчество?
– Багдасарова… – и вдруг она недоуменно спросила: – А зачем вы спрашиваете все это у меня, когда в протоколе допроса все записано?
– Это надо для присутствующих. Они должны знать, что в процессе участвует не первая попавшая с улицы…
Но Багдасарова неожиданно прервала его громким восклицанием:
– Но вы и ваш начальник мне говорили, что никто мою фамилию не будет знать!
– Успокойтесь. Так оно и будет. Итак, ваша фамилия, имя, отчество? – И он, не ожидая ответа, громко назвал эти данные и тут же записал сведения в протокол. Затем снова обратился к женщине: – Расскажите, что произошло в селении Армут, когда там были убиты все жители.
– Я приехала к своей двоюродной сестре в Армут. Мы давно не виделись. Вдруг днем, около половины одиннадцатого, в село ворвались российские солдаты. Командовал ими вот…
Но Тозиловский едва не вскочил с места.
– Остановитесь… не надо говорить, кто командовал, вам еще предстоит опознавать кое-кого…
– Хорошо. Эти солдаты в первую очередь убили наших мужчин, которые охраняли село. Те даже не подумали сопротивляться, потому что жители села хорошо настроены по отношению к государственной власти. Затем они рассыпались по всему селу…
– Уточните, кто это «они» рассыпались по селу?
– Ну, российские солдаты и офицеры…
– Скажите, они всех жителей убили или кто-нибудь остался в живых?
– Всех до одного. Только одна я осталась в живых.
Казалось, что Тозиловский сейчас задаст логически вытекающий из показаний Багдасаровой вопрос: как же она уцелела? Но Тозиловский протянул ей протокол опознания, где были записаны ее показания:
– Распишитесь под своими показаниями. – Выждал, пока Багдасарова распишется, и громко и четко произнес: – Гражданка Багдасарова и вы, участники процесса опознания, предупреждаетесь об ответственности за дачу ложных показаний.
Дальше Тозиловский допустил еще одну юридическую ошибку: дал расписаться всем, кроме Ветрова. Для всех сразу стало ясно, кто подозреваемый. Но следователь уже приступил к опознанию:
– Гражданка Багдасарова, посмотрите на стоящих вдоль стены четверых мужчин, скажите, нет ли среди них человека, которого вы видели где-нибудь ранее?
Багдасарова без малейшей паузы заявила:
– А что тут смотреть! Вот тот командир, майор, который командовал всеми. Он сам расстреливал людей из автомата… мою любимую сестру он и убил сам. Это – убийца! Он хуже бандитов!
И Багдасарова сделала вид, что сейчас набросится на Ветрова. Но майор еле стоял, его спасала только стена, к которой он прислонился спиной. Да и вряд ли он слышал и понимал, что здесь происходит.
Один из понятых смущенно произнес:
– Товарищ следователь, ведь этот человек практически без сознания, сомневаюсь, что он понимает все это. Ему врача надо.
Тозиловский, закончив писать в протоколе, облегченно вздохнул:
– Теперь можно и врачу его показать, – он кивнул конвоирам. – Уведите арестованного…