ГЛАВА 3
В Синеозерске этом я сроду не был, хотя, конечно, знал о нем: крупный город километрах в трехстах к северо-востоку от Москвы. После войны там построили мощный нефтеперерабатывающий завод, вернее Комбинат, ставший градообразующим предприятием. Когда распался СССР, эта отрасль промышленности оказалась одной из самых «везучих» – бензин, солярка, керосин нужны всем и всегда, поэтому лихие девяностые синеозерчане проскочили сравнительно благополучно. СинНПК, а с ним и весь город выдержали бури тех лет… Ну а в новом веке он испытал, можно сказать, второе рождение.
Я этим, понятно, не интересовался, но волей-неволей слыхал. Среди прочих новшеств «нулевых» имело место создание специальных экономических зон, или кластеров, – и вот Синеозерск наряду с некоторыми другими городами стал точкой создания биохимического кластера. Туда охотно потекли деньги, возникли исследовательские центры, производства, то есть появились новые рабочие места. Все замечательно! Трубили об этом в СМИ с таким упоением, что я, человек от данной темы более чем далекий, знал, что есть у нас в стране такой инновационный проект.
И вот столкнулся с этим вплотную.
Уволили меня тихо-мирно, по-хорошему попросили не делать шумных проводов – я и не стал. Будущие звания, тем более орден, мне уже не светили, зато денег вместе с компенсацией собралось столько, что я проникся к себе некоторым посторонним уважением, смотря на себя чуть со стороны и видя в наблюдаемом почти олигарха. С этим чувством и прибыл в Синеозерск.
Опущу подробности. Приехал, нашел бывшего командира. Он обрисовал обстановку. И вот тут-то начали закрадываться в меня первые подозрения. Что-то здесь было не то, хотя внешне выглядело образцом экономического благополучия. Как, дескать, должно быть при разумно выстроенных инвестициях…
Фактически городом правила международная корпорация, производящая медпрепараты. Ей и принадлежало большинство производственных мощностей: несколько научно-исследовательских центров, объединенных с цехами, где выпускали всякие витамины, БАДы, спортивное питание и всякое такое. Кроме того, имелся ряд посреднических фирм, по сути, кормившихся при Корпорации (буду называть ее так), как рыбы-прилипалы при акуле. Это все понятно и нормально. Не совсем нормальное виделось мне в том, что городские власти выглядели не властями, а придатком к экономическому механизму. Казалось, их роль сводится к тому, чтобы безропотно узаконивать все, что необходимо Корпорации. А главное…
Главное – ее служба безопасности. Вот что меня поразило. Целая армия! Состоявшая, понятно, из разного рода отставных силовиков. Она легко подменяла собой и полицию, и вообще всю правоохранительную систему города. В ней, в этой частной военной компании, и занимал немалый пост бывший подполковник Яшин.
Встретил он меня радушно, однако вынужден был заявить:
– Ты знаешь, обстоятельства изменились. Я тебя планировал к себе в спецгруппу, но… сам знаешь, у генерала свои дети есть. Место занято. Но это ничего, пристрою. Не обидишься.
И пристроил в одну из тех самых посреднических фирм. Правда, тупо охранником, так что профессиональный опыт мой остался за кадром. Ну, грех жаловаться: платили отлично, а служба – не бей лежачего. Я, впрочем, сознавал опасность «зажиреть» на этой должности, отчего по мере сил старался поддерживать себя в форме. Не только физической. Старался наблюдать за происходящим, делать выводы. И день за днем постигал местные расклады.
Довольно скоро стало ясно, что Корпорации и ее ЧВК, стремившимся подмять и перекроить Синеозерск под себя, оказался не по зубам СинНПК, пионер здешней индустриализации. Его руководство уперлось руками-ногами, когтями-зубами, но Комбинат и себя отстояло. А попытки отжать Комбинат у Корпорации, конечно, были, в том числе и через высоких покровителей. Но – не вышло. Пришлось отступиться, скрипя зубами.
Мой шеф, хозяин фирмы, при многочисленных недостатках, был мужик неглупый. Он быстро разобрался в моих возможностях и стал давать задания деловые, причем тонкого свойства. Будучи тесно связан с Корпорацией, он не отказывался мутить что-то и с НПК, полагая, что деньги не пахнут и рвать надо там, где рвется… И вот однажды он отправил меня к нефтяникам – так, чтобы об этом никто не узнал. Я все сделал без сучка и задоринки, а в заводоуправлении, увидев табличку «Управление безопасности», решил заглянуть к коллегам. И попал сразу к начальнику.
Из-за стола поднялся фактурный дядя ростом под сто девяносто, в плечах – косая сажень. Вес его я бы оценил килограммов в сто десять – сто пятнадцать, при этом никакого жира, никакого пуза.
– Ипполитов Олег Федорович, – представился он, дружески тряхнув руку. – Рад видеть! Чем могу быть полезен?..
Через пару минут выяснилось, что мы коллеги больше, чем в первом приближении. Он тоже оказался военный контрразведчик, только иного рода. Служил в штабе округа, занимался аналитической работой. Подполковник.
Разговор сразу пошел в доверительных тонах.
– Ну что, видишь, какие тут реалии?
– Не слепой.
– Заметно, – Ипполитов усмехнулся. – Но всего ты видеть и знать не можешь. Да и я, грешный, тоже. Но все же вижу и знаю поболее…
Я услышал, что Корпорация последовательно, методично создает в нашей стране множество кластеров, подобных синеозерскому, и за этим процессом, за всеми разумными, хорошими словами о развитии, инвестициях, инфраструктуре и тому подобном зловеще торчат чьи-то волчьи уши.
Теперь-то – когда встали на грабли! – все это звучит азбукой, а тогда я впервые глубоко задумался над очевидным. В речах умного, бывалого аналитика была веская убедительность.
– Ты поразмысли, – сказал он на прощание. – И сделай выводы. Вот моя визитка. И ты свой номер оставь… Думаю, ты меня понял.
– Конечно.
Понять понял, да только этого оказалось мало…
* * *
Когда рвануло в Старопетровске – в таком же биохимическом кластере, что и наш, – я не думал, честно сказать, что эта история обернется такой катастрофой. А она обернулась. Привычная цивилизованная жизнь стала распадаться с какой-то шизофренической быстротой, как в дурном сне. Я сразу вспомнил лекции по философии в универе: профессор нам говорил, что тысячелетия цивилизации не более чем тонкий налет на пещерной сущности человека, они вовсе не отменили в человеке дикаря, а лишь скрыли его под этой тонкой оболочкой, но он жив и только и ждет случая, чтобы вырваться наружу.
Тогда я не то чтобы не поверил лектору, скорее воспринял эти слова абстрактно, из уха в ухо. Кто знает, может, так оно и есть, да только вряд ли когда-нибудь случится…
А оно случилось.
Не хотелось верить глазам: в городе исчезла власть. Вчера еще законопослушные граждане пустились бить витрины, грабить магазины, тащить все, что плохо лежит. Нет, у нас не было, как в Старопетровске, выбросов каких-то вредных веществ или там биоматериалов. Просто сам собой вспыхнул и стал стремительно разгораться социальный хаос.
Мой шеф, бизнесмен, был, повторюсь, человек с головой. Он моментально смекнул, что к чему, – и дал деру. Обставился, правда, благородно, собрал нас, то есть приближенных, и объявил:
– Ребята, дело плохо. Видите, что творится? А будет хуже. Говорю честно: я семью беру в охапку – и винтом отсюда. Прямо сейчас. Так что теперь каждый сам за себя. Всем удачи!
И больше я его не видел.
Стал звонить Яшину – дозвониться не смог. Абонент недоступен… Зато мне смог дозвониться Ипполитов:
– Андрей, здорово! В двух словах, боюсь, связь вот-вот вырубится…
– Я тоже боюсь.
– Ну вот, давай бояться вместе. Дуй сюда, на Комбинат, будем думу думать. Кто виноват – теперь уж хрен с ним, а вот что делать – это надо обсудить.
И я рванул на Комбинат.
Когда встретился с Ипполитовым, то узнал, что синеозерская армия Корпорации решила совершить двойной переворот: и против государства Российского, и против самой Корпорации. Видя, в какой критический разнос мчатся события, руководство этой армии приняло решение брать власть в масштабах Синеозерска. Сделать его вольным городом.
– Вдохнули воздух вседозволенности! Защекотал он им всякие труднодоступные места. Власти захотелось, понимаешь? А это ж страшное дело! Наркотик. Нет, хуже!
Так гремел Ипполитов. Пришлось согласиться:
– Да… Вы у них там Яшина знаете? Из наших тоже.
– Конечно, – был ответ. – Толковый мужик. Приходилось общаться?
Я рассказал все без утайки. Олег Федорович хмыкнул, побарабанил пальцами по столу.
– Ну-ну… Подозреваю, что он там не на последних ролях. И если с тобой не связался, не предупредил… Хм. Словом, так: я себе ставлю задачу закрепиться здесь, на Комбинате. Начальство наше обдристалось, кто драпанул, кто ко мне: Федорыч, выручай!.. Ну, кто сбежал, тому, как говорится, попутного хера в горбатую спину, а я, раз я тут начальник охраны, объект не брошу! Я офицер русской армии, а не заяц в берлоге! Нас бывших не бывает, так?
– Я-то не офицер…
– Да ладно, ты меня понял. А если кто про погоны свои забыл, пересрался, как перхоть какая-то штатская, тот для меня не офицер. И не солдат. Так, астролябия туфелька!
– Инфузория, Олег Федорович.
– Да какая разница!..
Время распада прежней жизни я не люблю вспоминать, как и Донбасскую войну. Скажу кратко: воинство Корпорации свои силы переоценило. В том диком поле, в которое стремительно превращался Синеозерск с окрестностями, никаких сил не хватило бы, чтобы установить железный порядок. И в самой частной армии пошло брожение, чины помельче подумали: а чего это мы будем на побегушках?.. И давай играть в свои игры. На упомянутой территории стали стихийно-беспорядочно возникать анклавы разномастно вооруженных людей, подобные варварским дружинам далеких веков – с поправкой на современные технологии.
В этой обстановке контрразведчик-аналитик Ипполитов смог сделать самые верные шаги. Он собрал крепкую команду, плотно закрепившуюся на НПК; конечно, взять под контроль всю заводскую территорию было нереально, мы постарались создать крепость из здания заводоуправления с прилегающими к нему несколькими цехами, включая базу готовой продукции, огромные резервуары с разными видами бензина, дизтопливом, авиационным керосином и так далее. Установки по производству горючего старались поддерживать в работоспособном состоянии – правда, из всего топ-менеджмента Комбината остался лишь главный технолог, но он стоил пятерых инженеров. Умный мужик средних лет, причем умный в широком смысле, а не только в профессиональном. Отличный руководитель и психолог, умеющий найти подход к тому или иному человеку… Но и как специалист он был незаменим: знаток каждой трубы, задвижки и гайки на заводе. Он быстро стал правой рукой Ипполитова, а Комбинат в целом быстро приобрел репутацию острова стабильности во взбаламученном мире. К нам потянулись люди – как в хорошем, так и в плохом смысле. Начали нас прощупывать всякие банды, и мелкие, по дурости, и покрупнее – те, надо признать, имели какие-то шансы на успех, особенно в первые дни, когда мы еще не сформировались как команда, шло брожение умов, а в наспех создаваемой обороне было полным-полно дыр… Да что там! Я толком не знал людей вокруг – мелькали какие-то лица, появлялись, исчезали… Черт знает что! Олег озабоченно талдычил:
– Андрей, нам надо караульную службу поставить. Прошу тебя помочь моим парням. Возьмись с ними вместе!
«Мои парни» – те из службы безопасности, кто остался с Олегом, не разбежался. Они в караульной службе, конечно, разбирались, но и мой опыт помог немало. Мы определяли территории постов, оборудовали наблюдательные пункты, составляли караульные ведомости, назначали начальников караулов и разводящих… Все методом проб и ошибок! Ошибок было предостаточно. Ошибается тот, кто не работает. А мы работали. И работа дала плоды.
* * *
Ненастной осенней ночью я почему-то не мог уснуть. Обосновался в одном из многочисленных бывших кабинетов заводоуправления. Лежал, ворочался, одолеваемый какими-то скверными предчувствиями… Не обманулся.
Устав маяться без сна, я плюнул, вскочил, взял автомат АКСУ (штатное оружие заводской охраны, постарался подполковник Ипполитов, пробил своим такие агрегаты) и отправился на обход постов.
Мы попытались так оборудовать периметр, чтобы он был пусть худо-бедно, но освещен. Работал дизель-генератор, тратил драгоценную солярку – но не зря. Часовые в дополнительных накачках не нуждались, службу несли бдительно, прекрасно понимая, что от их внимания зависит жизнь десятков людей, да и их собственная. Так что каждый страж во все глаза смотрел, во все уши слушал. Но это не значит, что я был доволен системой охраны. Я отлично видел в ней прорехи, которые мы пока не могли при всем желании устранить.
В частности, самый дальний от управления участок, так называемый третий пост, тревожил меня более всего. Здесь было почти темно, а ограждение представляло собой хилый проволочный заборчик плюс столь же непрочные ворота для проезда автотранспорта, отголосок мирного времени… Туда, на третий пост, я и поспешил, прихватив разводящего.
Часовым стоял один из бойцов заводской охраны, парень толковый, наблюдательный. Мы с разводящим обнаружили его притаившимся за кирпичной будкой хрен знает какого назначения.
– Веду наблюдение, – зашептал он. – Вон там, кажись, какая-то возня идет, шевелится что-то…
Там – на брошенной территории завода, среди погашенных, мертвых крекинг-установок, в почти полной темноте.
Приборов ночного видения у нас тогда не было. Но через несколько минут напряженного вглядывания в темноту и я стал различать подозрительную активность. Кто-то там явно был.
Решение надо было принимать мгновенно. И я принял. Велел своим притаиться понадежнее, а сам, сориентировавшись по шороху, бесшумно перевел предохранитель АКСУ в режим одиночной стрельбы, постарался прицелиться, насколько возможно, и дал два одиночных, не мороча себя такими условностями мирного времени, как предупредительный выстрел.
Из темноты рванулся дикий вопль – и тут же по нам ударил беспорядочный залп из разномастного оружия. Тьма будто взорвалась множеством вспышек.
Потом, анализируя произошедшее, я пришел к выводу, что противник сосредотачивался среди ближайших сооружений, чтобы превосходящими силами совершить стремительный бросок на нашу землю – ну а уж там на авось. И черт знает, может, и сработало бы. Говоря языком военных сводок, противник действовал силами до полуроты – по текущим меркам вполне серьезно. Однако благодаря бдительности часового, да и моим тоже этот план был сорван.
В чем-то нам повезло. АКСУ, кто бы спорил, не приспособлено, чтобы бить белку в глаз, и то, что я попал с первых двух выстрелов – счастливый случай, лаки страйк. Но я всегда считал, что везет достойным.
Не потеряв ни секунды, мы ударили ответным огнем из трех стволов, не сомневаясь, что личный состав наш уже вскочил по тревоге и мчится на выручку… Так оно и было. Да, это был наш первый боевой опыт, и, сказать правду, бой был организован не блестяще. Сумбурно, суетливо, крикливо. Даже я, не пацан зеленый, опытный вояка, потом не мог собрать память в кучу, вспомнить, как все было: пальба, вспышки, вопли. Но дрались отчаянно, свирепо, показали боевой дух. Да и противник не отличился. Мы действовали неважно, а он и того хуже. Вооружение у них нам в подметки не годилось – и, потеряв сколько-то единиц живой силы, банда дрогнула, потеряла управление боем. Кто куда, проще говоря.
Вот этот момент я помню отлично. Мы как-то сами собой, без команды бросились врукопашную, продолжая вести огонь. В полутьме, среди вспышек и мечущихся теней, побоище смотрелось нелепой фантасмагорией, где мы оказались уверенней и слаженней. Еще помню: расстреляв магазин, я вмиг заменил его на другой, хлестнул короткой очередью, и тут на меня налетел очумелый детина с какой-то дурой вроде помпового ружья. Перехватив автомат, я нанес резкий удар складным прикладом в челюсть, он рухнул, а мой АКСУ зло гавкнул кратчайшей очередью в два патрона. Готов!
Не знаю, сколько длился бой. Думаю минут семь, не больше. Морально сломавшись, противник рассыпался. Мы недолго преследовали бегущих – в темноте это дело себе дороже. Возбужденные, разгоряченные, вернулись мы на базу, стали оказывать помощь раненым, искать убитых. Понятно, до утра никто не уснул.
Выяснилось, что мы потеряли четверых, еще пятеро получили ранения разной степени тяжести. Вражеских трупов насчитали восемь. Что это была за банда, что потом с ней сталось – неизвестно, да и неинтересно. Олег махнул рукой:
– Больше не сунутся, даже если и сохранятся как боевая единица. А скорее всего, после таких люлей пойдет у них раздор между собой. Да и хрен с ними! А вот нам периметр укреплять надо.
– Надо.
– Вот и давай думать, как.
– Ну, тут думать нечего. Вон там, – я кивнул на оставленную заводскую территорию, – срочно ищем подсобный материал и укрепляемся.
Олег взглянул туда, куда я кивнул.
– Разумно, – согласился он. – Тогда начинаем!
* * *
С тех пор прошло два года.
Жизнь бывшего Синеозерска вошла в колею, которую нормальной назвать трудно. Но уж лучше такая, чем никакой. На полуодичалом пространстве возникло множество вооруженных группировок, как оседлых, так и кочующих, находящихся между собой в состоянии неустойчивого равновесия, – тот самый очень плохой мир, который все же лучше самой хорошей ссоры. Конечно, беспрестанно воевала между собой бандитская мелочь, но нескольким крупным командам удалось стать какими-никакими источниками стабильности.
Собственно, крупнейших военизированных формирований в городе возникло два. Одно – та самая бывшая армия Корпорации. После неудачной попытки подчинить весь Синеозерск она сумела прочно обосноваться на существенной территории, включающей в себя когда-то основной в городе научно-производственный комплекс по производству медпрепаратов – в просторечии «Витаминка». Название сохранилось, самих членов этой организации стали величать «витаминами». Они сосредоточили в своих руках немереное количество оружия и боеприпасов, взяли под крыло с полдесятка средних и мелких банд, ставших при «витаминах» кем-то вроде пиратов на королевской службе. Иерархия в этой команде установилась прочная и одновременно гибкая: многочисленные группы из числа как самих «витаминов», так и их вассалов шастали по окрестностям, всякими правдами и неправдами добывая все необходимое для жизнедеятельности. Что же касается внутренней структуры, то здесь все было законспирировано наглухо. Конечно, можно догадываться, что где-то там, в глубине, скрывается достаточно узкий круг лиц, рулящих процессами. И возможно, есть единоличный лидер. Допускаю, что среди этих супер«витаминов» обретался и мой бывший шеф, отставной подполковник Яшин… Но это все догадки. Секреты там хранить умели.
Первое-второе место с «витаминами» делили мы, группировка Комбината. Или княжество, если угодно. Народу у нас было поменьше, и столь активную внешнюю политику мы не вели, зато сосредоточили огромные резервы ценнейшего ресурса – топлива. Его все готовы были обменивать на что угодно, от оружия до картошки, что мы и делали. Вели торг и с «витаминами», и с командами поменьше. Отлично сознавали, насколько мы лакомый кусок и что может таиться за наскоками на нас. Но внешне сохраняли аккуратный нейтралитет – и это правильно. Все вменяемые вокруг сознавали, что Олег превратил Комбинат в крепость, атаковать которую выйдет себе дороже. А невменяемые быстро отправлялись на тот свет.
* * *
К нам тоже тянулись всякие люди и команды. С ними обходились по-разному, в зависимости от их ценности. С иными заключали тактические союзы, прекрасно понимая их непрочность, других отправляли восвояси. Бывало и так, что кого-то брали в свои ряды, – для принятых это была награда… Да, за два года жизнь как-то устоялась, упорядочилась. Как в любом обществе, возникли направления, специальности, достаточно причудливые, конечно, ну да какова жизнь, таковы и профессии.
Во-первых, все в этой жизни было подчинено войне, текущей или будущей. Поэтому основными стали подразделения боевого характера, я бы по армейской памяти назвал их отделениями или взводами. У нас за ними закрепилось название «бригады». Ну и это ладно.
Большинство из них выполняло как охранно-караульные, так и рейдерские функции. Бойцы этих бригад, в том числе и моей, владели навыками разведывательно-диверсионной и контрдиверсионной работы, что подразумевало умение хорошо стрелять, работать холодным оружием, маскироваться, биться врукопашную, знать основы минно-взрывного дела и так далее. Словом, мы должны были быть профессиональными солдатами в полном смысле слова. Это не всякому по плечу, отбор в бригадах был, можно сказать, естественным.
Имелась также и одна бригада специализированная, которую в шутку называли «метро», ее возглавлял некто Крот, – но о ней и о нем речь позже.
Во-вторых, любая организация, не только военная, немыслима без хозяйственной части. Сложилась такая и у нас. Подобрался начальник, бывший бизнесмен средней руки, занимавшийся чем-то вроде оптовой торговли сельхозпродукцией, – он завел подсобное хозяйство и наладил связи с «зарубежьем», приносившее нам то или иное продовольствие. Особенно ценились армейские «сухие пайки», или ИРП – индивидуальные рационы питания разных топов: повседневные (ИРП-П), боевые (ИРП-Б); их наш завхоз ухитрился наторговать на несколько лет вперед. Ну и организовал учет и хранение материальных ценностей, включая спирт и самогон, который мы научились производить благодаря главному технологу. Спиртные напитки, естественно, находились на особо строгом учете, под личным контролем Олега. Он хотя и поминал иронически знаменитое изречение Суворова – мол, всякого интенданта можно смело вешать через год службы, – но делал это скорее одобрительно, в силу своеобразного юмора.
Хозяйственная часть была неразделимо соединена с технической, возглавляемой бывшим технологом. Несколько бывших инженеров, техников, слесарей остались тут, на них легла обязанность поддерживать в рабочем состоянии заводское оборудование, с чем они пока успешно справлялись.
Возникло и подразделение связи. Двое парней, бывших компьютерщиков. На СинНПК была, конечно, информационная служба, была даже своя локальная сеть, но все это с катастрофой обратилось в груду пластмассово-металлического хлама. Пришлось вернуться к классической радиосвязи: не помню уж, каким путем удалось раздобыть армейскую радиостанцию Р-168… и еще там что-то, какая-то цифирь, которую на фиг. Ну, пришлось парням попотеть, поломать головы – все же не их специализация. Однако справились. Итак, радиосвязь у нас была, с «витаминами» теми же самыми, с «Восьмым блоком», группировкой рангом пониже, мы были в контакте. Это, спору нет, предотвращало многие возможные проблемы.
Авиационное подразделение! – ну, тут мы были короли, я уже говорил. Единственные на всю округу обладатели вертолета и квалифицированного пилота. Когда пугающий тарарам в Синеозерске очевидно перехлестнул критическую отметку, первые лица Комбината рванули к пилотам: вывозите, родные! Ну, один из них, как известно, сгинул безвестно, а другой – Васильич, человек добросовестный до упрямства. Он понял, конечно, что начальство бежит, спасая шкуры, бросая Комбинат и коллектив на произвол судьбы, – и уперся, ссылаясь на служебные инструкции, которые знал досконально. Поняв, что переубедить твердолобого пилота нереально, лишь время теряется, топ-менеджмент плюнул и рванул сухопутно, и что с ним сталось, нам неинтересно.
А Васильич – здесь, вот он. В единственном практически лице член авиабригады. Правда, Олег настойчиво твердил, чтобы он готовил дублеров, – совершенно разумное требование. Васильич понимал это не хуже него, подобрал двух парней, начал учить и чему-то научил, но все же полноценными пилотами назвать их было нельзя. Тут как бы между двух огней: и пилоты необходимы, и керосин экономить надо… Вот потому-то наш КВС и оставался незаменимым. А насчет поддать – правда, слабоват был, при этом, по слухам, обладал редчайшим качеством: мог оборвать запой ради пользы дела. Но эти слухи – из прошлой жизни, в теперешней же запой был делом нереальным. Васильич, конечно, исхитрялся найти случаи тяпнуть, но всякий раз был легко разоблачаем – светлокожий блондин, правда, заметно полысевший и поседевший, он мгновенно краснел от самой небольшой дозы спиртного. Так что видно было: идет он вроде трезвый, но багряный, как запрещающий сигнал светофора, – ну ясно, грамм сто пятьдесят втиснул. Опять же по слухам, он и в таком состоянии мог поднять вертолет в воздух и летать, как архангел Гавриил, но при Олеге такие штуки не прокатывали. Васильича отлавливали, ругательски ругали… и прощали, конечно.
Имелась у нас и медсанчасть – куда же без нее. Один врач – мужчина, терапевт районной поликлиники. Пришлось стать лекарем на все руки, вплоть до зубодера… Среди женщин нашлись медсестры, одна санитарка – и она сгодилась. Случалось в нашем лазарете всякое. Бывало, больные и раненые умирали, в том числе и от сепсиса, но винить в этом медиков не следует. Фактически они работали в военно-полевых условиях и делали всегда что могли.
Заговорив о женщинах, приходится коснуться самой необычной темы в описании структуры Комбината. Соотношение мужчин и женщин у нас сложилось крайне неравномерное: примерно 4:1 в мужскую сторону. И это, конечно, грозило стать дикой головной болью, прежде всего для Олега. Но он сумел найти выход.
Состав Комбината стабилизировался в районе примерно ста человек. Стало быть, около восьмидесяти составляли мужчины и около двадцати – женщины, включая сюда двух тетушек под шестьдесят лет и нескольких девочек от двенадцати до шестнадцати, которых категорически было запрещено и пальцем мужским трогать, под страхом высшей меры. Ну и вообще легко представить, что было бы, пусти отношения между полами на самотек! Все передрались, перегрызлись бы между собой, все бы пошло прахом.
Конечно, не один я был такой умный, сознававший опасность. И даже не Олег. Просто именно над ним как руководителем навис груз данной проблемы. Он собрал весь мужской состав и сказал так:
– Ну что, товарищи бойцы и командиры! Собрал я вас на предмет женского вопроса. Сами видите, какая у нас картина Репина «Приплыли». Жить хотим, помирать не хотим, так?.. А как жить и не помереть, когда на четырех мужиков полбабы?
– Да никак! – сдуру брякнул кто-то.
Олега этот ответ рассердил:
– Кто это там такой? Никак тоже ему… Головой надо думать, а не тем, что под руку попалось. Есть как! Слушай мою команду, то есть идею…
Идея нашего лидера в нормальном обществе могла бы показаться странной, даже дикой. Но в диких условиях она как раз нормальной и оказалась. Если говорить прямо, Олег предложил создать общий гарем под своим личным контролем. Наверное, можно назвать это и борделем, разве что бесплатным. Женщины должны жить отдельно, в особой зоне, а мужчинам будет разрешено ходить туда время от времени. К кому именно?.. Ну, у них будут там свои дежурства. На каких попал – из тех и выбирай… Если у кого есть план лучше – предлагайте, обсудим.
Предлагали. Собрание затянулось. Все понимали: вопрос ключевой, от решения зависит, быть нам или не быть. Но в итоге вынуждены были признать: либо так, либо онанизм. На это охотников не нашлось.
– Изба-дрочильня! – вновь ляпнул какой-то остряк, собрание поржало и единодушно проголосовало за гарем.
И вот теперь одна загвоздка: самим бабам сказать…
– Это я беру на себя, – заявил Олег. – Дело тут добровольное, никого принуждать не станем. Пусть думают, пусть выбирают.
И вслед за мужским заседанием собрал женское. Там крику, визгу, возмущений было во сто крат больше, чем у нас, но Олег стойко выдержал этот бабий шторм, а потом погасил его железной логикой. Не согласны? Никто не держит! Гуляйте. А демократия есть демократия, большинством голосов принято вот такое решение. Ничего не могу поделать.
Несогласные? Были, конечно. Пятеро отказались наотрез. Правда, потом двоих, как видно, ужаснула перспектива оказаться без пристанища, а трое все-таки ушли. И сгинули, что с ними стало – неведомо. Ну а прочие, поорав, поостыв и поразмыслив, решились. Пришлось понять: жизнь пошла такая, что лучшее надо выбирать из худшего.
Олег умело подобрал кандидатуру на роль «начальницы гарема»: бывшую бухгалтершу Комбината. Тертая баба, жесткая, бездетная вдова. Порядок в своем «женском батальоне» навела, не забалуешь.
К этому порядку привыкли поразительно быстро как мужчины, так и женщины. Из странных отношений иногда вырастали настоящие, трогательные, образовывались устойчивые пары, им разрешали становиться нормальными семьями… И вот в прошлом году личный состав пополнился коренными жителями, появившимися на свет уже здесь и сейчас, после катастрофы, на территории Комбината. Первыми людьми, не знавшими прежней действительности. Целое торжество закатили по этому поводу. Васильич улучил момент, нажрался в мелкие дребезги, его опохмелили и даже не очень ругали, настолько были все восхищены тем, что жизнь продолжается.
Да, жизнь продолжалась. Она очерствела, огрубела. Мы привыкли не только к походам в гарем, но и к тому, что смерть всегда гдето рядом, что сегодня человек жив, а завтра нет. Мы постепенно перешли на «ты», у большинства имена сменились кличками – как будто так и надо. Пожилая бухгалтерша стала Матильдой, бывший торговец овощами – Репой, технолог, обладатель представительной внешности и солидных манер, – Бароном, юрист, не то адвокат, не то нотариус, – Валетом… Вспомнил и я свое давнее прозвище, сказал о нем, оно тут же и возродилось. Теперь я Мадьяр. Похоже, до конца жизни. Хотя на эту тему не загадываю из принципа.
Что касается личной жизни – я без особых эмоций посещал гарем, и теперь уже как-то не вспомнить, когда впервые обратил внимание на миловидную рыжеватую девушку, медсестру из санчасти; понятно, все наши обитательницы даром хлеб не ели, каждой старались найти какое-нибудь дело помимо того как быть одалиской. Уборщицы, поварихи, санитарки – понятно, но ведь были и настоящие специалисты среди них, и это тоже старались использовать.
Так вот, я не раз видел в санчасти симпатичную сотрудницу – ну, видел и видел, ладно. У Матильды она мне как-то не попадалась, и вот правда, память не зацепила момент, когда я взглянул на эту девушку иначе… но взглянул. Что-то колыхнулось в душе, и когда в очередном походе в женский сектор я столкнулся с ней лицом к лицу, то без раздумий выбрал. И мы провели ночь вместе.
С той поры много было встреч, дней, ночей…