История острова
Мадагаскар, четвёртый по величине остров планеты, в течение десятков миллионов лет существовал отдельно от Африки и от Евразии. В результате на нём завелась особая местная живность, включая лемуров – эти небольшие животные, похожие не то на обезьян, не то на кошек, сейчас считаются символом Мадагаскара. А вот люди на Мадагаскаре не возникли, и хотя в долинах центральной Африки проточеловек существовал (согласно мнению учёных) уже очень давно – но на Мадагаскар он попасть не мог: переплыть пролив было не под силу, а самолётов не было тогда.
Люди попали на Мадагаскар, примерно, пару тысяч лет назад, занесённые ветрами – но не из Африки, а из Индонезии или Малайзии. Странствуя испокон веку на лодочках среди 17,000 индонезийских островов, местные товарищи поняли, что если загрузиться с жёнами, детьми, курами и семенами на лодку на одном из островов, то можно по воле ветров и течений, со временем, выгрузиться на каком-либо соседнем острове, возможно и необитаемом, и там основать новую колонию людей.
Так они постепенно расселились по всему архипелагу, пока какой-то, уже неизвестный нам, неудачник, не сел на лодку или плот на одном из западных берегов – и его понесло через весь Индийский океан. Мореходы были, конечно, готовы к морскому плаванию и к переезду на новые земли – с собой у них были и домашние куры, и рисовые семена, и орудия древнего труда и рыболовства. Но они, конечно, не знали, что их путешествие так сильно затянется – шли недели, месяцы, а никаких островов на горизонте всё не было. Они бы могли вспомнить плавучие эксперименты Тура Хейердала – но нет, не могли, потому что Тур Хейердал жил и плавал на своих ладьях и плотах через сто поколений после них.
Так что, наверное, очень уж рады были узкоглазые горе-мореплаватели, когда, промокшие от дождей, прожаренные солнцем и просоленные от морских волн, отплёвываясь от рыбьих костей и хвостов, переругавшиеся друг с другом («я тебе говорила, держи правей! А ты…») …, они всё-таки увидели на горизонте берега нового Острова – это и был Мадагаскар! С большим удовольствием они направили к нему своё, порядком размокшее от плавания и отсыревшее судно.
Там они и высадились, и подобно Ною после потопа, начали тут «с нуля» новую цивилизацию. Это и было первое открытие Мадагаскара. Имена первооткрывателей – не сохранились, но всё было примерно так, как я описал выше.
Действительно, данные генетики и лингвистики подтверждают, что жители нагорий Мадагаскара имеют родство с обитателями Малайско-Индонезийского региона. В малагасийском языке находятся слова с малайскими корнями. Да и по своем лицу и комплекции, коренные малагасийцы похожи на сильно загорелых индонезийцев, а не на негров континентальной Африки.
Первое переселение на остров произошло ещё до того, как в Индонезию пришёл буддизм, а за ним ислам – поэтому никакой мировой религии переселенцы не принесли с собою. А поскольку первопоселенцы были бесписьменными, то история миграции не сохранилась в документальном виде, и дату её нельзя установить с точностью. Также не сохранились архитектурные памятники доисторической поры – всё было соломенное, деревянное, так и сгорело и сгнило за двадцать или двадцать пять веков.
Потом как-то всё-таки приплыли, в небольших количествах, негры с материка, и примешались к жителям острова – образовали некую смесь. И это произошло в бесписьменные времена, но уже ближе к нашей эпохе, может быть в пятисотом году, или раньше.
Ещё несколько веков островитяне жили, постепенно размножаясь, и заселяли остров – примерно до 700—750 года больше никому до них не было дела. В конце первого тысячелетия Мадагаскар был повторно «открыт» мусульманскми купцами-мореплавателями, которые в то время контролировали весь Индийский океан, занимаясь перевозкой специй, тканей и изделий ремесла во всём регионе от Африканских берегов до Индии, Суматры и Явы.
Первым европейцем, который сообщил нам о Мадагаскаре, был Марко Поло. В далёком XII веке он сообщил своим современникам следующее: «От Скотры [Сокотры] в тысяче милях на юг остров Мадейгаскар. Живут там сарацины [мусульмане], молятся Мухаммаду. У них четыре шейха, то есть четыре старца, они и правят всем островом. Остров этот, знайте, самый большой и славный в свете. Говорят, в округе он четыре тысячи миль. Народ торговый и ремесленный»1.
Современные учёные считают, что Марко Поло что-то напутал, и даже само название «Мадагаскар» он перенёс с сомалийского порта Могадишо – по крайней мере, раньше такое название острова нигде не встречалось, а после Марко Поло именно это название и закрепилось в географии. Однако, как бы то ни было, достоверно известно, что к 1200-м годам и даже раньше, – по северному, восточному и западному побережьям Мадагаскара уже существовали мусульманские поселения.
В средие века мусульмане принесли на остров зачатки цивилизации. И сейчас, по всему Мадагаскару, основное приветствие – Salama, а дни недели официально называются арабским образом: Alahady, Alatsinainy, Talata, Alarobia, Alakamisy, Zoma и Sabotsy. Малагасийский язык записывался арабским алфавитом, до того, как европейцы привезли свой, латинский шрифт. Но мусульманская цивилизация тогда не проникла во внутренние области острова – внутри были разные племена и царства, враждовавшие между собой, путешествия в центр острова были довольно опасны, пока в 1600-х годах там не возникла центральная власть.
В XVI веке произошло четвёртое «открытие» Мадагаскара – уже европейцами, он окончательно появился на европейских картах (под маркополовским названием), и колониальные державы, приватизировавшие половину мира, стали приглядываться и к нему. У русских тоже был шанс колонизировать Мадагаскар, был и такой смелый проект в XVIII веке. Но этот план освоения Острова не был утверждён нашим императорским правительством – так и остались мы со своими Чукотками да Камчатками, с Новосибирскими островами да с Новой Землёй, с Аляской – да продали и её.
Тем временем, с XVIII века, уже начинается история Мадагаскара как более-менее централизованного, единого государства – хотя короли Мадагаскара, сидящие в центре его, никогда не контролировали полностью весь остров. Поэтому тут на побережье возникали, то «пиратские республики» и базы их, то неизвестно что. Нормальных дорог не было, связь была не развита, что и поспособствовало тому, что в XIX веке остров был постепенно колонизирован французами. Другие европейцы тоже пытались закрепиться на Мадагаскаре, но только французам удалось, силой и хитростью, подчинить себе правительство Острова, а потом и всю страну.
Французы постепенно распространили на острове христианство – не только на побережье, но и, большей частью, во внутренних районах острова; построили две железные дороги (Анцирабе – Антананариву – Туамасина, и Фианаранцуа – Манакара) и много колёсных дорог. По ним вовнутрь острова завозились на телегах, заносились на носильщиках из портов – колониальные товары, миссионеры, торговцы, инженеры, бюрократы и военные, а обратно везлась ваниль, гвоздика, другие специи, а также фрукты-овощи к буржуйскому французскому столу.
Как и другие колониальные империи, – французская начала распадаться вскоре после Второй Мировой Войны. Почему-то страны, в которых побывали французы, оказались очень бедными, а хозяйство их оказалось в упадке. Или французы специально захватывали самые странные части мира (Чад, Центральная Африка, Мадагаскар, Коморы…), или же хозяйство там портилось уже в результате нашествия французов. У нас вот и Москва в 1812 году сгорела, не случайно же, тоже из-за них. А как ушли французы, так ничего не горит у нас в таком количестве, зато осталось у нас надолго преклонение перед французами и повальное увлечение французским языком – среди нашей аристократии в XIX веке. И там, на острове – тоже.
Меньше чем за сто лет французы успели христианизировать страну, привить малагасийской элите свой язык, подсадить их (элиту) на блага цивилизации и на колониальные товары, организовать строительство шоссе и железных дорог, поучаствовать в Первой и Второй мировых войнах (Мадагаскар не был, однако, захвачен никем иным, в связи со своей удалённостью), обустроить боле-менее Антананариву как столицу и несколько других основных городов, наладить между крупнейшими городами почтовое и самолётное сообщение. Крупные сооружения – железнодорожные мосты, пресноводный канал Пангалан, основные церкви и здания в столице – были в целом завершены, и это был, наверное, пик экономического развития Острова.
В послевоенные годы французы поняли, что дальнейшие инвестиции в крупные колонии, типа Алжира, Мадагаскара, Чада и ЦАР уже им не по карману, да и пользы от этих колоний было не очень много – перец да корица, ваниль да гвоздика, да вот ещё статус Великой Империи с Заморскими Частями. Франция начала поспешно от колоний избавляться – для статуса Империи и для военно-морских баз достаточно иметь небольшие, не очень дорогие мини-колонии – Французская Гвиана в Южной Америке, да остров Майотта, да Реюньон рядом с Мадагаскаром – примеры тому. Малагасийцы получили независимость (в 1960 году), и всё построенное за предыдущий век начало постепенно разрушаться. Экономические же связи с бывшей метрополией остались, и товары для роскошной жизни продолжали поступать из Франции на Мадагаскар, услаждая чиновников и богачей. Простой народ как жил в хижинах и сеял рис, так и продолжал это делать.
Статус Страны-Хозяйки попытался перехватить СССР. С 1970-х годов Мадагаскар считался «развивающейся страной социалистической ориентации». Москва активно помогала таким странам – суммарно, несколько тысяч малагасийцев у нас научилось разным наукам, СССР порождал русскоговорящих инжененров и ветеринаров, да и сами советские специалисты работали на Острове в большом количестве. Огромное посольство России / СССР, занимающее целый квартал, в котором и нынче работает аж 300 человек, – наследие той дружбы. Однако, наша страна находилась уже на излёте своих возможностей, и никакие новые проекты – железные дороги, автодороги, большие заводы – так и не были сооружены при советском участии.
Остатками нашей дружбы служат – кафедра русского языка в Антананаривском Университете, «авеню Ленина Владимира Ильича Ульянова» (именно так!) к северу от центра столицы, шесть-семь тысяч русскоговорящих малагасийцев – которые будут вам попадаться не только в Тане, но и в других крупных городах страны, – и уважительно-доброе отношение, когда на вопрос «откуда вы» вы будете отвечать «Советик». Именно Советúк, с ударием на «и», такими мы и запомнились малагасийцам, хотя с момента распада Союза прошло уже почти 25 лет.
С 1991 года Мадагаскар получил, наконец, полную независимость – насколько это возможно в современном мире. Президенты меняются относительно демократическим путём, правительство обещает привести страну и народ к светлому будущему, а Мадагаскар стойко держится в последней десятке самых бедных стран планеты. Большая часть населения живёт, не пользуясь электричеством и автотранспортом, ходят пешком из хижин на свои поля, выращивают рис – по потреблению риса именно малагасийцы находятся на первом месте в свете (150 кг на человека в год!). Иногда они ходят на базар, продают рис или овощи и покупают что-то самое необходимое в свои хижины, готовят еду на древесном угле или на дровах, … жизнь на селе нисколько не меняется, здесь всё то же самое, что и сорок, и сто лет назад. Что же касается городов, где проживает меньшая часть людей – там всё выглядит более оживлённо, но многие люди вам скажут, что страна проживает последние остатки былой инфраструктуры, построенной до 1970-х годов, что дороги, мосты, водопровод и всё вообще в стране плохо и разваливается, а виновато в этом, конечно же, правительство Острова. Ну, в этом своём отношении малагасийские горожане чем-то похожи на нас, на жителей СНГ.
Религиозный состав малагасийцев такой: большая часть – христиане, принадлежащие – одни католической церкви, другие – разным прочим церквям и сектам; около 5—10% – мусульмане, оставшиеся придерживаются местных верований, переплетающихся с официальными большими религиями. Каждое воскресенье христиане, одев лучшие из имеющихся одежд, дружно отправляются в церковь (мусульмане – в пятницу – в мечеть), твёрдо веря, что только Всевышний может вывести Остров и его обитателей из той разрухи и болота, в котором все сейчас они находятся. Если уж ни малагасийские короли с длинными именами, ни колонизаторы-французы, ни могущественные Советы, ни демократически избираемые местные президенты… не смогли наладить на острове нормальную жизнь – вся надежда только на Бога, который может вмешаться – и одним словом отремонтировать всё.