8. Враги внутренние и внешние
Реформы российской государственности достраивались в 1906–1907 годах. В феврале 1906 г. Государственный совет был реорганизован во вторую, верхнюю палату парламента, причем в него отныне входили не только назначаемые, но и избираемые лица. Совет министров превратился в постоянно действующий орган, возглавлявший работу по управлению страной и рассматривавший законопроекты перед внесением в Думу. В апреле 1906 года были опубликованы «Основные государственные законы Российской империи» – фактически конституция, установившая, что царь осуществляет власть в единении с Госсоветом и Думой, и определившая прерогативы императора: пересмотр основных законов, высшее государственное управление, руководство внешней политикой, верховное командование вооруженными силами, объявление войны и заключение мира, право чеканки монеты, увольнения и назначения министров, помилования осужденных и общей амнистия, объевления местности на военном и исключительном положении. А поскольку I и II Думы оказались совершенно неработоспособны, то 3 июня 1907 г. Столыпин провел новые избирательные законы, которые в общем-то и завершили фундамент реформ.
Но корни революции и вражеской подрывной деятельности выкорчеваны не были. Можно ли говорить о какой-то стабильности и безопасности государства, если главарю террористической группировки давали 2 года или льготные ссылки? Св. праведный Иоанн Кронштадтский предупреждал в 1907 году: «Царство русское колеблется, шатается, близко к падению. Если в России так пойдут дела и безбожники и анархисты-безумцы не будут подвергнуты праведной каре закона, и если Россия не очистится от многих плевел, то она запустеет, как древние царства и города, стертые правосудием Божиим с лица земли за свое безбожие и беззаконие. Виновно и высшее правительство, потворствующее беспорядкам. Безнаказанность в России в моде, ею щеголяют… Везде измена, угроза жизни и государственному имуществу… Бедное Отечество!..»
Были и силы, на которые власть еще могла опереться. Армия, казачество. Да и подавляющее большинство народа. Сами по себе, по инициативе снизу возникали патриотические организации: Союз Русского Народа, Союз Михаила Архангела, Союз Русских Людей, Русская монархическая партия, Общество активной борьбы с революцией, Союз Русских Православных Людей. Те самые, кого поныне презрительно зовут «черносотенцами». Но это слово не было оскорбительным. К «черным сотням» на Руси издревле относили свободных горожан – торговцев, ремесленников, мастеровых, а к «черносошным» – свободных крестьян. «Черными» они значились из-за того, что платили налоги, в отличие от «обельных», освобожденных от налогов крепостных и холопов.
Союз Русского Народа, объединивший все перечисленные организации, имел свои отделения в 66 губерниях. Во главе его встали доктор Дубровин, художник Майков, купец Баранов, мещанин Полторацкий, помещики Пуришкевич и Марков. В Союз входили много выдающихся деятелей Церкви, известные общественники, писатели, журналисты. Записывались крестьяне, мелкие служащие, рабочие. И численность Союза достигла 3 миллионов человек! Куда там всем революционным партиям вместе взятым!
Один из руководителей патриотов, астраханский купец Тиханович-Савицкий, говорил, обращаясь к либералам: «Грозный призрак Союза Русского Народа, который вас так страшит, не призрак, это – тот самый русский народ поднимается, над чувствами которого вы издевались; и который потребует скоро вас к ответу. Это встает грозный Мститель за поруганную честь России, за ее растоптанное вами знамя. Ни ваша злоба, ни ваши вопли, ни хватанье за правительство не остановят могучий рост Мстителя. Он освободит Россию от вас и выведет ее на тот путь истинной свободы народной, на котором не место вам, презренным обманщикам! Русь идет! Расползайтесь, гады!»
Да, Союз и мыслился не как политическая партия, а как весь народ. Выдвигалась программа – поставить во главу угла ценности Православия и Самодержавия, распустить Думу, созвать вместо нее Земский Собор. И с опорой на «всю Землю» навести порядок на Руси, восстановить истинную православную монархию. Царь принимал Дубровина и некоторых других руководителей, выслушивал, с благодарностью принял и иногда носил значок Союза. Но не более того. Ни малейшей поддержки сверху могучая народная инициатива не получила.
Государь, аристократия, правительство, чиновничество сами оказались заложниками той системы европеизации и «просвещения», которая давно уже внедрялась в Россию с Запада. Николай II, судя по всему, просто не видел, как можно опереться на массовую организацию. И не хотел новых беспорядков, столкновений, крови. Немножко успокоилось – вот и хорошо. Правительство и органы правопорядка откровенно боялись Союза (хотя он оказывал добровольную помощь полиции). Да и что скажет Европа? Опять начнет вопить и хаять русские власти. Чего не желали ни царь, ни его министры.
Даже горячий патриот Столыпин был по своему мировоззрению «западником». И если разобраться, то все его реформы носили чисто либеральный характер! Но не в плане революционности, а в плане ориентации на европейские модели. Кстати, и его жесткость в борьбе с революциями этому не противоречила. Западные государства никогда не церемонились с собственными смутьянами. При подавлении Парижской Коммуны маршал Мак-Магон казнил не тысячу революционеров, как было в России, а 20 тысяч. За неделю. И никто не клеймил его «палачом» и «убийцей» – наоборот, громадным большинством избрали президентом страны.
Правительство взялось резко прижимать деятельность Союза. Да и царь в данном отношении не хотел ссориться с «общественным мнением». Инициативы на местах пресекались, возводились всякие искусственные барьеры и препоны, собрания не разрешались, газеты штрафовались. Судебные органы, прокуратура, адвокатура, насквозь пропитанные либералами, устраивали травлю черносотенных организаций и деятелей, их засыпали судебными исками. В общем происходило то же самое, что происходит и в нынешней России с любой искренней патриотической инициативой. На словах – хорошо, молодцы. А на деле – нет, не стоит. А то ж сразу и телеканализация завоняет, и буши с Кондолизами райс и европарламентами что скажут?
От Союза отступилось и «просвещенное» руководство Церкви, Синод принял решение о выходе всех священнослужителей из патриотических организаций. И произошло то, что должно было произойти при подобном отношении. Ведь миллионы простых граждан выступали не против Церкви, а за нее. Не против верховной власти и правительства, а за них. Они же не могли вступать в борьбу с теми, кого хотели поддержать! Не могли сами превратиться в революционеров! И могучее движение, грозившее смести врагов России, быстро стало глохнуть.
Кстати, и столыпинские военно-полевые суды функционировали совсем недолго. По своим правам казнить захваченных с оружием в руках, попавшихся на подготовке терактов, они карали только мелкую сошку. Не был осужден ни один из политических руководителей заговоров, ни один из руководителей боевых организаций. А потом под давлением отечественной и мировой «общественности» и эту меру поспешили свернуть.
Но тем не менее, даже достигнутая, относительная стабилизация и порядок сказались на состоянии России благотворно. После революции в стране возобновился бурный экономический подъем. Всего же за 13 лет перед Первой мировой войной объем промышленного производства вырос втрое, а по некоторым показателям прирост получился просто баснословным. Так, химическое производство возросло в 48 раз, добыча угля – почти в 700 раз, нефти – почти в 1500 раз. Между 1890-м и 1914 гг. объем внешней торговли утроился, достигнув 3 млрд. руб. В сферах текстильной, легкой, пищевой промышленности Россия полностью обеспечивала себя и вывозила товары на внешний рынок. Она занимала первое место в мире по производству и экспорту зерна. Лидировала в Европе и российская текстильная промышленность, а экспорт ее в Китай и Иран превышал британский. Одно из ведущих мест наша страна удерживала по производству и экспорту сахара. Развивалось машиностроение – 63 % оборудования и средств производства изготовлялись внутри страны.
По темпам роста промышленной продукции и производительности труда Россия вышла на первое место в мире, опередив США, также переживавшие период бурного расцвета. А в целом по уровню экономического развития она уступала только Англии и Германии, догнав Францию, Японию и шагая вровень с Америкой. По объему производства она занимала четвертое, а по доходам на душу населения пятое место в мире. Впрочем, эти сопоставления на самом деле являются некорректными. Ведь в экономические системы западных держав оказывались включены и их колонии, и за их счет обрабатывающая промышленность метрополий получала высокие валовые показатели. А вот «души населения» колоний в расчет не принимались. И надо думать, что если бы к Англии добавить население Индии, Бирмы, Египта, Судана, Южной Африки и т. д. и т. п., то реальная цифра валового продукта и доходов на душу населения стала бы куда ниже российской.
Начало XX века было поистине «серебряным веком» русской культуры. Вспомните, сколько в это время жило и творило величайших художников, писателей, поэтов, композиторов, музыкантов, архитекторов… Был принят закон о всеобщем начальном образовании. В нашей стране раньше, чем в США и ряде европейских стран было введено социальное страхование рабочих.
Что касается политических реформ, то Россия, как и виделось реформаторам, действительно превратилась в государство европейского типа. Ее граждане имели примерно тот же объем прав и свобод, что в других великих державах. Да, избирательное право было еще не всеобщим – но всеобщим оно в начале XX века не было ни в Англии, ни в США, ни во Франции, везде ограничиваясь системами цензов, социальными, имущественными, половыми, национальными и т. п. барьерами. В России действовало до 50 политических партий, в Думе были представлены даже большевики и эсеры.
Запрещалась только экстремистская и террористическая деятельность. Ну да ведь это вполне нормальное явление. Для сравнения, в других странах под «антигосударственными» или «антиобщественными» понимались деяния очень широкого спектра. Скажем, подавление вооруженной силой не только демонстраций, а даже забастовок широко применялось и во Франции, и в Германии, и в Италии, и в Швейцарии. В России к таким выступлениям относились намного терпимее – в Швейцарии и Германии забастовщиков без разговоров угощали пулями, а во Франции в 1910 г. бастующих железнодорожников принудительно поверстали в солдаты. Существовала в России и свобода слова. Предварительная цензура была отменена. Осталась лишь карательная – возможность наложения штрафов или закрытия изданий за те или иные противозаконные публикации, но и это практиковалось во всех государствах.
И все же обретенные европейские «свободы» не принесли России ни мира, ни гражданского согласия. Либералам и социалистам их оказывалось отнюдь не достаточно, и Дума находилась в вечной оппозиции к верховной власти и правительству. Почему? А она просто добивалась другой формы государственности. Чтобы правительство формировалось парламентским большинством и было ответственно перед парламентом. Хотя подобная структура власти и сейчас принята далеко не везде – она существует в Англии, а в США и Франции – нет. Но русских либералов интересовал только такой вариант. Чтобы самим получить возможность дорваться до власти. И их очень обижало, что при формировании очередных кабинетов царь предпочитает выбирать администраторов-профессионалов, а не думских болтунов.
Поэтому воспринимать возню либеральной оппозиции как борьбу «демократии» против остатков «абсолютизма» глубоко ошибочно. Взять, скажем, вопрос – кто мешал Столыпину при проведении его либеральных аграрных реформ? «Реакционеры»? Черносотенцы? Вот уж нет. Дума! А кто так и не дал Столыпину ввести земства в западных губерниях? Опять Дума! Только лишь из-за того, что инициатива исходила «сверху». То есть, борьба-то шла не за демократию, а за власть – со стороны тех, кто ее не имел, но хотел иметь. Причем российская политическая борьба имела еще одну характерную особенность. В своих нападках на власть отечественные оппозиционеры постоянно апеллировали за рубеж, к западному «общественному мнению». И всегда находили там понимание. Словом, и в этом отношении происходило то же самое, что творится сейчас.
Кроме думских методов, оппозиция практиковала и нелегальные. Ширилась закулисная возня либералов, подрывная деятельность социалистических партий. Активизировалось масонство, включавшее в себя тех же самых либералов и социалистов. Приведу выдержку из работы Б. Башилова «История русского масонства»: «В период между революцией 1905 года и военным переворотом 1917 года в России работало большое число масонских ритуалов: 1. Русские ложи тайного Новиковского мистического масонства. 2. Русские ложи розенкрейцеров. 3. Ложи реформированного Папюсом мартинистского масонства. 4. Русские ложи «Великого Востока Франции». 5. Русские ложи «Великой ложи Франции». 6. Русские ложи, находившиеся в повиновении Высшего совета старинного шотландского масонства. 7. «Думское масонство», отказавшееся от всякой мистики и обрядности, носившее чисто политический характер и находившееся в повиновении «Великого Востока Франции». 8. Русские ложи ордена «Добрых Храмовников». 9. Русские ложи ордена Филалетов. 10. Украинские ложи розенкрейцеров. 11. Ложи «Великой ложи Украины»… 12. Польские ложи различных повиновений. 13. Ложи еврейского ордена «Бнай Брит». 14. Немецкие ложи в прибалтийских губерниях. 15. Финские ложи в Княжестве Финляндском. 16. Ложи грузинские, эстонские и других национальностей, среди которых мировое масонство всячески стимулировало, как и среди малороссов, сепаратистские стремления».
Итак, мы снова сталкиваемся с картиной глобального масонского заговора, разъедавшего Россию. И предопределившего ее падение? Стоп, вот здесь хотелось бы предостеречь читателя от слишком упрощенного взгляда. Действительная историческая картина была отнюдь не «двухцветной» и отнюдь не простой.
Как уже отмечалось, масонство представляет собой «сеть», но не спаянную и монолитную когорту соратников и единомышленников. Допустим, что общего между такими масонами, как князь Львов, Керенский и Троцкий? Союз между ними (весьма условный) возможен был только до падения царя. А когда Львов возглавил Временное правительство, он стал непримиримым врагом для рвущегося к власти Керенского. Как и Керенский для Троцкого. В России возникали и «дикие ложи» в нарушение всех масонских правил. То есть не учреждаясь от других, вышестоящих лож, а создаваясь сами по себе, явочным порядком. И правила устанавливали сами, преступая традиции «вольных каменщиков». Например, принимая в ложи женщин или широко пропагандируя свою деятельность (что в масонстве категорически не допускается).
Наконец, когда мы сталкиваемся с описаниями всеохватывающего масонского могущества, стопроцентно верить им не рекомендуется. Даже если они основаны на собственных масонских данных. Потому что одно из главных средств «вольных каменщиков» – ложь. В том числе и о себе. При этом реальные тайны, будьте уверены, чаще всего остаются тайнами. А вовне распространяется только та информация, разглашение коей нужно самим масонам.
И зачастую они сами о себе распускают преувеличенные слухи – дабы создать соответствующее впечатление. Пусть уважают и боятся. Бывает и откровенное вранье отдельных масонов ради персонального самовосхваления. Так, в эмиграции Керенский и Кускова разразились мемуарами, явно стараясь всего навсего набить себе цену. Уж такого наплели о своих тайных связях и былом всесилии, что непонятно становится – как же они очутились за бортом, на «политической свалке»?
Отметим и еще один метод. Точно так же, как КГБ иногда очернял своих врагов и подрывал их позиции, запуская утки о их работе… на КГБ, так и масоны нередко практиковали этот метод. Подобным образом они, например, залили грязью генерала Михаила Васильевича Алексеева. Который на самом-то деле крепко насолил масонству, как международному, так и внутрироссийскому. Его конфликт с международным масонством касался связей Франции и Румынии. В обеих странах правительства состояли из «вольных каменщиков» родственных лож, именно этим объяснялась горячая «любовь» двух государств. И когда Франция, несмотря на противодействие Алексеева, втянула Румынию в войну, наобещав ей немыслимые выгоды, на Россию пошло колоссальное давление, требования снимать войска с других фронтов и перебрасывать на помощь румынам. Михаил Васильевич на давление не поддался. И царя убедил не поддаваться. Но катастрофу Румынии ему не забыли.
А внутренним масонам он прижал хвост в 1916 г., выдвинув проект диктатуры тыла, наведения порядка и жесткой борьбы с дезорганизаторами России. Дожать до введения диктатуры ему не удалось, царь на это не согласился, но Алексеев создал особую следственную комиссию генерала Батюшина, в короткий срок пересажавшую ряд вредителей-олигархов: банкира и медиамагната Рубинштейна (что вызвало скандал на уровне Гусинского), промышленников Шапиро, Раухенберга, Шполянского, сахарозаводчиков Бабушкина, Гепнера и Доброго. Когда же на комиссию покатили бочки купленные либеральные юристы, Алексеев прикрыл ее своим именем, направив министру земледелия и опубликовав в «Правительственном вестнике» официальное уведомление: «Моим распоряжением были арестованы сахарозаводчики Израиль Бабушкин, Иоволь Гепнер и Абрам Добрый за противодействие снабжения армии сахаром, умышленное сокращение выпуска сахара и злонамеренный вывоз сахара за границу…» Достаточно сказать, что после Февральской революции все арестованные очутились на свободе, а члены комиссии Батюшина – за решеткой. А вот Алексеева за такие его действия исподтишка произвели в «масоны» и даже в руководители «военного заговора», обгадив его имя, а потом и память.
Если же разбирать реальные факты, то общее разъедание государства – было. Но представлять дело так, будто кругом, во всех государственных и политических структурах внедрились одни масоны, заняли все ключевые посты и вредительствовали, глубоко неверно. В Думе среди депутатов было 30 масонов. Меньше 10 %. Но оппозиционным было подавляющее большинство Думы! Поэтому неча на одних масонов пенять. Ох как у многих деятелей, никогда в жизни не имевших отношения ни к каким ложам, тоже оказалась «рожа крива». Поскольку гораздо более опасным и губительным оказывалось не прямое, а косвенное воздействие масонства. А именно – пропаганда. Она во все времена являлась мощнейшим оружием «вольных каменщиков», обрабатывая и формируя так называемое «общественное мнение». А на Россию она шла уже два столетия подряд. Под флагами «просвещения», «цивилизованности», «свободомыслия», «прогрессивных» учений и теорий.
И добивалась куда большего, чем вовлечение в ложи десятка-другого неофитов. Она заражала сотни тысяч людей. Ослабляла национальные устои всего народа. Особенно верхушки. Не сразу, постепенно, исподволь, год за годом, десятилетие за десятилетием. И добивалась своего. Дворянство, интеллигенция, буржуазия по-прежнему оставались православными, но многие начали смотреть на посещение храма просто как на красивую традицию. Зачитывались бестселлерами масона Ренана, «объяснявшего» Евангелия и Деяния Апостолов с рациональной позиции. Запоем глотали книжки Ницше, Папюса и прочих антихристианских авторов. Увлекались спиритизмом, оккультизмом, астрологией, хиромантией. А как согласовать с Православием возникшую среди молодежи моду на самоубийства?
У рабочих вера была покрепче, но и они начинали смотреть сквозь пальцы на то, что их дети обходят стороной церкви, а вместо этого тянутся в социалистические «рабочие школы» – что ж, дело молодое, пусть «просвещаются», авось в люди выйдут.
Конечно же, все россияне искренне считали себя патриотами. Но при этом интеллигенция и студенты переписывали друг у друга стихи Веневитинова:
Грязь, вонь, клопы и тараканы,
И надо всем хозяйский кнут,
И это русские болваны
Святым отечеством зовут…
И восторгалась ими, это было «модно». Как и сочувствие «революции». Это вошло на уровень «общепризнанного», делить все явления на «реакционное» и «прогрессивное». Причем отождествить «прогрессивное» с либерализмом и западничеством. Как ни крути, снова напрашивается сравнение с сегодняшним днем, когда народ под влиянием пропаганды признает некие «демократические ценности», хотя никто их в глаза не видел, кроме кучки воров. И хотя львиная доля россиян не получила от демократии ничегошеньки, кроме бед и несчастий.
Ну а в начале XX века такая «общепризнанность» взглядов привела к тому, что любой человек, ежели сам себя считал «прогрессивным» и хотел выглядеть таковым в глазах окружающих, перенимал и либеральные взгляды. А взглянув на деятельность либеральных партий, нетрудно прийти к выводу – какая разница, кто там у них был масоном, а кто не был? Все в одну дуду дудели, все были оппозиционными царю и правительству.
Но все же оппозиционные течения были разнородными. И в целом нельзя говорить о простой «арифметической сумме» всех антироссийских сил. Скорее, о их «геометрическом», «векторном» суммировании. Так, большинство либералов, конечно, не желало крушения России. Напротив, они были уверены, что стоит им получить власть, как страна под их мудрым руководством еще больше усилится, чем при царе. А «Запад нам поможет». Сепаратистов интересовало отделение их регионов. Плюс максимальное ослабление России, чтобы она не смогла подавить отделения. Поэтому их планы и планы либералов не совпадали. Социалистов интересовала не только борьба с самодержавием, но и последующая борьба с либералами. За власть. Поэтому они блокировались с кем угодно, в том числе с сепаратистами. А были и силы, желавшие не либерализации, не ослабления России, а однозначного ее крушения. Но либералы в своей слепоте этого не видели, охотно идя на союз с революционерами всех мастей. Желая использовать их как инструмент давления на власть и наивно полагая, что смогут держать их под контролем.
Однако и революционные движения отнюдь не были едиными! Напротив, в ходе революции, во время последующей «реакции» они кололись и дробились. По поводу программ, по поводу стратегии и тактики, а нередко просто из-за взаимоотношений лидеров. Социал-демократы перессорились с эсерами, эсеры – с народными социалистами и т. д. и т. п. Если спуститься на уровень ниже и взять одну партию, социал-демократов, то и внутри нее единством не пахло. Были большевики, меньшевики, независимо от них держали себя сторонники Троцкого.
Но даже и среди большевизма единства ничуть не наблюдалось. Он делился и почковался на множество группировок и группировочек, и Ленин являлся лидером только одной из них. А были и «ликвидаторы» (сторонники ликвидации нелегальных организаций и борьбы легитимными средствами), «отзовисты» (сторонники отзыва своих депутатов из Думы и перехода к сугубо нелегальной борьбе), «примиренцы» (Зиновьев, Каменев – сторонники примирения с Троцким), «правдисты» (группировавшиеся вокруг редакции «Правды», чья позиция во многом расходилась с ленинской), «богдановцы» (Луначарский и др., соединявшие большевизм с мистикой и богоискательством), были и «ультиматисты», «впередовцы», «красинцы»…
И все они ожесточенно грызлись между собой. Такое положение в партии было, конечно, ненормальным. И если в 1906 году на IV съезде произошло формальное объединение различных ветвей социал-демократии, то теперь большевики-ленинцы предприняли противоположную попытку. Сплотиться самим и отмежеваться от «чужих». Троцкий начал организовывать международную социал-демократическую конференцию в Вене. Но Ленин в противовес ему созвал в январе 1912 года свою конференцию, в Праге. Она приняла резолюции, осуждавшие прочие группировки, клеймившие их «оппортунизм», и избрала свой, большевистский ЦК.
Ради солидности, чтобы создать более весомый орган, противостоящий оппонентам, формировался этот ЦК наскоро, без особого разбора. Наводили тех, кто под руку подвернулся и казался «верными». Членом ЦК стал, например, полицейский провокатор Малиновский. Вошел в высший орган партии и столь сомнительный тип, как Шая Голощекин, очутившийся к этому времени за рубежом и попавший на конференцию непонятно от кого. Для непосредственной работы внутри России было образовано еще и Русское бюро ЦК. Тоже скомпонованное из случайных лиц, «на живую нитку». А чтобы сделать эти органы более гибкими (и опять же, более солидными в количественном отношении) было решено пополнять их путем кооптации. Не собирать же каждый раз конференции – это дорого, накладно, хлопотно. Подобная практика и установилась. Вводились те или иные активисты, в том числе находившиеся в России. На одном из первых заседаний в ЦК был кооптирован Сталин.
Но, рассмотрев лагерь «внутренних» врагов Российской империи, надо коснуться и внешних. То есть, по большому счету, мирового масонства. Хотя еще раз подчеркну, что структуры «вольных каменщиков» многослойны. И их позиции в описываемое время были совершенно неоднозначны. Во Франции и Англии масоны составляли весомую силу в правительствах и парламентах. Их ослабление России никак не устраивало. Это было бы для них смертельно. В воздухе пахло войной, один за другим следовали то Марокканские, то Балканские кризисы. Но Франции и Англии была нужна Россия послушная, легко регулируемая. Чтобы не выдрючивалась из-за своих национальных интересов, как впоследствии это делал Алексеев. И Франция с Англией двурушничали. Одной рукой выделяли царскому правительству займы, кредиты, демонстрировали дружбу и поддержку на международной арене. А другой рукой вскармливали и подзуживали либеральную оппозицию. Которая в своем оголтелом «западничестве» давно уже пела с голоса Парижа и Лондона.
Однако сильная Россия была нужна Парижу и Лондону только до поры до времени. Поэтому, так сказать, «третьей рукой», они заигрывали и с сепаратистами, и с социалистами. Хотя российские сепаратисты понимали, что от Англии и Франции реальная поддержка им в ближайшем будущем не обломится. И ориентировались в основном на Германию. По пути с потенциальной военной противницей России, Германией, было и еврейским ложам. Но даже и в «союзных» западных державах промышленных и финансовых магнатов встревожили бурные успехи нашей страны в развитии экономики. И начался новый виток по активизации антироссийской подрывной деятельности.
Инициаторами выступили уже упоминавшиеся крупные американские банкиры и иерархи ложи «Бнайт Брит» Якоб Шифф, Соломон Лоеб, Кун. В США в 1912 г. состоялся сионистский съезд, на котором Лоеб призвал: «Собирайте фонд, чтобы посылать в Россию оружие и руководителей, которые научили бы нашу молодежь истреблять угнетателей, как собак. Подлую Россию, которая стояла на коленях перед японцами, мы заставим встать на колени перед избранным от Бога народом».
Была создана особая организация для развертывания борьбы с Россией и Самодержавием. Начинание охотно поддержал видный британский банкир лорд Мильнер, один из руководителей «Великой национальной ложи Англии». Примкнул и близкий ему клан Ротшильдов – британских, французских и австрийских банкиров. И германские банкиры Варбурги, родственные Ротшильдам… Якоб Шифф поддерживал и укреплял отношения с заметными российскими оппозиционерами – Керенским, Милюковым, Аладьиным.
И в это же время произошло маленькое, почти незаметное событие в партии большевиков. В ЦК был вдруг кооптирован Свердлов. С какой стати его решили ввести в руководящий орган партии, непонятно. Он все еще находился в ссылке. То есть как бы кооптировали «мертвую душу». Кто предложил его кандидатуру, тоже неясно. Протоколы тогда велись отрывочно, а то и вообще никак. Может быть, Голощекин приятеля вспомнил? Как бы то ни было, решение было принято. А в конце 1912 года «товарища Андрея» заочно ввели и в состав Русского бюро ЦК. Можно ли считать, что внезапное возвышение Свердлова и активизация «сил неведомых» совпали по времени случайно? Или?…