Глава 3
Из кухни был выход на веранду. Дверь была открыта, и на веранде уже хрипел умирающий Бахром. Дронго кинулся к нему, пытаясь помочь несчастному, но было поздно. У Бахрома начались конвульсии, а изо рта пошла пена. Дернувшись несколько раз, он затих. Полина Яковлевна беззвучно заплакала.
– Бедный Бахром, – всхлипывала она, – не могу понять, что с ним случилось.
Дронго осмотрелся. На краю веранды лежала бутылка воды, очевидно, выпавшая из рук умершего. Он подошел к бутылке и, не трогая ее, наклонился вниз. Бутылка была с характерной этикеткой «Ессентуки номер семнадцать», из нее доносился резкий запах синильной кислоты. Дронго повернулся к Пурлиеву:
– Чья эта бутылка?
– Понятия не имею, – пожал тот плечами.
– Это бутылка Бахрома, – сказала, тяжело вздохнув, Полина Яковлевна, – у него были проблемы с кишечником, и он пил минеральную воду. С утра оставлял ее открытой, чтобы газ вышел. Говорил, что не должен пить сильно газированную воду. Он зашел на кухню, спросил про мясо, которое должен был привезти вечером, и вышел на веранду. Бутылка была у него в руке. Сделал несколько глотков, потом вдруг закачался и начал медленно оседать на пол, но бутылку не выпустил из рук. Только когда свалился, она выпала из его руки и покатилась в сторону. А потом я закричала.
Дронго еще раз посмотрел на бутылку и спросил:
– Где он хранил свои вещи?
– У него есть домик на краю участка, – ответил вместо кухарки Пурлиев, показывая в сторону гаражей, – я разрешил ему здесь оставаться. Он следил за участком, чистил, убирал и жил у нас. И вообще был близким человеком нашей семьи, – немного подумав, добавил хозяин дома.
На кухне появилась Делером. Она вышла на веранду, секунд пять смотрела на умершего, не произнося ни слова, затем перевела взгляд на мужа и сказала:
– Сделай так, чтобы об этом не узнала наша девочка, если уж не можешь оградить нас от подобных ужасов. Ей необязательно все это видеть и знать, что именно у нас творится. – Резко повернувшись, Делером пошла обратно в дом.
Дронго снова наклонился к телу погибшего.
– Это был яд, его отравили. В бутылке еще остались капли жидкости. Нужно срочно вызвать полицию. Вместе со следователем. Пусть отправят на экспертизу бутылку и тело погибшего.
– Я же говорил, что они не оставят нас в покое, – хрипло произнес Пурлиев, глядя на умершего.
– И поэтому они отравили вашего садовника? – поморщился Дронго. – Хватит, Пурлиев. Вы прекрасно знаете, что здесь нечто иное. Кому и зачем нужно было убивать вашего садовника? Он даже не туркмен, а таджик, который жил здесь только благодаря вашему разрешению, иначе бы просто оказался на улице. Зачем убивать такого несчастного человека?
– Он был очень хорошим человеком, – громко подтвердила Полина Яковлевна, – и мастер на все руки. Наверное, это грузинская минеральная вода. В газетах писали, что она плохого качества. Вот он и отравился.
– В газетах писали про грузинское вино и «Боржоми», – напомнил Дронго, – и это был скорее метод воздействия на непокорную Грузию, чем реальное положение вещей. Могу вас заверить, уважаемая Полина Яковлевна, что у грузин прекрасное вино с многовековыми традициями.
– Вы, наверное, грузин? – спросила догадливая кухарка.
– Нет, просто я люблю грузинское вино. И еще истину, которую иногда препарируют слишком грубым образом. А самое печальное, что «Ессентуки» – это российская вода с Северного Кавказа, которая никакого отношения к Грузии не имеет.
Полина Яковлевна нахмурилась, но не решилась больше спорить. Дронго снова обратился к хозяину дома:
– Срочно звоните в полицию. Пусть выезжают. Это не просто бытовое отравление, в бутылке был сильнодействующий яд. Его намеренно отравили.
Пурлиев кивнул, доставая свой телефон.
– Слишком много совпадений, – тихо произнес Вейдеманис, приблизившись к эксперту.
– Я тоже об этом подумал, – согласился Дронго. – Но при чем тут садовник? Кому мешал этот несчастный таджик?
– И странная реакция хозяев, – добавил Эдгар.
– Более чем странная, – кивнул Дронго. – Они оба знают, зачем мы сюда приехали, понимают, что могут являться объектом наблюдения агентов их бывшей страны, и прекрасно осознают, насколько это опасно. Возможно, их садовника так показательно убрали для устрашения хозяев. Что бы ты делал в такой момент прежде всего?
– Бросился бы звонить своей дочери, чтобы узнать, где она находится и как себя чувствует, – признался Вейдеманис.
– А они оба не позвонили, – подвел неутешительный итог Дронго, – чем вызвали у нас особенные подозрения. Кажется, и мать, и отец просто забыли о своей дочери, что в принципе невозможно. Значит, дело в чем-то ином. А в чем именно? И кому понадобилось убирать пожилого таджика? Что он мог знать или сделать?
Тут к ним подошел хозяин дома и усталым голосом сообщил:
– Я уже вызвал полицию, они сейчас приедут. Заодно приедут следователь и бригада экспертов. Пусть проверяют, может, мы действительно выйдем на возможных преступников.
– У него был больной желудок? – спросил Дронго.
– Не знаю, – ответил Пурлиев, – желудки работников меня мало волнуют. Но у него были проблемы. Кажется, он был язвенник и поэтому пил все время слабоминеральную воду. Открывал две бутылки с утра, чтобы газ выдохся, а потом пил. Об этом знали все живущие в доме.
– Кроме вас с супругой и дочерью, в доме живет кто-нибудь еще? – спросил Дронго. И, не дожидаясь ответа, добавил: – Насколько я понял, кроме вас троих, здесь еще бывают ваш водитель и кухарка. Тогда подскажите, кого именно я должен подозревать? У вас есть такой человек на примете?
– Между участками нет охраны, – напомнил Пурлиев, – и часто вообще нет никаких заграждений. Поэтому здесь могло произойти все, что угодно. Я позвал вас, чтобы вы нам помогли, но, видимо, позвал слишком поздно. Бедный Бахром, мир его праху. Наверное, целились в меня, а попали в нашего садовника.
– Не думаю, – жестко возразил Дронго, – убийца не мог быть таким идиотом. Поверить в возможность того, что ваша бутылка стоит в подсобке у садовника и вы пьете с ним на пару минеральную воду, невозможно даже в самых страшных снах. Это слишком невероятно, чтобы быть похожим на правду.
– Тогда почему его убили? – настойчиво спросил Пурлиев.
– Можно, я задам вам такой же вопрос? – ответил Дронго. – Мне тоже интересно, кто и, самое главное, зачем убил этого таджика? Что он сделал или мог сделать? Что он знал или мог узнать?
Пурлиев пожал плечами и отвернулся.
Полина Яковлевна принесла большую простыню и попросила разрешения у Дронго накрыть тело.
– Нельзя, – ответил эксперт, – там остатки воды с ядом. Они могут впитаться в простыню, и тогда мы вообще не узнаем, кто и почему это сделал. Нельзя ничего трогать. И накрывать его тоже нельзя. Сейчас приедет полиция, потерпите немного.
Через несколько минут к дому начали подъезжать автомобили. Сначала приехала машина полиции. Затем следователь, за ним помощник прокурора, наконец, сам прокурор. Эксперты бережно упаковали бутылку с остатками воды. Брали анализы с одежды погибшего, из лужиц, оставшихся на полу.
Следователь, которого звали Роберт Мельников, приказал переписать всех находившихся в доме на момент убийства. Кроме супругов Пурлиевых, это были кухарка и два их гостя. После короткого осмотра он побеседовал с хозяевами дома, затем пригласил Дронго и сел за стол. У него были сросшиеся черные брови, глубоко посаженные глаза, вытянутый нос, и он был на две головы ниже эксперта.
– Что вы делали на даче господина Пурлиева? – уточнил следователь.
– Мы эксперты по вопросам преступности, – пояснил Дронго, – и приехали сюда для консультаций с хозяином дома.
– Так удачно приехали, – покачал головой Мельников, – как раз к моменту убийства. Вам не кажется подозрительным подобное совпадение?
– Кажется, – согласился Дронго, – только вы не совсем поняли. Я не доморощенный частный детектив, а эксперт Организации Объединенных Наций и бывший специалист Интерпола, поэтому не стал бы участвовать в отравлении садовника. Калибр мелковат, господин Мельников. Неужели вы не поняли?
– Я сам решаю, что именно мне следует понимать, – дернулся следователь. – Где вы были в момент убийства?
– Сидел на вашем месте в этой комнате и разговаривал с хозяевами дома, напротив сидел мой напарник, – спокойно ответил Дронго. – В этот момент мы и услышали крик кухарки, которая увидела, как упал на веранду несчастный садовник. После этого мы вышли на веранду. Я хотел ему помочь, но было уже поздно. Он бился в конвульсиях и умер буквально через несколько секунд. Очевидно, яд был достаточно сильным. Это не обычное бытовое отравление, это намеренное убийство.
– Вы специалист и по ядам тоже? – насмешливо спросил Мельников.
– Молодой человек, когда я начинал свои расследования, вас еще не было на свете. И я разбираюсь не только в ядах, но и в человеческой психологии. Неплохо разбираюсь. Поэтому могу вам посоветовать несколько умерить свои комплексы.
– Какие комплексы? – недовольно проговорил следователь. – Не понимаю, о чем вы говорите.
– Во-первых, не нужно так комплексовать из-за своего роста. Уже доказано, что большинство гениев было невысокого роста. Во-вторых, вы допустили ошибку, осмотрев только место происшествия и домик, в котором жил погибший. Нужно осмотреть весь дом и попытаться найти следы отравляющего вещества. Обязательно провести экспертизу и взять образцы крови у всех возможных свидетелей. Допросить водителей и садовников с соседних участков. Хотя полагаю, что искать нужно прежде всего здесь. В-третьих, немного расскажу вам о своих наблюдениях, чтобы вы мне поверили. Утром вы торопились и плохо побрились. Около правого уха осталась полоска щетины, волосы растут неравномерно, значит, вчера вы не брились. Очевидно, дежурили, поэтому у вас красные невыспавшиеся глаза. Теперь насчет вашего поведения. Вы, вероятно, только недавно получили доступ к самостоятельной работе, отсюда напряжение и неуверенность в ваших действиях. Такие действия психологи называют «перемешательной активностью». Обратите внимание на ваши руки, суетливые и бесполезные движения, при которых вы все время мнете себе пальцы, выдают вашу неуверенность.
Мельников положил обе руки на стол.
– И не нужно крутить кольцо на пальце, которое вы получили совсем недавно, – добавил Дронго, – я думаю, что вы женаты не больше года. И вашей супруге не очень нравится ваша нынешняя работа. Я обратил внимание, что сегодня во время вашего визита было уже три телефонных звонка, и каждый раз вы односложно отвечали, что скоро закончите. Это подстегивает вас и нервирует, поэтому вы допускаете некоторые ошибки.
Наступило неприятное молчание.
– Закончили? – спросил, неприятно усмехнувшись, Мельников. – Такие фокусы в стиле Шерлока Холмса или Эркюля Пуаро. Подслушали мой разговор с женой и выдаете себя за аналитика. Меня не обманете. Насчет более тщательного осмотра я согласен. Сотрудники полиции отнеслись к нему достаточно халатно. Но это мы легко поправим. А насчет образцов крови и ваших отпечатков, можете не беспокоиться, это мы сделаем обязательно и без ваших напоминаний.
– Прекрасно. Значит, мои советы вам не нужны, – кивнул Дронго, – в таком случае вы можете их игнорировать.
– Вы интересный человек, – неожиданно произнес Мельников, – но я все равно буду проводить расследование своими способами и методами. Вы правы: у меня нет такого большого опыта в расследованиях. Но это уже девятое мое расследование. И восемь предыдущих были достаточно успешными.
– Поздравляю, – сказал Дронго, – именно поэтому вас и выдвинули на самостоятельную работу.
– Опять трюки? Узнали у кого-то из офицеров полиции, что меня недавно перевели?
– Я не разговаривал с вашими офицерами, – возразил эксперт, – неужели вы действительно ничего не поняли?
– Давайте по существу, – перебил его Мельников. – Вы ничего не видели, ничего не знаете и никого не подозреваете? Несмотря на свой большой опыт и ваше мастерство?
– Пока у меня нет подтвержденных данных, – ответил Дронго, – но я тоже пытаюсь понять, что именно здесь произошло.
– Есть конкретные подозреваемые?
– Я предпочитаю говорить только тогда, когда уверен в этом.
– Достаточно, – поморщился Мельников, – я понимаю, что вы хотели произвести на меня впечатление, и это вам удалось. Вы действительно наблюдательный и опытный человек, в меру своих возможностей и способностей. Но сегодня здесь ничего необычного не случилось. Просто приехавший к нам гость из Средней Азии выпил какое-то пойло и отравился. Экспертиза легко докажет, что там не было никакого яда. Обычное отравление некачественным спиртом. Бомжи и гости столицы умирают от этого гораздо чаще, чем ото всех других причин. Поверьте мне, я знаю, что говорю. Возможно, он налил в бутылку какой-нибудь некачественный алкоголь и отравился этим суррогатом. И в этом весь секрет. Если бы он умер где-нибудь на вокзале или на улице, никто бы этого даже не заметил. Но он умер в элитном поселке, в доме у бывшего высокопоставленного чиновника из туркменской оппозиции. Только поэтому меня прислали сюда сразу после дежурства, о чем вы правильно догадались. Но уже завтра я закрою дело этого садовника, чтобы никогда о нем больше не вспоминать.
– Не закроете, – убежденно произнес Дронго, – это не обычное отравление. Вам просто необходимо более внимательно и тщательно все проанализировать.
– Мы справимся и без вашего участия, – пообещал Мельников и неожиданно признался: – Но мне было интересно с вами беседовать.
– До свидания, – поднявшись, попрощался Дронго и вышел в другую комнату, где его ждал Пурлиев.
Теперь на допрос вызвали Вейдеманиса.
– Ну как, вы мне наконец поверили? – спросил Пурлиев, обращаясь к Дронго. – Я же говорил вам, что они за мной следят. И в любой момент готовы на любую подлость. Видимо, Бахром что-то узнал, поэтому они его и убили.
– Что мог узнать ваш садовник, который все время находился за городом и почти не выезжал отсюда? Вам не кажется странным, что его смерть произошла в тот момент, когда мы были у вас в гостях? Словно ее нарочно подстроили к нашему приезду.
– Я просил вас о помощи, – напомнил Пурлиев, – а вы, наверное, думали, что я преувеличиваю, не верили, что за мной следят, все время пытались иронизировать. Я же видел, как вы относитесь к моему рассказу. А я уверен, что моей семье угрожает реальная опасность. Они не остановятся ни перед чем.
– Зачем? Зачем туркменским властям убивать вашего садовника или нападать на кого-то из членов вашей семьи? – спросил Дронго. – Ведь это абсолютный идиотизм. И слишком неправдоподобно.
– Убийство Бахрома тоже неправдоподобно?
– Более чем. Я все время пытаюсь понять, что именно здесь происходит. Вы все еще хотите, чтобы я занимался вашим делом?
– Не знаю, – ответил Пурлиев, – я сейчас ничего не знаю. – В этот момент раздался телефонный звонок. – Я тебе перезвоню, – сказал он в трубку и, отключив телефон, убрал его в карман.
– Вы уже разговаривали со своей дочерью? – поинтересовался Дронго.
– Пока нет. Она у Колосковых. Там все в порядке. Я не хотел ее волновать. Пусть отсюда уедут полицейские и следователи, заберут труп, и тогда я ей позвоню.
– Вы очень заботливый отец, – заметил эксперт.
– Опять иронизируете? – покачал головой Пурлиев.
– Нет. Восхищаюсь вашей выдержкой.
– Я больше не буду с вами разговаривать, – возмущенно проговорил хозяин дома. – Я уже понял, что это была большая ошибка с моей стороны – попытаться просить вас о помощи. Вы с самого начала не хотели мне помогать. Уже по вашим вопросам я понимал, что вы считаете меня обыкновенным коррупционером и почти проходимцем. А ведь я – серьезный политик.
– Который сумел купить дом в Жуковке, носит часы за сорок тысяч долларов, имеет целый гараж дорогих элитных машин, свою компанию, рыночная стоимость которой зашкаливает за пятьдесят миллионов долларов, – в тон собеседнику произнес Дронго.
Наступило молчание. Пурлиев размышлял, как именно стоит ответить, и наконец спросил:
– Эти глупости вы взяли из Интернета?
– Ваш дом, машины, часы и компания – тоже глупости?
– У вас примитивное мышление, господин эксперт, – презрительно усмехнулся Пурлиев. – Свои деньги я зарабатываю своим трудом. И своим бизнесом. Вы просто не можете в это поверить.
– Не сомневаюсь. Все государственные воры обычно так и говорят. Это не потому, что я очень симпатизировал режиму Туркменбаши, просто я не люблю таких людей, как вы, Пурлиев. Это именно вы и вам подобные растащили бывшую страну по кускам, чтобы вам было легче ее грабить, обворовывать, наживаться. Вам плевать на обычных людей. Все ваши разговоры о суверенитете, патриотизме, независимости скрывают только шкурные интересы. Еще тогда вы все поняли, как легко можно ограбить собственный народ, если развалить большое государство и самим стать элитой в каждой стране. Элитой, которая уже не боится тяжелой руки Москвы. Когда можно делать все, пока ты хвалишь и льстишь очередному маленькому диктатору, пока готов выслуживаться и пресмыкаться. И при этом вы и вам подобные считают себя настоящими бизнесменами.
В комнату вернулся Вейдеманис и, улыбнувшись, сказал:
– Кажется, вы ругаетесь, твой громкий голос разносится по всему дому.
– Нет. Мы признаемся друг другу в любви, – ответил Дронго. – До свидания, Пурлиев. И подумайте над моими словами. Я почти убежден, что вы еще захотите меня увидеть.
– Не уверен, – помотал головой Пурлиев, – вы мне больше не нужны.
– Зато вы мне, кажется, становитесь интересны, – бросил Дронго, выходя с Эдгаром из комнаты.
– Что ты думаешь об этом убийстве? – поинтересовался Вейдеманис.
– Лучше не спрашивай, – признался эксперт, – иначе я буду чувствовать себя болваном. А мне этого очень не хочется. Обидно, когда тебя считают болваном.
– Я догадываюсь, о чем ты думаешь, – мрачно сказал Эдгар, – но будет лучше, если мы поговорим обо всем дома.
Они сели в машину. Никто не мог даже предположить, что сегодня до вечера произойдет еще одно трагическое происшествие, которое перевернет все их возможные предположения и сделает ситуацию абсолютно непредсказуемой.