Глава 2
Следующие двое суток проходят, как в тумане, в попытках привыкнуть к смене часовых поясов. Мне удалось немного подремать в день прилета, поэтому вечером я умудряюсь просидеть до девяти, прежде чем отрубиться. Однако рано поутру меня будит крылан, шумно пожирающий инжир за окном. Барабаню по стеклу, но возмутитель спокойствия не обращает никакого внимания и продолжает завтракать. Из его жутких черных крыльев торчат костлявые крюкообразные лапки.
Как-то раз на школьной экскурсии одна готка рассказывала нам с одноклассницами, что летучие мыши в четыре раза умнее собак. «Их мозг развит гораздо лучше!» – кричала она.
Смею возразить, судя по тому, что данный экземпляр не реагирует на мой стук в окно. Хотя, опять же, может, это было его осмысленное решение – игнорировать безумицу с выпученными глазами по ту сторону стекла. Наверное, крылан думал: «Просто забей на нее – и она отстанет».
Размышляю, не позвонить ли Джеймсу – дома сейчас, должно быть, воскресный вечер, – но в конце концов решаю, что еще не готова к очередному разговору с ним. Я все никак не успокоюсь, да и он представляется таким далеким отсюда. Наконец, понимая, что больше уснуть не получится, встаю. Делаю кофе и иду с ним в новую гостиную. Похоже, комнату недавно отделали. Она выглядит очень стильно, в нейтральных оттенках кремового и серого. Сижу там час или около того, читая подругины старые номера «Нью Уикли» и любуясь через французские окна розовыми и серебристыми какаду на фиговом дереве.
– Вот ты где, – появляется в дверях Молли. – Никак не привыкнешь к смене поясов?
– Да. И тут еще чертова летучая мышь за окном.
– А-а, ты видела Берта.
– Берта?
– Ага, летучая мышь Берт. Или, может быть, Бертина. Мы не уверены. Клевый, правда?
– Ага, но не в пять утра.
Молли смеется.
– Люси, пойдем со мной. Хочу тебе кое-что показать, пока не ушла на работу.
Она ведет меня наверх в большую комнату.
Помимо содержания мини-отеля, Молли еще и дизайнер одежды, и трудится неполный день в магазине в Мэнли, где начальство разрешает ей продавать и ее собственные изделия.
Разноцветные узорчатые отрезы ткани разложены повсюду, добрую половину стола занимает крупная швейная машина, а на другой раскиданы ленты, булавки и ножницы.
– Моя мастерская, – с гордостью объявляет хозяйка и достает из большого деревянного шкафа полиэтиленовый одежный чехол. – А это – для тебя.
Принимаю дар с интересом и, честно говоря, с опаской.
Мне не по себе из-за того, что у меня нет ни одной вещи, сшитой Молли. Можно было бы заказать что-нибудь с ее сайта, но у нас совершенно разный имидж. Она, скорее, эксцентричная и неординарная, я же предпочитаю более деловой стиль. Противно думать, что я могу обидеть подругу, но ее одежда мне просто не идет. Надеюсь, мастерица это понимает.
В общем, с определенной тревогой я снимаю упаковку и вижу длинное платье из серебристого атласа.
– С ума сойти!
– Будешь подружкой невесты? – улыбается Молли.
Я взвизгиваю от восторга и пару секунд подпрыгиваю на месте, а она только смеется.
– Так, значит, да?
– Шутишь? С удовольствием! – Я тянусь к ней и обнимаю, прежде чем снова вернуться к наряду.
– Должно быть впору. Я звонила Джеймсу, чтобы узнать твои размеры.
– Ты звонила Джеймсу? – изумляюсь я.
– Да, он был очень мил и так мне помог.
– Правда?
– Ей-богу. Люси, я уверена, все у вас наладится, – успокаивает Молли.
– Надеюсь, – шепчу я.
– Наладится. Вы просто идеальная пара. Та фотография, что ты прислала по электронке – вы там вдвоем пьете один коктейль через соломинки, – где вы тогда были?
– Это Флорида, год назад.
– Так мини-ло.
Я благодарно улыбаюсь. Не горю желанием омрачать проблемами важное событие в жизни друзей и подготовку к нему, поэтому, спрашивая, хочет ли Молли увидеть пресловутое сообщение, уповаю на то, что она не расстроится. Мне вдруг приспичило услышать ее вердикт.
– Конечно, хочу.
Она забирает платье, а я бегу вниз за мобильником. Возвращаюсь и держу телефон перед подругой, медленно пролистывая текст, чтобы она все прочла.
– И он думает, что это его друзья послали?
– Да, когда они были в пабе, и он отошел к бару.
– Хороши друзья, – саркастично произносит Молли.
– Ну, они, вообще-то, не друзья даже, а скорее, коллеги. Так что мне не придется часто с ними видеться.
– И прекрасно. Люси, думаю, тебе стоит это удалить.
Я неуверенно смотрю на нее.
– Ты просто обязана. Тебе будет гадко каждый раз, когда станешь это перечитывать. И если Джеймс говорит правду – а я считаю, так оно и есть, – то зачем хранить такую мерзость?
Не знаю почему, но стирать эсэмэс не хочется. Молли видит мое сомнение.
– Ты такая любительница потеребить себе нервы. Совсем как в школе, – дразнит она.
– О чем ты? – смеюсь я.
– Ой, ну, знаешь, ты вечно искала решения сразу после контрольных по математике, чтобы себя помучить, обнаружив, что сделала ошибку… Читала последнюю страницу романа, не в силах справиться с любопытством, даже предвидя, что потом будет неинтересно…Часами рылась в лотках распродаж в поисках юбки, что купила месяц назад со скидкой…
«Влюбилась в чудного кареглазого одноклассника, зная, что он безнадежно предан моей лучшей подруге», – мысленно добавляю я.
– Ладно, ладно! – сдаюсь я.
– Ну так давай! – подбадривает Молли.
– А, к черту все! – Я нажимаю на кнопку удаления, подтверждаю команду и вижу, как сообщение исчезает. Какое облегчение. Стоит чаще чистить папку входящих. – Теперь ты счастлива?
– В общем, да. Думаю, это хорошее начало. Ну, – Молли поднимает платье, – хочешь примерить?
– Непременно, – соглашаюсь я.
Мы снимаем наряд с вешалки. Его автор сотни раз видел меня в нижнем белье, правда, я уверена, что с шестнадцати лет моя фигура несколько изменилась. Натягиваю платье через голову с помощью Молли, и она застегивает молнию. Жуткую долю секунды молюсь, чтобы Джеймс снял мои размеры не с летних джинсов, потому что с Рождества я набрала пару килограммов. Но даже если и так, Молли поступила по-умному: платье село хорошо, даже в запасе осталось сантиметра три-четыре.
– Думаю, я попала в точку, – заключает швея.
Она открывает дверцу шкафа, чтобы дать мне посмотреться в зеркало в полный рост.
– Просто чудо! – восторгаюсь я.
– Что происходит? – сонным голосом спрашивает с порога Сэм и тут замечает меня в серебристом одеянии. – Привет, Люси! Нравится?
– Обожаю его, – широко улыбаюсь я.
– Слава Богу. Молли не одну неделю над ним колдовала.
В будни ребята работают, так что днем мне приходится развлекать себя самой. Вопреки ожиданиям большинства туристов, солнце сияет в Австралии не всегда. На самом деле, в Сиднее частенько бывают сильные ливни, особенно в марте, который уже на подходе. Но сейчас солнышко светит, и я счастливо провожу первые два дня, нежась в одном из шезлонгов, стоящих в саду за домом.
К среде небо затягивается облаками. Утром Молли пошла на работу пешком, оставив мне ключи от своего маленького красного «Пежо» и записку с адресом, где подобрать ее после смены. В Австралии страхуют автомобили, а не водителей, так что – красота! – достаточно сделать права, чтобы иметь право водить машину, и поскольку меня уже тошнит от бесконечного обмазывания солнцезащитным кремом, я определенно счастлива поностальгировать.
После неуверенного старта – я привыкла к механической коробке передач – съезжаю с холма в Мэнли, оставляя справа Айвенго-парк и поле для крикета. Океан впереди выглядит бурным и неспокойным. Поднимаюсь в гору, дивясь неподвижности бухты внизу. Невероятно, какая там тихая вода, совершенно не такая, как в открытом море по другую сторону полуострова. Одинокий байдарочник гребет среди белых пришвартованных парусников.
Еду дальше и вскоре добираюсь до города, по пути минуя начальную школу, где мы с Молли и Сэмом впервые встретились много лет назад. Маленькие девочки в сине-белой форме играют во дворе с мальчишками в белых рубашках и синих шортах. На пляже Мэнли волны даже больше, чем мне казалось, и я обнаруживаю его закрытым для купания. Правила не распространяются на серферов, так что я паркуюсь на одной из стоянок с видом на море и с минуту наблюдаю за ними.
Примерно пятнадцать парней сидят, постукивая по серфбордам и вглядываясь в просторы океана. В черных непромокаемых костюмах и с мокрыми темными волосами они похожи на тюленей. Вдруг один поворачивается и начинает грести, затем встает на доске и, балансируя, скользит вверх-вниз по стене воды. Один за другим серферы присоединяются к нему, доски движутся, словно водные лыжи, по гребню, пока волна не захлестывает экстремалов с головой. Потом они возвращаются обратно и продолжают грести в ожидании нового вала.
В отдалении машет крыльями одинокий пеликан, летя по ветру параллельно горизонту. Я какое-то время слежу за ним и почти теряю из виду, когда он планирует ближе к поверхности океана, и крылья сливаются с темной водой и пушистой белой пеной.
Над головой сгущаются зловещие тучи, начинается дождь. Серферы не обращают на него внимания – они и так уже мокрые. Интересно, как долго они тут? Включаю дворники и выруливаю со стоянки, еду назад вдоль побережья мимо магазина для серферов, где выставлены десятки досок и гидрокостюмов напрокат. В конце набережной поворачиваю направо и выезжаю на улицу, где мы прожили три года, перед тем как вернуться в Англию. Остановившись ненадолго, смотрю на уродливую пятиэтажку из красного кирпича с серыми каменными балконами.
Мы с мамой переезжали с места на место, снимая дешевое жилье на срок от года до четырех, пока хозяин не отказывал в аренде, так что вряд ли я могу назвать хоть какой-то дом здесь своим. Но при взгляде на квартиру на втором этаже и на маленький балкон, где мы иногда ужинали, меня до сих пор терзает острая боль ностальгии. Представляю маму в живописном английском садике и улыбаюсь. Кто бы мог подумать, что она – бедная секретарша в бухгалтерской конторе – станет хозяйкой забавного чайного магазинчика в Сомерсете? Я искренне счастлива за нее. Терри был одним из главных управляющих в той конторе, и пусть в первую нашу встречу он показался мне жутко скучным, я думаю, он хороший человек и подходит маме. Одному богу известно, как он выносил мои истерики, когда мама решила вернуться с ним в Англию – потому что я винила именно отчима в том, что меня разлучают с друзьями. Но теперь дом в Сомерсете кажется мне более родным, чем все эти тесные трехкомнатные квартирки.
Внезапно хочется, чтобы Джеймс очутился здесь. Я была бы рада показать ему, где жила. Вчера вечером я рассказала ему, что буду подружкой невесты у Молли и о платье – вкратце, потому что он как раз выходил из дома на раннее утреннее совещание, да и все равно я себя чувствовала опустошенной. Но было приятно слышать его голос, хотя я слегка и беспокоилась, чем мой бойфренд занимается в Лондоне, пока меня нет.
Дождь заканчивается, и я проверяю время. Забрать Молли нужно только через несколько часов, а я не против выпить кофе и посмотреть, где она трудится, так что опять качу в город.
Молли работает в прикольном магазинчике дизайнерских штучек. Продается там все подряд: от свечей и фаянса до ювелирных изделий, подушек и одежды. Когда я вхожу, подружка обслуживает покупателя, но все равно кажется довольной. Она выбивает кассовый чек и произносит одними губами: «Привет!». Последние два часа ее смены мы сидим и болтаем, планируя субботний девичник. Я в курсе, что его организация входит в обязанности подружки невесты, но я стала ею весьма неожиданно, а Молли уже знает, что хочет устроить. Прикидываем начать с шикарного бара на Серкьюлар-Ки с видом на бухту, потом поужинать в итальянском ресторане неподалеку и в финале отправиться в клуб в Кингс-Кросс. Мы даже заказываем по каталогу ярко-розовый лимузин, чтобы доехать из ресторана в клуб. Нам обеим не терпится.
– Ты не прочь немножко выпить на причале? – в конце концов выдает Молли.
– Еще спрашиваешь.
Она прощается с начальницей, Сандрой, которая в подсобке увлеченно натягивает ткань на деревянные рамки, чтобы сделать симпатичные набивки.
Облака начинают рассеиваться. Ветер полностью стих. Впереди виднеется голубое небо.
– Тебе нереально повезло с погодой, – говорит Молли.
Причал Мэнли изменился с тех пор, как я была здесь в последний раз. Его белая, отделанная деревянными панелями передняя часть выглядит свежо и чистенько. Часы на башне показывают пятнадцать минут седьмого. Мы обходим бар на пристани и размещаемся на одной из деревянных скамеек. Громадные белые зонты возвышаются над нашими головами, защищая от теплого закатного солнца.
– Тот парень просто красавчик, – показывает подружка на бармена, возвращаясь к столику с двумя бокалами коктейля из шампанского и ягодного ликера.
– Молли! – смеюсь я. – Ты почти замужняя женщина!
Сэм и Молли будут венчаться в Ботаническом саду с видом на Сиднейский оперный театр, мост Харбор-Бридж и прозрачный горизонт. Обычно поставить свадебный павильон в таком живописном месте стоит целое состояние, но будущий муж получил внушительную скидку как сотрудник.
– Все в порядке с местом? – интересуюсь я.
– Думаю, да. Шатер будет готов примерно через неделю.
– Что нам еще осталось сделать?
– Только подобрать туфли для тебя. И для Энди. Не думаю, что мама с этим справилась. Можем приступить во вторник, когда у меня будет выходной.
Энди – Андреа – младшая сестра Молли. Ей восемь, и я никогда ее не видела. Она родилась через год после моего отъезда из Австралии. В год, когда погибли родители Сэма.
– У меня до сих пор в голове не укладывается, что у тебя есть сестра.
– Не говори! Я сама в шоке. Особенно когда она капризничает, а мама спускает ей это с рук. Избалованная девчонка.
Мы с Энди – единственные подружки невесты. Никак не привыкну к мысли, что Молли об этом попросила.
– Эй! – вдруг приходит мне мысль. – А ты будешь менять фамилию на Уилсон?
– Да, я решила, что возьму фамилию мужа. Это много значит для Сэма, да я и сама хочу быть частью его семьи, особенно учитывая, что родных у него осталось не так много. Но я буду скучать по Молли Томас. А ты поменяешь фамилию на Смитсон, если выйдешь за Джеймса?
– Х-м, не знаю. Будет странно не быть больше Люси Маккарти. Но мама стала Браун, когда вышла за Терри, так что фамилия нас с ней уже не связывает.
Через полчаса мы едем на холм и перед домом обнаруживаем старый раздолбанный универсал зеленого цвета с привязанной сверху доской для серфинга.
– Нейтан приехал! – восклицает Молли.
Когда я в последний раз видела его, он был худощавым четырнадцатилетним подростком, который закрывался наверху в спальне и играл на гитаре, готовый на все, лишь бы находиться подальше от старшего брата и его надоед-подружек. Но судя по энтузиазму одной из них, это уже в прошлом.
Молли открывает дверь и идет прямиком на кухню, где за столом вместе с Сэмом сидит кто-то и близко не похожий на его тощего придурковатого братца.
Меня пробирает дрожь, когда высокий темноволосый серфер в линялых джинсах и футболке встает и улыбается мне. Теперь он даже выше, чем Сэм.
– Привет, Люси! Ого, сколько ж времени-то прошло?
– Лет девять, – отвечаю я, думая про себя, насколько может преобразиться человек за десяток годков.
– Не могу поверить, как же сильно ты изменилась, – говорит Нейтан, рассматривая меня.
Мне вдруг становится неудобно.
– Ты тоже.
Быстро прикидываю в уме его возраст. Он на два года младше Сэма, Молли и меня – получается, ему двадцать три.
– Люси, что предпочитаешь? – спрашивает Сэм, и я рада его вмешательству. – У нас тут розовое вино, белое и пиво. А, и еще красное есть.
Мы с Молли сговариваемся на розовом и выходим на террасу.
Присутствие Нейтана смущает. Мы вытягиваем черные кованые стулья и усаживаемся вокруг такого же стола: Нейтан слева от меня, Сэм – справа, а Молли – напротив. Каменные ступеньки спускаются к аккуратно выстриженной лужайке, идущей под уклон. В саду расставлены почти родные шезлонги. За последние пару дней я тесно сблизилась с ними. В переносном смысле, конечно же.
Сэм начинает рассказывать, как прошел рабочий день, но я едва его слушаю. Краем глаза вижу, как Нейтан качает ногой вверх-вниз, а мышцы на его голых руках напрягаются каждый раз, когда он тянется за пивом. Очень странное ощущение. Знаю, люди болтают о мгновенной симпатии и тому подобном, но я, честно говоря, никогда не чувствовала такого раньше. После нашего знакомства с Джеймсом на вечеринке между нами возникло постепенно нараставшее притяжение. По ходу вечера он нравился мне все больше и больше, и к концу мероприятия я согласилась пойти с ним на свидание. С Нейтаном я как будто настроена на каждое его движение. Надо это обуздать. Делаю большой глоток розового вина и заставляю себя расслабиться. Жаль, что я так легко накрашена.
Хватит! У меня есть парень, такой, что с ума сойти… И который, может быть, мне изменяет. Ой, да какая разница!
– Люси, чему ты улыбаешься?
Услышав голос Сэма, понимаю, что все за столом смотрят на меня. Нейтан, кажется, веселится.
– Просто так! – жизнерадостно отвечаю я и поднимаю бокал с вином.
Мы сидим, наслаждаясь теплым вечером, и немного погодя Сэм зажигает несколько спиралек и цитронелловых свечей, чтобы отпугнуть комаров.
– Не возражаешь, если я закурю? – уточняет у меня Нейтан.
На самом деле я не в восторге, но мне трудно отказать, так что он закуривает. Украдкой посматриваю, как он подносит сигарету к губам. Как бы я хотела быть этой сигаретой! «Люси! Ты с ума сошла», – одергиваю себя.
Нейтан ерзает на стуле и поворачивается ко мне, стараясь не выпускать ни на кого дым. Спрашивает:
– Так чем ты занимаешься, Люси?
Его лицо покрыто темной щетиной, и я отмечаю, что у него серо-голубые глаза.
Рассказываю про свою работу в «Мэнди Ним».
– Выходит, тебе достается куча всяких бесплатных штук?
– Угу.
– Компакт-диски?
– Угу.
– DVD?
– Угу.
– Косметика? – встревает Молли.
– Угу.
– Счастливая, – восхищенно качает головой она.
– А иногда я бываю в командировках.
И я расписываю, как несколько месяцев назад ездила в Амстердам, где мы пиарили сеть шикарных отелей.
– Да тебе крупно повезло! – замечают друзья.
Я не отрицаю, это потрясающе.
– Ну, и какую последнюю штуку ты заполучила на халяву? – спрашивает Нейтан.
– Вот эти солнечные очки, кстати. – Показываю им свою добычу.
– Чумовые! – восклицает Молли. – Можно взять?
Она примеряет их и смотрит на своего жениха, который согласно кивает.
– Я могла бы достать такие и тебе.
– Вот и подарок на день рождения, Мол, – усмехается Сэм.
– На самом деле, это единственное, что бесит в работе, – говорю я. – Бесплатные образцы превращают поиск подарков на Рождество и дни рождения в кошмар. Надо чуть ли не предъявлять чеки в доказательство того, что я их купила.
– Ой, ты нам сердца разбиваешь! – смеется Молли.
Нейтан тушит сигарету – волосы на его руках выгорели на солнце, хотя сам он от природы брюнет, – поднимает пепельницу и относит на другой конец террасы, подальше от стола.
– Ну, а что насчет тебя, Нейтан? Чем ты занимаешься?
– Ой, всякой всячиной, – отмахивается он, снова усаживаясь на стул.
– Нейтан на самом деле нигде не работает, – объясняет Сэм.
– Он слишком занят серфингом, – нежно улыбается Молли.
– Я тружусь достаточно, чтобы сводить концы с концами.
Нейтан откидывается в кресле и закидывает ногу на ногу. Он босиком, и я представляю, что если бы на нем была какая-то обувь, то он в своем выборе не пошел бы дальше шлепанцев или вьетнамок, как их тут называют.
– Который час? – вдруг спрашивает он.
– Восемь, – в один голос отвечаем мы с хозяйкой дома.
– Пора бы уже сваливать.
«Нет! Не уходи!» – проносится у меня в голове.
– Почему бы тебе не остаться на ужин? – предлагает Молли.
«Да! Оставайся!»
– Братишка, присоединяйся, мы закажем пиццу или типа того, – вторит ей Сэм.
Нейтан, кажется, колеблется.
– Давай! – смело поддерживаю я и нескладно добавляю: – Ты бы составил мне компанию с этими голубками.
– Ну ладно, – широко улыбается он.
У него потрясающая улыбка.
После пиццы, нескольких бутылок пива и пары бокалов розового вина солнце садится, а комары жужжат все назойливее, так что мы перемещаемся в дом. Нейтан смотрит в окно на раздолбанную машину.
– Ты не можешь ехать домой сейчас, – говорит Молли. – Переночуй тут, а рано утром отправишься. Завтра будешь серфить?
– Собирался.
Он, похоже, сомневается, и у меня замирает сердце.
– Хочешь одолжить телефон и позвонить Эми?
Теперь оно уходит в пятки. Что еще за Эми? Мне не приходится спрашивать об этом вслух, потому что Молли поворачивается и объясняет:
– Эми – его девушка.
– Она мне не девушка, – протестует Нейтан.
– Ну и зря! Честно, Люси, она очень красивая. Они живут вместе и, клянусь, идеально друг другу подходят.
– Угу, ты – придурок, дружище, – вставляет Уилсон-старший. – Тебе надо застолбить эту девочку, пока это не сделал кто-то другой.
– Не лезь не в свое дело.
– Он начинает выходить из себя, – смеется Сэм и треплет младшенького по волосам.
– Отвали! – Нейтан сбрасывает руку брата и, достав из холодильника очередную банку пива, топает в гостиную.
– Полагаю, это значит, что он остается, – заключает Молли.
Когда я захожу в гостиную, Нейтан перебирает диски Сэма и Молли у стереосистемы.
– Ты еще играешь на гитаре? – интересуюсь я.
– Да. Удивлен, что ты помнишь.
– Как я могла забыть? Кажется, ты все детство только и делал, что закрывался в комнате и бренчал. У тебя неплохо получалось.
– О, спасибо, мисс. – Улыбаясь, он смотрит на меня.
– Что ты ставишь? – спрашивает Молли, заходя в комнату. – Может, Кайли[5]?
– Нет уж, к черту. – Нейтан театрально закатывает глаза. – Что ты хочешь послушать, Люси?
– Не знаю, осмелюсь ли сказать…
– Давай, у нас тут есть «Киллерс», «Денди Уорхолс», «Джет»…
– А Мэрайи Кэри нет? – Наш самопровозглашенный диджей вскидывает голову и испуганно глядит на меня. – Шучу, дурак, ставь «Киллерс».
Молли и Сэм идут на диван, а мы с Нейтаном размещаемся в креслах. Снимаю туфли и поджимаю ноги под себя, устраиваясь поудобнее.
Пицца сослужила хорошую службу, впитав в себя выпивку, благодаря чему я чувствую себя чуть под хмельком, совсем не так, как в ужасном полете после «сингапурских слингов». Выбрасываю из головы воспоминания и сосредотачиваюсь на настоящем. Это несложно, имея перед глазами хороший объект для наблюдения.
– Ну, так что, Люси, – начинает Сэм, – с Джеймсом все утряслось?
Чтобы привести девушку в чувство, нет ничего лучше упоминания о ее очаровательном парне. Нейтан смотрит на меня, но ничего не говорит.
– Х-м… Честно говоря, не уверена.
Молли поворачивается к Нейтану:
– У нее был довольно сложный перелет. Ты ведь не возражаешь, если я расскажу ему, правда, Люси?
Я мотаю головой. Нервозность, хоть и притупленная, снова возвращается, когда Молли начинает мою историю – в сокращенном варианте. Пытаюсь рассмеяться, когда она доходит до части про стюардесс, но Нейтан просто слушает и кивает, поглощая информацию. Его молчание расстраивает.
– Нам нельзя идти спать прямо сейчас – Люси не сможет заснуть с такими мыслями, – парирует Молли.
– Не дури, я в порядке! – настаиваю я.
Нейтан улыбается.
– Не знаю, как ты, Люс, но я пропущу еще стаканчик.
Так что мы с Нейтаном остаемся сидеть, а Сэм и Молли поднимаются наверх. Я делаю последний глоток вина и ставлю пустой бокал на кофейный столик.
– Ну ладно, чего бы нам еще попробовать? – Нейтан подскакивает, чтобы сгонять на кухню. Пару секунд спустя он театрально громко говорит: – Ого! Иди сюда!
Я встаю и присоединяюсь к нему.
Он вглядывается в содержимое холодильника. Вино, пиво, слабоалкогольные напитки.
– Пиво надоело, – протягивает он, захлопывая дверцу. – А не бахнуть ли нам водки?
– Плохая идея, – стону я.
– Почему же? У тебя какие-то планы на завтра?
Представляю еще один день, что я проведу, развалившись на шезлонге, и решаю: «Да будь что будет».
К тому времени Нейтан уже достал стаканы. Они громко позвякивают друг о друга, и я шикаю. Мы похожи на двух подростков, забравшихся в родительский бар.
Вместе несем бокалы, пакет клюквенного сока и бутылку водки в соседнюю комнату и снова располагаемся в уютненьких креслах.
– Почему твой жених с тобой не приехал? – задает вопрос Нейтан.
Я рассказываю ему про повышение Джеймса и не могу удержаться от мысленного сравнения мужчин. Адвокат – серфер. На два года старше – на два года младше. Есть работа – нет работы. Лондон – Сидней.
Понимаю, что такая игра мне не по душе.
– Ну, так как это – вернуться назад? Все еще ощущаешь эти места родными?
Соглашаюсь и вдруг впадаю в уныние. Через десять дней опять уезжать.
– Не верится, что с твоего отъезда прошло девять лет, – задумчиво произносит Нейтан. – Даже несмотря на то, что с тех пор многое изменилось. Ты выглядишь иначе, но ты все та же. – Он делает паузу. – Длинные волосы тебе идут.
– Спасибо, – улыбаюсь я. – Ты тоже сильно изменился. Тебе правда всего двадцать три?
Он хмыкает и поднимается.
– Пожалуй, мне надо закурить.
Нейтан выходит, а я так и остаюсь, улыбаясь. Спустя минуту он зовет меня. С водкой и клюквенным соком шагаю на террасу и обнаруживаю, что Нейтан предпочел кованым креслам каменную дорожку и теперь сидит, прислонившись к облицованной деревом стене. Спрашиваю:
– Что случилось?
Он молча указывает сигаретой на небо. Над нашими головами Млечный Путь сияет холодным светом, словно миллиарды серебряных блесток.
– Ого! – Гляжу в восхищении наверх. – А где Южный Крест?
– Понятия не имею, но Кастрюля[6] – во-он там…
Я смеюсь и устраиваюсь рядом с ним. Нейтан убирает пепельницу, освобождая место.
Какое-то время мы сидим в тишине, любуясь небом.
– Я уже забыла, какие яркие в южном полушарии звезды, – произношу я наконец.
– А если смотреть с пляжа Мэнли, они еще ярче.
– Это там ты серфишь?
Нейтан кивает. Мне нравится представлять, как он катается на доске.
– Я была там буквально сегодня днем.
– Правда? – Нейтан искоса глядит на меня в темноте. – Ты, может, видела меня. Я провел там пару часов.
– Неужели? Волны были громадными!
– Нет, вообще-то – самое оно для серфинга, – смеется он и наполняет наши стаканы. – А ты умеешь серфить?
– Нет. Только лежа.
– Тебе стоит сходить со мной как-нибудь. Лучше рано утром.
– Это было бы здорово. Когда? – У меня замирает сердце.
– Когда хочешь. Я завтра собираюсь.
– Звучит классно.
«Не слишком ли я тороплюсь?»
Лицо Нейтана проясняется, и он отпивает еще один глоток. Я чувствую, как тепло его тела смешивается с моим, когда мы сидим так близко друг к другу, и мне стоит больших усилий сосредоточиться.
– Так что там за дела с Эми?
«И откуда вдруг вылез этот вопрос?»
– Она моя соседка по квартире, – глубоко вздыхает Уилсон-младший и делает паузу, потом объясняет: – Эми бы хотела стать мне больше, чем другом, но… я не знаю.
– Между вами что-то было? – спрашиваю я и задерживаю дыхание, ожидая ответа.
– Угу.
Нервозность снова подкрадывается, и я не могу сообразить, что сказать. Нейтан, кажется, тоже, так что какое-то время мы сидим в тишине.
– Молли и Сэму она нравится, – произношу я и тут же жалею об этом. Что я, сваха, что ли?
– Наверное, поэтому я и в замешательстве. – Вздыхает он. – Эми хорошая девушка. Но я не знаю… Думаю, Молли просто любит романтические истории. А Сэм хочет, чтобы я был счастлив, как он.
Нейтан стряхивает пепел с сигареты в пепельницу, и от соприкосновения наших рук по мне пробегает дрожь.
Интересно, что бы подумала Молли, если бы узнала, что я мечтаю о младшем брате ее жениха? Чувствую, она нашла бы это забавным. Или предосудительным. Ни от одного из вариантов мне легче не становится.
– Что насчет твоего парня? Ты ему веришь? – тихо спрашивает Нейтан.
– Трудно сказать, – честна я.
– Как давно вы вместе?
– Три года, но иногда мне кажется, что только пару недель, а иногда – что я его вообще не знаю.
Нейтан кивает в темноте.
– Он… фантазер, – осторожно начинаю я. Никогда раньше ни с кем эту проблему не обсуждала. Так почему же считаю нужным изложить это ему? Объясняю: – Ничего серьезного, так, чепуха.
– Приведи пример, – просит Нейтан.
И я рассказываю про Большие Ноги.
Когда мы еще только начали встречаться, Джеймс поехал с моей семьей в отпуск в Испанию. В первый день у бассейна он сказал моим сводным братьям – Тому, которому тогда было восемнадцать, и пятнадцатилетнему Нику, – что очень хочет купить Большие Ноги.
– Что еще за Большие Ноги? – спросили мы, и Джеймс поведал про огромные надувные тапки, похожие на ступни, которые позволяют ходить по воде. Мол, прошлым летом он на таких ходил на юге Франции, и ему никогда не было так весело.
В тот вечер Том, бедный школьник, отказался от третьей пинты пива, потому что хотел приберечь деньги на Большие Ноги, которые надеялся купить назавтра же. Каждый день до конца каникул проходил в поисках. Мы тащили маму и Терри на прогулки через те места, где, как нам казалось, можно приобрести искомое. Мы рыскали по пляжным лавочкам, спортивным магазинам и универмагам и на ломаном испанском спрашивали:
– Лос Большая Ногос! Грандес Ногос!
Мы изображали гигантские перепончатые тапки, а Ник разыгрывал прогулку по воде походкой астронавта.
Безрезультатность поисков и то, что ни у кого на пляже Больших Ног не было, только подстегивали нас поскорее ими обзавестись. Мы с ликованием представляли взгляды отдыхающих, когда мы, ступая по волнам, пошагаем в открытый океан.
Мы так и не смогли найти Большие Ноги.
Спустя полгода, когда Том, только поступивший в университет, пересекся с нами на пару кружек пива, Джеймс сказал ему, что у нас дома есть настоящая маска Дарта Вейдера – подарок дяди, выигравшего небольшое состояние в лотерею. Я никогда не слышала эту историю, так что мы вернулись в нашу квартиру. Том сгорал от нетерпения. Когда Джеймс открыл шкаф под лестницей и достал коробку с маской из тонкого пластика, которая совершенно точно не принадлежала мистеру Вейдеру, Том обвинил его во лжи. И пока Джеймс с бесстрастным лицом продолжал настаивать, братишка только смеялся в ответ.
Пару месяцев спустя Тому, все еще огорченному каникулами, потраченными на поиск Больших Ног, пришло в голову, что Джеймс и про них мог соврать, так что брат спросил напрямую, существуют ли они.
– Нет, – ответил Джеймс: он просто их выдумал.
Том и Ник так никогда его и не простили.
– С ума сойти, – качает головой Нейтан.
– Ну да, но ведь в этом нет ничего криминального, правда? Я имею в виду, что мы все иногда привираем.
Он не отвечает.
– Если призадуматься, это даже чертовски забавно: вот он такой, водит нас по Коста-дель-Соль в поисках огромных надувных ног, все это время прекрасно зная, что их нет в природе. Это ж какое воображение надо иметь! – смеюсь я.
– Да уж.
– Нет, я знаю, это странно. – Вздыхаю. – Пытаюсь убедить себя, что это не так. Но ведь страсть к сочинению вряд ли сопоставима с изменами, правда?
– Не подозреваешь ли ты, что он и вправду тебе изменяет?
– Нет! Он бы никогда, никогда меня не предал. Я действительно так думаю. Не знаю, почему… О, не знаю.
Нейтан не давит на меня, а меняет тему и переключается на более нейтральную: Молли, Сэм и свадьба. Мы целую вечность сидим и болтаем, пока наконец я не подавляю зевок.
– Который час? – спрашивает Нейтан.
– Черт возьми, уже четыре утра!
– Через три часа я обычно просыпаюсь, чтобы начать собираться на серфинг.
– А я через три часа обычно возвращаюсь домой с работы.
– Ты, наверное, измотана. Еще не привыкла к смене поясов?
– Должно быть. Не понимаю, как до сих пор не сплю и разговариваю с тобой.
Но на самом деле я более чем понимаю. Больше всего на свете хотела бы сейчас быть здесь и нигде больше. Наверное, это все пьяные разговоры. Но Нейтан встает, подает мне руку, и я касаюсь ее. Задержавшись на пару секунд, отмечаю, что ладони у него шершавые. Мы смотрим друг другу в глаза в темноте. Я не вижу лица Нейтана и просто рада, что и ему не разглядеть моего румянца.