Глава 1
– Это же какой-то шизоидный бред! – Талеев горячился, нервно расхаживая по кабинету помощника Президента. – Как такое вообще кому-то могло прийти в голову?!
– Ты ведь, Гера, только что ознакомился со всеми документами, – помощник кивнул на папку, лежащую посередине стола. – Наши «органы» опираются сугубо на факты, а тобой сейчас движут лишь эмоции.
– Какие факты?! Единственный неоспоримый момент – это исчезновение среди белого дня в цивилизованной европейской стране нашего соотечественника!
– А конверт с фотографиями и весьма занимательными комментариями к ним, подброшенный на следующее утро в наше консульство?
– Во-во! – еще больше горячился обычно спокойный и выдержанный Талеев, – анонимные доброжелатели, бывшие друзья бывшей страны Советов. Хотя, такой поступок уже говорит по крайней мере о том, какое направление наших мыслей и предполагаемых действий хотят видеть такие «друзья». Но уж больно топорная работа. А вот наши органы, конечно, уцепились за этот конверт, как утопающий за соломинку. Отсюда все их «факты», «улики» и неопровержимые выводы.
Талеев вернулся к столу и взял из папки несколько снимков.
– Кстати, эксперты уже подтвердили их подлинность, – добавил помощник.
Гера ничего не ответил, а продолжал пристально разглядывать отличные по качеству цветные фотографии. Одна из них запечатлела Сергея Редина, сидящего за столиком кафе и беседующего с пожилым господином, другая – факт оставления незнакомцем газеты, еще одна – как Редин эту газету берет и собирается уходить. Комментарии характеризовали собеседника Сергея как атташе по культуре одной заокеанской страны и штатного сотрудника ее же спецслужб. Впрочем, как и еще двух других. Не стоило даже утруждаться: этот факт был прекрасно известен и нашим.
Вот следующий контакт – лоточный торговец: исходя из комментариев , следовало, что он известный проводник в цепочке торговцев наркотиками и живым товаром из стран третьего мира.
Последняя фотография зафиксировала Редина на железнодорожном вокзале около билетной кассы, а приписка поясняла, что здесь объект приобрел билет на ближайший поезд до Берна.
Вообщем, классическая комбинация ухода за бугор по предварительной договоренности предателя и изменника Родины. Под чем с видимым облегчением и удовольствием подписались представители нашей внешней разведки в Швейцарии.
– А куда смотрели швейцарские спецслужбы, которые отвечали за секретность проведения конференции и личную безопасность каждого ее участника? – поинтересовался Талеев.
– Эти сведения пришли чуть позже и не попали в письменный отчет. Дело в том, что их агент, как и положено, последовал за Рединым на прогулку, но возле самого озера недалеко от кафе случайно оказался в центре разборки между группами каких-то местных не то рокеров, не то панков и получил такой удар чем-то тяжелым по голове, что скончался в больнице через несколько часов, не приходя в сознание.
Талеев хмыкнул:
– Вот уж воистину великая случайность!
– Власти Лозанны завели дело и будут искать зачинщиков беспорядков...
– ...До второго пришествия!
Помощник лишь пожал плечами.
– Да я в Сережке Редине больше, чем в себе самом, уверен. В его честности, неподкупности, верности долгу и присяге.
– А зачем, ты думаешь, я тебя вызвал? Чтобы комментировать всякую бредятину? В том-то и дело, что я тоже знаю этого человека еще задолго до событий в Баренцевом море.
Гера удивленно поднял глаза от фотографий.
– Учились мы вместе когда-то... Хотя, к нашему делу это никак не относится. По моему мнению, капитан 2 ранга Редин в силу специфики своей служебной деятельности оказался на стыке интересов соперничающих группировок в борьбе за большие деньги. Такие большие, что стираются границы между «нашими» и «зарубежными», «белыми» и «красными», а в ход идут абсолютно любые средства... Да. И разобраться с этим можешь только ты со своими ребятами. Так что забирай снимочки, папочку, обмозгуй план первичных мероприятий и часов в... 14 зайди ко мне во всеоружии, господин кремлевский журналист. Я тебе интервью дам.
– Понятно.
– Тогда, вперед!
О существовании Команды, работающей по личным указаниям Президента и управляемой его помощником, не подозревали даже самые крупные и информированные фигуры в кремлевской администрации и в Правительстве России. Смутные слухи шелестели иногда по коридорам всесильного ведомства на Лубянке, не оставляя, однако, за собой никаких вещественных следов, кроме, разве что, неожиданно удачно разрешенных запутанных проблем в различных областях политики и экономики, и культуры... Причем способы разрешения были далеко не всегда чисты и честны с юридической точки зрения, но всегда эффективны, хотя иногда и смахивали на гангстерские разборки времен американской Великой депрессии. О таких случаях чистые руки, холодные головы и горячие сердца предпочитали не распространяться.
В Команде практически не существовало служебной иерархии, и постоянный состав ее был до смешного малочисленным. Зато к ее услугам была вся тайная мощь государства, что позволяло в случае необходимости привлекать для проведения отдельных операций любых специалистов самого высочайшего уровня, тайно использовать их и оставаться вне сферы контроля самых въедливых чиновников.
Герман Талеев, он же Герард Усольцев – журналист с университетским образованием, везучий, ироничный, талантливый, полный неиссякаемой кипучей энергии, аккредитованный в официальном Кремле – был одним из непосредственных руководителей этой Команды, ее старожилом и безоговорочным авторитетом во всех решаемых ею вопросах. А статус кремлевского журналиста и особы, приближенной к императору, открывал любые заветные двери.
Сейчас он раз за разом просматривал фотоснимки и печатные страницы, выискивая малейшую зацепку. Что-то тут было не так! Это «что-то» промелькнуло в его сознании несформировавшейся мыслью еще в кабинете помощника Президента. Теперь он не столько вчитывался в текст, знакомый уже наизусть, и не так пристально вглядывался в мелкие детали снимков, как надеялся вернуть себя в то же состояние осознания уже замеченной вскользь неточности...
Кафе, столик, газета. Улица, лоток, опять газета. Пожилой господин, зазывала-торговец. Вокзал, кассы, вновь газета в руке...
Они хотели, чтобы мы поверили во все это. Они сделали и подбросили фото. Они упирают на газету, как на некий опознавательный знак, пароль. Значит, это на самом деле не так. Значит, дело в чем-то другом. Фу, черт, совсем можно запутаться. Надо быть попроще. Что же все-таки показалось подозрительным? Гера вглядывался в такое знакомое лицо Редина. В общем-то, молодое лицо, а волосы седые. Шрам на левой щеке...
Секундочку! Вот она, особенность! На всех трех «вокзальных» фотографиях не видно лица Сергея. Седые волосы есть, шрам запечатлен, но все вполоборота или вообще почти сзади. Неудачно выбранный фотографом ракурс? Это после-то чуть не десятка полноценных лиц Редина в кафе и на улице?! Даже не смешно.
Что-то еще заинтересовало Талеева. Подойдя к окну, он начал пристально всматриваться в одну конкретную точку на всех вокзальных фотографиях. Потом, порылся, больше для порядка, в ящиках письменного стола, но не нашел самой простой лупы. «Черт», – выругался про себя Гера и схватился за телефонную трубку.
– Ну-ка, Сеня, включай свою аппаратуру на прогрев, я тебе через 10 минут подвезу одну проблемную фотографию, а ты мне ее отсканируешь, отретушируешь и от... В общем, готовься, бабка, к тебе журналист едет!
А заинтересовала Талеева еще одна общая особенность этих трех снимков. Одна точка. В самом прямом смысле. Еле заметная точка на мочке левого уха Редина. Многократно увеличенная на мощном компьютере, приближенная чуть ли не на весь экран, подчищенная, она безусловно выглядела не зарастающим следом от постоянно носимой там серьги!
Запечатленный на фотографии человек был лишь искусно загримирован под Редина. В этом теперь не было сомнений. Как и в том, что Сергей действительно был и в кафе, и на улице. Первые кубики мозаики заняли свои родные места: завлечь Редина на вокзал не получилось, или это даже не пытались сделать, чтобы не сорвать всю операцию. Его похитили где-то между отелем и улицей с торговцем. Всего-то два квартала. А всю игру с фотографиями затеяли, чтобы изначально направить поиски по ложному следу. Вот только мотивация похищения выглядела какой-то малоубедительной.
«Черт с ней, с мотивацией, – решил Талеев, – нам слишком дорого время, чтобы выстраивать безукоризненно полноценные версии, а потом отметать их одну за другой. У нас будет свой, «неправильный» метод: я рвану вперед за любой заманчивой версией, а ребятишки подчистят «хвосты» самостоятельно».
Первой понравившейся идеей оказалась нестареющая народная мудрость: искать надо там, где потерялось.
В Швейцарию известный российский журналист Герард Усольцев прилетел, чтобы всесторонне осветить проходящий в Лозанне европейский форум по защите прав и свобод ВИЧ-инфицированных и больных гепатитом «С». Состав делегатов форума был чрезвычайно разношерстным, однако не менее дюжины посланцев, прилетевших из самых отдаленных уголков Европы, быстро сконцентрировались в двух-трех фешенебельных отелях Лозанны и даже на частных квартирах, предоставленных разными общественными и благотворительными организациями.
Это была Команда, которая без промедления включилась в работу по всем возможным направлениям. Жестко, зло, напористо.
Вечером того же дня прямо из особняка канадского консульства был похищен атташе по культуре. Охранники и обслуживающий персонал только недоуменно разводили руками, обнаружив в подвале дома выломанную каменную плиту настила и открывшийся за ней лаз старинной городской канализации, давно уже не используемой и заброшенной. По одному из полуразвалившихся тоннелей удалось добраться до вертикального люка, который вывел преследователей через тяжеленную чугунную крышку с отлитым штампом «Лозанна 1881» прямо на одну из старинных улиц города. Здесь все следы обрывались: вероятно, похитителей на этом месте ожидала машина.
Тревожная для сотрудников консульства ночь завершилась вполне обнадеживающим рассветом: исчезнувший накануне «культуролог» был обнаружен нарядом водной полиции, дрейфующим на угнанной от причалов лодке метрах в пятистах от берега по величавой и покрытой утренним туманом глади Женевского озера. Пикантная особенность состояла в том, что дипломат был не только сам абсолютно голым, но и находился в обществе столь же мало одетой дамы. Оба были абсолютно невменяемы от действия наркотиков и чудовищной дозы алкоголя, принятых ими совместно, о чем убедительно свидетельствовала гора пустых и не очень бутылок в лодке. По картотеке быстро определили даму: это была известная полиции весьма дорогостоящая проститутка по вызову, работающая в фешенебельных районах Лозанны.
Полицейский врач сокрушенно констатировал, что вряд ли они оба смогут хоть что-либо вспомнить о своем приключении, даже когда окончательно придут в себя. Суток через трое-четверо, и это при интенсивном и профессиональном медицинском обслуживании.
В нейрохирургической клинике, куда доставили потерпевшего, прогноз оказался еще менее утешительным: очень велика возможность, что жертва вообще никогда и ничего уже не вспомнит о своей прошлой жизни. Слишком велика была доза принятых весьма специфических галлюциногенных препаратов нервно-психотропного действия.
Вот так. Это уже можно рассматривать, как дружескую помощь от Команды нашим контрразведчикам. Все-таки одним шпионом меньше. Благодарности не надо.
Конечно, дело тут же замяли, несмотря на то, что, кроме целого букета тяжелых наркотиков и крепкого алкоголя, в крови канадца удалось обнаружить следы пентотала натрия – «сыворотки правды». И черт с ней, с правдой, лишь бы лицо не потерять!
А Герман Талеев, не выспавшийся, но бодрый, подводил первые неутешительные итоги. Атташе по культуре действительно не знал тех двух мужчин, которые несколько дней назад предложили ему сыграть одну совсем необременительную роль эдакого добродушного уроженца Лозанны, демонстрирующего заезжему туристу красоты швейцарской природы. Простенько, коротко, со вкусом. А вот аргументы «работодателей» были очень серьезны. Помимо значительной суммы денег эти господа на ушко сообщили канадцу такие подробности его же взаимодействия с рядом спецслужб весьма враждебных друг другу стран, что бедный двойник готов был и Макбета исполнить и даже цыганочку с выходом.
Несмотря на очевидный обрыв этой ниточки, Гера отметил для себя один момент: люди, обладающие такими сведениями о разведчиках других стран, скорее всего, не были ни вымогателями, ни террористами, ни какими-нибудь криминальными деятелями даже высокого уровня. Тогда, кто же? Напрашивался очевидный ответ, в который все-таки пока не хотелось верить.
С лоточником-торговцем обошлись более грубо: без политесов, ненужной траты драгоценного времени и дорогостоящих препаратов – в общем, в соответствии с его «заслугами» в наркобизнесе и в преступной торговле людьми.
Два агента налоговой полиции, предъявив свои служебные удостоверения, прямо с улицы забрали продавца вместе со всем товаром за нарушение элементарных правил торговли и отсутствие каких-то разрешительных бумаг, подписанных городскими властями. Погрузили в служебный минивэн, натянули на голову непроницаемый мешок и вывезли километров за сорок по мало оживленной трассе в развалины какого-то бывшего фермерского хозяйства.
Здесь насмерть перепуганный бандит быстро выложил всю историю своего грехопадения от самой колыбели до позавчерашней продажи крупной партии наркотиков владельцу сети ночных клубов. В таком бизнесе не принято запираться, когда под угрозой оказывается жизнь или здоровье. А в серьезности намерений похитивших его конкурентов ему не дали возможности усомниться, время от времени стимулируя откровенность беседы самым элементарным мордобоем.
Торговец быстро вспомнил двух иностранцев, молодого человека и девушку, которые за вознаграждение просто попросили разыграть их приятеля. Никаких ссылок на бандитско-криминальное прошлое и настоящее. Случайно подошли, случайно попросили. Дали денег – не откажешь в любезности.
«Как же, «случайно»! Все они знали и выбрали тебя, паскуда, как раз из-за твоей специализации. Как лоха переиграли. Умненькие!» – Гера в полной мере оценил точность выбора и виртуозную простоту исполнения. Ладно, посмотрим, как там дела у наших топтунов.
Накрепко связанного бандита засунули в неглубокий сухой колодец, а кассеты с записью его признательной исповеди отправили в полицейское управление и одному местному наркобарону, наиболее часто упоминаемому в показаниях. Интересно, кто быстрее отреагирует?
Все это время несколько человек из Команды под видом дорожной полиции и коммунальных служб обходили жилые дома, магазины и всякие заведения на территории последних двух кварталов перед отелем Редина. Они выясняли, не сдавал ли кто недавно квартиры приезжим, куда могли затащить Сергея; не видел ли кто на улице подозрительно оставленных автомобилей, не оказался ли случайным свидетелем каких-то незначительных ДТП. По сводкам из городской полиции сколько-нибудь серьезных аварий на этом участке в интересующее их время не фиксировалось.
В начале следующего дня эти поиски подарили первый проблеск какой-то надежды. Несколько человек уверенно упомянули рекламный фургон белого цвета, простоявший какое-то время у перекрестка, въехав на тротуар. Даже цитировали на память отдельные рекламные слоганы с его бортов. Что-то о защите бедных животных, любви к ближнему и о собачье-кошачьем корме.
После более настойчивых расспросов одна девушка-продавец из крохотного бутика вспомнила мужчину с приметами Сергея Редина, на которого просто неприлично наскакивала эта крашеная выдра из «защиты бродячих псов». Потом девушку отвлекли настырные покупатели-иностранцы, но она еще долго возмущалась беспардонностью этой эмансипированной потаскушки.
Зато продолжение или, точнее, завершение уличного эпизода увидела другая женщина, жительница первого этажа дома, стоящего на самом перекрестке. Элегантному седому мужчине то ли стало неожиданно плохо, то ли он оступился или поскользнулся на тротуаре. «Знаете, эти туристы столько всякой грязи с собой понавезли, просто ужас! Так вот, его поддержал другой импозантный мужчина. Не перевелись еще настоящие джентльмены! И помог сесть в авто. Как это какое? Конечно, элегантное большое черное. Да-да, они сразу же отъехали. И белый фургон с плакатами тоже. Такая вопиющая безвкусица!»
Два плюс два равняется четыре. В момент личного прямого контакта агент вкалывает жертве дозу специального препарата, уже через несколько секунд обездвиживающего и отключающего ее. Дальше подхватили, понесли, посадили, отъехали.
Белый фургон был обнаружен полицией уже через несколько часов на безлюдной окраине. Он был угнан в тот же день с парковки у городской ветеринарной станции. Следов не осталось.
Конечно, можно поздравить себя с подтверждением версии о подмене Редина на железнодорожном вокзале. Только это не бог весть какое достижение. Талеев практически не сомневался в этом еще в Москве, заметив прокол в мочке уха статиста на фото.
Еще один агент, работавший на вокзале, сообщил, что билет на поезд из Лозанны до Берна был приобретен Сергеем Рединым. Указанный господин благополучно проследовал до конечной станции, где и сошел с поезда. Это уже из беседы непосредственно с проводником вагона.
В номере отеля Гера задумчиво листал атлас.
– А ты бы лучше глобус купил, – посоветовал лежащий на диване Анатолий, – за это время, если воспользоваться самолетом, можно в любую точку Земли попасть.
– Самолетом, говоришь... Да-да, слишком уж настойчиво нас выводят на поезда. Пароходы тоже отпадают...
– Ага, «оленя лучше».
– ... автомобиль – это палка о двух концах. С одной стороны – центр Европы, сеть шикарных автострад, езжай с комфортом в каком угодно направлении. С другой – в любой момент могут тормознуть и обыскать.
– Да многих ли обыскивают?
– Здесь важна сама возможность. Они не хотят никакого риска. Но даже не это главное.
– Что же тогда?
– Расстояние. Скорость. А тут мы опять упираемся в первопричину похищения. Точнее, в ее отсутствие. Хотя наш главный патрон и связал события со служебной деятельностью Сергея за последний год, но мне лично как-то все меньше в это верится.
– Это ты, Гера, конкретно, ядерные отходы имеешь в виду? – поинтересовался Анатолий. – Ну, то, что Серж координирует работу множества разных подразделений в этом направлении, да?
– Да. Только посмотри, какая картина-то получается. Мы стали предельно открыты последнее время в этом вопросе. Вон, международные симпозиумы за рубежом проводим и посылаем на них выступать еще недавно очень засекреченного руководителя. Знаешь, я еще в Москве прочитал его доклад. Он же там открыто обо всем говорит. Как будем модернизировать производство, тьфу, то бишь, утилизацию эту; где захоранивать, какие центры намереваемся создать и даже где! Контролеров и инспекторов из всех заинтересованных стран к себе приглашаем. Что еще у такого руководителя выведывать можно? А если бы, на что упирал наш патрон, дело в деньгах было, то Редина просто ликвидировали бы, не задумываясь. По крайней мере попытались бы. Так ведь нет же ничего этого! – Талеев даже хлопнул с досадой по толстому атласу.
Толя задумчиво почесал голову:
– А может, мстят за что, а? Серега ведь многим дорогу перешел и кислород перекрыл. Причем, кое-кому и навечно, ха!
– Так опять же, при чем тут похищение? Наши олигархи или заокеанские спецы занялись бы ликвидацией. Не стали бы огород городить.
Толя лишь обреченно вздохнул:
– Я и сам все это понимаю. Но ничего другого в голову не лезет.
– Может, мыть надо чаще или шампунь сменить?
– На свою лучше посмотри! От непомерных мыслительных усилий шевелюра редеть начала, а толку никакого.
– Ну, какой-никакой, а все-таки есть. Решительно отметаем указанные причины, как не получившие фактического подтверждения, и что имеем?
– Ни-че-го!
– Врешь, подлец! Лукавишь. Имеем самолет!
– Чего-чего?
– Са-мо-лет. Похитили Сергея с неизвестной нам пока целью. Но не банальный выкуп, не ликвидация и не попытка выведать какие-то великие секреты. Это мы установили...
Анатолий с дивана пробурчал что-то подтвердительно-сомневающееся.
– ...В таком случае нужно в максимально короткие сроки переместить объект как можно дальше от места похищения.
– Это азбука.
– Ну, тогда только самолет!
– В принципе, логично...
– Еще как! Кончай бока пролеживать и терять квалификацию! Давай мне все местные аэродромы. И ближайших окрестностей. Особый упор на коммерческие, частные, мало афишируемые. Не забудь о военных. Действуй через наше представительство. Напомни им кстати, что у нас «красный штрих».
– Да их уже и так известили.
– Лишнее напоминание не вредит, а дисциплинирует, – назидательно произнес Талеев и резко добавил: – Бегом, марш!
Толю как ветром сдуло с дивана: такие распоряжения командира привыкли исполнять мгновенно и беспрекословно.
«Красный штрих» был кодом для всех без исключения государственных организаций, как внутри страны, так и работающих за рубежом; его обладателю нужно было немедленно оказывать максимально возможное содействие без дополнительных согласований, подтверждений и вопросов. Он применялся нечасто и поэтому действовал чрезвычайно эффективно.
Уже через час перед Герой на столе лежал довольно внушительный список, где, кроме координат аэродромов, были указаны многочисленные характеристики: число взлетно-посадочных полос, их длина, среднесуточная загруженность, примерное количество пользователей, самолетный парк. С военными было посложнее, поэтому Гера отправил на их разработку отдельную группу из четырех человек.
Для себя лично после внимательного изучения всего списка он отобрал пять аэродромов: два частных, два коммерческих и один государственный, но небольшой и работающий, в основном, по спецзаказам.
Теперь были заняты абсолютно все члены Команды. Как воздух была нужна хоть какая-то зацепка. И она появилась на следующий день, когда предельно уставший Талеев на своей четвертой «точке» – коммерческом аэродроме в 70 километрах к востоку от Лозанны – беседовал с техническим директором.
– Нет-нет, – убежденно настаивал директор, предъявляя для проверки господину инспектору по техническому и противопожарному состоянию всю необходимую документацию на свой объект, – никаких неисправностей! Обе полосы в идеальном состоянии. Это можно немедленно проверить, Каждый самолет тщательно готовится прекрасными специалистами. Мы не можем позволить себе никаких огрехов, ведь господин инспектор знает, что это самый ближайший аэродром к горам; сюда прилетает масса иностранных альпинистов, просто масса! А сколько было таких случаев, когда самолет требовался просто немедленно! Без предупреждений и заказов. У нас всегда есть наготове пара надежных машин для таких непредвиденных обстоятельств. Да вот, кстати, несколько дней назад понадобилось срочно эвакуировать тяжело раненого альпиниста. Разбился при восхождении на Монте-Розу чуть ли не насмерть, такой ужас! Первую помощь ему в местной больнице оказали, привычное для них дело, но посоветовали для окончательного лечения выбрать специализированную клинику с большими возможностями. – Гера ни разу не перебил словоохотливого директора, интуитивно почувствовав в его рассказе что-то важное для себя. – А юноша оказался итальянцем, у него очень богатые родители где-то на юге страны. Весьма неблизко, надо сказать. Но мы без единого слова предоставили самолет, и отважный юноша был спасен!
– А вы сами видели этого альпиниста?
– Нет-нет, его очень быстро прямо на носилках перегрузили в самолет из большой машины, на которой привезли...
– Что это за машина была, медицинская?
Директор недоуменно пожал плечами:
– Нет-нет, обычная машина, черный «Мерседес», как маленький автобус.
– Мини-вэн?
– Да-да, это так называется. Пострадавший весь в свежих бинтах был и без сознания, глаза закрыты. Шок, знаете ли. Даже лицо пострадало, я сам большой шрам заметил у левого глаза.
– Вы так близко подходили к раненому?
– Вообще-то, это не моя прямая обязанность, но я просто посчитал своим долгом... э... засвидетельствовать...
«Любопытен ты, батенька, безгранично, – подумал Гера, – хорошо еще, что это качество не стоило тебе головы».
– А кто сопровождал раненого? Вы с ними разговаривали?
– Конечно! Проверил документы у всех троих. Двое мужчин и девушка. Все тоже итальянцы, соотечественники. Это даже по сильному акценту заметно. И медицинские справки в порядке.
– Судя по технической документации, которую вы мне любезно представили, все ваши самолеты пригодны для перевозки значительно большего числа пассажиров, чем один тяжелораненый, пусть даже с сопровождением. Кто еще следовал на этом самолете?
– Видите ли, господин инспектор, желающих воспользоваться нашими услугами в любое время года предостаточно. Мы даже принимаем предварительные заявки, как настоящий большой государственный аэропорт! – В голосе технического директора слышалась неприкрытая гордость. – Но, в конечном счете, мы частное предприятие, и вопросы... э... финансирования весьма существенно... э... определяют...
– Понятно-понятно, – перебил Талеев смутившегося швейцарца, – кто больше платит...
Директор часто-часто закивал согласно головой, а вслух произнес:
– Мы безусловно уважаем желания наших наиболее... э... почетных клиентов..., – видя, что господин инспектор вновь готов перебить его, директор скороговоркой закончил, – но никогда не ущемляем интересы других пассажиров! Им вовсе не пришлось долго ожидать: мы подготовили другой самолет.
– Если я правильно вас понял, сопровождающие тяжело раненного альпиниста зафрахтовали весь рейс?
– Мы вошли в положение несчастного молодого человека – ему безусловно нужен был полный покой, никаких контактов, уход в полете... Да и желание его родителей, переданное нам по телефону, – закончил директор предельно честно, – если они готовы с лихвой компенсировать материальные затраты нашей фирмы, то почему бы не исполнить их вполне естественные в таком положении требования?
– Вы отменно справляетесь со своими обязанностями, господин директор. Руководство компании должно быть вами довольно. Могу ли я взглянуть на самолеты, побеседовать с летчиками?
– Ну конечно же, какие вопросы! Все к вашим услугам, кроме находящихся в полете.
– А тот героический экипаж, спасший пострадавшего альпиниста?
Круглое, румяное лицо технического директора как-то на глазах осунулось и посерело, он замялся на несколько секунд, а потом скорбно проговорил:
– Видите ли, на обратном пути из Италии их самолет попал в грозовой фронт, был отнесен с курса в открытое море, хотя и недалеко от берега... В общем, бесследно пропал над прибрежными водами Адриатики. Но мы совсем не теряем надежды, что все они живы. Уже несколько дней ведутся поиски.
– А какой был конечный пункт их маршрута?
– Бриндизи.
«Ну, конечно, а на обратном пути концы в воду! Свидетели-очевидцы опять случайно гигнулись. И совсем уж маленький нюансик: для итальянцев, каковыми представились сопровождающие, совсем не характерен сильный, специфичный акцент».
На пути обратно в Лозанну Гера принял решение: вдвоем с Анатолием они отправятся в Италию, а остальные ребята пока отработают здесь другие возможные варианты. Ведь то, что поломанный спортсмен – это и есть Сергей, пока точно не установлено.
«Хотя, шрам у левого глаза – это теперь «фирменный знак» Редина, а гибель самолета на обратном пути лишь значительно усиливает подозрения».
Бриндизи оказался типичным портовым городом южной Италии: суетливый, неугомонный ни днем ни ночью, громогласно вещающий на всех языках Средиземноморья, он был совершенно хаотично разбросан на довольно большом пространстве вдоль Адриатического моря.
Главным отличием от расположенного неподалеку более крупного порта Бари был паром, ведущий на греческий полуостров Пелопоннес.
«Вот этот-то паром и интересовал в первую очередь наших похитителей. Иначе, гораздо логичнее им было прилететь в Бари: это город покрупнее – легче затеряться и больше возможностей улизнуть незаметно в любом направлении. А на то, чтобы запутывать следы, делать несколько остановок и пересадок у них просто не было времени. Да и «груз» хлопотный. А вот чувствовали они себя здесь уже, вероятно, в полной безопасности. Значит, паром...» – так рассуждал Талеев по дороге на аэродром, где, как сообщил им швейцарский технический директор, приземлился самолет с раненым альпинистом на борту.
Однако расспросы там ничего не дали. Никто из обслуживающего персонала близко к частному лайнеру не подходил; что или кого выгружали не видели. Может, и человека. Носилок точно не было. Вообще, их встречала своя машина, на которой они сразу же и уехали с территории аэродрома. Да кто же будет номера записывать? А самолет заправили и проводили. Вот только улетел он недалеко, упал в грозу в море. До сих пор ищут.
– Ну что, Толя, не такой уж это и отрицательный результат. По крайней мере, их присутствие здесь не подлежит сомнению. Значит, будем искать. Ты двигай в порт, покрутись у парома. А я пока пообщаюсь с нашими местными кадрами на предмет получения, так сказать... – Талеев изобразил руками в воздухе нечто вроде шара, – полной ретроспекции...
– О чем это ты, Гера?
– Ладно, не парься, Толя, это по-нашему, по-научному, по-журналистски.
– Ну уж, где уж, нам уж.
Проводив Анатолия, Талеев сделал несколько телефонных звонков по известным только ему кодовым номерам и договорился о встрече с интересующим его человеком через 20 минут в баре напротив.
– Привет, земляк! – поздоровался с ним подошедший к барной стойке мужчина средних лет неприметной наружности. – Узнал тебя по описанию сразу. Я – Вирген Семен Николаевич, торговый представитель... ну, да, неважно, чего. И еще кое-чего, что важно, но непроизносимо вслух.
– Да ты прямо философ, казуист.
– Это есть немного. А ваш «красный штрих» и до меня уже долетел. Так чем могу быть полезен?
– Ты давно здесь... торгуешь?
– Почти восемь лет.
– Солидно. Значит, абориген.
Забрав заказанную выпивку, собеседники от стойки перекочевали за небольшой столик для двоих сбоку от окна в самом углу помещения. Здесь им никто не мешал спокойно разговаривать. Вот только на все вопросы журналиста Семен не смог сообщить ничего, заслуживающего внимания.
– Понимаешь, земляк, – сокрушенно разводил руками Вирген, – в интересующее тебя время, вообще, затишье какое-то во всех преступных делах наблюдалось. Прямо обеденный перерыв, сиеста. Про упавший самолет слышал, но он ко мне никаким краем. Контрабанды или ценностей на нем не было. А вот, кстати, о контрабанде – вспомнил. Может, тебе как-то пригодится одна коротенькая история. Сам решай, куда ее пристегнуть. Или совсем выбросить.
Семен лихо опрокинул в рот стопку итальянской водки и, не прерываясь, продолжил:
– Самая крупная по местным меркам заваруха произошла тут несколько месяцев назад. Понимаешь, один из каналов поставки наркотиков в Европу проходил через юг Италии, да и через наш Бриндизи. Это в основном товар с Ближнего Востока – Афганистан, Иран, ну может, совсем чуть-чуть из Юго-Восточной Азии. Конечно, все происходило под полным контролем сицилийской мафии. Здесь она всем заправляет. Канал был надежный, кому надо сколько надо отстегивали – и жили все припеваючи, без проблем. И вдруг очередную партию наркоты прогнали по этому маршруту, минуя карманы боссов мафии. Тех чуть удар не хватил от такой наглости. Начали разбираться, и выяснилось, что караван прошел под другой крышей. То есть, там, где «караван» формировался – Иран ли, Афган, – сменились сами хозяева дела. Наши сицилийские крестные отцы предложили обговорить новые условия, ну и, конечно, чтобы новые хозяева неустоечку заплатили. Так вот, их посланцев просто замочили без всяких разговоров прямо тут, в Италии, на «стрелке».
Заметив, что журналист собирается задать какой-то вопрос, Вирген упреждающе поднял обе руки:
– Не спрашивай, кто стал новым хозяином караванов. На это тебе ни один человек здесь ответить не сможет. Слухи разные ходят...
– Давай, Семен, мне и слухи пригодятся.
– Ну, смотри. Как говорят, за что купил... В общем, подозревают, что поставку наркотиков взяло в свои руки само государство-производитель через собственные силовые структуры.
Талеев даже присвистнул.
– Какие-нибудь факты говорят об этом?
– Ну, как выражаются юристы, имеются лишь косвенные улики. Так нагло можно вести себя, лишь ощущая за спиной непробиваемые тылы. Еще караваны стали значительно больше по объему, а сами наркотики уже прошли первичную обработку. Причем, не кустарную, а в стационарных фабрично-заводских условиях. Кроме того, охрана раз в десять увеличилась, и все сплошь кадровые вояки. От таких перемен доходы в десятки раз выросли.
– Что ж, так все и сейчас происходит?
– Ну, когда же это мафия сдавалась? Да еще у себя на родине! Разве что при Муссолини. В общем, наши крестные папы забыли на время все свои внутренние распри, замирились, объединились, поднатужились и разгромили вчистую один караван. Заодно прихватили главные транзитные пункты. Чтоб неповадно было иностранцам продаваться. А в результате, отстояв свою бандитскую честь, лишились львиной доли прибыли.
– Как это получилось? – уже всерьез заинтересовался Гера.
– Вместо былого потока остался лишь тонюсенький ручеек случайных партий, а главные караваны пошли в обход другим путем. – Семен щелкнул пальцами бармену, указав на пустые стопки.
– Ну не томи ты, Сеня! Где этот новый путь?
В это время официант принес заказ, забрал пустые рюмки и сменил пепельницу. Вирген поднял бокал и блаженно понюхал напиток:
– Привык уже, понимаешь. Больше русской водки стало нравиться. Ладно-ладно, не кипятись! Вовсе я не издеваюсь. Только тут мы опять в область догадок переходим. Хотя и со значительно большей степенью вероятности правильного угадывания. Похоже, что через Грецию путь пошел. А к грекам забираться даже у нашей сицилийской мафии кишка тонка, и...
В этот момент выходящее на улицу большое окно, рядом с которым они сидели, словно взорвалось, засыпав осколками стекла все небольшое помещение бара. Уже затем донесся стук автоматных очередей с улицы, и раздались истошные вопли раненых внутри. Сидевший в самом углу Талеев при первых же звуках бьющегося стекла нырнул под стол и, вытянув руку, ухватил за ногу Семена Виргена. Тот почему-то явно задерживался с поисками надежного укрытия.
«Вот ведь как расслабляет людей спокойная тихая жизнь в среде миролюбивой итальянской мафии», – подумал Гера и дернул за ногу сильнее. Семен Николаевич сполз на пол. Точнее, на пол расслабленно опустилось лишь его тело, потому что пуля, попавшая в затылок Виргена, просто снесла всю левую половину черепа. «Эх, ну что же ты так неаккуратно!» Однако, на соболезнования времени у Талева не было. В этом крохотном зальчике он был как в мышеловке. «Сюда еще пару гранат, и не останется ни одной живой души!» Только Гера успел так подумать, как через выбитое окно к барной стойке шлепнулась граната, очень напоминающая по виду российскую «РГД». «Накаркал, сама припрыгала!» – с такой мыслью журналист резко выпрямился, сворачивая спиной стол, а потом, падая, придержал его руками, отгородившись таким образом, как щитом, от готовой уже взорваться гранаты, понимая, однако, что вся его защита очень ненадежна. А потом все звуки потонули в грохоте взрыва.
Ударной волной вынесло наружу и два оставшихся окна вместе с рамами, столы и стулья, стоявшие у этих окон, разметало всю стойку бара, а Талеева перевернутым столом сильно прижало к диванчику, на котором он еще недавно сидел.
Огненный смерч вырвался на улицу, как струя из десятка мощных огнеметов, словно подчищая за собой все зло, недоделанное взрывной волной и многочисленными осколками. И разом все стихло. Осталось лишь негромкое потрескивание догорающих головешек, в которое ворвался отдаленный вой подъезжающих к месту взрыва полицейских и пожарных машин.
С трудом отодвинув ногами повалившийся стол, журналист поднялся, инстинктивно отряхиваясь и озираясь, и тут же понял, почему в такой смертоносной круговерти не получил, похоже, даже мелкой царапины: тело Семена было прижато к крышке стола с наружной стороны. Это оно приняло на себя сначала убийственный рой гранатных осколков, а потом испепеляющий огненный шквал.
«Вот тебе, друг, и красный штрих», – почему-то подумалось Талееву. Больше, чем сделал для него этот неунывающий соотечественник – сначала живой, а потом даже мертвый – невозможно было себе представить. Гера на миг наклонился, прикоснулся пальцами к изувеченному телу: «Прости и прощай, земляк. Мне нельзя оставаться. Все будет нормально, безвестным ты не останешься. Еще раз прости!»
Вот такая панихида.
А в нескольких километрах к юго-востоку от этого многострадального кафе, в порту, по грязным закоулкам до предела захламленного старого причала прыгал, как резвый зайчик, боец Команды Анатолий, ругаясь на чем свет стоит и приговаривая себе под нос в такт бешеным, непредсказуемым скачкам:
– Да вот уж хрен тебе! Если с первого выстрела не попал, ни за что достать меня не сможешь. А вот я до тебя точно допрыгаю, заодно еще и пистолетиком разживусь. А то ведь черт знает что творится: посылают на задание как в кино: один и без оружия, мать... – Пуля впилась в самый край деревянного ящика в паре сантиметров от головы. – А это уже шесть. Скоро расплачиваться будем по счетчику. Пора мне к тебе поближе круги нарезать, а то ведь могу и опоздать подскочить в самый интимный момент! – С этими словами Толя вместо того, чтобы скрыться за огромным ящиком, отпрыгнул назад, приземлившись на корточки, а затем перекатился через левый бок на новое место. Тут же туда, где он только что находился, стукнула пуля.
– Ну вот, да мы с тобой словно у одного инструктора обучались. Только я гораздо способнее! Напрягись, противничек, момент истины приближается. Уже семь пуль за тобой, а толку – ноль.
Еще один выстрел прозвучал, когда Анатолий, изогнувшись в невероятном кульбите, преодолевал последнюю значительную преграду – кучу металлолома. Пуля, ударившись о железку, срикошетила, издав противный визг. Теперь у неудавшегося киллера шансов не было. Он еще потерял последние мгновения, судорожно пытаясь вогнать в пистолет новую обойму, но был просто сметен сильнейшим ударом всей девяностокилограммовой массы тренированного тела Анатолия.
В таких поединках жизнь врагу не дарят. Захватив шею противника в замок локтевого сгиба, Толя резко дернул рукой в сторону. Послышался характерный треск ломающихся шейных позвонков, и безжизненное тело соперника тряпичной куклой опустилось к ногам победителя.
Анатолий поднял отброшенный пистолет с уже вставленной полной обоймой, внимательно осмотрел его, передернул затвор и, удовлетворенно хмыкнув, затолкал за пояс брюк. Это была классическая «беретта» 9-мм – безликий атрибут высокопрофессиональных киллеров в любой точке планеты, очень надежное и грозное оружие. Хотя, сам Анатолий предпочитал более длинноствольные пистолеты меньшего калибра. Тут явно сказывалась профессиональная привычка к спортивному оружию: как-никак серебряный призер Олимпиады!
Больше в карманах убитого ничего не было. «Так кто же ты такой, мистер Икс?» – подумал Толя, вглядываясь в запрокинутое лицо трупа. Среднего роста мужчина крепкого телосложения, лет 28–32, волосы и усы черные, кожа светлая. «А тип не итальянский. Скорее, Турция, Албания или Ближний Восток».
Поначалу казалось, что ознакомительный визит Анатолия в порт не сулит никаких сюрпризов. Ему неожиданно быстро удалось найти людей из обслуги парома, которые вспомнили по предъявленной им фотографии представительного мужчину весьма странного поведения в сопровождении девушки и еще двоих, вероятно, друзей или родственников. Уж очень он неуверенно двигался, низко опустив голову, поддерживаемый с обеих сторон своими спутниками. Возможно, был изрядно пьян. В пути из каюты выходила только девушка. Даже пищу она туда сама приносила. А в Эйоне, на Пелопоннесе, их уже машина на причале поджидала. Вся троица с парома враскачку выбиралась, чуть не попадали на трапе. Точно, пили всю дорогу! Можете со стюардом поговорить, который в их каюте прибирался. Хотя, что он вам нового расскажет? Да-да, вот так прямо и идите мимо хозяйственного причала; он сейчас в конторе очередной нагоняй получает. Непременно встретитесь. По нашей форменной одежде узнаете. Не ошибетесь!
«Точно, встретились. Без всяких ошибок. Только не с тем и не там. Когда же мне на хвост сели? А в общем, картина вполне логичная вырисовывается. Трюк с бинтами и носилками свое отыграл. Кроме того, такой пассажир сразу же привлекал ненужное внимание. Вот они Сереге и отключили башку наркотиками, но оставили способность ноги переставлять, хотя и не без посторонней помощи. Тут они слегка просчитались: такая группа людей бросайся в глаза еще больше.
В общем-то, мне и от стюарда уже ничего не надо. Могу даже об заклад побиться, что в их каюте ни одной бутылки из-под спиртного не осталось. Трезвые были. А на трапе цирк разыгрывали.
Короче, надо немедленно связаться с шефом!»
Разговор по телефону получился вовсе не таким, как ожидал Анатолий. Едва его выслушав, Гера безапелляционно приказал: «Немедленно все бросай и возвращайся ко мне в гостиницу. Такси не пользуйся, добирайся на частнике. Войдешь с хозяйственного двора через служебный вход, я заранее оставлю открытой дверь. Можешь изобразить посыльного на всякий случай, только какую-нибудь коробку прихвати, поубедительней и, главное, почище. Я сказал, немедленно! Все. Через час жду!» Во, обласкал, а?!
Уже потом, спокойно уединившись в гостиничном номере, друзья обменялись полученными сведениями и попытались сформулировать первые выводы:
– Не зря мы, в общем-то, гнались сюда, как угорелые: успели-таки наступить им на хвост в самый последний момент. Эх, чуток бы пораньше... Надо ребятишек сюда высвистывать или сразу можно в Грецию – и загонять паразитов до конца, не давая ни сна, ни отдыха!
Гера задумчиво посмотрел на своего воинственного напарника:
– Толя, я сейчас скажу тебе парадоксальную вещь. Даже не одну, а две. Только ты не вскакивай, не начинай размахивать руками, как ветряная мельница, и бросаться на меня, как цепной пес. Ты попытайся понять. Спокойно и обстоятельно.
– Ты меня совсем за тупого идиота держишь, да?
– Сам прекрасно знаешь, Толя, что нет. Разве стал бы я работать с человеком, которого не ценю, не уважаю, к мнению которого не прислушиваюсь?!
Анатолий примирительно хмыкнул.
– Вот и отлично. Значит, парадокс первый. Все наши героические подвиги гроша ломаного не стоят. А единственная ценная, точнее бесценная информация содержалась в коротенькой истории Семена Виргена, которую я тебе пересказал. У меня было время до твоего приезда ее проанализировать, и очень многое встало на свои места.
– Может, я не слишком внимательно слушал, но эти внутренние мафиозные разборки меня мало заинтересовали, – пробурчал Анатолий.
– Не скажи. – Гера раскрыл атлас, лежавший у него на коленях. – Куда эти похитители так целенаправленно волокли Редина? – Его указательный палец уперся в середину Греции: – Вот куда. А из Семеновой истории следует, что как раз в это место теперь приходят, точнее, прилетают наркотические караваны, у которых не так давно сменились главные хозяева. Как любил говорить наш друг Серж: «совпадений не бывает». Именно там, – палец снова потыкал в карту, – для него уже было приготовлено местечко в самолете.
– Что же получается? Птичка упорхнула?
– В данный конкретный момент, да. Но ты помнишь две страны из рассказа Виргена?
– Афганистан и Иран.
– Во! Это уже почти точное определение географических координат цели.
– Ничего себе, точное! Семен ведь только слухи пересказывал, мог и ошибиться.
– Мог. Но только к его косвенным уликам еще кое-какие добавились. Например: нас в баре обстреливали из российского оружия. Звук «АК» я ни с каким другим не спутаю. Граната тоже наша была, факт. Итальянцы, если предположить, что это была мафия, ни тем, ни другим отродясь не пользовались. А вот в Афгане, да и в Иране целые склады нашего вооружения и боеприпасов.
– Согласен. Афган...
– Не торопись! Вот тебе одно маленькое наблюдение из области военной стратегии и тактики. Наверно, ты уже задавался вопросом, где же это тебе или нам обоим хвост прицепили?
Анатолий смущенно глянул в пол.
– Не казнись. Это мы были их хвостом, а нам никто ничего не прицеплял.
– Это что, твой второй парадокс?
– Отнюдь! Просто глава из учебника по тактике. Мы оба нарвались на «отрубщиков».
Толя знал, что так на специфичном жаргоне оперативники и полевики называют спецгруппу, которая не следит за слежкой, а расположившись в известной контрольной точке, после прохода через нее основных сил уничтожает на месте любого подозрительного субъекта, следующего за этими силами. Отрубает навсегда. Причем, приказ у отрубщиков жесткий и однозначный: никаких выяснений и проверок. Короче, мементо море.
– А знаешь, шеф, очень похоже.
– Потому и похоже, что это и наша тактика, и тактика практически всех диверсионных и прочих спецподразделений в мире. Так учат!
– Это я понимаю, но куда ты все-таки гнешь?
– Так учат в спецслужбах! Причем государственных. Вот это и есть еще одна сцепочка со слухами Виргена о том, что контроль над «караванами» захватили какие-то спецслужбы. А дальше еще проще. Сбрасываем со счетов столь милый тебе Афганистан...
– Эй-эй, как это сбрасываем? Да там же...
– ... по банальным причинам практически полного отсутствия там сейчас этой самой государственной власти и подчиненных ей спецорганов – кроме, конечно, чисто бандитских формирований. Раньше власть была. Потом еще, может, и будет, когда доблестных блюстителей демократии под звездно-полосатым флагом оттуда выдворят, а сейчас – нету!
– Значит, Иран... – задумчиво протянул Анатолий.
– Да, Толик. И этот вопрос для меня решенный.
– Где же второй парадокс?
– Пожалуйста. Мы не только сами ни за кем не побежим вдогонку и не будем высвистывать сюда или в Грецию ребят, а спокойно свернем манатки и ближайшим рейсом убудем в стольный город Москву.
Анатолий долго и пристально смотрел на изображавшего абсолютное спокойствие журналиста. Потом очень серьезно спросил:
– Ты ничего не желаешь добавить, командир?
– Да запросто! – весело сказал Талеев. – Как говорил один беззаветно любимый мною классик: «Мы пойдем другим путем!»