Воскрешающая любовь
Протоиерей Деян Деянович
Общину верующих, которая собирается в храме на Топчидерском кладбище, где служит протоиерей Деян Деянович, без преувеличения можно назвать своего рода феноменом. Церковь Святого Мученика Трифона, возведенная в начале XX века известным белградским купцом и благотворителем Николой Спасичем, предназначалась для отпеваний и панихид. Однако каждое воскресенье и в праздники на литургию, которую служит отец Деян и его дьяконы-волонтеры, со всех концов города собираются люди. После богослужения обязательно остаются поговорить, выслушать, поддержать друг друга, получить благословение любимого пастыря. Двадцать лет назад, после смерти супруги Доротеи, прота Деян, как называют его чада, решил не уходить на пенсию, а продолжить служение. Так началась новая жизнь малоизвестной кладбищенской церкви.
– Отче Деян, расскажите о своей семье, где вы родились, каким было ваше детство?
– Вот, моя дорогая, прежде всего, скажу, что я давно родился. В 1930 году, это значит, что мне исполнилось восемьдесят три года. К слову сказать, вот уже пятьдесят семь лет я на священнической службе. Итак, я родился в одном небольшом городке в Боснии, который называется Босански-Петровац, где мы жили до вынужденного бегства в Белград. Мой отец был уважаемым и богатым торговцем. В семье было двое детей, я и моя старшая сестра Велинка, которой, слава Богу, восемьдесят семь лет, она работала учительницей, тоже живет здесь, в Белграде. До начала войны 1941 года мы жили в Боснии, в Босанском Петровце, жили счастливо и благополучно, все у нас шло хорошо. Край, где я родился, принадлежал так называемому Независимому государству Хорватия (НГХ)[25], этому страшному формированию, которое старалось полностью уничтожить сербский народ. Известно, что сербам пришлось пережить в этой державе невиданные мучения, жестокие гонения, истребление[26]. Отец, видя, что нам здесь угрожает большая опасность, в мае 1941 года с одним своим товарищем отправился в Белград, чтобы посмотреть, где можно было бы устроиться, что следует предпринять. Мы с матерью остались дома в Боснии, однако не прошло много времени, как усташи нас изгнали, и нам пришлось оставить дом, имение, богатство и взять с собой только то, что можно унести в руках, пришлось оставить родной край. С большими трудностями мы добрались до Земуна, сейчас это часть Белграда, а в то время он принадлежал НГХ. Не только мы, но и множество сербских беженцев пешком перешли мост через Саву и пришли в Белград. Там нас ждал отец, мой покойный отец Душан Деянович. Переезд в Белград принес нам большое облегчение, да, он был оккупирован, но все-таки там была и сербская гражданская власть. Возглавлял так называемое сербское правительство генерал Милан Недич, и, вопреки утверждениям коммунистов, что он был предателем. Недич взял на себя очень тяжелую и неблагодарную роль – быть во время оккупации председателем сербского правительства, и сделал это с единственной целью – сохранить сербский народ и помочь беженцам. Именно благодаря генералу Недичу и его правительству мы, беженцы, придя тогда в оккупированный Белград, все-таки встретили сердечную помощь и понимание сербских властей и, конечно, народа, местных жителей.
Шли военные годы, очень тяжелые, часто голодные, но люди как-то жили и выживали. Интересно, что в то время все школы в Белграде работали, кроме университета. А мне было тогда одиннадцать лет, я окончил первый класс гимназии и сразу продолжил учебу, сначала в 8-й мужской гимназии, а затем в 3-й. Мы регулярно ходили на занятия, пока не начались так называемые бомбардировки союзниками. Представляете, как звучит? Бомбардировки союзниками! Первая была, как известно, на Пасху 1944 года, и тогда мы перестали регулярно посещать занятия. Но что интересно, выпускные экзамены все же сдавали в саду, в селе Мириево. Тогда Мириево не было районом Белграда и считалось безопасным, туда и направили нас наши учителя. В тот июльский день мы приехали в сад к крестьянину и увидели, что преподаватели расставили столы под деревьями и ждут нас, так мы и ходили от дерева к дереву и сдавали, а они нас направляли: вот, под той сливой математика, под грушей химия, сербский язык под айвой. Конечно, мы все сдали экзамены, нет сомнения, что преподаватели учитывали не только наши знания, которые были средними, но и тяжелые условия, в которых мы жили.
Конец ознакомительного фрагмента.