Глава 5
– Марина, ты пердунтель!
Это было первое, что я услышала при пробуждении. Первое из длинного списка безосновательных обвинений.
– Как ты мочь?! Ты мне вруль!
Не открывая глаз, я пошевелила головой. Она вроде не болела, поэтому с опаской попробовала разлепить веки. Слишком хорошо я помнила то последнее тошнотворное мгновение перед обмороком, когда яркий-преяркий свет ударил в глаза. Сейчас, кажется, все было в порядке, да и свет уже не казался таким убийственным, поэтому, расслабившись, я прикрыла глазки обратно и стала проверять резерв и проходимость потоков в теле. Обычно такое делали в спокойном состоянии и крайне сосредоточенно, но Аленку я уже почти привыкла воспринимать как белый шум.
– Покому ты мне сказать, что Мерсир не знать? – меж тем продолжала возмущаться переселенка. – Посему? Ты меня не додавать? Тогда за кем ты мне брать? За кем ты говорить, кто ты мой подруг? Ты обесчещенный вруль!
Кажется, сейчас кто-то договорится.
Потоки были в норме и даже чуток расширились, а резерв возрос в полтора раза, и теперь меня смело можно было причислять ко второму классу. Интересно, это только у меня так произошло после магического обнуления или этот эффект уже был известен. Пока мы на этом континенте, надо будет обязательно заскочить в мою бывшую Академию и уточнить у преподавателя по медитации.
Сердце кольнула обида, ведь дипломированным магом мне так и не стать, ибо в Магадемии Два-третьего государства преподавали только по специальностям Воздуха и Земли. Эльфы, что с них взять? Огнем и Водой эта раса никогда не владела, а растрачивать академическое время ради иностранных студентов они считали нецелесообразным.
Аленка в это время по-прежнему не сдавалась и продолжала выливать на меня поток своих обид, только теперь она еще и плюхнулась на кровать, стащив с меня половину одеяла, и начала теребить за плечо.
– Марина! Ты и сей час вруль! За кем ты прокидываться, что спать?! Марина! Проснуться! Марина, быстро проснуться!
– Сейчас я тебе так проснусь! – рыкнула я, когда эта рыжая специально или по неосторожности выдернула у меня несколько волосинок. От такой беспардонности глаза у меня открылись на всю ширину и я резко подскочила на постели.
– Алена, позволь узнать, отчего с утра пораньше такие веские претензии?
Переселенка яростно уставилась на меня сузившимися глазами. Она сердито насупила бровки-домиком, сморщила носик, искривила губки-бантиком в «хищном оскале», да еще и ручки на груди сложила. Этакий суслик на тропе войны.
– Мну из-за ты вчера, как дурак, совмещать Мессир. Мну так стараться, даже ходуля одевать и это… это… педи… пени… пенияр! А оно быть холодно в харчевня, мну замерз. И вообще оно любить ты и только ты! – обиженно выдала она. В голубеньких грозных глазках блеснули слезки, «хищный оскал» задрожал, а носик жалостливо хлюпнул.
– Алена, откуда ты взяла такую ересь? – как только смысл последней фразы с запозданием дошел до моего сознания, ошарашенно вопросила я и даже забыла рассердиться на девчонку: до того жалко сейчас она смотрелась.
В ответ на это Аленка обвела рукой комнату, и только сейчас я заметила, что мы уже не в Кэпэзэ, а в шикарных покоях. Я находилась на огромной кованой кровати напротив окна. По обеим сторонам стояли тумбочки из белого дуба, слева, возле двери, ведущей в гостиную, расположился комод черного дерева с огромным зеркалом, а справа, между входом в ванную и гардеробную, стоял туалетный столик. Весь интерьер был выдержан в черно-белой гамме. Стены обшиты белым шелком с черным растительным орнаментом, и если ковер был белым, то тяжелые портьеры – черными. Такие по утрам не пропустят и лучика света, особенно если окна выходят на запад, а я всегда была совой.
Тьерш! Быть того не может!
Я медленно встала, обнаружив, что одета в тонкую ночную сорочку наподобие вчерашнего Аленкиного «платья по последней моде», и прошла к окну. Портьера отлетела в сторону, зазвенев металлическими кольцами по карнизу, и взору предстал потрясающий вид на залитые солнцем зеленые склоны, среди которых бурным потоком стремилась с вершин к земле вода, перетекая бесконечным каскадом водопадов, что становились все больше и массивнее с приближением к подножию горы, а внизу было розовое озеро. На рассвете и закате вода в нем, окрашенная алым солнцем, будто светилась изнутри.
Как сомнамбула, я прошла к двери в гостиную, распахнула ее и застыла на пороге. Всю южную и западную стены занимали огромные окна, которые при желании можно было распахнуть, подняв раму вверх, и тогда гостиная превращалась практически в открытую террасу. Это помещение было выполнено в пастельных зеленых и голубых тонах, оттого и не контрастировало с видом из окон. Нежные обои напоминали расцветкой морскую волну в том месте, где смешиваются два течения. Цвета перетекали один в другой, от почти синего до ярко-салатового. Слева расположилась огромная дверь в коридор жилого этажа, по бокам ее тесно подпирали книжные шкафы, до отказа, а кое-где и в два, и в три ряда забитые книгами. В центре помещения лежал большой мягкий ковер, напоминавший весеннюю траву, на нем стояли удобный плетеный диван и два кресла, а в центре всей композиции ютился кофейный столик. Большой камин, встроенный в смежную со спальней стену, в холодные дни прогревал сразу оба помещения. Да, это были именно те самые покои!
– Марина! – меня дернули за руку, вырывая из прострации.
– А?
– Марина, ты долго стоять и мне не слушаться. Марина, где с тобой?
– Прости, – я тряхнула головой, отгоняя воспоминания, которые всколыхнулись при виде этих комнат. – Что ты говорила?
– Тебе с начало? – съязвила Аленка.
– Можешь с конца, начало я прекрасно помню. Я – пердунтель, тебе не доверяю, о чем-то врала, и Мессир меня любит, прости-благослови Богиня. Что дальше? – перечислив все ровным голосом, я сложила руки на груди и стала спокойно взирать на немного стушевавшуюся девушку.
Аленка потупилась. Боевой запал явно пропал. Все же не такая она злопамятная, чтобы долго дуться, пар выпустит и забудет обиды. Хорошее качество. Девчушка немного пожевала алые губки и решилась выдать то, отчего я чуть не села на пол:
– За кем ты так с Мепсир? Оно тебя любить, а ты оно кидать.
– А теперь по порядку, – тяжко вздохнула я, опускаясь в одно из кресел и указывая Аленке на второе напротив. – Что было после того, как я отключилась, и откуда у тебя столь ценная информация?
Аленка поправила свой пеньюар и стала рассказывать. Опуская фефекть фиксыи, дело было примерно так.
Я потеряла сознание, и, как только Аленка попыталась за ногу перетащить меня к дивану, дверь распахнулась, а в камеру ворвался взъерошенный Свэн. Он схватил меня в охапку и куда-то очень быстро утащил. Моя дальнейшая судьба неизвестна.
Аленка часик посидела в информационном подпространстве, ожидая, что за ней вернутся или вернут меня (потрясающее благоразумие!), не дождалась и отправилась гулять по замку. Из подземелья она выбралась по памяти, а вот дальше перед ней встала дилемма: налево или направо. Угадайте, куда она пошла?
Левый коридор вывел ее к тронному залу, где попаданка посидела на троне и прорвала обивку сиденья сломанным каблуком, когда полезла «поковылять камушки» в вершине спинки. Один бриллиант она-таки отколупала, а потом при попытке загнать ногой следы преступления под «стул» случайно разбила семиметровый витраж. Кто ж знал-то, что этот камушек такой «залетячий». Куда только охрана смотрела?!
Дальше Аленка решила не искушать судьбу и повернула на развилке уже направо, уперлась в лестницу и, вместо того чтобы подняться наверх, где и располагались жилые этажи, пошла вниз. Там оказались лаборатории, в одной из которых как раз неожиданно дозрел си-рэн – искусственно выведенный вид непонятно чего, полученный путем скрещивания пресмыкающегося с насекомым. Несмотря на то, что вылуплялись они всегда ровно в полдень, милое существо появилось на свет глубокой ночью, отчего и оказалось без присмотра. Руки оторвать руководителю проекта! Двухметровая змея с парой сотен мелких ножек и внушительными жвалами сначала сжевала все остальные яйца си-рэнов (правильно, зачем конкуренция?), потом она сгрызла лампу инкубатора, разъеденное кровью собратьев стекло вольера, стол, стул и маленькую печатную машинку, каким-то чудом оказавшуюся среди Окон. Окна, кстати, тоже в расход пошли.
Когда эта тварь доела металлическую дверь и повстречала в коридоре Аленку, она по наивности и ею решила поужинать, да только подавилась. В прямом смысле – туфлей с целым каблуком, прицельно кинутой девчонкой. Острая шпилька застряла в глотке, вызвав непроизвольный глотательный рефлекс, и вышла боком, прорвав изнутри артерию. Теперь на всем этаже зоогенетиков надо менять полы, ибо кровь си-рэна разъела покрытие.
От нервного потрясения Аленка оправилась быстро, орать прекратила и, в очередной раз уверившись в своей исключительности, направилась искать сокровищницу дракона. Вы не поверите! Она ее нашла! Там-то попаданку наконец и отловили, стащили с головы корону, отобрали скипетр и сдали Свэну с рук на руки. Дракон повел себя как джентльмен, проводил девушку в гостевые покои, организовал «ночной суп» и поведал душещипательную историю о разбитом вдребезги сердце, неразделенной любви и бедном покинутом Мессире. И гарем-то он, оказывается, завел от тоски по мне, любимой. Утром Аленка первым делом прискакала будить меня, чтобы провести разъяснительную работу, а еще выплеснуть свою обиду на то, что Мессир на нее не клюнул и вряд ли клюнет, ибо влюблен без памяти.
– Зачем ты так с оно? – закончила Аленка.
– Поверь мне, оно заслужило, – тихо произнесла я, переваривая услышанное.
Молодец Свэн. Понял, что Аленка всерьез нацелилась на него, и ловко перевел стрелки. Думал, что просчитал попаданку? Ну-ну. Сейчас я ему малину-то подпорчу.
– Да, Алена, я от него ушла, – призналась я со скорбью в голосе. – Все дело в том, что я его никогда не любила, а лишь использовала.
– Как?
Каком об косяк!
– Мне нужны были его деньги и власть, и ничего больше, а то, что Свэндал влюбился – это его проблемы.
– Марина, ты такой жесткий!
– А потом я изменила ему с его другом и ушла, – добавила я темных красок, чтобы Свэн вообще несчастным вышел.
– Ты беспризорный!
– Беспринципная, – поправила девчонку и выдала самодовольно: – Да, я такая. А еще ковар-р-рная.
– Бедная дракона!
– Это точно. Теперь у него разбито сердце, он, бедняжка, страдает, запутался, погряз в пороке, и только истинная и чистая любовь способна исцелить его раненое сердце.
Если я правильно поняла основополагающий принцип «фантази», то…
– Мну спасать оно от всех!
– Мо-ло-дец, – похвалила я девчонку.
– Марина, – торжественно-серьезно провозгласила она, – ты обещать мну, что не претенвдувать?
– Да.
– Клянись?
– Ага.
В дверь постучали.
– Занято! – в один голос крикнули мы с Аленкой по старой общажной привычке, когда в дверь к неодетым девушкам кто-то ломится. Младшие курсы обычно дожидались разрешения войти, однокурсники всегда стучали и сразу входили, а те, кто постарше, даже стуком себя не утруждали, вот и выработался рефлекс.
Получилось у нас с Аленкой так душевно, что служанка, начавшая было протискиваться в дверь с подносом, от неожиданности подпрыгнула. Чайник на подносе тоже подпрыгнул. Невысоко, сантиметров на десять, но и этого ему хватило, чтобы при приземлении отскочить от поверхности и вылить все свое содержимое прямиком на девушку. Хорошо хоть не кипяток был.
– Простите, леди, я сейчас, – залепетала драконица и поспешила скрыться.
– Пойдем приводить тебя в порядок, – предложила я, направляясь в сторону гардеробной. – Красота – первый шаг на пути к сердцу мужчины.
Аленкины глаза вспыхнули фанатичным азартом. Все, Свэн, ты попал! В глубине души мне даже жаль тебя. Где-то очень глубоко.
Со второй попытки нам все-таки подали легкий завтрак в покои и сообщили, что обед будет через полчаса. Что ж, времени привести себя в порядок, а Аленку в боевую готовность было достаточно.
«Вот ведь гад чешуйчатый!» – спустя пять минут ругала я Свэна на чем свет стоит.
Все, что я нашла в гардеробной из одежды, было исполнено на орочий манер – проще уж сразу голой идти! На низ одевались прозрачные шаровары, а грудь прикрывала широкая кофта с низким вырезом из того же материала. Поверх всего этого натягивался приталенный сарафан до пола, опять-таки просвечивающий и с низким декольте, и финальным аккордом шла фата до колена, которая крепилась к прическе, и ее можно было носить как откинув назад, так и закрывая лицо. Нужно ли говорить, что она тоже была прозрачной? Спасало в этом наряде от полного позора только обилие ткани, благодаря чему все самое интересное лишь угадывалось. И, конечно же, нижнее белье под все это великолепие не предусмотрено.
Аленка была в восторге. Мелкая, уже причесанная и накрашенная, крутилась перед зеркалом и радостно повизгивала, что вот теперь-то Мессир от нее точно никуда не денется. Мне же оставалось только тихо злиться и ругаться сквозь зубы, когда я в очередной раз колола себя острой шпилькой, на которых должна была держаться фата. Потянувшись за заколкой, я снова уколола палец. Руки немилосердно дрожали, что не удивительно: а вы попробуйте самостоятельно (и с непривычки) соорудить на своей голове высокую прическу, чтобы ни прядки не выбилось, не имея в наличии даже банальной резинки! И это притом, что Аленку я уже привела в порядок. Сегодня, видимо, личный «стилист» нам не полагался.
– Тьерш! – взвыла я уже в голос, когда на подушечке указательного пальца набухла алая капля. От бессильной злости хотелось плакать.
– Марина, раскрась мне в глаз! Мну бледное чудовище! – приказала Аленка, подсовываясь под пострадавшую руку.
– Что тебе еще там подкрасить? – обреченно поинтересовалась я, осматривая переселенку. Вроде всё на месте. Макияж не поплыл, тушь не растеклась, неяркую помаду не съели, бежевые тени не обсыпались.
– Хотеть вот этот, этот, этот и этот стрелы в глаз, – девчонка методично потыкала пальцами в красную помаду, зеленые тени, яркие румяна и черную подводку. И что мне прикажете рисовать? Вульгарную куклу?
– Зеленые тени не пойдут к голубым глазам, а помада вообще вечерняя! – безапелляционно заявила я.
– Но зеленый хорошо к моя рыжий волоса. И помада тот же! И мну хотеть стрелы в глаз! Ну Марина, ну попжалуйста-а-а-а.
– И где я так успела нагрешить? – вздохнула я тяжко и, плюнув уже на свой макияж, принялась перекрашивать Аленку. Ведь не отстанет же, а все увещевания, что ей вполне достаточно чуть подчеркнутой естественной красоты, наталкивались на стену враждебности.
– Ты претендувать в Мессир?! – злобно насупливала брови Аленка.
– Боже упаси!
От вас обоих. Вот только молиться об этом надо было раньше.
Я едва успела вколоть половину положенных моей фате шпилек, как в дверь постучали и, не дожидаясь разрешения, на пороге гостиной появился блистательный Свэндал. Блистал этот придурок в прямом смысле, облачившись в белый костюм с расшитым бриллиантами пиджаком. Ей-богу, драконы хуже сорок. Вот только потешаться над ними по этому поводу опасно.
– Мессир, – радостно взвизгнула Аленка и вскочила с дивана как ошпаренная. Благо хоть на шею к нему не кинулась: я вовремя успела зацепить ее за жалобно хрястнувший сарафан.
– Ваше сиятельство, – издевательски протянула я, приседая в самом низком реверансе. Глядя на меня, Аленка тоже изобразила нечто подобное. Глядишь, и научу девчонку дворцовому этикету. Или на худой конец просто прилично вести себя в обществе.
В отместку за мой недвусмысленный подкол Мессир заставил меня стоять в реверансе почти минуту, отчего колени едва заметно задрожали, а сам дракон в это время беззастенчиво разглядывал содержимое моего декольте, и перекинутая вперед фата никоим образом ему в этом не мешала. Как я уже говорила, орочьи наряды можно и не надевать – эффект тот же. Когда я уже готова была просто упасть на месте, спасла положение Аленка, которая, в отличие от меня, «этикетками» не страдала и распрямилась практически сразу, не дожидаясь разрешения монарха.
– Мессир, – ревностно оглядывая мужчину как свою собственность, выпалила она, – вы проводить нас на жрат обет?
Если она рассчитывала оторвать его взгляд от меня, то, увы, не вышло. Свэн продолжал откровенно меня разглядывать, полностью игнорируя Аленку. Это он зря!
– Прекрасный наряд, Марина Владимировна, – сдержанно похвалил дракон, не замечая, как в голубых глазах переселенки разгорается огонь ревности.
Я быстро оглядела себя. Дурак он, что ли?! И что можно найти прекрасного в этой серой тряпке? Я нарочно выбрала самый невзрачный наряд. Органза даже не была ничем расшита, а у самих орков серый цвет считался чуть ли не траурным.
– Он так идет к цвету ваших глаз, – продолжал расточать комплименты дракон. Вот как раз этого момента я и не учла. – Почему-то я даже не сомневался в вашем выборе, поэтому… – Свэн засунул руку в нагрудный карман пиджака и… И тут на передний план вылезла Аленка, невежливо потеснив меня бедром с такой искренней «любовью», что я отлетела в сторону на добрых два метра, чуть не врезавшись в стол. Переселенка грозно выпятила свой первый размер, туго затянутый в розовую вуаль, для надежности воинственно поправила грудь, как затвор передернула, и, стрельнув глазками, пошла на дракона.
Он струхнул. Пусть это было лишь мгновение, но бесстрашный Свэндал испугался, непроизвольно чуть присел и подался назад, но быстро справился с порывом и выпрямился, прохладным тоном уведомив девчонку:
– Алена, мы же с вами, кажется, вчера все выяснили. Надеюсь, мне не придется повторять?
Будь на ее месте драконица, уже дрожала бы как осиновый лист, но курица – не птица, а Алена – не дракон, поэтому, достигнув своей цели, она вцепилась в его свободную руку и повисла как пиявка, приклеившись намертво. Даже пальцы его со своими переплела для надежности.
– Мессир. Вы, конечно, выяснять, и мну понять, но мну не знать, что злой Марин вас свысоко кидать, и вы страдать, а я лечись!
Во время данной тирады, произносимой с таинственным придыханием, Свэн так и стоял, как дурак, с одной рукой, захваченной в плен попаданкой, а второй, засунутой в карман, ибо прекрасно понимал, что покажи он сейчас какую-либо побрякушку, и отобрать ее у Аленки будет нереально. Разве что через ее труп, но этого не допущу уже я.
– Я вас помочь! Я вам любить и обожрать, чтоб вы детей хотеть рожать!
– Ну, это точно вряд ли, – отмер наконец-то Свэндал и вынул руку из кармана. По счастью, пустую. О том, что он хотел мне «подарить» я, конечно же, догадалась, вот только получать в подарок от него это ожерелье во второй раз я совершенно не хотела.
– А посему? – не унималась Аленка. – Мы быль счастливо и длинный! Вы рожать от я прелестное малявка!
– Как минимум потому, что в силу особенностей физиологии мужчины родить неспособны, – снисходительно пояснил дракон и все еще мягким тоном добавил: – К тому же, Алена, я надеялся, что вы меня вчера поняли, – и легким движением руки Мессир попытался стряхнуть мою подопечную со своей конечности, но, описав Аленкой красивую дугу в воздухе, вынужден был поставить ту на место.
– Я вижу, языковой барьер оказался гораздо выше, чем мне представлялось, – раздраженно произнес Свэн и смерил меня недовольным взглядом, мол, отлепи ее от меня, но я прикинулась веником и намека «не поняла». Просто стояла чуть в стороне с самым серьезным видом, и только глаза смеялись, потому что потешаться над драконами нельзя ни в коем случае! Для них это смертельное оскорбление, и подобная вольность допускается только для самых близких, а я вот уже лет пять как к ним не отношусь. Да и относилась ли вообще когда-нибудь, сказать сложно.
– Придется в таком случае обратиться за помощью к Марине Владимировне, – мстительно проговорил Свэндал и сверху донизу окинул меня раздевающим взглядом – результат осмотра ему явно понравился. – Вы же сможете доходчиво объяснить своей подопечной мои слова? – и бровку так ехидненько заломил. – Если потребуется, то я даже готов повторить их неоднократно, – улыбнулся ящер, а я мысленно застонала.
Ведь догадался же гад, что Аленка мне все рассказала, а я ее опять на него науськала, и, судя по ехидной морде, он собирался мне мстить. Вот только я совершенно не хотела весь этот бред выслушивать теперь уже от Свэна! Раньше надо было это делать, а сейчас я просто хочу, чтобы этот балаган поскорее закончился и я наконец смогла вернуться в стены родного вуза. Подальше от Третьего континента, Три-десятого государства и его правителя!
Мессир, по-прежнему улыбаясь, открыл уже рот, чтобы начать свой, без сомнения, достойный пера драматурга монолог, вот только дракон не учел один немаловажный факт – на третьем айларском Аленка только говорила плохо, зато понимала все преотлично и имела собственный взгляд на сложившуюся ситуацию и вполне определенные планы на самого дракона.
– Пять момент! – возмутилась переселенка. – Вы не догонять! Оно, – тонкий пальчик обличительно ткнул в мою сторону, – пердунтель!
У Мессира дернулся глаз, но это были цветочки, потому что дальше Аленка занялась разоблачениями.
– Оно хотеть деньга и в глаз! Оно вы не любить ни за что! И вопще, оно вы истреблять!
Теперь глаз задергался у меня. Ведь подобное заявление можно было рассматривать как донос, и Свэн имел полное право отправить меня обратно в камеру. Любая проверка на ложь подтвердит правдивость Аленкиных слов, а я потом ни за что не докажу, что я на этом проклятом континенте оказалась случайно, а не с целью убить Патрона, и это просто язык у кого-то не только длинный, но и корявый. Свэн, судя по колючему внимательному взгляду, прошившему меня насквозь, сейчас размышлял о том же самом.
– Оно же истреблять с ваш друг, а потому уходить! – продолжала забивать гвозди в крышку моего гроба Аленка. – Куда после такой можно оно любить?!
Судя по выражению лица Свэна, он бы с удовольствием объяснил переселенке, куда, как и сколько раз, но вместо этого уточнил:
– В смысле – истреблять с другом?
Ключевой момент. Если это заговор, то смертный приговор мне обеспечен, и повезет, если просто повесят, а не что повеселее. Фантазия у драконов с огоньком.
Аленка, чтоб ее! По прибытии домой надо будет в первую очередь заняться с ней грамматикой и лексикой, а то и вообще сдать обратно в реабилитационный центр. Последняя мысль настолько мне понравилась, что я всерьез задумалась, а, может, черт с ним с дипломом, на троечку успею что-нибудь по книжкам накатать за оставшийся месяц, зато снова жить спокойно стану.
– Оно спало с ваш друг, – охотно пояснила девчонка, и я украдкой выдохнула. Хоть эта маленькая ложь и не была предназначена для ушей дракона, но пусть он лучше ревнует, чем подозревает меня в заговоре. Кстати, еще одним бзиком чешуйчатых была паталогическая ревность, и именно потому меня никогда не любила Итэль. Будучи матерью Свэна, она искренне считала его своей собственность, и драконицу мало волновал тот факт, что до гибели Даллара Амиррена видела она своих сыновей в последний раз в пятилетнем возрасте и вернулась в Истарион только после смерти условного мужа и с разрешения Мессира.
– Ах, вот оно что, – с непонятной интонацией протянул дракон после недолгой паузы и подарил мне очень внимательный взгляд. Увы, но прочитать его реакцию на новость я не смогла, и это оказалось действительно страшно. За прошедшие годы Свэн тоже изменился, и если раньше он закатил бы мне бурный скандал на фоне ревности, то чего от него ждать сейчас, я, увы, не знала, а потому мне только и оставалось, что стоять перед ним бледной полураздетой тенью и не смотреть в глаза, чтобы не демонстрировать угрозу.
Мессир задумчиво молчал, наверное, с минуту, а Аленка, про которую все забыли, стояла и счастливо улыбалась. Дурында! Сам факт измены задевает драконью гордость, если не сказать гордыню, и то, что об этом осведомлена еще и она, безопасности ее персоне не добавляет. Ящерам проще убить всех участников и свидетелей их позора, нежели придать случай огласке. Но для этого надо еще знать, с кем ему изменили.
«А кстати, с кем?» – и этот вопрос явственно читался на лице Мессира, пока он с холодной задумчивостью людоеда разглядывал меня, будто решая, под каким соусом лучше подать к столу. И кстати…
– Мессир, – я присела в реверансе, ибо имела наглость обратиться к нему первая, – прошу меня простить, но не подошло ли время обеда?
– Действительно, подошло, – равнодушно промолвил Свэндал и молниеносным движением вынул свою кисть из капкана Аленкиных ручек, после чего развернулся и вышел, бросив через плечо: – Обед подан в южной столовой.
С его стороны это было грубо, на грани хамства, но сопровождать нас никто не собирался.
– Когда?! – возмутилась было переселенка, но я вовремя удержала рванувшую за «своей судьбой» девушку и закрыла ей рот ладошкой.
– Алена, еще хоть слово сегодня ляпнешь – и я тебя придушу собственноручно! – прошипела ей на ухо. Для большей доходчивости пришлось даже слегка надавить пальцем на болевую точку на шее. – Поняла?
И только когда она усиленно закивала, я выпустила девчонку на свободу.
– Но Марин! Оно же ходить!
– Не поверишь, оно ходить с года, – съязвила я в ответ и бегом направилась к столику, где россыпью лежали оставшиеся не вколотые в фату шпильки. Свэн ушел, а это значит, что надо срочно его не просто догнать, а обогнать, ибо опоздание на обед в присутствии монарха пусть и не уголовное преступление, но что-то около административного.
– Но почему оно ходить? – неподдельно удивилась девчонка. – Мну же хотеть оно так держать, а оно взырываться и ушла.
– Пошому што оно рашштроилошь, – прошамкала я с целым ртом острых шпилек, которые я кучей сгребла со стола, и направилась на выход, – иж-жа того, што оно не жнало… Фух! – вколола я на ходу последнюю и уже нормально закончила фразу: – Не знал о моей меркантильности и подлости. Вот и расстроился сверх меры. Только сегодня его жалеть не стоит! – тут же осекла я скачущую рядом Аленку, которая уже начала светлеть лицом. – Драконы очень ранимые существа с тонкой душевной организацией, и ему нужно время, чтобы оправиться от удара. Вот, например, завтра будет в самый раз проявить участие.
Как раз к тому времени может уже решиться вопрос с нашим статусом, и мы благополучно отбудем в Три-третье государство, а до тех пор придется следовать правилам, принятым в драконьем обществе, и спешить к южной столовой самой короткой дорогой.