VI
Пожилая, утомлённая жизнью рабыня Идра ощущала крайнее недовольство тем, что на старости лет ей поручили присматривать за девчонкой.
Женщине не хотелось ни видеть детей, ни слышать их говора. Тем более, что с Юлией приходилось общаться на латыни.
Старая усталая рабыня жаждала лишь одного – покоя. На её взгляд она дала достаточно заданий девчонке, чтобы та меньше показывалась ей на глаза.
Юлия не возмущалась, не прекословила, послушно работала, не болтала, спрашивала лишь самое необходимое. На удивление, девочка полностью справлялась с заданием, хотя иногда находилась на кухне до глубокой ночи.
Всё это вызывало у видавшей виды, умудрённой опытом женщины крайнее изумление.
Прошло больше месяца, а Идре так ни разу и не пришлось применить к новой рабыне плеть.
Женщина начала присматриваться к девочке, исподтишка следить за ней. Однажды Идра заметила, как Юлия выбежала в сад и спряталась за кипарисом. Рабыня тихонько подкралась и услышала тонкий детский голос. Юлия молилась на финикийском.
Идра мгновенно узнала знакомый язык. На женщину нахлынули воспоминания. Это был язык её детства. Так разговаривали её родители, пока семья не разорилась и не попала в рабство за долги. Идра старалась расслышать каждое слово. Её интересовал не столько смысл, сколько позабытые, но такие родные звуки речи.
На следующий день вечером рабыня подозвала Юлию и спросила на латыни:
– Откуда ты родом?
– Из Карфагена.
– Как попала в Сирию?
– На наш город напали племена вандалов. Меня захватили в плен и продали Евсевию.
– Ты знаешь финикийский?
– Да, госпожа.
Идра наклонилась к самому уху девочки и тихо промолвила:
– Пойдем в сад, найдём укромное место, поговорим наедине.
Юлия послушно направилась за старой женщиной.
Остановившись около фонтана – статуи римского божества, льющего из кувшина воду, Идра перешла на финикийский:
– Я тоже родом из Северной Африки, из города Тагаст, он расположен недалеко от Карфагена.
– Да, знаю этот город. Несколько раз была там с родителями, – немного помолчав, девочка добавила, – Августин Аврелий тоже оттуда родом.
– Кто такой Августин Аврелий?
– Мои родители очень почитали его. Он богослов, христианин, много размышлял о Христе.
– Твои родители христиане?
– Да.
– И ты тоже?
– Да.
– Помню… помню это учение… В детстве я тоже ходила в Церковь, – Идра глубоко вздохнула, – но с тех пор, как попала в рабство, даже и не вспоминала о Христе… Да и мой прежний хозяин – отец Евсевия, не потерпел бы христианку у себя в доме. Но ты, Юлия, я вижу, сохраняешь веру и любовь к Богу.
– В Нём вся моя жизнь, – призналась девочка, – Идра, здесь все говорят на арамейском. Это язык Христа. Мне так хотелось бы знать его.
– Юля, я научу тебя… Но будем держать это в тайне. Мы не должны показывать наши хорошие отношения ради твоей безопасности. Здесь в доме это не поощряется. Да и Соломея при первой же возможности придумает что-нибудь, чтобы уничтожить тебя.
– Почему она так злится на меня, Идра? Ведь я же не сделала ей ничего плохого?
– Юлечка, ты не всё пока понимаешь… Она видит в тебе соперницу. И не успокоится, пока не сокрушит тебя.
– Идра, спасибо тебе за всё, – девочка с благодарностью взглянула на рабыню. – Мне очень хочется обнять тебя. Ты разрешишь мне когда-нибудь сделать это?
– Ближе к ночи, когда слуги отправляются готовиться ко сну, я буду приходить к тебе на кухню. Вот и сегодня ожидай меня.
– Хорошо, я постараюсь всё прибрать к твоему приходу.
Юлия с лёгким сердцем побежала исполнять свои каждодневные обязанности.
Идра окинула взором утопающий в сумерках сад. Ухоженные тропы змейками расползались в разные стороны от струящегося фонтана, влекли в самые потаённые уголки. Сад, казалось, мирно спал. Зимние месяцы готовили зелёных жителей к красочному весеннему наряду.
У старой женщины появилось желание, как когда-то в детстве, пробежаться по узкой тропинке, очутиться в сказке, рисуемой замысловатыми тенями, отбрасываемыми невысокими деревьями и густыми кустарниками. Идра глубоко вдохнула бодрящий вечерний воздух. «Я жива! Я ещё жива! Я могу чувствовать и радоваться, наслаждаться свежим морским ветром, нежным запахом цикламенов. И ещё… Я могу любить! Могу заботиться и приносить кому-то счастье. И я хочу защитить эту девчушку от опасностей и бед, которых я не избежала в её возрасте», – Идра энергично заковыляла по одной из тропинок сада, напевая какую-то весёлую детскую песенку на финикийском.