Глава 3
Огромное здание на Седьмой улице Солары славится престижными офисами солидных промышленных предприятий и оказывающих различного рода услуги контор, которые их хозяева арендуют или владеют дорогой недвижимостью. Компании «Теренс и Крылов», где я имею честь работать, в этой высотке принадлежат сразу три верхних этажа.
Небольшая конторка, основанная в Дареме двумя эмигрантами – Теренсом и Крыловым, заядлыми коллекционерами, – за двести лет выросла в хорошо известное в мире предприятие, занимающееся торговлей, оценкой, экспертизой – всего не перечесть. Со временем головной офис перевели в крупнейший финансовый центр мира – Солару – и открыли в столицах других стран филиалы.
Обычно во время коротких перерывов мне нравилось смотреть на город с двадцатого этажа через зеркальную стену или посидеть за чашечкой кофе. Вот и сегодня я вдохнула аромат горячего напитка, почитаемого местными жителями, прежде чем сделать первый глоток. В Севаше я научилась наслаждаться его терпким вкусом, отличать сорта и обжарку, способы приготовления и получила в подарок специальную чашку из тонкого голубого фарфора.
С момента переезда в Солару – в сущности, бегства с родины – прошел ровно год. Это точно, потому что вчера продляла договор найма квартиры. Мне исполнилось двадцать шесть, я стала уверенней и профессионального опыта набралась. Более того, месяц назад мне выделили личный кабинет и даже секретаря, оценив тем самым заслуги и способности. Теперь я заместитель начальника отдела анализа и оценки. И по любым критериям занимаю высокий пост. Получила ли удовлетворение? Сложно сказать.
Жизнь, конечно, изменилась, да и как иначе: другой континент, климат, среда, речь. Но я никак не ожидала, что внешность опять сыграет со мной злую шутку – стала вороной, в этот раз среди жгучих брюнетов. Красной вороной. Не единственной, но все равно редкой «птицей».
Еще больше напрягало любвеобилие и непосредственность южных мужчин, часто даже не считающих нужным скрывать свои желания в отношении противоположного пола. До откровенного домогательства не доходило, но взглядом «облизать» женщину – как воды напиться. Нет, они ценят и хранят брачные узы, но, на мой «северный» взгляд, слишком много себе позволяют. Южане гораздо более эмоциональные, чувственные и вспыльчивые, чем мы, северяне. Порой я просто не знала, как адекватно реагировать на ту или иную выходку.
Сначала на новом рабочем месте навалилось все и сразу. Перво-наперво пришлось доказывать, что из-за океана прилетела красивая, но не безмозглая девушка и повышение заслужила, упорно вкалывая, а не согревая постель любого, кто может помочь в продвижении по служебной лестнице. Однако совсем скоро мужской персонал «Теренс и Крылов» впал в другую крайность: счел меня фригидной бабой-карьеристкой. Но, пусть и со скрипом, признал хорошим специалистом.
Во-вторых, почти то же самое понеслось в женской части компании: соперница, завлекающая коллег, начальство и прочих мужских индивидуумов. И вот именно с женщинами пришлось сложнее, потому что их ненависть, зависть и месть страшнее Голодного тумана. На работу первые полгода я шла как в бой, считая подковерные интриги своеобразными военными действиями. Но я сильная и ноги вытирать о себя не позволила, помыкать тоже.
Теперь за спиной меня называют Ледышкой, считая холодной бессердечной стервой. Положение и должность обязывают работать больше других. Даже хуже, мне приходится быть лучше многих. Как ни обидно, но мужчинам ошибки простят, а «выскочке» из Рошаны, да еще молодой красивой женщине – сомневаюсь.
Переезжая сюда, я мечтала о свободе и любви, а получила… работу от зари до зари и еще больше ограничений, чем в Рошане, под наблюдением садиста Лунева. В континентальном Светлограде по-хорошему завидовала жителям побережья, куда летали на отдых наши знакомые, – океан, курорт, теплый климат. Красота! А поселившись в Соларе, где все эти прелести буквально под боком, хоть каждый день купайся-загорай, то времени нет, то желания. Как-то не очень удачно моя новая жизнь началась.
– Эвелина Андреевна, вас вызывает господин Ноэре, – ожил динамик внутренней связи. – Он просил как можно быстрее…
С сожалением отставив недопитый кофе, я одернула полы жакета и бросила короткий тоскливый взгляд на небо за окном. Если глава компании просит, считай – приказывает, лучше поторопиться.
Пока поднималась на верхний, самый «главный» этаж, встретила нескольких коллег. Каждый улыбался, кивал, о чем-то спрашивал или даже отпускал комплимент, а я подсознательно отмечала в их глазах неприятие и зависть. Ведь многие здесь десятилетиями работают, а не достигли и десятой доли моего успеха. За что любить пришлую конкурентку?! Поэтому привычно поднимала подбородок и отвечала любезной и, наверное, неискренней улыбкой на такую же, пряча эмоции. Не дождутся от меня маски холодной стервы: так безопаснее, хорошая защита от недругов и ненужного внимания.
Секретарь главы, разговаривавшая по телефону, коротко кивнула, приветствуя меня, и жестом поторопила пройти в кабинет. Милая мудрая женщина – кто, как не она, знает, что уважаемых господ членов совета директоров компании красивой мордашкой не проймешь. Нужно упорно работать, чтобы получить от них немного плюшек.
Я незаметно глубоко вздохнула, открывая дверь в «поднебесье»: огромное угловое помещение с прозрачными стеклянными стенами, с потрясающим видом на океан и, кажется, весь мир. Интерьер выдержан в мягких бежевых тонах, стены украшают несколько картин известных художников, современная дорогая мебель. Сегодня здесь собралось сразу несколько человек – одни мужчины. Все встали при моем появлении; в среде искусства и власти учтивость и вежливость весьма ценятся.
– Госпожа Кыш, проходите, у нас будет серьезный разговор. – Ноэре заставил меня насторожиться. – Присаживайтесь.
Бенедикт Ноэре – успешный бизнесмен, уже двадцать лет возглавляющий совет директоров «Теренс и Крылов», при том что в родственных связях с семьями основателей и держателей контрольного пакета акций не состоит и туманным даром не обладает. Возраст у него за семьдесят, хотя внешне сохранился очень даже прилично. Ходят сплетни, что глава Т&К, обделенный магией, пользуется некими эликсирами молодости.
Помимо него еще и наш начальник юридического отдела Тадеуш Мончик – отец двоих малолетних детей, пытавшийся волочиться за мной. Из случайно подслушанных разговоров сотрудниц других отделов, перемывавших ему косточки в туалете, еще и «бедняжечка», обремененный супругой, которая мало того, что изменяет ему, так еще и выпить не дура. Троих других мужчин, устроившихся в креслах и на диване, я увидела впервые. Напротив них мне и указали занять свободное место в кресле.
Я выпрямила спину и приготовилась слушать. Примерная девочка, да и только: гладко зачесанные в высокий хвост на макушке волосы, элегантный костюм, под которым яркое кружевное белье. Обманчиво примерная, потому что иногда позволяю себе «похулиганить». За глаза наслушавшись всяко-разно в свой адрес и в душе обидевшись на прозвище «Ледышка», я в пику сплетникам накупила «завлекательного» нижнего белья. А потом отметила, что, заметив лишь краешек кружевного бюстье, мужчины перестают связно мыслить и теряют нить разговора. Чем научилась пользоваться в критических ситуациях.
В отличие от Тадеуша, взглянувшего на меня с нескрываемым удовольствием, незнакомцы смотрели удивленно. Обычная история: уважаемые южные господа, несомненно явившиеся к Ноэре по сверхважному делу, по определению не доверяют слишком молоденькой девушке-иностранке. Предполагали увидеть солидного туманника, а не рыжую, стройную, зеленоглазую цыпочку. Я мысленно усмехнулась и проследила, как самый молодой из них скосил глаза на мои ноги, выгодно подчеркнутые туфлями на шпильке.
Этого я условно назвала «законником», потому что он похож на служащих Внутреннего контроля. В Рошане и Севаше я достаточно часто общалась с представителями закона. Здесь органы правопорядка тоже раскрывают убийства, мошенничества, кражи, в том числе предметов искусства. Как же на них не покуситься-то?! Поэтому по роду своей деятельности мне пришлось столкнуться с представителями заокеанских законников.
Надо отдать ему должное, на моей фигуре он остановил внимание на несколько мгновений, а затем цепким, пронзительным взглядом изучал лицо. Так, словно пытался вытащить из меня всю подноготную. Законники, как мне кажется, во всех странах одинаковые. И еще, у этого на левом боку строгий черный недорогой пиджак топорщился – наверняка оружие под мышкой.
На втором госте – брюнете, как и подавляющее число жителей Южного континента, – костюм не чета тому, который на законнике, дорогой. И вид у господина – лощеного проныры. Возможно, адвокат. В ярко-синих глазах светится мужской интерес и недоумение: обманули, обставили, подсунули не пойми кого, а денег пытаются срубить… так и читалось на его лице.
Третий мужчина – самый неоднозначный – солидный, крепкий и высокий, с резкими чертами лица и квадратным подбородком. Такие прут к цели не сворачивая, как буйволы к водопою во время засухи. Держится прямо, значительно и, точно по многолетней привычке, смотрит так же. Безусловно, передо мной личность, облеченная властью. Правда, нет-нет да проскальзывали неуверенность и тщательно скрываемое отчаяние в его черных умных глазах.
Несколько секунд посмотрев на меня, на Ноэре, опять на меня, он подтвердил первое мнение, складывающееся обо мне у богатых клиентов:
– Вы хотите сказать, что эта… юная особа в состоянии мне помочь?
Я опустила глаза, чтобы не смущать «бедных» мужчин, которые сейчас испытывают затруднения в жизни. По другой причине к Ноэре не приходят: слишком дорогое «удовольствие».
Глава компании хитро ухмыльнулся, а вместо него ответил Тадеуш Мончик:
– Помните дело Маруно?
– Когда пытались обмануть страховую компанию «Томсон и сын»?
– Да! – подтвердил юрист. – Именно госпожа Кыш выявила подлог и спасла Томсонов от многомиллионной выплаты мошенникам и соответственно – от банкротства. А ведь все остальные твердили, что ничего нельзя сделать…
Гости сразу уставились на меня другими глазами.
Наконец, самый представительный господин с надеждой во взгляде протянул мне широкую ладонь:
– Тим Берк…
Тадеуш Мончик добавил со значением:
– Председатель шестого судебного округа Солары.
Берк передернул мощными плечами и, почти обжигая меня черными глазами, добавил:
– Если вы мне не поможете, то бывший… судья.
Я пожала протянутую руку, оказавшуюся твердой, уверенной, сухой.
– Эвелина Андреевна Кыш, приятно познакомиться… даже в таких обстоятельствах. Я постараюсь вам помочь, господин судья, сделать все, что в моих силах.
– Алекс Мессир, – представился дорого одетый мужчина с хитрющими синими глазами. – Я представляю интересы судьи Берка и…
Берк поднял руку, и адвокат замолчал.
– Месяц назад мне предъявили обвинение во взятке. По сути, отпустил опасного преступника за вознаграждение.
– Неужели отпустили? – вырвалось у меня.
– Нет.
– И денег не брали, и не подсуживали… – любопытствовала я.
– Нет, – раздраженно рыкнул судья.
Похоже, допекли его подобными вопросами.
– Тогда должны быть железные доказательства вашей вины.
– Меня подставили, – он сжал внушительные кулаки, – обложили очень профессионально. Со всех сторон. Никто не верит, что я не брал. Никто! Даже родные отвернулись…
В разговор неожиданно вмешался третий гость:
– Следователь Мертс. – Встав с кресла, обошел его, облокотился на спинку и, в который раз бросив любопытный взгляд в мое декольте, сообщил: – Сопровождаю задержанного, чтобы не допустить сговора и побега. После получения анонимной информации мы вели господина Берка несколько дней. Учитывая его статус и тяжесть обвинений, были проведены все процедуры и проверки. Выяснили время и лицо, которое должно передать взятку. Тайком «повесили» камеру на того человека и записали весь разговор и передачу денег.
– Я не брал, слышите, я не брал этих денег! – взревел отчаявшийся судья.
– Но именно вы в вашем кабинете обговорили окончательные детали помощи в освобождении убийцы, озвучили точную сумму и забрали ее у родственницы преступника. Подробности происходившего там сняты, запись видели с десяток законников и ваших же коллег.
– Я не знаю, каким образом, но меня подставили, – глухо произнес Берк, зарываясь пальцами в свою шевелюру. – Так просто, но так ужасно. И я не помню ничего…
– Плохой способ защиты – давить на амнезию. Тем более учитывая тот факт, что менталисты вас проверили – никаких внушений вам не делали. Медики подтвердили: вас ничем не травили, чтобы одурманить. Взятку вы брали в светлом уме и твердой памяти, муки совести не испытывали. А потом на радостях приняли дорогого коллекционного коньяка… Не беспокойтесь, господин Берк, уверен, коллеги судьи, учитывая ваши прежние заслуги, много вам не дадут. Вероятно, отделаетесь символическим наказанием…
– Что требуется от меня? – оборвала я уверенного следователя, даже мысли не допустившего о невиновности судьи.
– Я использовал все возможности, чтобы оправдаться. Вы – последняя. – Берк нервно передернул плечами, видно, не верил больше ни во что, но упорно не хотел мириться с поражением. – Все происходило в моем кабинете, а насколько я понял, зеркальщики могут как-то увидеть…
– Есть отличные записи с камер. Зачем туманников звать? – с сарказмом усмехнулся Мертс.
Я перевела взгляд на Ноэре в ожидании указаний. Тяжело вздохнув, он неожиданно мягко произнес:
– Я слышал о судье Берке только хорошее, поезжайте, посмотрите…
– Учитывая, что судья за эту бессмысленную затею отвалил вам свои последние, причем немалые деньги, оставшиеся после оплаты дорогого адвоката, то он действительно очень хороший человек, – едко заметил следователь.
– Мертс, я подам на вас жалобу в комиссию по этике за неподобающее поведение и нападки, – громко, с чувством выполненного долга объявил адвокат.
Предотвращая дальнейший накал страстей, я встала:
– Мы должны выехать сейчас или?..
– Да. Всего хорошего, господа, удачи, – попрощался Ноэре.
Пока мы спускались вниз, Мертс с насмешливой ехидцей предложил:
– У нас столько висяков в отделе, не хотите помочь?
– У вас же камеры хорошо работают, лучше любого туманника, – холодно ответила я, выходя из лифта в подземной парковке. – В конце концов, это работа, за которую вам платят.
Адвокат удовлетворенно хмыкнул. Да и Мертс не обиделся; я всем телом ощущала его тяжелый мужской взгляд, пока мы не разошлись по машинам.
У широкой лестницы здания суда Берк было предложил мне локоть, но замер на полпути – вспомнил, что стал нежелательной персоной. Но руку опустить не успел – я положила ладонь на сгиб, благодарно улыбнувшись, и ощутила, как он облегченно выдохнул. А затем лицо опального судьи словно застыло под сопровождавшими нас изумленными взглядами служащих суда. Я сжимала пальцы на его предплечье, пытаясь передать хоть часть уверенности и оказать моральную поддержку. Не знаю почему, но верила в невиновность Берка.
Мертс вызвал своих коллег и попросил пригласить свидетелей в кабинет господина Берка, слава высшим, на время следствия закрытый. Сначала я с порога осмотрела это довольно большое, светлое, квадратное помещение. Остальные толпились за спиной, перешептываясь обо мне, Берке, взятке и прочем. Кто-то даже не скрывал своей зависти, злобы и гадких слов. Хищник ранен и ослаб, а дальше включается свора.
Я повернулась к Мертсу:
– Если ваши камеры здесь еще стоят, включите и проверьте состояние. В кабинет можно пропустить не более трех человек. Они будут стоять у меня за спиной. Выберете, кого именно. Остальные могут остаться в проходе.
Спустя пару минут все было готово к просмотру: Мертс с коллегой и свидетелем встали позади меня. Еще двое и второй свидетель замерли в дверном проеме.
– Присядьте на корточки у окна, с места не двигаться, меня не отвлекать, что бы ни происходило, – дала я указание, концентрируясь.
В кабинете оказалось лишь небольшое зеркало, но вдоль стен стояли большие шкафы со стеклянными дверцами, заставленные книгами и папками. Шкаф для верхней одежды почему-то расположили у окна, зато полированный. На стенах множество наградных и квалификационных документов в рамках. Окна, благодаря южному климату, большие и с затемненным стеклом, чтобы помещения на солнце не нагревались.
Я отключилась от окружения, подошла к висящему сбоку от двери зеркалу и положила ладонь на него. Энергетический толчок – и зеркальная поверхность покрылась рябью, потом словно волна побежала. Внутри у меня все заныло, но я быстро сняла ограничения, выпуская дар на свободу, создавая завихрения силы. Зеркальные волны достигли границ рамки, а затем, подобно уменьшенному в сотни раз взрыву, разлетелись по кабинету и блестящими брызгами коснулись каждой отражающей поверхности.
Краем глаза заметила, как все присутствующие испуганно пригнулись, а некоторые и вовсе шарахнулись в сторону от зеркальных брызг, хорошо еще, остальные силовые вихри вижу только я или другой зеркальщик. А то всеобщая паника была бы обеспечена!
Пошел процесс считывания. Прямо в воздухе возникали иллюзорные картинки происшедших событий, только в обратном порядке. Я заставила не имеющие отношения к делу «кадры» быстрее исчезать в пустоте, а когда начались нужные, наоборот, замедлила.
Пропустила оформление протокола, обыск, даже ошарашенного Берка промотала быстрее, чтобы не напоминать участникам следственного мероприятия о его страхе и слабости. Кто бы не испугался, очнувшись в наручниках? Когда беднягу уводили, служащие и законники ехидничали о нем здесь же, в кабинете – смотреть противно! Кто-то из наблюдающих сейчас свидетелей осуждающе фыркнул.
А мы тем временем добрались до момента начала «детектива». Вот в комнату вваливаются представители закона, а мимо них незамеченным выскальзывает незнакомец. Затем предыдущая ситуация: незнакомый мужчина вытаскивает из шкафа бессознательного судью и создает ложную картину возлияния на радостях от обретения кучи денег. Затем надевает амулет «полог невидимости» – дорогая и запрещенная во всех странах штука, вообще-то, – и становится в угол, ожидая «группу захвата». Только от зеркальщика ему не спрятаться. Далее законники ввалились в комнату, ожидаемо не узрев тайного дирижера преступления.
Мы дружно следили за развитием событий. Новая сценка, во время которой судья, как мы знаем, «хранится» в шкафу: тот самый незнакомец надел другой амулет и обрел личину Берка – кстати, и этот артефакт под строжайшим запретом, за владение, а уж тем более использование, светит суровая статья. «Поддельный» Берк быстро усаживается в кресло судьи, хватает ручку и изображает кипучую деятельность. Затем встречает симпатичную молодую брюнетку, которая громким, хорошо поставленным голосом вещает, что она родственница незадачливого убийцы и готова, как договорились, дать взятку судье.
Я вот ни разу взяток не давала, но мне казалось, что это делается тихонько, тайно, а здесь… Впечатление создавалось, что девушка боялась остаться неуслышанной, прямо как актриса на задних рядах. Да и «судья» с радушной и наигранно мерзопакостной ухмылкой выхватывал деньги, рассказывал, на что их потратит, как будет вытаскивать преступника из неприятностей. Смех, да и только!
Со стороны, когда видны «милые» подробности, все казалось очевидным и глупым, и я слышала, как тяжело дышал Мертс.
Новая «картинка», до прихода «родственницы»: тот самый незнакомец «радушно» встретил пришедшего к себе в кабинет и не ожидавшего там гостей настоящего судью Берка «пыльцой забвения». Это наркотическое средство применяют, если нужно ненадолго отключить особо буйных в психушке, еще – разбушевавшихся шелонов, которые самостоятельно не могут выйти из транса. Сознание выключает ненадолго, следов не оставляет, и даже голова не болит.
Я улыбнулась, не выдержав, когда тот ретивый незнакомец, хрипя от напряжения, засовывал здоровенного судью в шкаф. Удалось с третьей попытки. Правда, бедняге Берку собственными ногами по голове досталось. Видимо, после заключения в шкафу у него голова и разболелась.
Отражения раскручивались и раскручивались в прошлое, показывая все, что видели зеркальные поверхности. Мы захватили серьезный разговор судьи с прокурором, где по другому делу, которое вел Берк, он указывал на недоработки – могли обвинить невиновного. А пока он судья, не допустит халатности, ведь судьбы людей решаются.
– Хватит! – услышала я Мертса.
– Уверены? – хрипло от напряжения спросила я, останавливая процесс считывания.
– Мы не имеем права просматривать работу судьи вне рассматриваемого дела, – мрачно пояснил Мертс. Признал-таки, что Берк не виновен.
Я улыбнулась:
– Значит, камеры не всегда лучше туманника?
– Может, поможете еще в…
– Нет!
Этим ушлым законникам палец в рот не клади – руку по самый локоть откусят.
Прислонившись к добротному, под стать судье, столу, я закрыла глаза и методично восстанавливала щиты, запирая свой дар под замок. Слушала, как Мертс принес извинения Берку, сообщив, что в ближайшие сутки с него снимут все обвинения. И что о досадной ошибке, имевшей место, доведут до сведения руководства и средств массовой информации, чтобы восстановить честное имя судьи.
Вскоре загомонили судейские, рассказывая о своей вере в Берка, не угасавшей до последней минуты. Я глубоко вздохнула и горько усмехнулась, но на душе было светло и радостно: моя помощь пригодилась. И порядочный человек напрасно не пострадал.
– Я благодарен вам, госпожа Кыш, за все! – тихо сказал Берк, почти бесшумно приблизившись.
– Моя компания получила за услуги. – Я с улыбкой посмотрела на него. – Обращайтесь ко мне по имени – Эвелина. Пожалуйста.
– Они – да, но чем отблагодарить вас? – нахмурился Берк.
– Просто оставайтесь прежним: честным и ответственным. Я буду знать, что благодаря вам мир вокруг более безопасный и справедливый.
– Вы так в меня верите?
Улыбнувшись, не размыкая губ, я пожала плечами и кивнула.
– Не знаете, кто те преступники и за что они вас? – спросила я, отходя от стола.
Он поморщился, глядя в пол, и ответил:
– Недавно завершился процесс. На скамье подсудимых оказались двое обвиняемых в убийстве. Бывшие одноклассники и друзья, только один – мошенник, а второй – респектабельный молодой человек. Преступление запутанное, конечно, до последнего было не ясно, кто из них убивал, а кого подставили. Все в один голос твердили, что убийца – мошенник, но улики показывали на второго юношу. Я обязан исследовать улики и показания свидетелей и приговор выносить на их основании. Этот… мужчина, подставивший меня, – двоюродный брат осужденного богатого парня. Если бы приговор по обвинению во взятке вступил в силу, речь бы шла о прекращении того дела или его пересмотре. То есть, по сути, об освобождении убийцы.
– Он хорошо подготовился, – с горечью выдохнула я.
– Да уж, – потемнел лицом судья.
– До свидания, господин Берк. Удачи вам, – опять улыбнулась я, сама себе удивляясь сегодня.
– И вам тоже, Эвелина. В случае чего, обращайтесь…
– Нет-нет, спасибо, я как-нибудь без вашей помощи лучше, – с наигранным возмущением я замахала руками.