2
Дома, перекусив на скорую руку, я набрала номер Ивана Белобородова:
– Иван Матвеевич? Здравствуйте, вас беспокоит Иванова Татьяна, частный детектив. Ваш друг Родион…
– Да, я в курсе, он мне звонил. Здравствуйте. Чем могу помочь?
– Нам бы надо с вами встретиться и поговорить.
– Боюсь, сегодня это будет сложно. Я на дежурстве, в больнице. Вы, конечно, можете приехать ко мне, но поговорить нам удастся, если только не будет экстренной операции. У нас ведь знаете как? Сейчас я с вами говорю, а через секунду мне в отделение позвонят из приемного и скажут, что везут пациента на срочную операцию… Так что давайте лучше сделаем так: если время терпит, мое дежурство кончается завтра утром. Тогда мы сможем побеседовать спокойно.
– Хорошо, когда и куда мне подъехать?
– Раньше десяти я вряд ли уйду, давайте в десять, около моего – второго – корпуса, прямо у входа. Там скамейка стоит под акацией.
– Ладно, завтра утром я буду на ней сидеть. До свидания.
– Всего доброго!
Он отключился. Ну, что ж, договорились, и то хорошо. Теперь надо позвонить последнему из друзей покойного. Я набрала номер Романа.
– Роман Олегович? Здравствуйте. Это говорит Татьяна Иванова. Мне…
– Знаю, знаю. Шеля звонил. Здравствуйте.
– Я бы хотела поговорить с вами. Когда и где это можно сделать?
– Так, у меня через час заканчивается прием… Вы можете подъехать ко мне в поликлинику, если вам удобно.
– Да, вполне. Диктуйте адрес.
Я записала адрес, номер кабинета доктора Ухова и, поскольку время у меня еще было, пошла заваривать себе кофе. Надо же, как быстро я сегодня все провернула! И место происшествия уже осмотрела, и в лабораторию на анализ остатки пищи отдала, и с еще одним свидетелем сейчас встречусь. Только вот пока что ничего криминального я так и не вижу в этом деле. Я пила кофе и вспоминала дачу. Все ли я осмотрела? Да, похоже, все. И, кроме чердака, на даче нет ничего подозрительного. Конечно, то, что калитка у Чайника практически никогда не закрывалась, это плохо. Свободный доступ кого угодно к месту происшествия… Придется еще опросить всех соседей по даче, кто что видел или кого. Соседи при расследовании – самые лучшие помощники. А пока поговорим с непосредственными участниками событий. Допив кофе, я оделась и поехала на встречу с Романом Уховым.
В коридоре перед дверью с табличкой «Уролог. Ухов Роман Олегович» я оказалась одна. Похоже, все больные сегодня у доктора закончились. Я хотела заглянуть в кабинет, но тут к двери подошла девушка, должно быть, медсестра, и спросила:
– Вы к доктору? Как ваша фамилия?
– Я Иванова Татьяна. Но я…
– Минуточку, я доложу… – Девушка скрылась за дверью, оставив ее неплотно закрытой. Я услышала, как она сказала кому-то обо мне, и мужской голос ответил:
– Все, на сегодня прием окончен. Скажи больной, пусть придет завтра, я приму ее без очереди.
Девушка вышла ко мне, но, едва открыла рот, как я опередила ее:
– Я не больная и не на прием! Скажите доктору, что я от Шелестова, звонила час назад…
Девушка опять скрылась в кабинете. Через пару минут дверь приоткрылась, показался мужчина в белом халате. Стоя ко мне полубоком, он говорил кому-то:
– Да при чем здесь кукурузные рыльца, дорогая моя?! У вас опущение обеих почек! Что называется, поздно пить боржоми. Вам необходимо кардинальное лечение. Вы хоть понимаете, что такое нарушение функции почек? Короче, мой вам совет: идите домой, берите зубную щетку и тапочки и бегите срочно в больницу. А кукурузные рыльца можете продолжать пить, если хотите, хорошая помощь почкам. Но лечение все равно должно проходить в больнице. Все, до свидания.
Из кабинета вышла пожилая женщина, держа у глаз платочек. Она попрощалась с доктором и пошла по коридору.
– Заходите, – пригласил меня доктор и первый шагнул в свой кабинет. Я зашла.
– Здравствуйте, Роман Олегович, – сказала я.
– Здравствуйте еще раз. Так, Зоенька, – доктор повернулся к медсестре, – можешь быть свободна. Эти направления отдай на подпись главврачу, а карточки сдай в регистратуру.
– Хорошо, Роман Олегович. До завтра. – Девушка подхватила карточки и выпорхнула в коридор.
– Слушаю вас, – доктор повернулся наконец ко мне.
– Роман Олегович, я хотела поговорить о покойном Викторе Чайникове. Что он был за человек, какой врач? Вы ведь его хорошо знали.
– Как и все, – Роман Олегович встал, снял халат, повесил его на крючок. Это был высокий худощавый мужчина в очках, с гладко зачесанными назад светлыми волосами. Тонкий острый нос, прямые брови, голубые глаза, загорелое вытянутое лицо. Он был одет в джинсы и рубашку с коротким рукавом.
– Мы учились вместе в институте, жили в одной комнате в общаге, да и после института дружили… Только я не знаю, что рассказывать! Человек Виктор был хороший, во всяком случае, к нам, своим друзьям, он относился порядочно и честно. Веселый был, гостеприимный, на дачу к себе приглашал. В долг давал… Что еще?
– Роман Олегович, в тот день, второго августа, вы ничего подозрительного или необычного не заметили?
– А что подозрительного я мог заметить? Нет, все было, как обычно. Все напились, как только Ирина уехала, дурачились… Да вам, наверное, Шеля… то есть Родион Максимович рассказывал?
– Он рассказывал, мы и на даче с ним были, но я хотела услышать от вас.
– Все было, как всегда. Чайник… Виктор опять грибы свои дурацкие приготовил… Я ему говорил: ну кто будет есть твои грибы, когда шашлык на подходе? А он: давайте, вкусно, мол, с лучком, с морковкой…
– То есть вы грибы не ели?
– Нет. Я люблю только соленые, исключительно с картошкой и под сто грамм. Ирина нам такую здоровую бадейку салата настругала! Я вообще считаю, что мясо лучше есть с овощами, а грибы… сомнительная это пища, доложу я вам. Каждый год столько людей травится… Да, вот и Чайник… До сих пор не могу поверить…
Доктор задумчиво смотрел в одну точку, постукивая пальцами по полированной крышке стола.
– А каким доктором Виктор был?
– Доктором? Да кто знает… Он никогда не говорил о своей работе. Были, наверное, конфликты, как у всех нас. Вы вот видели – от меня сейчас женщина вышла. Второй раз приходит. Я ей говорю: вам надо лечь в больницу, у вас положение серьезное, а она мне: назначьте лечение, я буду дома таблетки пить. И ведь не ляжет – голову даю на отсечение! Через пару дней в третий раз явится. Я не выдержу, накричу на нее, а она пойдет на меня главврачу жаловаться. И я буду плохой! А как с такими бестолковыми себя вести? Не исключено, что и у Виктора разборки с больными бывали. Он был врачом чисто женским, а вы, женщины, народ капризный… Но я об этом ничего не знаю.
– Ваша жена никогда не обращалась к Виктору как к доктору?
– Моя жена – кстати, мы не расписаны пока, Шеля… то есть Родион, наверное, вам говорил… Так вот, она сама медик и знает, что от чего принимать.
– То есть она к нему не обращалась?
– Насколько я знаю, нет. Но у нее и проблем подобных не было, по части женского здоровья.
– Понятно.
– Вы знаете, честно говоря, меня удивило, что Родион нанял вас. Человек отравился грибами, что здесь криминального? Сам их в лесу рвал, сам готовил и ел тоже сам. Мы еще посмеялись над ним. Ну, правда, Иван ему помог. Так что я не понимаю, что вы хотите здесь найти…
– Я тоже пока не понимаю, но, честное слово, кое-что необычное уже есть.
– Да? И что же, если не секрет?
– Извините, пока секрет. Во сколько вы приехали на дачу?
– Где-то в двенадцатом часу…
– А грибы во сколько ели?
– Да почти сразу же. Так, мы переоделись в шорты-майки, водку в погреб спустили, кроме одной бутылки, а через несколько минут выпили. Ну, часов в двенадцать…
– В тот день никто из вас на чердак не лазил?
– А что там делать? Там везде пыль, свалка ненужных вещей. Я на чердаке был один-единственный раз, лет семь тому назад… Ничего интересного. И вряд ли что-то там изменилось за эти годы.
Да, доктор, вы правы, ничего там не изменилось. Только пыли, наверное, стало больше.
– Роман Олегович, что еще вы там пили, кроме водки, разумеется? Я имею в виду: минералку, чай?
– Да кто что. Я люблю во время застолья минеральную воду пить, а Виктор, насколько я знаю, пил обыкновенную родниковую воду. У него на даче колодец есть…Так, Иван тоже минералку пил… А может, и родниковую… Да я не помню точно.
– Ясно. Ваша жена бывала когда-нибудь на даче у Виктора?
– Шутите! Он терпеть не мог женщин на своей даче. Нет, мы отдыхали там чисто мужской компанией. Он любил так: чтобы в баньке попариться голышом, анекдоты потравить, с… крепким словцом, частушки попеть… от души, по-русски. Ну и выпить так уж выпить. В общем, оторваться по полной.
– Так… Я могу познакомиться с вашей женой?
– С Людмилой? Зачем? Ее там даже не было.
– Это нужно для следствия. Мне интересно – что она скажет о вашем умершем друге? Женщины ведь гораздо более наблюдательны, чем мужчины. Поверьте, я не буду мучить ее вопросами. И я намерена познакомиться также с женами остальных ваших друзей.
– Конечно, вам виднее, но мне все же непонятно, что странного в смерти от отравления грибами? А что он отравился именно грибами – это и патологоанатом, между прочим, подтвердил. Да мы и сами это знали, без всякого вскрытия, еще на даче, все признаки были налицо: зрачки расширены, лицо синюшнее, отеки, белки глаз желтоватые… Все как по учебнику.
– Роман Олегович, вполне может получиться так, что я только подтвержу официальную версию. У меня пока больше нет к вам вопросов. А вы, если вспомните что-то интересное, можете позвонить мне вот по этому телефону. – Я положила на стол доктора свою визитку.
Он взял ее, посмотрел и поднял на меня глаза.
– И, пожалуйста, познакомьте меня со своей женой. Я готова встретиться с ней, когда и где ей удобно.
Доктор пожал плечами:
– Хорошо, я скажу Людмиле…
Мы попрощались, и я вышла из кабинета. По дороге домой я обдумывала сведения, полученные сегодня, и составляла в голове список подозреваемых. Первым делом это все три друга. Да, три, хотя Родиона, пожалуй, можно все-таки исключить. Он так настаивал на этом расследовании, тем более сам оплачивает его… Ладно, остаются два друга – Роман и Иван. Далее, их жены, числом три, включая гражданскую. Так, кто еще? Соседи по даче, этих обязательно надо проверить. Может, Виктор у кого-то морковку по ночам с грядки таскал? Соседи часто конфликтуют. Далее. Сослуживцы, вернее, коллеги по клинике. У кого-то мог быть зуб на Виктора как на конкурента. Хотя… Что им всем можно предъявить? «Извините, но ваш знакомый поел грибов и отравился. Мне кажется, это вы внушили ему идею – пообедать бледными поганками…» Какая чушь! Все говорят: грибы он собирал и готовил сам. Может, вообще нет смысла никого проверять? А стразик на чердаке… Да мало ли… Ох, Татьяна Александровна, а не зря ли вы взялись за это дело? Ведь даже предъявить ничего никому нельзя! Не было здесь преступления, скорее всего, просто его величество Случай. Несчастный. Или, как еще говорят, судьба сыграла с Виктором злую шутку: любитель грибов умер от своего любимого блюда! Нет, конечно, всех его знакомых я все равно проверю, хотя бы для порядка. Для отчетности перед клиентом. Проверю и доложу: никто к смерти Виктора Чайникова отношения не имеет, кроме него самого. Но деньги возьму. Работа проделана – извольте оплатить!
Дома, поедая приготовленный на скорую руку ужин, я опять обдумывала это дело. Ну, как хотите, нет здесь ничего необычного! Но надо работать дальше по списку. Попив кофейку и выкурив сигаретку, я набрала домашний номер Родиона. Он почти сразу взял трубку.
– Родион? Это Татьяна вас беспокоит…
– Да, слушаю.
– Родион, я считаю необходимым познакомиться с вашей супругой. Поскольку она тоже была на даче, она могла увидеть что-то, чего не заметили вы, мужчины. Спросите, пожалуйста, когда у нее будет время встретиться со мной.
– Хорошо, сейчас спрошу…
С минуту в трубке была тишина, потом я услышала приятный женский голос:
– Татьяна? Здравствуйте, меня зовут Ирина, я – жена Родиона.
– Здравствуйте, очень приятно. Ирина, я бы хотела поговорить с вами…
– Да, Родион сказал мне… Только я не знаю, о чем? Я ничего особенного не видела в тот день.
– Вот и хорошо. Об этом и побеседуем. Когда вы сможете?
– Вообще-то в любое время. Я сейчас не работаю, у нас в гимназии каникулы.
– Прекрасно. Завтра, ближе к обеду, вас устроит? Часов в одиннадцать я позвоню и уточню время.
– Ну, хорошо… До завтра.
Я положила трубку. Вот и ладненько, в десять я встречаюсь с Иваном, ближе к обеду – с Ириной. На сегодня все, мозговая деятельность прекращается, надо отдохнуть. Я включила телик и лениво смотрела какие-то фильмы и передачи, пока не почувствовала, что засыпаю. Последнее, что я сделала, прежде, чем провалиться в сон, – выключила телевизор.
Утром, открыв глаза, я посмотрела на часы: восемь. Значит, только легкая разминка, водные процедуры и кофе. В десять мне надо быть уже на скамейке под акацией.
В начале десятого я вышла во двор и села в свою «девятку». С учетом пробок доеду как раз к назначенному времени. Так и получилось. Без двух минут десять я подошла к скамейке. На ней сидел мужчина лет тридцати пяти, невысокого роста, среднего телосложения, с темно-русыми волнистыми волосами. Он был одет в легкие летние брюки и майку с карманом на груди и на рукаве. Я спросила мужчину:
– Иван Матвеевич?
– Да, это я. Здравствуйте.
– Здравствуйте. Давно ждете? – Я присела рядом с ним на скамейку.
– Не очень. Просто освободился раньше, чем ожидал. Так о чем вы хотели меня спросить? – Доктор достал из нагрудного кармана сигареты.
– Иван Матвеевич, вы второго августа вместе с вашими друзьями были на дне рождения у Виктора Чайникова. Может быть, заметили что-то необычное? Кто-то приходил из тех, кого не приглашали, или… вообще, было ли что-то странное?
– Странное? Хм, не знаю, по-моему, ничего особенного не было. Пили много, как всегда, ели шашлык, тоже, как всегда… Ирина, жена Родиона, приезжала. Ее Чайник точно не приглашал. Она привезла нам сметану для салата, а мужу – кефир. Но Ирина только салат нам порезала и сразу уехала. Она знала, что Виктор не терпит женского присутствия у себя на даче.
– Иван Матвеевич, вы на чердак не лазили? Я имею в виду не только вас лично, но и ваших друзей.
– На чердак? Нет, а зачем? Я на чердаке у него и не был никогда. Чайник не приглашал, а шарить самому по чужому дому, согласитесь, некрасиво. Да там, кто-то из ребят говорил, только сломаная мебель. Но в тот день никто туда не лазил, вернее, я этого не видел.
– Как получилось, что вы с Виктором вдвоем ели грибы, он умер, а у вас, насколько я знаю, даже признаков отравления не было?
– Поверьте, для меня это тоже загадка! Когда я увидел, что он умер, чуть… ну, в общем, неприятно стало, конечно. Мы ведь сразу поняли, что это от грибов.
– А может, он умер потому, что съел больше вас?
– Конечно, он съел больше меня, но и я умял прилично… Нет, скорее всего, ему попались ядовитые грибы, а мне просто посчастливилось…
– Когда-нибудь раньше вы ели грибы, приготовленные Виктором?
– Ел, конечно. Вот в прошлом году, помню, тоже было много грибов, Чайник на день рождения нажарил большую сковороду, и мы с ним вдвоем ее «уговорили». Ничего, все нормально было. А в этот раз такое мясо привезли! Я хотел оставить в желудке место для шашлыка.
– И вы совсем ничего не почувствовали? Я имею в виду – тошноту, боль в животе?
– Татьяна, не забывайте: я сам врач! Если бы я почувствовал, что что-то не так, я бы сразу сделал себе промывание желудка. Не ждал бы, когда начнутся судороги.
– Вам не кажется странным, что Виктор умер внезапно? Насколько я знаю, отравившиеся, прежде чем умереть, долго мучаются?
– Да, все правильно. Честно говоря, мне тоже кажется странным, что он умер так быстро, здесь я с вами согласен. Виктор должен был почувствовать признаки отравления. Сначала начинает болеть живот, появляется тошнота. То есть наступает расстройство желудочно-кишечного тракта. У больного открываются понос, рвота… А он не жаловался. Только, мне кажется, был излишне возбужден. Но это могло случиться и от выпитого. Мы ведь все хорошо «приняли» в тот день. Чайник любил, когда все напиваются и дурачатся, как мальчишки. Но, Татьяна, я не специалист по отравлениям. Вам надо поговорить с патологоанатомом, возможно, еще какие-то факторы способствовали его быстрой смерти.
– Обязательно поговорю. Кстати, ваша жена… как ее зовут?
– Юля.
– Она никогда не была на даче Виктора?
– Была. Один раз. Года три тому назад, Юля тогда еще беременной была, мы с ней гостили у ее родственников в деревне, это недалеко от дачи Виктора. Едем мимо на машине, Юлин дядя нас вез. Я возьми и скажи, что дача Чайника рядом. Юля говорит: давай заедем. Я пожалел, что сказал. Знал ведь, что грибнику нашему это не понравится! Но отказать жене не мог. Заехали. Я по физиономии Чайника сразу понял, что зря это сделал. Нет, он, конечно, ничего не сказал, даже в дом нас пригласил. Но… как-то так вяло. Он с родителями (они тогда еще живы были) у себя на фазенде решил порядок, что ли, навести, они там мебель двигали, мама Виктора окна мыла, отец с лопатой бегал… В общем, мы поняли, что мы здесь гости не желанные, минут пятнадцать побыли для приличия и уехали.
– Иван Матвеевич, правда ли это, что вы остались должны Виктору… некоторую сумму денег?
– А это откуда вам известно?
– Мне сказал Родион. Только вы на него не сердитесь, поверьте: я должна знать все. Иначе не распутаю это дело.
– Да что тут распутывать?! Все ясно как божий день! Его что, застрелили, задушили, зарезали? Что еще Шеля придумал, ей-богу…
– Иван Матвеевич, почему вы так расстроились? Многие люди берут в долг…
– Расстроишься тут… Я остался ему должен десять тысяч. До его дня рождения должен был двадцать, а второго, когда мы приехали на дачу, я отдал ему половину остатка. Он убрал деньги в буфет, я видел. Так что мой долг теперь составляет всего десять тысяч. Только вот кому теперь отдавать? Родители Виктора уже умерли. Говорят, двоюродный брат наследует его квартиру и дачу. Наверное, придется ему отдать…
– Наверное. Да: а какая квартира у покойного?
– Двухкомнатная. Район, правда, не очень… Он ее поменять собирался на такую же, но в центре. Деньги копил…
Доктор бросил в урну догоревшую сигарету. Посмотрел на меня:
– У вас еще есть вопросы?
– Кто-нибудь видел, как вы отдавали Виктору деньги?
– Представьте себе, нет! Я вообще не афишировал, что был ему должен. Конечно, ребята и так знали, но мне было неловко… Мне и сейчас неудобно говорить об этом, вы что, не понимаете?
– Иван Матвеевич, поверьте, я спрашиваю не из праздного любопытства, мне эти сведения необходимы для дела…
– Еще вопросы у вас есть?
– Последний. Хотелось бы познакомиться с вашей женой. Она ведь, кажется, сейчас не работает, в отпуске по уходу за ребенком?
– А Юля-то какое отношение имеет к смерти Чайника?!
– Скорее всего, никакого. Но у меня такой метод расследования – знакомиться со всеми, кто знал покойного. Иногда человек, от которого ты ничего не ждешь, может рассказать столько интересного! Так что я очень рассчитываю поговорить с вашей женой, как, впрочем, и с женами ваших друзей. Если ей не с кем оставить ребенка, я могу подъехать к вам домой.
– Ладно, я спрошу у Юли, потом позвоню вам. А сейчас мне пора отдыхать. Я сутки на ногах, и у меня сегодня ночью была операция. Так что… – Иван Матвеевич встал. – До свидания, – сказал он и зашагал по аллейке к выходу.
– До скорого свидания. – Я смотрела ему вслед. Не понравилось доктору, что я про деньги спросила! Ладно, не последний раз, надеюсь, видимся.
Я посмотрела на часы: было только десять тридцать. А позвонить Ирине я обещала в одиннадцать. Я осталась сидеть на скамейке и, чтобы зря время не терять, решила «подумать свои мысли», как выражаются в анекдотах, а заодно и покурить. Так, дорогая Татьяна Александровна, что мы имеем? А ничего мы не имеем. Из всех, с кем я вчера и сегодня поговорила, подозрительным кажется только Иван Борода. И то потому, что он должен был покойному, по его словам, опять же, десять тысяч. А кто-нибудь видел, как Борода отдавал деньги Чайнику? Не видел. Эх, не знала я про деньги раньше, когда мы на даче все осматривали, а то заглянула бы в буфет! А вдруг Иван другу деньги не отдал? Может, и не отдал, свидетелей-то нет. А вдруг он не только не отдал, но и еще занял, все ведь говорят, что Чайник был человеком безотказным, всем в долг давал. А Ивану опять деньги понадобились… Зарплата у него, как я понимаю, маленькая, жена сейчас не работает, да еще ребенок, которого кормить-одевать надо. А это мотив! Так, и что же мог сделать Иван? Уговорить Чайника покушать грибочков? Чайник и так их любил. Подложить ему бледные поганки в тарелку? Для этого надо было нарвать и приготовить их заранее. Интересно, сам Иван разбирается в грибах? Надо будет это выяснить. А как вообще можно заставить человека съесть ядовитые грибы? Для этого надо: во-первых, эти грибы при себе иметь, во-вторых, разбираться в них, потому что вот лично мне абсолютно без разницы, что мухомор, что подосиновик. Так, а в-третьих, надо постоянно крутиться рядом с человеком, которого ты пытаешься отравить. Ну, это-то как раз просто: калитка у Чайника не закрывалась, а где находится дача, знали не только друзья, но и их жены. А если кто и не знал, то выяснить это – не проблема. Допустим, что все знали. Теперь – мотив. За что можно хотеть убить человека, и не просто человека, а друга или друга мужа? Деньги – это мотив, если их не хотели отдавать. Что еще? Кому Чайник мог насолить и чем? Да, мне ясно пока только одно: мне ничего не ясно! Не вижу я, за что тут можно ухватиться. И я все еще считаю: вполне вероятно, что дела здесь никакого нет…
Я посмотрела на часы: одиннадцать. Пора звонить Ирине. Я набрала ее домашний номер.
– Квартира Шелестовых.
– Здравствуйте, Ирина, это Татьяна Иванова.
– Здравствуйте, Татьяна. Я помню наш вчерашний разговор. Если вы свободны, подъезжайте ко мне, я дома, – и она продиктовала адрес.
Я прыгнула в свою машину, по дороге заскочила в магазин и купила коробку конфет. Это на всякий случай. Через двадцать минут я остановилась около дома, указанного в адресе. Район средненький, не центр, конечно, но и не выселки. Старый четырехэтажный дом. Второй этаж. На площадке – три двери. Нужная мне оказалась самой шикарной: массивной, из настоящего дерева. Она открылась почти сразу после моего звонка, и на пороге я увидела очень симпатичную молодую женщину лет тридцати, в ярком трикотажном сарафане. Она была брюнеткой, с большими карими глазами и изящно изогнутыми бровями. Среднее телосложение, средний рост, каштановые вьющиеся волосы, собранные в «хвост». Ирина улыбнулась:
– Проходите, можете не разуваться.
Но я все равно сбросила шлепки в прихожей: полы у нее чистые, зачем заставлять хозяйку делать лишнюю работу.
– Я чайник поставила, попьем чайку? – Ирина указала мне на диван. – Можете сесть сюда или в кресло, куда хотите. Я вас оставлю ненадолго, заварю чай, – она вышла в кухню.
Я осмотрелась. Хорошая большая комната, светлая, два высоких окна. Дорогие современные обои, добротная мебель. Все предназначалось для гостей: диван, два кресла, маленький столик между ними, большой плоский телевизор. На окнах и на специальных подставках стояли цветы в горшках – много красивых цветов. В углу – большая пальма. На полу – большой шерстяной ковер. Видно было, что хозяева не стеснены в средствах.
– А вот и чай!
Ирина вошла в комнату с подносом, на котором стояли чашки и тарелка с пирожными. Я достала коробку конфет и положила на столик. Ирина поблагодарила и без лишнего жеманства открыла ее. Я бы, конечно, с удовольствием выпила кофейку, но, поскольку мне не предложили, взяла чашку с ароматным чаем. Это был дорогой сорт, я это почувствовала по запаху. Хозяева на себе не экономили.
Ирина не торопила меня. Она молча взяла конфету из коробки, положила в рот и причмокнула, вскинув свои красивые брови, давая мне понять, какую вкуснотищу я ей принесла.
– Вы любите шоколадные конфеты? – спросила я, чтобы как-то начать разговор.
– Обожаю! Знаете, я ведь в гимназии преподаю, благодарные родители дарят мне на праздники цветы и коробки конфет, и в этом у нас нет недостатка, но все равно, как увижу конфеты, не могу удержаться, ем, и много ем.
– И при этом умудряетесь сохранять фигуру, – сказала я.
– У меня конституция такая, я не расположена к полноте, во всяком случае пока.
– Потому что вы еще не рожали. А вот родите и, скорее всего, начнете полнеть. Все мои подруги поправились после родов.
Легкая тень промелькнула на ее лице, совсем легкая, но я уловила, что что-то не так.
Ирина мне ничего не ответила, только взяла из коробки еще конфету, а мне пододвинула тарелку с пирожными:
– Угощайтесь.
– Спасибо. – Я взяла в руку шедевр кондитерского искусства.
– О чем вы хотели меня спросить? – Ирина спокойно посмотрела на меня своими красивыми карими глазами.
– Ирина, вы второго августа приезжали на дачу к Виктору…
– Да, Родион забыл дома кефир и сметану. Я ему купила, чтобы он их с собой взял, а когда он уехал, я через некоторое время вышла в кухню, смотрю: все лежит на столе. Вот растяпа! Я поехала на автовокзал, села в автобус…
– Вы так заботитесь о своем муже! Это очень трогательно. Сейчас не часто увидишь таких заботливых жен. Наверное, вы много времени потеряли с этой поездкой?
– Да нет, что вы! Зато салат им порезала. Вы представьте: четыре мужика пьют, а шашлык еще не готов, и чем же они закусывают? Рвут помидоры и огурцы и едят целиком! И хорошо еще, если помыли их! Ну, я и сделала им салат, чтоб они хоть закусили нормально.
– Вы видели, что Виктор грибы приготовил?
– Да. – Лицо Ирины помрачнело при упоминании имени покойного. – Виктор, бедный Виктор… Завтра будет девять дней. Родственники еще не звонили, не приглашали… А грибы он приготовил, это верно, он всегда грибы собирал, у него ведь там лес рядом. Ой, что это я вам рассказываю? Вы ведь были там с Родионом, он мне говорил.
– Вы сами грибы не ели?
– Я там ничего не ела, только приготовила салат. Виктор не любит… не любил, когда на его даче появлялись женщины. Поэтому я быстро уехала.
– Ирина, как вам кажется, Виктор был хорошим человеком?
– Да, человек он был хороший и друг – тоже. И врачом тоже хорошим… был.
– Откуда вы знаете? Обращались к нему?
– Нет, я хожу в свою поликлинику, участковый врач у нас опытный, мне нравится. А потом… Знаете, я стеснительная, я бы к мужчине не пошла. Мой врач – пожилая женщина. Так что к Виктору мне не было нужды обращаться.
– Откуда же вы тогда знаете, что он хороший специалист?
– Слышала. От знакомых…
– Где Виктор работал?
– В платной гинекологической клинике, на улице Гончарова.
– А, да, знаю. Дорого там берут?
– Нет, в разумных пределах. А почему вы чай почти не пьете? Говорят, в жару надо чай пить, и обязательно – горячий.
– Я пью, спасибо. Ирина, как вы с вашим мужем познакомились?
– Это относится к делу? – Хозяйка удивленно вскинула брови.
– Нет, конечно, это я из женского любопытства спросила. Можете не отвечать, если это секрет.
– Да какой секрет? Видите мои уши? – Ирина приподняла волосы над ухом и повернулась ко мне боком.
– Хорошие уши, – сказала я, – очень аккуратные и симпатичные.
– Да, это сейчас. А раньше они торчали и очень меня портили. Я ходила с длинными распущенными волосами, чтобы их скрыть. А когда стала в гимназии работать, накопила денег, ну, и родители немного подкинули, и пошла я в клинику, уши исправлять. Да, да, почему вы так удивленно смотрите? Родион меня и оперировал. Он тогда только начал самостоятельно оперировать, и я была одной из первых его пациенток. Он так за мной ухаживал! Я имею в виду, как за пациенткой. Дней пять я лежала в его клинике, он каждый день приходил ко мне в палату, осматривал и обрабатывал швы, потом выписал меня, но велел через каждые два дня приезжать к нему. Я ездила, ездила… И вот результат! – Ирина улыбнулась. – Почти семь лет мы вместе. И уши мои теперь не портят мою внешность.
– Неудивительно, что Родион полюбил вас, вы очень милая и симпатичная.
– Спасибо, – Ирина снова улыбнулась. Она действительно очень мило улыбалась.
Моя последняя фраза, кстати, вовсе не была комплиментом в ее адрес.
– Ой, а хотите, я вас баклажанной икрой угощу? Я сегодня с утра нажарила целую сковороду, – предложила она вдруг.
– Ну, дайте немного попробовать. Кстати, почем сейчас баклажаны на базаре? – спросила я, как заправская домохозяйка.
– На каком базаре? Что вы, Татьяна, это с дачи моих родителей. У них уже помидоры пошли, баклажаны и перец, они вчера заехали с дачи к нам, поделились урожаем, вот я мужу обед и приготовила, Родион любит икру.
– У ваших родителей есть дача?
– Да, в Шатуневке.
– О, я знаю, где это! Хорошее место, там и лес недалеко.
– Да, вы правы, – Ирина пошла в кухню и принесла мне в маленьком салатнике немного икры.
Пришлось попробовать. Икра оказалась очень вкусной. Ну что за хозяйка! И сама красавица, и готовит отменно. Повезло Родиону.
– Ваши родители наверняка ходят в лес за грибами? – спросила я как бы между прочим.
– Нет. Отцу грибы нельзя: у него печень… Родион грибы не ест, не любит. Я тоже к ним равнодушна. Могу немного покушать, если угостят, а если нет, то как бы и не надо. А мама из-за себя одной столько времени терять не хочет. Ведь обработка грибов – дело очень канительное. Да к тому же она плохо в них разбирается. Сейчас вот огурцы пошли, мама их консервирует на зиму. Икру делает, а это тоже требует много времени…
– Вы часто к родителям ездите на дачу?
– Ездим, помогать-то надо, и мы часть урожая себе берем.
– Вы и консервацию на зиму делаете?
– Конечно, пока я в отпуске. А он уже заканчивается. Двадцать пятого мне на работу, надо готовить гимназию к новому учебному году.
– Ирина, я слышала, что в гимназии зарплата учителей намного больше, чем в обычных школах?
– Да. Не намного, как некоторые думают, но больше. У нас обучение платное. Зато и даем мы ребенку знания более качественные. Классы у нас маленькие, по восемнадцать, максимум по двадцать человек. И спрашиваем детей чаще, почти на каждом уроке. Все это заставляет ребенка лучше учиться. Он знает: его могут завтра спросить, и, чтобы не опозориться перед классом, он должен хоть что-то ответить. Впрочем, зачем я это вам рассказываю, вам это неинтересно.
– Нет, почему же… У меня есть подруга, учительница французского в обычной школе. Так она говорит, что попасть на работу в гимназию практически невозможно, только по большому блату. А вот вам как-то удалось…
– Подруга ваша права, меня тоже взяли по знакомству. Но я считаю, что заслужила это: у меня красный диплом.
– О! Тогда конечно… И устроили вас, наверное, родственники?
– Моя хорошая знакомая… Ну, как вам икра? Хотите добавки? Я принесу…
– Нет, спасибо, я уже наелась, – я отдала салатничек хозяйке. – В какой гимназии вы работаете?
– Зачем вам? Пойдете наводить обо мне справки? Уверяю вас, все скажут обо мне только хорошее. Я не увиливаю от общественной работы, не конфликтую с учениками и родителями…
– Ирина, ну что вы! Просто мне интересно. Кстати, если у вас появится вакансия учителя французского языка…
– У нас не бывает вакансий. И французский язык у нас не преподают, только английский.
– Очень жаль! Моя подруга… А впрочем, бог с ней.
Мы поговорили еще некоторое время, так, обо всем и ни о чем. Потом я поняла, что не могу больше злоупотреблять гостеприимством хозяйки, и засобиралась домой. Поблагодарила за чай и вкусные пирожные, сказала отдельное спасибо за икру.
– Может, вам рецепт записать? – предложила Ирина.
Рецепт?! За кого она меня принимает! Она что, думает, что я буду целый час резать полведра овощей мелкими кубиками? Чтобы потом все это еще полчаса тушить, а потом за пять минут съесть? Я отказалась от рецепта, соврала, что вообще-то он у меня есть, просто готовить мне некогда, да и не для кого. А для себя одной – не хочется. Мы с Ириной попрощались, и я вышла на улицу. Полдень. Самая жара. Мне нестерпимо захотелось пить. Зря я надулась горячего чая, да еще со сладкими пирожными. Я вспотела, и одежда прилипла к телу. Срочно домой, принять душ. Я купила в ближнем ларьке бутылку холодного спрайта и села в машину. Отпив несколько глотков прямо из горлышка, я почувствовала, что начинаю приходить в себя. В машине тоже нестерпимо жарко, я открыла окна и поехала. Ветерок залетал ко мне в салон, стало чуть прохладнее. Нет, в такую жару если уж не в Волге плавать, то хоть дома сидеть, в тени, и пить что-нибудь холодное. Я доехала до дома без происшествий, приняла душ, как и хотела, открыла балконную дверь и легла на диван, немного отдохнуть. И не заметила, как уснула.
Проснулась я оттого, что звонил мой домашний телефон. Я не сразу сообразила, где я, потом вскочила и взяла трубку:
– Да, слушаю…
Звонил Родион.
– Татьяна, я не отвлекаю вас?
– Ни в коей мере! Я… гм… ничем особенным не занята.
– Тогда у меня к вам предложение. Завтра Виктору – девять дней. Сейчас звонили его родственники, приглашали нас с женой на поминки. И не только нас. Иван и Роман тоже там будут, с женами. Приходите и вы, Татьяна. Познакомитесь с братом Виктора и сможете поговорить с женами Романа и Ивана.
– Да? Это хорошо. Я приду, диктуйте адрес.
– Кафе на Ростовской знаете? Рядом с Домом быта.
– Да, знаю.
– Мы все собираемся у входа, без четверти одиннадцать. Подъезжайте.
– Хорошо, я обязательно буду. До завтра.
– Всего доброго.
Родион положил трубку. Итак, завтра я познакомлюсь с остальными женами. Заодно и с братом покойного. Надо будет потихоньку выведать у него насчет наследства. А еще я хотела бросить кости, а то совсем непонятно, как вести расследование и чего следует ожидать? Может, они что-то подскажут. Я достала кости из мешочка. Так… я сосредоточилась. Хочу узнать, чего мне ожидать в расследуемом мной деле. Кидаю! Выпало: 28—9—20. И что же это у нас получилось? «Делу, которое вы столь смело предприняли, обеспечен успех». Ну, насчет смелости – это, конечно, немного преувеличено… Не так уж и смело я взялась за дело, но… Успех. Что ж, успех – это хорошо. Люблю я это слово! Успех – от слова «успеть», успеть что-то вовремя сделать. А вот слово «удача» для меня всегда было сомнительным. Это от слова «удить», «удочка». То есть «удача» случайна, поймал рыбку – это удача. А успех – это то, чего человек достигает своим умом, опытом, работоспособностью. Поэтому я не люблю, когда мне говорят: «Удачи тебе!» Здесь как бы идет подтекст – ты, мол, такая дура, что можешь рассчитывать только на случай. А когда мне говорят: «Успеха тебе!», я понимаю, что мне желают успеть что-то сделать самой, своим умом.
Так, что-то я в философию ударилась, в игру «Рассуждалки». То, что мне обеспечен успех, это, конечно, хорошо, но я не должна расслабляться. Успех сам собой не приходит, в отличие от удачи. Так что я не зря наметила себе план дальнейших действий: поговорить завтра со всеми остальными знакомыми и родственниками Виктора. И еще завтра нужно позвонить в морг. Напомнить о себе нашему шутнику. Но это – завтра. А сегодня уже вечер, пора на отдых.