Любовь или смерть… Роман. Часть 1 Люси Томсон, ты боишься смерти? (Святослав Щербинин)

Глава 1 Новая жизнь

«Человек меньше всего похож на себя, когда говорит от своего имени. Дайте ему маску, и он расскажет всю правду»

© Оскар Уайлд

Наверное, вам покажется, что моя жизнь банальная, скучная и вам не интересно продолжать. Я – как и любой другой человек имею право поступать, так как считаю нужным. Не хочу выглядеть жалкой в ваших глазах, я не боюсь ваших осуждений, я лишь хочу, чтобы вы узнали меня, увидели и если повезет, поняли причины моего выбора…

2 сентября 2014 год

Одинокий, совсем не примечательный запах увядающей розы. Вещи нелепо разбросаны по комнате. Несколько вдохов и один тяжелый выдох. Никогда еще не волновалась так сильно, как этим утром. Перелистнув последние страницы фотоальбома, решительно начинаю скидывать одежду в сумку.

Новый день – новая жизнь. В моем запасе еще огромное множество пустых страниц, на которых будет дописан мой роман.

Раньше я не ценила секунд, проведенных вместе с родителями, полет чернокрылого шмеля над цветущей пряной травой и закаты, которые необычайно прекрасны в августе. Жизнь состоит из пазлов, из крохотных мгновений, которые даже не зацепятся в памяти.

Не боюсь начинать все сначала, ведь для этого жизнь и дана. Это черновик, в котором мы учимся, исправляя ошибки. Очень печально, что осознаю это только сейчас.

Не спеша беру пару книг с полки. Даже от них веет воспоминаниями. Сонеты Шекспира зачитаны мною до дыр, помню каждый наизусть. Эти книги для меня – некий талисман. Они научили смотреть на мир другими глазами. Видеть свет во мраке, научили мечтать и верить в искреннюю любовь.

– Люси, ты скоро? – кричит отец с первого этажа.

– Да, сейчас спущусь, – громко отвечаю, прикасаясь ладонью к двери своей комнаты, поворачиваю металлическую ручку, а затем спускаюсь по лестнице держа в руке увесистую сумку.

Пока отец грузит мои вещи в багажное отделение такси, тихо смотрю на дом, засыхающий сад и небрежно окрашенные качели. Здесь прошли самые лучшие годы моей жизни – мое детство.

Страшно представить, как быстро пролетело время. Перед глазами шестой день рождения. Ясная погода. Бисквитный торт, свечки. Друзья и много смеха. Качели, сделанные отцом в качестве моего подарка, самое заветное, о чем можно только мечтать в шесть лет. Все в доме хранит воспоминания, каждый стул, каждая разбитая ваза и засохшие цветы, сорванные в саду. Наверное, поэтому согласилась уехать из Лондона, уехать подальше, сбежать от воспоминаний, сбежать от самой себя.

Кажется что моя жизнь – это лишь одно большое воспоминание, я сама – воспоминание. Жить прошлым невозможно бесконечно. Отпускаю черную птицу в долгий и свободный полет.

«Я буду скучать», – тихо, монотонно шепчу про себя, перекручивая все в голове. Прищурив глаза, делаю глоток свежего осеннего воздуха, сажусь в машину.

– Звони, как будет свободная минутка, не забывай старика.

– Пока, папуль, – отвечаю, закрывая окно машины.

Осень в этом году наступила рано. Первые желтые листья осыпаются с могучих кленов, а дождь бьет по крышам грустных домов, стекая по холодным стеклам. Люди вокруг куда-то спешат, каждый из них тонет в своих заботах и проблемах. Этот мир кажется большим муравейником, в котором все мы, словно марионетки, играем чью-то до мелочей продуманную пьесу.

Солнце, пробиваясь сквозь серые тучи, тонко отдает блеском на моих золотистых локонах, потом снова меркнет. В голове никаких мыслей. Только музыка. Она всегда успокаивает меня, создавая барьер от волнения и страхов, а поводов – предостаточно.

Бетонные коробки. Небоскребы, возвышающиеся до самых небес, унылые каменные джунгли. Лондон всегда был таким, сколько его помню. Солнечных дней здесь крайне мало. Всем просто приходится любить дождь, сырость и туман. Раньше я тоже любила дождь, а теперь почему-то ненавижу…

Несколько часов спустя

– Это он? – Спрашиваю таксиста.

– Да мисс. Колледж «Черное сердце».

Отдав деньги, забираю сумку с вещами, легкий хлопок дверью автомобиля.

Колледж выглядит весьма угрюмо, так же как и на рекламных буклетах. Скорее всего, это его непревзойденный стиль. Старые колонны с трещинами, мраморные статуи, поросшие грибком от сырости. Кованые решетки на окнах и кроваво-красная черепица.

Три высоких башни с заржавевшими флюгерами, затянуты зеленым плющом. Типичный английский садик и большой летний фонтан, который, по всей видимости, уже давно не работает.

Весь архитектурный ансамбль напоминает средневековый замок со рвами, темницами и подземельем. Над входом висит оригинальный плакат с надписью: «Колледж „Черное сердце“ рад приветствовать всех студентов». Вокруг усадьбы сплошной лес. Тщательно осмотревшись, подхожу к входу.

Сжимая сумку с вещами, открываю входную дверь. Немного нервничаю. Внутри все выглядит миленько. Намного приличнее, чем фасад. Высокие потолки, величественные орнаменты, позолоченные лепнины, портреты профессоров и картины средних веков. Широкие лестницы, большие просторные коридоры и окна, пропускающие много света. Некоторые из них искусно расписаны витражами. Я забылась, рассматривая все, как наивный ребенок, который впервые в жизни попробовал шоколад. Интерьер вызывает у меня просто массу эмоций.

В самом центре холла свое законное место занимает скульптура из гипса. Под ней неприметная табличка – герцогиня Мария Элиза Ланкастер. «Судя по всему, эта усадьба когда-то принадлежала этой даме. Вкус у нее был отменный, не поспоришь!», – подумала я.

Получив ключи от комнаты, возвращаюсь в холл. Такс и куда теперь? Мне выдали маленькую карту, как и всем первокурсникам, но моя ориентация в пространстве только желает лучшего. Внимательно рассматриваю расположение кабинетов и комнат. Не сильный толчок справа. Стакан из картона падает передо мной. Все содержимое оказывается на моей одежде и сумке.

– Прости! Я нечаянно! – Раздался неприметный голос парня, который врезался в меня.

– Ты пролил свой кофе на мой белый свитер?! – в панике кричу, осознавая, что произошло. Момент, одна секунда, – «черт»! Почему мне все время не везет?

Парень, уронивший кофе, опешил. Он не знал, что еще сказать в свое оправдание. Действительно, ситуация неловкая. «Ладно, фиг с этим свитером», – думая, про себя, прохожу, цепляя незнакомца за плечо. Нужно срочно найти свою комнату и переодеться.

– Стой! Подожди!

– Ты хотел еще раз извиниться? – спросила я, обернув голову назад.

– Нет, то есть да, то есть… – Полный кретин, – пробубнил он себе под нос. – Мне, правда, очень неловко! Давай, в качестве извинений, помогу донести твои вещи, что ли? Сумка явно тяжелая.

– Не нужно, я вполне смогу справиться сама и без твоей помощи. Лучше впредь просто будь…

– Какой номер твоей комнаты?

– Триста сорок вторая.

Даже оглянуться не успела, как он выхватывает мои вещи из рук, обгоняя меня, забирается на лестницу.

– Ну чего застыла? Нам на третий этаж, идем! – Ах, да, кажется, я не представился, меня Макс зовут. – Сказал он, спустя несколько секунд.

– Люси Томсон, – скромно отвечаю я, скорчив злую мину.

– Первокурсница? Да, сто процентов, угадал! – Макс улыбается, его улыбка натянута до ушей.

– Чего ты такой веселый? Думаешь, помог девушке, и все, на небесах зачтется?

– Ха-ха! Нет, просто ты очень мило злишься, и меня это веселит.

Макс замолчал, наверное он не почувствовал взаимности с моей стороны для поддержки беседы и как джентльмен предпочел не навязываться.

– Кажется, мы уже пришли. По всей видимости, это – твоя комната, – Макс ставит сумку возле двери, – приятно было познакомиться, Люси, хотя, наверное, не очень приятно. Пожалуй, пойду…

Отыскав ключ в кармане, вставляю его в замочную скважину, открываю дверь. Комната совсем пустая, будто бы никто здесь до меня не жил. Бледно-лиловые стены, вполне обычная и стандартная мебель. Пол из дерева, расписной потолок. Большое пространство очень много воздуха и света, несмотря на погоду здесь тепло и как-то по-своему уютно. Нет желания захламлять комнату.

Бросаю свои вещи возле большого платяного шкафа и невольно подхожу к окну. Вид божественный! Как здесь красиво. Как же здесь все-таки красиво. Древний желтеющий лес, вдалеке виднеется холм и озеро. Наверное, именно это мне и было нужно. Уехать куда-то далеко в какое-нибудь забытое Богом место, завести новых друзей и просто попробовать сначала. Ну, здравствуй моя новая жизнь…

10 октября

За окном льет как из ведра, а я просто смотрю в потолок, дожидаясь окончания лекции. Четверг – самый худший день в неделе. Наверное, оттого что у меня несколько пар по химии и математике, адская смесь. Мозг кипит от большого потока информации, руки отваливаются от писанины и бескрайних конспектов. Наконец-то этот мучительный день подходит к концу. Рада до безумства.

Чтобы немного поднять себе настроение, отправляюсь в столовую. Ароматная булочка с корицей, крепкий горячий шоколад и немного фруктов, собственно и весь мой ужин. Беру поднос. «О, Люси! Садись к нам!», – раздался голос Антона. Подхожу к столику, где сидят Антон и Кира, ставлю поднос. Прознающим взглядом смотрю на Киру, которая копается в мобильнике.

С Кирой мы познакомились абсолютно случайно. Оказалось что мы соседки, наши комнаты сходятся через стенку. У Киры нет здесь друзей, как и у меня в принципе. Она считает, что друзья познаются не в количестве, а в качестве, поэтому Кира держится Антона, как я поняла, они знают друг друга еще со школы, выросли вместе и поступили в один колледж. Отцу Антона предложили работу в «Черном сердце», а Кира… в голове у нее такие дебри. В общем, Киру сослали сюда родители, как и ее старшую сестру. Очень знакомая история…

– Не обращай на нее внимания, она последние время только и зависает в интернете, – сказал Антон, делая глоток бархатистого чая с лимоном. – Антон, он просто чайный наркоман, просто не может жить без него, как я без кофе. Люди делятся только на два типа…

– Про твою сестру вообще ничего не слышно? – Спрашиваю у Киры, прожевывая яблочную дольку.

– Нет. Следователи разводят руками. За пределы Англии она не выезжала. За границу тем более. Никаких билетов на ее имя нет. Полиция безнадежна…

– Ты веришь, что она жива? – Съязвил Антон и ушел за новой порцией чая.

– Я знаю, что Рози никогда бы не смогла уехать или исчезнуть вот так, ничего мне не сказав. Я понимаю, что с ней случилось что-то нехорошее, но боюсь даже представить, что она уже давно мертва. Каждый месяц – новые опознания. Каждый раз с замиранием сердца молюсь, чтобы это была не она. Родители уже отчаялись и делают вид, будто бы ничего не происходит. Понимаешь, Люси? Словно Рози никогда и не было в нашей жизни. Они просто вычеркнули Рози из своей жизни и живут наслаждаясь. Разве один нормальный родитель хоть на минуточку перестанет искать своего ребенка?

– Явно ты просто преувеличиваешь, – не успела Кира договорить, вернулся Антон.

В конце апреля в колледже «Черное сердце» пропало пятеро студентов. Я когда узнала, оказалась просто в диком шоке, спасибо папочка, что отправил меня в «самое безопасное место в мире». Сестра Киры одна из числа пропавших ребят. Четверо были найдены мертвыми в окрестностях усадьбы. Все местные газеты и журналы только об этом и писали. Ну и скандал же тогда был, судя по рассказам Антона. Многие родители перевели своих детей в другие вузы, а колледж хотели закрыть.

Полиция считает произошедшее массовым самоубийством. «Что, простите? Массовое самоубийство? Несколько подростков пошли в лес и себя прирезали, потом каким-то образом аккуратно себя прикопали», – мелькало в моих мыслях. Слава британской полиции! Администрация колледжа естественно говорит о несчастном случае. Часть населения верит полиции, кто-то считает, что все-таки студенты были убиты, я тоже считаю именно так. Рози не нашли мертвой, но к большому сожалению фактов указывающих на то, что она жива – нет.

Следующим утром…

На часах около семи утра. Ночью не могла заснуть, совсем не выспалась. Долго привыкаю спать на новом месте, да и иногда меня мучают кошмары, точнее всегда, но с переездом в колледж их стало меньше, видимо затишье перед бурей, либо действительно новая обстановка, свежий воздух и смена распорядка дня – идет на пользу. После завтрака я решила заглянуть в библиотеку, чтобы в тишине подготовиться к контрольной по испанскому и, конечно, взять что-нибудь интересненькое почитать на досуге, как же без сопливых романов про любовь.

В этом колледже очень большая библиотека. Действительно, столько книг не видела за всю свою жизнь, а точнее за свои восемнадцать лет и зим от рождения. Трехметровые стеллажи ломятся от книжных сборников, многотомных сочинений. Наверное, перечитать все и века не хватит. Как заядлый любитель классики, я могла затеряться среди стеллажей, совсем позабыв обо всем на свете. Да что уж там, проще мне вообще переехать в библиотеку и жить здесь, ведь и так большую часть своего времени провожу именно здесь.

Языки – не моя стихия. Испанский дается с большим трудом. Приходится часами зубрить слова и грамматику, чтобы не завалить экзамен за семестр. Английский еще, куда не шло, ведь он мой родной, но вот испанский, почему не выбрала французский, хотя бы звучит как-то красивее, язык любви и все дела. Правда, мне, увы, совсем не до любви…

За книгами часы превращаются в минуты. Случайно посмотрев на время, понимаю, что опаздываю на факультативные занятия по философии. Неделю назад записалась в клуб «Философия и культура истории». Вот не дура ли? У меня практически не хватает времени на обязательные предметы, так нет, нужно нагрузить себя по полной программе, погрузится в учебу с головой до потери пульса. Занырнуть туда и больше не вынырнуть.

Как угорелая, выбегаю из библиотеки и несусь сломя голову вместе с кипой книг в руках. В последнее время я стала очень забывчивой и рассеянной. Говорят, что это происходит из-за стресса. Мне нужно больше спать и тогда рассеянность снимет как рукой…

– Простите, я немного задержалась, – сказала я преподавателю, открыв дверь кабинета похожего больше на гостиную.

– Садитесь, мы еще не начинали, но прошу вас, больше не опаздывать!

– Да, сэр. Обещаю, первый и в последний раз.

Как же бесит английская вежливость и аристократичная пунктуальность. Во всех странах мира есть звонки, которые оповещают о начале урока. С одной стороны отсутствие звонка, приучает быть более ответственным и отвечать даже за мелочные проступки. Все законы и различные «обязаловки», как-никак, все равно берут корни из национального менталитета. Даже влияние из вне не может сломить, построенные столетиями традиции.

– Присаживайтесь! Повторюсь для «вновь прибывших», меня зовут профессор Ларри Уитмор. Мы с вами будем изучать основы философии. Хоть вы и выбрали мой предмет как дополнительный, все же попрошу относиться к нему так же серьезно, как и к остальным.

Вроде бы пронесло. Давно так не бегала. Мои легкие прибывают в небольшом шоке от таких занятий «физической культурой». Спустя некоторое время, отдышавшись, понимаю, что забыла свою сумку в библиотеке вместе со всей «канцерной ерундой». Черт, черт, черт!

– Эй, слушай, не одолжишь мне ручку и тетрадь, ну или хотя бы листок? – спросила я у парня, сидевшего рядом.

– Встреча так встреча. Как же откажешь такой «пунктуальной» девушке! – Обернувшись ко мне, засмеялся Макс. – Вот, держи.

Честно говоря, сразу и не узнала его. Не ожидала, снова с ним встретится, да и еще в клубе «любителей философии».

– Ты меня очень выручил. Буду благодарна по гроб жизни!

– Не стоит. Будем считать, что это дополнительный бонус к той сумке, которую помог донести.

Лекция оказалась очень скучной. Спустя минут десять мне уже захотелось спать. Опускаю голову на стол. Смотрю от скуки на Макса. Он непринужденно смотрит на доску, в руке переворачивает карандаш и завораживающе другой рукой придерживает свою «буйно тяжелую головушку», ну хоть кому-то интересно. «Как волны набегают на каменья, и каждая там гибнет в свой черед, так к своему концу спешат мгновенья, в стремленье неизменном – все вперед!»1, – с Макса взгляд падает на запись в его тетради. Еще один поклонник Шекспира. Теперь понятно, откуда такой разгильдяй понабрался хороших манер…

– «Родимся мы в огне лучей без тени и к зрелости бежим: но с той поры должны бороться против злых затмений, и время требует назад дары»2. – Подняв голову, проговариваю шепотом, но так чтобы было слышно.

– Любишь Шекспира? – удивленно спрашивает Макс, сразу оторвавшись от речи лектора.

– Знаю наизусть до последней фразы! Пожалуй, он единственный, кому удалось покорить мое сердце, – отвечаю с ноткой сарказма.

– Ланкастер! Томсон! Тише! Если вам не интересно, то можете покинуть кабинет и продолжить свои личные «беседы» за дверью, – возмутился преподаватель философии.

– Мистер Уитмор, попрошу не забываться, где находитесь, вы не можете указывать на то, что я могу и что не могу делать, находясь в заведении которое целиком и полностью принадлежит моей матери, мне соответственно, – дерзко заявляет Макс.

– Внимание на доску, – произносит Лари Уитмор, обращаясь к аудитории.

Макс разговаривает с учителем как начальник с подчиненным. Хоть усадьба и принадлежит Ланкастерам все же не красиво так общаться с персоналом, указывая, где их место. Он добрый и милый, но почему-то хочет казаться злодеем, хочет, чтобы в нем видели хулигана и агрессора.

14 октября

Этой ночью мне не спалось. Походив по комнате, накидываю олимпийку на плечи, выхожу из комнаты в коридор. Возле лестниц был небольшой укромный уголок с двустворчатым окном почти во всю стену. Сажусь на подоконник, наблюдаю, как капает дождь. Маленькие капельки стекают по холодному стеклу. От терпкого дыхания стекло запотевает. Прислоняю руку, пальцем начинаю рисовать произвольные узоры. Люблю так делать еще с детства.

Небо затянуто облаками. Луны и звезд не видно. Увидеть звездное небо в это время года – большая редкость. Случайно замечаю Макса в расплывчатом отражении.

– Долго будешь стоять, и пялится на меня?! – произношу я, обернув голову к нему.

– Не хотел тебя пугать, тоже не спится? – тихо спрашивает Макс, присев рядом со мной. – Я тоже люблю сидеть здесь вечерами, смотреть как капает дождь.

– Да, есть такое. Но я здесь не, потому что люблю побыть в одиночестве, погрустить вместе с депрессивной погодкой. Иногда я просто боюсь засыпать, боюсь вновь оказаться внутри повторяющихся кошмаров.

– Однажды меня тоже преследовал кошмар, отголоски прошлого, которые заставляли умирать каждую ночь, но воскресать к утру.

– И что? Он исчез или продолжает мучить? – спрашиваю я, глядя в глаза Макса.

– Появляется иногда. Я пытался бороться – бесполезно, побороть себя… Прошлое – лишь часть нашего пути. Так или иначе, от себя не убежишь.

Макс отворачивает лицо к стеклу и завороженно смотрит вдаль. Несколько минут он просто молчит, задумавшись о чем-то.

– Так странно, – резко промолвил он.

– Что странного? – переспрашиваю его.

– У меня есть удивительная способность видеть людей насквозь. Знаешь, легко определять ложь и видеть то, что иногда не может разглядеть каждый. Но ты для меня с самой первой секунды закрытая книга. Я не могу понять тебя. Меня тянет эта неизвестность, ты словно запретный плод, который хочется сорвать.

– Порой я сама себя понять не могу, куда уж тебе! Твой шрам, с этим прошлым связан твой кошмар? – неуверенно спрашиваю, протягивая ладонь к лицу Макса.

– Не смей! Никогда! Не прикасайся к моему лицу! – разъяренно кричит Макс, замахнувшись на меня, ударяет кулаком в окно, отходит назад, затем быстро скрывается в темном коридоре.

Глава 2 ниточки прошлого

«Большое преимущество получает тот, кто достаточно рано сделал ошибки на которых можно учиться»

© Уинстон Черчилль

Пожалуйста, останься! Пожалуйста! Я знаю, твоя жизнь дерьмо, но прошу не делай глупостей! Ты снова пьян. Опять пьян. Боже! Майк, остановись… Не садись за руль…

– Не нужно Люси, не нужно заботиться обо мне. Я просто устал, отпусти мою руку. Я хочу покоя, хочу, чтобы меня не существовало, по крайней мере в этом жалком мире. Отпусти… Я просто хочу прокатится в одиночестве, просто хочу побыть один.

3 марта 15:40

– Как же я обожаю твое имбирное печенье с молоком. Боже, оно просто восхитительное! – говорила я, уплетая мамино печенье. Этот вкус детства вызывает у меня бурю ностальгирующих воспоминаний. Наверное, печенье только и получается у нее отлично. Мы с отцом стараемся не критиковать то, что она готовит, но утка с яблоками это просто ядерный взрыв в желудке. Скорее всего, поэтому папа старается сделать что-нибудь сам. Бывает что, кому-то дано, а кому-то не очень…

– Солнышко, на здоровье, только прожуй сначала, а потом начинай говорить, подавишься ненароком, – упрекает мама, собирая свои вещи.

– Тебе обязательно нужно уехать из Лондона? – тоскливо строю глазки.

– Да, Люси. Ты же знаешь, я бы никогда не оставила тебя, если бы это не было так важно, – мама садится рядом со мной и берет мою руку. – Лора очень многое сделала для меня, сейчас, когда ей нужна моя помощь, я не могу отказать. Всего пару дней!

Мама встает с дивана и выходит в прихожую. Кладу тарелку с печеньем на стол и бегу за ней.

– Сегодня вечеринка у Тиши. Я схожу?

– Сходи, развейся. Нечего сидеть дома и грустить. Да, смерть Майка ужасная трагедия и потеря, но его уже не вернуть, ты должна продолжать жить…

– Я люблю тебя мам! Ты права, хватит целыми днями сидеть у телека и есть чипсы.

Я пытаюсь снова вклинится в поток, но что-то у меня все идет через… После смерти Майка мне приходилось не сладко. Эта авария просто сбила меня с ног.

Спустя полтора часа

Звонок в дверь. Неохотно спускаюсь со второго этажа.

– Ну, кого там еще принесло! Кому-то не наплевать на мое существование? – бормотала я про себя, шагая по ступенькам. Споткнувшись об ступеньку, ударяю ногу. Да что за день? Звонок разрывается от непрерывных нажатий. Открываю дверь.

– Привет, Люси!

– О, Синди! Заходи!

Синди заходит в прихожую, кидает свои вещи на столик возле лестницы и проходит на кухню.

– Девчонки включили тебя в черный список, твои бывшие подружки, между прочим. Из-за всей этой ужасной ситуации Тиша деликатно намекнул, что тебе лучше не стоит появляться на вечеринке, но я врезала ему пару раз и деликатно намекнула, что если тебя не будет, то наши с ним «отношения» перейдут в нейтральное положение…

– Не думала, что Ани настроит всю школу против меня. Ты ведь знаешь, что я не виновата, это просто трагедия, нелепая случайность. Майк был очень пьян, я отговаривала его не садиться за руль…

– Я знаю, но другие не хотят копаться в этом, не хотят разбираться, почему Майк тебя не послушал. Это естественно, что люди верят Ани, она еще та, …, но она его сестра. Всегда проще назначить одного виновного, нежели признать свою долю виновности. Сколько раз я лично вытаскивала его из вечных запоев, сколько раз останавливала его, когда он был на краю. Где была Ани? Почему с ним рядом всегда были, по сути, чужие люди…

– Он был для нас всех другом, его все любили. Трудно говорить даже сейчас. Тяжело…

– Так хватит, никакой депрессятины! Это печенье, которое делает твоя мама? Обожаю его! Можно взять?

– Да, бери, только не лопни.

– Так мисс и почему вы все еще не собраны? Мне долго тебя ждать или как?

– Уже иду, в отличие от некоторых я не крашусь полдня!

Вечер

Раньше я особо старалась, не посещала подобные «мероприятия». Мне никогда не нравилось, что происходило на этих вечеринках: сборище подростков разносят дом родителей, выпивают дюжину алкоголя, случайные связи, а на утро белый лист. Но сегодня я решила пользоваться правилом «бери от жизни все, живем один раз». Хочется, развеется, забыться тем более мама в этот раз дала добро.

– Люси! Ого! Выглядишь потрясающе! Тебя сразу и не узнаешь. Никогда не видел тебя в платье! – Кокетливо заливает Тиша.

– Брось Тиша, я знаю, что ты не рад меня видеть здесь. Ты не обязан ставить на кон свою репутацию ради меня, так что…

– Так проходим и не толпимся! – Проталкивает меня в дверь Синди.

В доме очень много людей. Большую часть из них не знаю. Вхожу в гостиную, сажусь на свободный диванчик, пока Синди увлеченно беседует со своим бойфрендом – Тишей. Вечеринка, по всей видимости, удалась. Тиша – звезда клубов, разных тусовок и вечеринок. Не удивительно, что все считают его крутым, он вполне хороший ди-джей. Как только он начал проявлять знаки внимания Синди, она сразу прибрала его к рукам и не выпускает, она, вряд ли его любит, просто ей с ним хорошо и удобно, да и сомневаюсь, что он любит Синди. Даю этим отношениям еще пару месяцев от силы. Как только закончится школа, закончится и их «бурный роман».

Взглядом пытаюсь найти Ани и свою «бывшую компанию». Странно, что их нигде нет. Ани попросту не может не прийти. Спустя какое-то время распахиваются двери. Ани со своим парнем, Лика, Бони и Клэр позади эффектно заходят в гостиную. Словно не замечая меня, проходят мимо. Сколько знаю Ани, она никогда ничего не говорит в глаза, лишь играет на публику и пускает сплетни. Нахожусь в полном ужасе, как я могла дружить с этой разукрашенной фифой пять лет…

Музыка очень громко шумит, закладывает уши. Напротив меня страстно целуются парень с девушкой. Мне не по себе. Все выглядит для меня достаточно омерзительно. Спустя минут пятнадцать я теряю из виду Синди и Тишу. Неудивительно…

– Чего такая прелестная девушка сидит и грустит? Сегодня ведь праздник, грустить не положено, – подошел какой-то парень, на вид явно старше меня.

– Жду подругу, пока она справит свои физиологические потребности, – ответила я, уткнувшись в свой мобильник. Набираю сообщение Синди.

Люси: ко мне клеится какой-то чувак. Спасай!

Синди: это Тиша. Мы спустимся через двадцать минут, держись…

Боже, что? Я не выдержу этих двадцати минут!

– Может я смогу составить тебе компанию? Пиво, водка, пунш? Может быть игристое вино? – нагло он предлагает мне выпить.

– Ну, раз вы такие галантные, не откажусь от игристого вина, – кокетливо отвечаю ему, делаю вид, прикидываюсь наивной дурочкой.

До этого дня никогда в жизни не пробовала алкоголь, даже энергетики. В свои восемнадцать «Люси» остается пай девочкой. Честно говоря, это слегка утомительно. Пока все вокруг наслаждаются жизнью, наслаждаются молодостью, а ты сидишь за учебником геометрии. Незнакомец подает мне пластмассовый стаканчик с шампанским. Делаю пару глотков. Потом еще несколько и выпиваю все до дна.

– Ничего себе ты пьешь! – удивился парень, который клеился ко мне.

– А что, нужно было не залпом?

– Ха-ха. Какая же ты милая и невинная. Таких как ты, сейчас редко встретишь.

Чтобы легко поддерживать беседу и просто находится рядом с ним, выпиваю еще пару стаканчиков шампанского. Это странное чувство легкости и какой-то невесомости, а потом приятное головокружение.

– Идем, потанцуем, – предложила я.

– Нет, спасибо! Танцор из меня не очень. Если хочешь, иди, я посижу здесь и подожду тебя.

– Хорошо! Только никуда не пропадай, а то меня и так все кинули…

Встаю с дивана и прохожу дальше по комнате. Закрываю медленно глаза и начинаю двигаться в такт музыке. Беру снова стакан шампанского и выпиваю до дна, рука несмело тянется за вторым, а потом тело снова рвется на танцпол. Перед моими глазами мелькают огоньки светомузыки и пьяные люди, которые, также как и я, бешено двигаются и заливаются литрами бодяжного алкоголя. Забываю про все на свете. Меня никто не ждет. Я никому не нужна. Эти слова я шептала про себя каждый раз, когда брала новую порцию шампанского.

– Люси, ничего себе ты даешь! Не знала, что ты так круто танцуешь. Ну и колбасит же тебя! – раздался радостный голосок Синди.

– Отойди, не мешай! Мне никто не нужен, – произнесла я, отталкивая ее.

– Подруга, да ты пьяная в хлам! – возмутилась Синди.

– Кто пьяная? Я пь-ян-ая? Отвали от меня и иди куда шла! Дальше обслуживай Тишу, – кричу, толкая Синди.

Возвращаюсь к дивану, где меня ждет мой «кавалер». Сажусь и наливаю ещё шампанского.

– Ты великолепно танцевала! Я не мог отвести глаз, это даже немного заводит. Вот та девушка и есть твоя потерявшаяся подруга?

– Хочешь выпить со мной на брудершафт? – предложила я, игнорируя вопрос.

– Я могу поцеловать тебя и без всякого официоза.

– Ну, давай посмотрим, на что ты способен! Ха-ха! – засмеялась я истерическим смехом.

Его губы страстно впились в мои. Горький привкус алкоголя с запахом сигаретного дыма и пленяющего ментола. Нежный аромат одеколона завораживает мой разум. Рука трепетно ложится на его плечо. Что это я творю? Но мне нравится, и я не в силах это остановить. Сердце колотится. Пульс учащается. Жадно кусаю его сочные губы. Руки крепко обхватывают накаченный торс.

– Уединимся в одной из комнат? – прошептал он мне на ухо.

– Ты действительно этого хочешь?

– Я пылаю желанием, – отвечает он, поглаживая нежно мою полуобнаженную ногу.

Голова кружится. Все вокруг меня кружится как карусель, люди мелькают словно тени.

– Дом большой. Думаю, найдется свободная комнатка для нас.

Мы поднимаемся на второй этаж и заходим в первую попавшуюся комнату. Он закрывает дверь и начинает расстегивать мое платье, целуя шею и опускаясь ниже до лопаток. Наклоняюсь и снимаю каблуки. Боже! Какой кайф! Сажусь на кровать. Пара секунд, щелчок в голове. Застегиваю молнию платья. Внутри меня, наконец, проснулась та Люси, которая никогда бы в жизни не поступила так.

– Слушай, я, наверное, перебрала. Это все неправильно. Извини, пожалуйста, но ничего не получится.

Оставив все свои вещи, бегом вырываюсь из комнаты и направляюсь в неизвестность, куда глаза глядят. Нервно спускаюсь по лестнице на первый этаж. Спотыкаюсь об каждое препятствие. Вдруг падаю и цепляю вазу. Она разбивается вдребезги, осколки врезаются в прямо мое запястье. Ужасная боль. Кровь, струясь из раны, капает на дорогую плитку. Вижу Тишу. Он стоит напротив и смотрит на мои окровавленные руки, на осколки не дешевой разбитой вазы.

– Люси, да что с тобой такое! Ты зачем так напилась? Я просто не узнаю тебя сегодня! Давай обработаем рану, и ты поедешь домой, вызову такси – на повышенных тонах произносит Тиша.

Ничего не отвечаю. Поднимаюсь с пола и без верхней одежды выхожу на улицу.

Направляюсь к дороге, запинаюсь об столб, падаю на газон. Лежу на траве вся в крови. Из моих глаз текут слезы, в этот момент мне хочется просто исчезнуть, чтобы я вдруг перестала существовать. В сердце врезаются страшные фразы Майка. Очень тяжело и невыносимо больно. Чувствую, как внутри все печет. Голова кружится еще сильнее. Закрываю лицо руками и начинаю рыдать как последняя…

Слышу шаги по садовой дорожке. Кто-то подходит ко мне. Чувствую теплые прикосновения рук.

– Люси, идем, нужно остановить кровь и забинтовать рану! – расстроенно причитала Синди, хватая меня за руки.

– Оставьте меня в покое! Просто оставьте меня. Я хочу исчезнуть, провалиться сквозь землю. Просто уйдите…

– Мальчики! Занесите Люси в комнату и положите в кровать, ей нужно проспаться и прийти в себя.

– Ты думаешь, это хорошая идея? – спрашивает Тиша у Синди.

– Ребят, ну вы чего? Совсем совести нет? Ну, перебрал человек, ну со всяким бывает. Вспомни Тиша, как две недели назад я тебя волокла домой!

– Ладно, потащили…

Неохотно открываю глаза. Моя голова ужасно ноет и раскалывается. Пытаюсь встать, с первого раза не получается. Тело все в синяках и ссадинах. Рука забинтована. Смутно начинаю вспоминать, что произошло вчера и где я нахожусь. Вот дура, что я натворила…

– Люси, ты проснулась уже? Боже, как ты меня напугала вчера. Обещай больше так не напиваться! – тараторит Синди.

– Почему я без одежды? Где мое платье? – спросила я, хватаясь рукой за голову.

– Уж извините! Твое платье было все в крови и в содержимом твоего желудка. Мальчики притащили тебя сюда. Ну, а мне пришлось снять это платье и выкинуть его к чертям. Даже химчистка не взялась бы это чистить. Не переживай, я уже успела принести тебе другую одежду. Твоя сумочка, на тумбе. Одевайся и выходи. Завтрак уже готов!

Надев одежду, которую притащила Синди, я начала искать таблетки в недрах своей сумочки. Часто болит голова, хорошо, что ношу с собой, сейчас очень сильно пригодилось. Глотаю несколько, не запивая водой. Должно помочь…

Беру мобильник. Боже! Больше ста пропущенных вызовов от отца. Родители меня убьют, если узнают, что со мной произошло вчера. Набираю номер папы. Долгие гудки.

– Алло, Люси! Ты где? Почему ты не отвечаешь на мои звонки? – взволнованно кричит отец в трубку телефона.

– Все хорошо, пап. Я просто очень сильно устала и легла рано спать, поставила телефон на беззвучный. Вот только что проснулись, собираюсь завтракать.

Как же мне стало стыдно. Я вру собственному отцу. До чего же вы докатились, Люси Томсон!

– Люси, бросай все и срочно приезжай в «Mile End Hospital»3!

– Зачем? Что-то случилось?

– Эмили! Она попала в автокатастрофу. Сейчас без сознания находится в реанимации. Я прилетел из Бостона первым же рейсом, как только узнал.

– Мама в реанимации? – переспрашиваю я, но вызов уже был сброшен.

В этот момент я остолбенела, словно меня ударили электрошоком. На моем лице не было никаких эмоций. Просто не понимаю, что делать и как реагировать. В панике хватаю сумку и выбегаю из дома Тиши, в чем была. Бегу в сторону больницы. Увидев первое попавшееся такси, останавливаю машину и сажусь в салон.

– Mile End Hospital! Пожалуйста, только быстрее! – тревожно говорю таксисту.

Весь путь до больницы у меня тряслись руки. Сердце колотилось очень быстро, будто вот-вот вырвется из моей груди. Я ужасно винила себя за то, что не смогла приехать сразу, как только все произошло. Страшно представить, что пока мама умирала, я вытворяла такое… Какая я дура! Ну, дура же, дура!

– Приехали! – громко повторяет несколько раз водитель такси.

В сумке, нахожу деньги и протягиваю их таксисту.

– Сдачи не нужно! – говорю, хлопая дверью.

Быстрым темпом врываюсь в госпиталь. Вижу стойку ресепшена и подхожу к ней.

– Скажите, скажите, где моя мама! – кричу я на девушку за стойкой.

– Успокойтесь, мисс! Назовите имя вашей матери.

– Эмили. Эмили Томсон. Пожалуйста, скорее! Она должна была поступить вчера. Автокатастрофа…

– Так, сейчас! Эмили Томсон? – Долгая волнительная пауза, – она в онкологическом отделении на третьем этаже, ее буквально только что перевили из реанимации в палату номер триста сорок восемь.

– Онкологическое отделение? Вы ничего не путаете?

Девушка посмотрела на меня пустыми глазами, затем уткнулась в монитор компьютера. Поднявшись на третий этаж, пытаюсь сориентироваться. Триста сорок, триста сорок один, вижу отца, который ходит вокруг палаты туда-сюда как маятник на часах. Подхожу к нему в надежде получить вразумительные ответы на кучу вопросов.

– Как мама? – тихо спрашиваю отца.

– Она отделалась легкими ушибами и одной парой ссадин. Ничего серьезного, – тяжело отвечает отец. По его лицу видно, что он чего-то не договаривает. Он очень расстроен.

– Ничего серьезного? Тогда почему ее привезли в реанимацию, и теперь она в онкологическом отделении? Что за, черт возьми?

– Это другое, Люси. Твоя мать очень больна. Эмили не хотела говорить тебе об этом, но обстоятельства сложилась так. В общем, я считаю что, ты должна, обязана знать. Месяц назад у Эмили обнаружили глиобластому4. Последняя стадия. Опухоль растет с очень большой скоростью. Она отказалась от химии и любого другого лечения, волшебные пилюли чуть-чуть замедляли процесс, скрывая симптомы, но болезнь все равно продолжает прогрессировать. Вчера ей стало плохо за рулем, она потеряла сознание. Паренек, в машину которого она врезалась, вызвал скорую, и ее привезли сюда. Мне очень жаль, что ты узнаешь об этом поздно и вот так…

Все это никак не укладывалось в моей голове. Вчера утром она была такой веселой и здоровой, а сейчас я узнаю не диагноз, а приговор.

– Сколько? – спрашиваю, свесив голову вниз.

– Две или три недели, от силы месяц. Крепись, моя хорошая. Нам остается только смириться!

– Смириться? Смириться и ждать? Как ты можешь говорить такое…

Падаю на больничное сиденье возле палаты. Из глаз украдкой срываются соленые капли.

– Она сейчас без сознания, но скоро должна очнуться. Поеду домой, возьму некоторые вещи, ты со мной?

– Нет! Я остаюсь здесь!

Я просидела несколько часов в аморфном состоянии. Перед моими глазами мелькают врачи и безнадежно больные, которые проживают последние дни в этом мире.

Раньше никогда не задумывалась о смерти. Что такое жизнь и смерть? Почему кому-то дано прожить много счастливых дней, а кому-то намного меньше?

Кто же определяет часы? Или, быть может, никто, и во всем этом нет никакого смысла? Все люди рождены, чтобы вот так просто умереть, и ничего более?

Неделю спустя…

– Люси!

Поднимаю голову и вижу Синди. Рядом с ней стоит Тиша. Они нервно сжимают пальцы. Синди немедля садится рядом со мной и берет мою руку.

– Все будет хорошо! Мы рядом, вместе с тобой, – сказал Тиша, опуская вниз свои глаза.

– Спасибо вам, ребята, за все. Я очень благодарна, что вы есть у меня! Вы и только вы остались у меня…

– Ну чего ты плачешь, бедненькая моя? – Синди прижала меня к себе и обхватила обеими руками.

– Что говорят врачи? – спросил Тиша.

– Да ничего они не говорят! Они только лишь могут колоть ей морфий, чтобы она не ощущала боль, или ускорить процесс…

Отец выходит медленно из палаты. Тяжелым взглядом, свинцовыми глазами смотрит на меня. «Она хочет поговорить с тобой», – вздыхая, промолвил папа. Встаю с кресла. Подхожу к двери. Не могу открыть. Рука не поднимается…

Я не могла смотреть на ее немощное тело, которое с каждым днем становилось более хилым, слабым и немощным. Я не могла смотреть в ее чистые, голубые, но меркнущие глаза. Я считала, что страшнее смерти ничего не может быть, но как оказалось это не самое страшное. Смотреть на умирающего родного человека и знать, что ты не в силах ничего сделать – вот что на самом деле страшно.

Набрав воздух в легкие, захожу в палату. Стоит едкий запах хлора и спирта. На руках мамы висят какие-то провода, катетеры. Кругом торчат разные трубки. Капельница и много разных таблеток. Это зрелище не для слабонервных…

– Люси! Я так рада, что ты пришла, – тихо говорит мама медленно, с трудом повернув голову.

– Я постоянно торчу здесь, но не могу всякий раз, осмелится зайти. Видеть тебя такой для меня как минимум подвиг. Верю, ты еще поправишься! Мы как прежде поедем в наш загородный домик и будем пить холодный чай на летней веранде. Будем вместе с тобой и папой сидеть у костра. Как обычно, он сыграет какую-нибудь мелодию на гитаре, а ты красиво споешь в такт этим звенящим аккордам. Как же я скучаю по тому времени! Тогда было все просто, наивно и легко.

– Не нужно отрицать очевидное. Я уже не боюсь уходить, Люси. Мне грустно только от того, что я не увижу твой выпускной, свадьбу и не услышу первый крик твоего сына или дочери. Ты у меня очень сильная девочка! Ты справишься абсолютно со всеми преградами. Я знаю, впереди тебя ждет очень сложный путь. Будь сильной! Не давай слабину ни на секунду! Этот мир не такой, каким ты привыкла его видеть

– Ты прощаешься со мной? Мама, ты чего?

– Милая, я не знаю, сколько еще дней проживу. Быть может, больше такой возможности у меня не будет. Я хочу, чтобы ты запомнила эти слова! Я хочу, чтобы ты не повторяла моих ошибок и не убегала от самой себя. Верь сердцу. Оно никогда не обманет!

28 марта 2013г

На похоронах очень много разных незнакомых мне людей. Каждый из них подходил к гробу, а затем выражал соболезнования моему отцу и мне, соответственно. Было холодно. Я стояла в черном платье и черном пальто, смотря на это со стороны. Они считают, что знали Эмили лучше других, но никто, совсем никто не знал и не любил так, как я любила.

Когда уже почти все ушли, у меня хватило смелости подойти ближе. Она лежит неподвижно в светло-розовом платье, вокруг тела белые цветы. Белые лилии, которые она очень любила.

Легкий снег ложился на волосы. Мама будто спала. Ложу свою руку к ее рукам. Медленно провожу по лицу, стряхивая мокрые снежинки. Дети должны хоронить своих родителей. Да, так и должно быть. Но ты не успела дать мне все свое тепло. Ты так и не успела осуществить свою мечту…

В молодости она выступала в местной филармонии со своей собственной концертной программой. Её игрой на виолончели восхищались многие и пророчили большую карьеру, но после моего рождения ей пришлось забросить сцену и стать заботливой матерью. Она променяла известность и большие гонорары на тихую семейную жизнь.

Порой я видела, как она достаёт инструмент, и из её глаз украдкой скатывается слеза. Любовь к музыке была навсегда забыта. Только сейчас, в этот момент, я понимаю, что значили эти слезы. Они были не плодом огорчения, злобы и обид, а слезами радости, что у нее есть намного больше, чем популярность и карьера – ее семья.

– Я, наверное, не вовремя? – спрашивает меня какая-то женщина.

– Нет. Все в порядке, можете попрощаться, – ответила я дрожащим голосом. – Я уже ухожу.

– Подожди! Люси, верно?

– Вы меня знаете? – спрашиваю у незнакомки.

– Нет, лично нет. Эмили постоянно говорила только о тебе, о своей прелестной дочурке, – промолвила она, положив огромный букет лилий к гробу. – Я Лора.

После того как Лора представилась, подошла ко мне очень близко и крепко обняла меня.

Наверное, скорее всего это та самая Лора, давняя подруга Эмили. Мама мне показывала старые фотографии, где они вместе. Подружки не разлей вода. Именно к ней, несмотря на свое здоровье, она так сильно спешила. Будто очень обязана ей или виновата…

– Приятно было познакомиться, Люси! Увы, но мне уже пора. Уверена, мы еще встретимся, – четко сказала Лора, а затем скрылась в толпе.

Домой с кладбища я вернулась в подавленном состоянии. Отец организовывал поминки, а я отказалась участвовать во всем этом. Это нужно для живых людей, а не для мертвых. Каждый переживает утрату по-своему. Для меня все это было чуждо.

Медленно, еле стоя на ногах, поднимаюсь на второй этаж. Захожу в свою комнату. Скидываю с себя всю одежду и резко падаю на кровать. «Все хорошо, Люси! Ты это выдержала», – говорю я самой себе, успокаивая свое «эго».

Спустя минут пять моя бетонно-каменная стена рушится. Закрываю лицо подушкой, чтобы никто не слышал, и сквозь удушающие слезы начинаю громко кричать.

Поднимаю свои усталые веки. Вечер. Не помню, в какой момент вырубилась. Встаю с кровати и подхожу к зеркалу. Опухшее лицо, помятые волосы, красные глаза и следы от одеяла на теле. Узоры по всей спине и лицу. Из кармана пальто, которое лежит позади, торчит клочок бумаги. Подхожу и достаю помятый рекламный буклет. На нем изображена старая усадьба. Читаю надпись: «Колледж „Черное сердце“ приглашает абитуриентов. Лучшие образовательные программы с возможностью бюджетного обучения». Что? Откуда это в моем кармане взялось? Бросаю буклет в корзину с мусором, а затем иду в ванную. Умываю свое лицо и смотрю вновь в зеркало. – Да мне пофиг, как я выгляжу! Спускаюсь на кухню.

Мое настроение на нуле, ниже плинтуса. Отец спит на диване в гостиной, сжав в руке бутылку «элитного» виски. Мне бы тоже сейчас не помешало расслабиться. Аккуратно вынимаю бутылку из рук папы и накрываю его пледом. Возвращаюсь в свою комнату, сажусь напротив окна. Открыв стеклянную бутылку, делаю несколько глотков. «Фу, как он это может пить! Здесь же один спирт», – завопила я на весь дом. Ну, раз ничего другого нет, придется хлебать это пойло, хоть запах и ужасный.

Вдалеке мелькают далекие огоньки от фар машин. Тучи начинают рассеиваться. За ветками деревьев нашего сада тускло пробивается свет луна. Давно же тебя не было видно. Наверное, сейчас только луна и понимала меня. Вечно одна в тени солнца. Символ одиночества. Она всего лишь громадный камень. Бездушный, холодный камень. Как же хочется быть такой же как она. Быть холодной и ничего не чувствовать…

Говорят, когда идет дождь, небо плачет вместе с теми, кто потерял в этот день дорогого человека. Когда идет снег и метель заметает города, небо дарит людям надежду на то, что те, кто бесследно ушел, смотрит на них и передает свое тепло через безмолвные холодные снежинки. Именно так говорила мне мама, когда я была маленькая. Каждый раз, когда шел дождь, я смотрела тихо в небеса и спрашивала маму: «Сегодня кто-то снова улетел жить на звездочку?» А мама, наклоняясь ко мне, говорила, что так заведено в нашем мире. Кто-то приходит на землю, а тот, чье время уже подошло к концу, уходит жить в другой мир.

– А когда твое время подойдет к концу, ты тоже уйдешь? – спрашивала я.

– Да, моя милая, когда-то мне придется оставить тебя, но все равно я буду рядом с тобой, вот здесь, в твоем сердечке. Когда тебе вдруг станет одиноко и грустно, ты сможешь посмотреть на небо и вспомнить, как сильно я тебя люблю…

Вспомнив эту детскую метафору, я внимательно начала искать звезды, поставив бутылку на пол.

– Ты в моем сердце! Навсегда, мама! Ты жива, но теперь живешь внутри меня.

Дом опустел. Дни стали серыми и мрачными. После выпускного я выбросила свой мобильник. Закрылась от внешнего мира. Все друзья и знакомые разъехались по разным городам и странам поступать в колледжи. Отец в постоянных командировках.

Боль, стресс и депрессия – это лишь только побочные эффекты. Остаться одной в пустой комнате, которая всё ещё хранит воспоминания, запах тех дней, когда было всё по-другому, когда мы были счастливы. Одиночество – убивает.

Раньше я считала себя сильной, считала, что смогу выдержать любые трудности, но даже камень иногда даёт трещину. Любая потеря делает человека уязвимым и слабым. Под натянутой улыбкой и словами «всё в порядке» всегда таится необъяснимая боль, которую никто и никогда не увидит.

Я начала писать короткие стихи и делать эскизы в альбоме. Погружаюсь, так сказать, в какую-то работу, чтобы не думать ни о чем. Читаю книги и смотрю сериалы, которые целыми сутками крутят по ТВ.

Мои психологи говорят что, творчество, работа или какое-то любое занятие помогают отвлечься и на время забыть обо всем, уйти от негативных мыслей и жить, то есть пытаться жить дальше.

Ничего меня не спасает. Каждая ночь – кошмары и мокрая подушка от слез. Истерики и припадки – частые мои гости. Я превратилась в какое-то дикое существо. Питаюсь, сплю и справляю нужду. Ну, разве можно назвать это жизнью?

Устала быть грустной девочкой, потерявшей маму. Вновь хочется радоваться и улыбаться. Только время может помочь мне. Медленно, но верно затягивая рубцы на сердце.

Глава 3 заброшенная фабрика

«Человек должен мечтать, чтобы видеть смысл жизни»

© Вольтер

Красота заключается не в том, чтобы иметь красивое лицо. А в том, чтобы иметь красивые мысли, красивое сердце и красивую душу.

© А.П.Чехов

Поднимаюсь ввысь и парю как птица. Небо дает легкость и небывалую силу. Земля кажется с высоты такой прекрасной и невинной. Делаю взмах белыми крыльями и тянусь ввысь к свету, но вдруг мои крылья становятся черными, я медленно падаю вниз. На земле загорается огонь. Запах дыма и пепла. Ужасные крики и стоны людей. Они, словно одержимые, убивают друг друга. Пожар сжигает все, превращая в пепел. Я падаю прямо в огонь и сгораю вместе с теми, кто устроил этот пожар. Весь мир превращается в груду серой пыли. Густой смог затягивает небо, и солнечный свет мерк. Ночь и тьма воцаряются над когда-то живым и цветущим земным раем.

Порой мои сны выглядели круче, чем голливудские фильмы. Они были настолько реальными, что я уже не понимала, где моя реальность. Та жизнь в кошмарах или эта. Наверное, сны связаны с подсознанием, с моими глубокими мыслями, переживаниями, или я просто схожу с ума.

После смерти мамы эти сны участились. Со временем они становились все реальнее и правдоподобнее. Почему-то никогда не придавала этому никакого значения. Это только посттравматический синдром и не более. Вообще, предпочитаю мало говорить о своих чувствах. Особенно с психологами, которых нанимал отец, была не откровенной. Они не замечали мою ложь, или просто делали вид, чтобы постоянно сдирать деньги, так как никаких сдвигов с мертвой точки их работа не приносила, сеансы повторялись один за другим. Они только приносили успокоение души моего отца, что я в руках специалистов. Знал бы он, какие эти психологи шарлатаны…

Сегодня у меня был полностью свободный день от занятий. Я поспала почти до полудня и только потом спустилась в столовую позавтракать. Все повара уже привыкли, что по пятницам Люси Томсон приходит на завтрак около двенадцати часов, и оставляли порцию вкуснейшей овсяной каши со злаками.

– Спасибо большое! Вам просто нет цены, – поблагодарила я миссис Левиетэ.

– Скажешь тоже, Люси. Я приберегла для тебя еще немного ягод и фруктов. Нужно потреблять много витаминов, а то вон какая ты бледная!

– Я вас просто обожаю, Миссис Левиетэ! – радостно кричу я.

Беру тарелки и ставлю на поднос. Только что сваренный кофе отправляется туда же. Я очень люблю сидеть за столиком возле окна, которое выходило на задний двор усадьбы, чтобы наблюдать, за происходящим снаружи.

Аромат горячей каши, фруктов и кофе. Разные вкусности всегда поднимают мое настроение. Мой личный метод по борьбе с грустью в осенние, меланхоличные дни. На улице пасмурно. Голые деревья. Одинокая беседка засыпана грудой листвы. Только несколько елей разбавляют эту картину зеленой свежестью.

Каждое время года люблю по-своему. Осень – сидеть возле камина с родными, укрывшись тепленьким пледом, читать книги и думать о чем-то, мечтать. Зима – наряжать рождественскую ель и плюхаться в снег, обкидывать друзей снежками. Весна – бродить по оживающему лесу, вдыхать все пряные ароматы только что распустившихся цветов, бегать по лужам и идти навстречу ветру. Лето – под палящим зноем пить лимонад со льдом и загорать, впитывая весь солнечный ультрафиолет, наслаждаться сливочным мороженым со вкусом ванили и купаться в бассейне.

– Люси! Ты не против, если я присяду рядом с тобой? – неожиданно подошел Антон с подносом.

– Нет, конечно, садись! А где Кира, не видела ее со вчерашнего вечера…

– Кира уехала, опять. Она говорит, что просто соскучилась по родителям, но вернее всего сейчас Киру допрашивают какие-то следователи…

– Она еще неплохо держится! Сейчас в ней борются несколько сторон. Одна верит, что Рози жива, а другая пытается признать тот факт, что Рози больше нет.

– Киру вообще очень сложно понять. Она закрытый человек, точнее сказать, очень замкнутый. Но она одна из тех, кто может понять меня, выслушать, всегда помочь и быть рядом, просто быть рядом. Рад, что встретил Киру.

– Я тоже не жалею, что встретила тебя, Киру и других, кого уже нет со мной рядом. Во всяком случае, каждый из них дал мне опыт, научил чему-то. Не важно, какие эмоции они дарили: положительные или отрицательные – я рада, все равно, что встретила их. Я рада, что они были в моей жизни. Так происходит иногда, время расставляет точки. Когда человек слаб, уязвим, люди уходят из твоей жизни. Им не нравится смотреть на твои «страдания» и подтирать сопли. Люди тянутся только к деньгам, блеску и успеху. В школе у меня были сотни подруг, все парни мечтали встречаться со мной, но сейчас, спустя время, где они все? Тебе очень повезло с Кирой. Ваша дружба прошла через время и не рассыпалась.

– Говоришь, будто жизнь тебя помотала!

– У меня все было просто прекрасно. Жизнь, о которой можно только мечтать. Дорогие вещи, хороший дом, много друзей, отличные оценки, звезда класса. Все хотели моего внимания, но в один момент все рухнуло в бездонную пропасть. Меня перестали замечать. Предательство. В сложный момент из сотен, так называемых друзей, рядом почти никого не осталось. Я не хотела, чтобы меня все жалели и обнимали, но мне нужна была какая-нибудь поддержка, точка опоры… Произошедшие лишь показало мне реальность, такой, какая она есть. Люди не любят ничтожность и жалость, – договорив, встаю из-за стола.

– Ты уходишь уже? – удивился Антон.

– Хочу прогуляться немного. Знаешь, побродить в тишине и все в этом духе…

– Окей! – улыбнулся Антон.

За месяц, проведенный здесь, редко выбиралась на улицу, особо некогда гулять по окрестностям. Мне приходится думать только о занятиях и ни о чем более. Еще я часто думала про Макса. После той ночи мы не разговаривали. Наверное, я как-то задела его чувства. Сложно понять, что творится в голове другого человека. Тихо. Как здесь все-таки тихо. Нет городской суеты и спешки. Только крики ворон и мертвая тишина. С Лондоном не сравнишь! Конечно, в Лондоне тоже можно найти тихое и укромное местечко. Можно просто расслабиться и поразмышлять о своей «нелёгкой» жизни. Гулять по большим проспектам. Кататься на знаменитых красных автобусиках, но это совсем другая история…

Усадьба «Черное сердце» ассоциируется у меня с Хогвартсом. Только здесь нет никакой магии, нет загадок и тайн, наверное, нет. У каждого старинного здания, думаю, есть своя потаенная история, которую так и манит раскрыть. Череда «убийств» весной не оставляет быть к этому равнодушной.

Обойдя усадьбу по кругу, сажусь на деревянную скамью под голыми ветвями дуба, напротив неработающего фонтана. Открываю свой ежедневник, который никогда не выпускаю из рук. Обычно я записываю сюда разные мысли, идеи и стихи, резко возникающие в моей голове. Перелистываю до белого листа, достаю ручку из кармана.

Думаю, писательский талант передался мне от отца. Он пишет интересные статьи для журналов и даже издал пару книг, но особо в его работу стараюсь, не вникать. Последние три года ему сложно найти постоянную работу. Какие-то заказы поступают в Лондоне, но денег они толком не приносят. Не так давно им заинтересовалось издательство в Соединенных Штатах, и поэтому он проводит большую часть времени в Бостоне. Ему приходится разрываться между материками, чтобы получать достойный гонорар. Постоянная разлука на несколько недель, а то и месяцев, дала маленькую трещину по моим отношениям с отцом. Мы как-то отдалились друг от друга, стали чужими. Было сложно найти снова ту нить между отцом и дочерью.

После того, как мама умерла, мы остались одни. Смерть нас не сблизила. Он переживал потерю своими способами, а я своими. Мы жили в разных параллельных вселенных. Мне не хватало внимания и любви с его стороны, а он думал, что лучше быть ненавязчивым, чтобы не переусердствовать.

– Что пишешь? – Спросил Макс, внезапно появившись перед моим лицом.

– Ты так любишь появляться из неоткуда и пугать меня?

– Да, это что-то вроде моей коронной фишки, – язвит Макс.

– Ты избегаешь меня, то внезапно появляешься. Со стороны это выглядит очень странным и меня угнетает.

– Да, я веду себя странно порой. Хорошо, очень часто. Ладно, да, я всегда очень странный тип, довольна?

– Вау! Ты, наконец-таки признал это! – Засмеялась я.

– Заметил, у тебя немало друзей? – Макс садится рядом. – Носишься все время с этим, как его там.… Ах! Да! Антоном! И его рыженькой подружкой Кирой!

– Ревнуешь что ли?

– Нет! Просто такие личности как Антон – не лучшая компания для тебя.

– О как! А ты значит – хорошая компания? Почему после того как я дотронулась до твоего шрама ты начал от меня бегать? Ты злишься, да? Прости, если я тебя как-то этим задела, но ты вообще ничего не говоришь о себе! Из-за этого я постоянно выгляжу глупо.

– Ты винишь себя? Это я должен на коленях просить прощения, что накричал и чуть не ударил, промахнувшись, попал в стекло. Иногда вообще не осознаю, что делаю. Поэтому и решил держаться далеко подальше от тебя, чтобы не случилось чего похуже.

– Брось. Ты не можешь сделать ничего плохого! Ты не контролируешь эмоций, но причинить боль другому человеку – это ведь не твоя сторона луны. Я вижу и чувствую что ты хороший! Все твои издевки, хочешь казаться плохим. Зачем? Это притворство, жалкая маска, ты другой.

– Да-да! «Хороший человек, с которым приключилось много плохого». Знакомая цитата. Пройдемся? – Встав со скамейки, спрашивает Макс. – Хочу показать тебе одно место.

– Только с одним условием! – Настойчиво отвечаю я, скорчив невинный взгляд.

– Ха-ха и каким же? Юная шантажистка!

– Я пойду с тобой, только если пообещаешь отвечать на все мои вопросы и никогда больше меня не пугать. Только так я смогу общаться с тобой.

– Окей. Идем? – Улыбнулся он, протянув свою руку. – Я клянусь рассказывать все, о чем ты только спросишь ну разве что только не курс высшей математики!

Встаю со скамьи. Ложу блокнот в большой карман и прохожу мимо Макса.

– Куда пойдем?

– Просто следуй за мной. Или ты мне не доверяешь?

– Тебе? Да-да доверяю. Нет. – Засмеялась я. – Так куда мы идем? Я очень любопытный человек, так что пока не ответишь, не отстану!

– За холмом есть заброшенная фабрика. Здесь не далеко. И не спрашивай, скоро узнаешь почему!

– Все-таки я отчаянная девчонка. Иду с малознакомым парнем по лесу на заброшенную фабрику. Не дура ли? – Засмеялась я.

– Думаешь, я и есть тот маньяк, который мочит доверчивых студенток? Как ты меня раскусила? Теперь мне точно придется тебя где-нибудь тут закопать, жаль вот лопату не прихватил! – Иронично произносит Макс.

– Ха-ха, ну нельзя же так! Мне вот очень жаль погибших ребят…

– Мне тоже жаль. Причем каждого из них я знал лично. Тварь, убившая их, еще заплатит за свои грехи.

– Многие считают это несчастным случаем…

– Их хладнокровно и безжалостно убили!

– Ты думал о том, кто может стоять за этим? Кому и зачем понадобилась убивать четверо студентов из колледжа.

– Нет! Я, так же как и ты ничего не знаю! Сведения следствия засекречены спецслужбами. Одно я знаю точно, что тот, кто замешен в этом из нашего колледжа и твой Антон что-то знает, но продолжает молчать! – Злобно высказался Макс.

– Антон? Ты серьезно?

Место, в которое меня привел Макс, выглядело похуже, чем в американских ужастиках. Цепи, ржавые стены и сломанные двери. Обсыпавшийся в некоторых местах потолок. Какое-то оборудование и мусор. Макс шел впереди меня. В какой-то момент мне стало не по себе, хватаю правую руку Макса и крепко сжимаю. Перед моими глазами промелькнуло странное ведение. Мой сон. Вспомнились детали. Словно я видела все это уже несколько раз, только вот вокруг был огонь. Люди кричали, не могли выбраться. Не предавая этому значения, просто иду вслед за моим «проводником».

– Тут не опасно? – спрашиваю я, – боюсь, что с потолка может что-то прилететь на голову!

– Нет! Успокойся! Здесь не опасно.

– Что заброшенная фабрика делает посреди леса?

– Когда-то она принадлежала Ланкастерам, как и все что, прилегает к усадьбе. Здесь производили бумагу и даже печатали книги, газеты, журналы. До наших дней старушка, к сожалению, не дожила, как видишь, тут сейчас полный хаос.

Конец ознакомительного фрагмента.