Вы здесь

Любовь в награду. Глава 2 (Д. Э. Лонг)

Глава 2

– Ну хорошо. А теперь, Джек, покажи мне Большую Медведицу.

Они лежали в темноте на ее кровати, глядя в окно. Ночь была ясной, и небо усыпали звезды. Элайза одной рукой обнимала сына, а его маленькая твердая голова вжалась в ее подмышку. Джек барабанил пяточками по матрасу и издавал какие-то неясные звуки.

Он никогда полностью не успокаивался. Сыну было уже шесть лет, но Элайза замечала, что его руки и ноги в постоянном движении, что он может танцевать, прыгать, создавать, разрушать, раздражать и никогда не бывает по-настоящему спокойным, за исключением того времени, когда спит. Во сне его конечности расслаблялись, а румянец на щеках исчезал, что заставляло ее всякий раз изумляться.

С тех пор как Джек появился на свет, жизнь Элайзы стала одновременно изысканно-прекрасной и пугающей. И так, возможно, будет всегда. Сын был даром, который стоил почти всего остального.

– Она пря-мо… та-ам, мама! – Он указал пальчиком на окно спальни.

– О, очень хорошо! Но… что я говорила тебе об этих звуках? Пожалуй, мы могли бы спеть песенку, если тебе хочется пошуметь. Только тихонько!

– Песенку о Колине Эверси?

– Боже мой, где только ты… Точно не эту песенку.

– Я услышал ее от Лайама, – кротко ответил Джек на ее недоговоренный вопрос.

Ну конечно! Юный Лайам Плам работал в пабе и помогал в доме священника. Лайаму было позволено звонить в церковный колокол, а это наполняло Джека благоговением и завистью. Лайам с радостью выполнял любую случайную работу в деревне. Быстрый и умный, он был ненамного старше Джека. От жизни в лондонских трущобах его спасли капитан Чейз Эверси и его жена Розалинда, а полученное им на улице образование было, дипломатично выражаясь, разнообразным.

Джек стал вместе с Лайамом брать уроки у викария в его доме, и ему тоже позволяли помогать там с уборкой.

– Да он же такой известный, этот Колин, – заявил Джек матери надменным, уверенным тоном. – Однажды я видел его, он ехал верхом. Крупный малый.

Похоже, слово «малый» Джек тоже слышал от Лайама. Надо ей тактично потолковать с викарием, ведь у того такие утонченные манеры и изысканная речь.

Колин Эверси действительно был известен как самый отчаянный парень, который избежал виселицы и исчез прямо на глазах у толпы, состоявшей из тысячи, не меньше, человек. О нем сложили роскошную балладу. Баллада стала такой популярной, что веселые пьянчужки, студенты университетов и, похоже, все те, кто любит петь во время работы, все еще горланили ее в пабах и на улицах. К ней то и дело добавляли новые строфы весьма фривольного содержания.

– Ты совершенно прав. Я помню, когда мы видели Колина Эверси на коне. Представителей семейства Эверси можно встретить повсюду в Суссексе, как и Редмондов. Они очень важные люди в Пеннироял-Грин, так что всякий раз, когда ты их увидишь, ты должен быть очень вежлив с ними и относиться к ним с уважением. Если ты еще раз натолкнешься на Колина, поклонись и обращайся к нему как к мистеру Эверси. И уж, конечно, не называй его «малый». И не пой ему эту песенку.

– Мистер Эверси, – послушно повторил Джек.

– Отлично! Так и подобает джентльмену.

Элайза почувствовала, что Джек буквально засиял от удовольствия, что его похвалили, он даже немного изогнулся.

– Ну а теперь, раз уж мы заговорили о больших людях, я хочу сказать тебе кое-что очень важное, Джек. Мы переезжаем отсюда в большой красивый дом – он тут совсем рядом. Там я буду заботиться о… большом человеке.

Джек молча выслушал ее.

– Так мы навсегда оставим мисс Эндикотт и эту комнату? – Он спросил это с любопытством, а не с печалью. И потому ее голос не дрогнул, когда она подтвердила:

– Да, нам пора уезжать.

Элайза произнесла эти слова с нарочитой веселостью, чтобы все было похоже на игру.

Джек перестал барабанить ногами по кровати.

– А почему, мама?

– Потому что этот джентльмен знает, что мы лучше всех будем заботиться о доме и о нем. Я стану получать хорошее жалованье. У нас будут чудесные комнаты, а у тебя – собственная спальня. Там нам будет лучше и очень весело.

Джек задумчиво выслушал мать.

– Все равно было лучше, когда здесь жила Харибда.

Они обитали в крохотной комнатке под самой крышей. Учительница, которая занимала ее до них, вышла замуж за маркиза – подумать только! – и забрала с собой мягкую и веселую кошку Харибду.

– А мы сможем оттуда смотреть на звезды?

– Думаю, да. Там мы сможем смотреть на звезды из наших окон, а весной даже выходить ночью на улицу и любоваться звездами.

Если только ей удастся так долго удержаться на месте экономки.

Господи! Она сделает все для этого.

– Он большой? Он Великан? У него есть курица, которая несет золотые яйца?

Как это типично для Джека – говорить с надеждой, а не с тревогой о возможности встретить великана. Элайза подозревала, что отвагу такого рода он унаследовал от нее, учитывая, что его отец едва ли был образцом храбрости. Хотя она никогда не считала себя особенно смелой, пока у нее не появился сын.

И теперь Джек был ее отвагой.

– Курица несла бы золотые яйца, если бы она у него была, но ее у него нет. – Элайза в ответах сыну старалась подобрать слова наиболее точные, построить фразу длиннее и лучше, потому что Джек умен и принимает новые слова так же, как некоторые люди принимают щенков и котят. – Хозяин нашего нового дома большой и богатый. Но, конечно, не такой большой и богатый, как сказочный Великан на бобовом стебле. Зато он принц.

Теперь в темной комнате этот титул показался ей совершенно абсурдным. Никогда, даже в самых нелепых предположениях, она не представляла себе, что будет работать на принца.

Хотя она также никогда не могла представить себе и того, что случится с Эдвардом Блейлоком. Или с Джеком.

Джек выслушал ее невозмутимо. Он же ребенок, а по его мнению, случиться может все что угодно. В саду вполне мог появиться единорог, и он не стал бы суетиться из-за этого. Но попросил бы дать ему для единорога морковку.

– А если он сейчас принц, то потом станет королем?

«Должен бы стать, с таким-то эго», – подумала Элайза. Возможно, в том-то и беда, что власть, возросшая в нем за многие поколения, теперь не имеет применения и направлена лишь на прислугу.

Затруднительное положение – мысленно Элайза стала отдавать предпочтение этому слову, которое нравилось ей больше, чем слово «обстоятельства», – превратило ее в настоящего философа, хотя по природе своей она всегда была прагматиком. Например, считается, что человек не получит награды за все хорошее, что сделал, пока не покинет земной юдоли. Но если вы совершите единственный, пусть и героический, проступок, вас, похоже, ждет полная мук жизнь. Конечно, ее жизнь представляла собой назидательную историю для всех непокорных юных леди в академии мисс Эндикотт. Не следовало ли ей хотя бы по этой причине оставаться там учительницей?

Элайза пробовала приводить свои логические доводы мисс Эндикотт, которая привыкла к скачкам ее рассуждений и обычно получала от них удовольствие. Увы, ни одно из них не помогло ей на этот раз. Слишком много раз Элайза оставалась Элайзой: говорила то, чего не следовало и кому не следовало, и этот неподходящий человек оказывался изощренно, отвратительно мстительным. И для мисс Эндикотт не имело ни малейшего значения, что она была права.

Элайза – прагматик до мозга костей – это понимала. В любом случае ее увольнение было делом времени. Правда, мисс Эндикотт обратилась за поддержкой к одному из представителей семейства Редмондов, который был перед ней в долгу, – она изо всех сил старалась скрыть, к кому именно из Редмондов она обратилась, – и ей удалось договориться о собеседовании на место экономки для Элайзы. И теперь это место экономки в доме угрюмого принца могло спасти Элайзу от нужды и от жизни, которую она боялась даже представить себе.

Потому что она не могла больше вернуться домой к родителям…

Если она будет осторожной, лорд Ла Вей даже не увидит Джека. Жилье для прислуги и остальная часть дома были двумя параллельными мирами. Некоторые младшие слуги всю жизнь проживали в больших особняках и ни разу не встречали хозяев.

– Он не из таких принцев, Джек. Не из тех, которые становятся королями. Но он очень важный человек, и он выбрал нас, а это большая честь, – объяснила Элайза. – Он знает, что мы сделаем все возможное, чтобы как можно лучше заботиться о его доме и о нем самом.

– А он хороший?

Она скривила рот.

Впрочем, здесь, в темноте, рядом с человеком, которого она любит больше всех на свете, получив обещание крыши над головой хотя бы пока на две недели, Элайза могла быть снисходительной. Правда, теперь она спрашивала себя, не наклонил ли он голову для того, чтобы позволить ей залиться краской и изящно потерпеть неудачу без свидетелей. Впрочем, такое милосердие казалось весьма странным под его, как ни крути, безжалостным взглядом.

– Он учтив и хорошо воспитан, – ответила Элайза. – Если ты будешь очень вежливым, то, возможно, у тебя тоже будет большой дом, когда ты вырастешь.

«Никогда не лишне воспользоваться случаем и сказать ребенку что-то нравоучительное», – подумала она.

– Так это же здорово! – воскликнул Джек, что было равносильно его благословению. – А там мы можем снова читать «Историю матушки Туоддл и чудесных дел ее сына Джека» Бенджамина Табарта?

Речь шла о сказке о Джеке на бобовом стебле. Она назвала сына Джоном, но они оба предпочитали имя Джек именно из-за этой сказки.

Наклонившись над сыном, Элайза зажгла свет и открыла книгу.

– Пусть это будет песенкой, мама, – попросил Джек.

– Что ж, хорошо. Дай-ка мне минутку подумать…

Крепко прижав к себе сына, Элайза запела:

Когда Джек пошел на ярмарку с коровой

И вернулся домой с бобами вместо нее,

Его мать закричала: «О, Джек,

Ну почему же у тебя не все дома?»

Но Джек посадил бобы и однажды обнаружил

Стебель, тянущийся прямо в небеса.

Он взобрался на него и…

Он… взобрался на него и…

Черт, она загнала себя в угол словом «небеса», но ничего страшного не произошло, потому что Джек уснул, даже не успев прочитать молитву на ночь.

Она помолится за них двоих.

Элайза встала, чтобы еще раз посмотреть в окно. Она не заскучает по этому виду, когда будет смотреть на безлесые холмы, потому что, стоит ей вытянуть шею, как она увидит окружающие их деревья. Элайза вспомнила охватившее ее восхитительное удивление солнцу и легкому ветерку, ласкавшему открытые участки ее тела, которые никогда не видели солнечные лучи и мужские глаза. Глаза Эдуарда, так похожие на глаза Джека. Какой же простой и искренней была ее радость, когда он двигался над нею! Какой же неблагоразумный поступок она совершила!..

Элайза считала, что в переносном смысле это было сродни тому, чтобы продать свои волшебные бобы. Однако взамен она получила Джека.

И теперь им нужно всего лишь одолеть Великана.


Как и было приказано, Элайза прибыла в дом лорда ла Вея ранним утром следующего дня. Она смотрела на лестницу для прислуги, крепко держа Джека за руку.

Какая ирония в том, что им надо неизменно подниматься наверх, под самую крышу особняка, в то время как ее социальный статус неуклонно движется в противоположном направлении.

Неожиданно от реальности «обстоятельств» у Элайзы началось головокружение, кровь резко прилила к голове. Она вдруг поняла, почему у человека может возникнуть желание запустить во что-нибудь вазу. Сейчас она хотела сделать именно это.

Маленькая ручка в ее руке была причиной всех ее поступков.

– Ура! Мы будем спать на самом верху. Джек, оттуда лучше всего видно звезды! – проговорила Элайза. – Я обгоню тебя!..

Джек, к своему восторгу, выиграл, и они вместе осмотрели свое новое жилище.

Комната была довольно просторной, во всяком случае, по сравнению с их бывшей комнатой в академии мисс Эндикотт, и была бы довольно уютной, если бы там не оказалось холодно, как в могиле. Очаг был мертвым, темным и грязным, тяжелые портьеры – раздвинуты, открывая взору главного виновника холода – большое окно в старой раме, сквозь которую в комнату со свистом пробирался студеный воздух. Если Элайза задержится в Пеннироял-Грин дольше, чем на две недели, весной сквозь это окно в комнату будет проникать много солнечного света. Видавший виды толстый ковер был тому свидетелем. Когда-то ковер явно был приятного темно-зеленого цвета, но сейчас превратился лишь в выцветшее напоминание об этом.

Элайза посмотрела в окно на залитые дождем луга, на пологие склоны холмов, усеянные дубовыми и березовыми рощицами. Отсюда можно видеть всю дорогу, ведущую к дому викария. Что ж, у этого вида свое очарование.

Когда Элайза с силой потянула портьеры, чтобы задвинуть их, в воздух поднялось облако пыли и она закашлялась.

Элайзе было известно, что небольшой штат прислуги получал от владельца дома уменьшенное жалованье, когда у дома не было арендатора. Когда особняк был сдан в наем, арендатор – лорд Ла Вей – стал платить слугам полное жалованье. Он жил здесь уже больше месяца. Вот только, черт возьми, интересно, что все это время делали слуги?

Элайза намеревалась доставить себе радость, выясняя это.

Хорошо было бы получить полный список дел, которые надо завершить, и иметь рядом людей, которым можно было отдавать прика… то есть, которых можно было бы организовывать. Она не из тех, кто предпочитает неопределенность. А раз уж ее будущее определено хотя бы на две недели, она может позволить себе быть веселой. Элайза намеревалась быть лучшей из всех когда-либо живших экономок!

Она повернулась от окна и увидела огромную связку ключей, лежавших на письменном столе. Весьма рискованно было оставлять их тут, учитывая, что ключи отрывают доступ в кладовки, шкафы с фарфором, серебром и бельем, да и вообще со всеми ценными вещами, находящимися в доме. Ключи – символ ее нового статуса. Элайза слега сдвинула связку – ключи звякнули приятно, но зловеще.

Элайза опустилась на кровать, и та многообещающе закачалась. В комнате стоял небольшой письменный стол с лампой и маленькой скромной вазочкой, невзрачный деревянный стул. Немного глянца и проветривания, букетик цветов в эту крохотную вазу, несколько рисунков Джека, развешенных по стенам, и здесь можно будет почувствовать себя как дома.

Вскочив с кровати, Элайза заглянула в крохотную комнатенку, примыкающую к ее комнате.

Джек стоял на своей кровати, слегка согнув ноги в коленях, чтобы удержать равновесие. Увидев мать, он замер.

– Было бы очень стыдно сломать кровать, едва приехав в дом, а затем заставить тебя спать в гамаке на улице. Может, тебе не стоит прыгать по кровати?

Мальчик усмехнулся:

– Хорошо, мамочка! А я действительно мог бы спать в гамаке?

– В гамаках спят только матросы, – ответила Элайза. – У тебя же есть удобная кровать. Представь, что спишь на облаке в небе, потому что я уверена, что тебе будет казаться именно это.

Джек обдумал ее слова.

– А я мог бы спать в амбаре? На стоге соломы, которую я там видел?

– Мог бы, если бы был козой, но, как это для тебя ни печально, ты родился мальчиком, – ответила Элайза.

Джек рассмеялся:

– Ты такая смешная, мама!

– Да, смешная, – согласилась она. – Мы разожжем огонь, Джек, потому что здесь, в облаках, немного холодно. В один прекрасный день, который наступит совсем скоро, ты сможешь помогать горничной разжигать камин. Каждый мальчик должен уметь разводить огонь.

– Ура! – закричал Джек. Он упал на попку и игриво покачался из стороны в сторону, но потом послушно замер, увидев, что мать предупреждающе приподняла брови.

– Ну, мой дорогой сын, что скажешь? Тебе нравится твоя комната?

Его комната была почти такая же, как и ее, только меньше, и тут, к счастью, не было сильного сквозняка.

– Она великолепна, – высокопарным тоном произнес Джек. Это было его новое любимое слово. Все вокруг него было «великолепно». Джек считал, что выглядит очень взрослым, когда произносит это слово. – А когда я увижу Великана?

– Великан находится в своей части дома, а мы останемся в своей. Ты будешь очень занят уроками, продолжишь помогать викарию, а он, быть может, даже позволит тебе позвонить в колокол, так что тебе будет не до Великана. И мы не должны его беспокоить. Пообещай мне это, Джек!

– О! Хорошо, мамочка! Это потому, что он может нас съесть? Я могу очень быстро бегать. Быстрее, чем Лайам.

Похоже, его ничуть не тревожила возможность быть съеденным Великаном. Сестра жены викария говорила Элайзе, что в жизни маленьких мальчиков нередко бывает период, когда они считают себя абсолютно непобедимыми.

– У Великана много еды, так что ему ни к чему есть людей. – «Во всяком случае, в прямом смысле», – подумала Элайза. – Но все равно лучше держаться от Великана подальше, чтобы он мог заниматься своими важными делами.

Какими бы ни были его дела. Элайза вспомнила о том смятом, а затем разглаженном письме, которое видела на письменном столе лорда ла Вея, о целой стопке корреспонденции, о разбитой вазе.

Джек соскочил с кровати и подбежал к окну.

– Отсюда видна церковь! И корова! И кто-то верхом на лошади, и экипаж, и…

– А еще ты видишь Мегги и Лайама Плама, которые идут за тобой, чтобы вы вместе пошли на уроки в дом викария. Можешь разглядеть вдали две маленькие точки?

– Ура!

Джек быстро сбежал вниз по лестнице, а Элайза последовала за ним более сдержанным шагом.

Их обоих сегодня ждут уроки.