Глава 1
Выйдя из лифта, Ниалл услышал детский плач. Двери лифта бесшумно закрылись. Он остановился, устало вздохнул, вынул из уха микрофон мобильника и посмотрел на часы. Два часа ночи.
Отлично. Просто замечательно! Он ничего не имел против детей – многие из них выросли прекрасными людьми. Но он уже двадцать часов не спал, поскольку без конца отвечал на вопросы полицейских, родственников и врачей, даже не смог сменить испорченный костюм, не говоря уже о том, что пришел на бракосочетание Лив уже невыспавшимся, так как предыдущую ночь, как обычно, провел на работе в лаборатории. А утром ему нужно снова идти к деду в больницу.
Он снова заправил наушник в ухо и продолжил разговор с Даффом.
– Ты же понимаешь, мы не имеем права сами расследовать этот случай. Здесь замешаны наши интересы, поскольку жертвой стал член нашей семьи.
– Тогда я узнаю, кому из детективов поручено это дело, и договорюсь, чтобы нас держали в курсе.
– Давай. А я буду отслеживать все улики, которые попадут в нашу лабораторию.
– Договорились. Мы найдем этого проклятого стрелка, братишка, – уверенно заявил Дафф. – А теперь ложись и спи.
– Ты тоже приляг.
Ниалл прервал связь, нисколько не обидевшись на повелительный тон брата.
Но он знал, что не сможет уснуть из-за жалобного плача младенца, который лишь отчасти заглушали толстые стены.
Он не сможет успокоиться, пока не поймет, откуда доносится этот плач и чей это ребенок. Проклиная свою привычку непременно докопаться до сути и потирая застывшие мышцы шеи, Ниалл двинулся по коридору.
Учитывая, что три из шести квартир на этом этаже пустовали, что квартиру в конце коридора занимали старые супруги Логаны, а в квартире напротив него жила одинокая, как и он, Люси Маккейн, заходящийся в плаче младенец определенно представлял собой загадку. Уж не подкинули ли Логанам одного из многочисленных внуков, о которых они так любят рассказывать соседям? Или сегодня у Люси Маккейн кто-то есть. Может, подруга попросила ее присмотреть за своим ребенком? Или у нее свидание с одиноким отцом, который притащил с собой своего отпрыска, тем самым раскрыв наконец давно скрываемую тайну?
Хотя ему уже приходилось сталкиваться с Люси, их отношения ограничивались беглыми приветствиями, обменом замечаниями о погоде и обсуждением марки стирального порошка. Отсутствие обручального кольца у нее на руке еще не означало, что у нее нет друга.
Значит, плачущий ребенок, скорее всего, ее, Люси.
Ну и прекрасно. Загадка решена. Подходя к своей квартире, Ниалл вынул ключи. Теперь он сможет спокойно лечь спать.
Или нет…
Он остановился, заметив на ковровом покрытии между дверями их квартир что-то красное и блестящее. Нагнувшись, поднял крошечный осколок красного стекла. Еще одна загадка? Что, ему не хватило их на работе за целую неделю? Этот осколок появился здесь недавно и был слишком мал, чтобы быстро определить его происхождение. Разбитая бутылка? Или цветное стекло? За дверью справа надрывался плачем ребенок, и Ниалл повернулся к ней. Никакой загадки он не решил.
Бог с ним, с этим осколком. Откуда и когда у Люси Маккейн появился ребенок?
Он ни разу не видел, чтобы она приходила со свидания, тем более в обществе мужчины с ребенком. И точно он не видел ее беременной. Впрочем, она могла скрывать беременность. Чаще всего он сталкивался с ней в лифте, когда на ней были просторные свитера ручной вязки или зимнее пальто. Иногда – в гимнастическом зале на первом этаже, где она занималась в не связывающих движения футболках. Еще он встречался с ней в прачечной, расположенной в цоколе их дома. Там ее увеличившийся живот могли заслонять корзины для белья и столы. Он вдруг сообразил, что в основном Люси Маккейн носила одежду свободного покроя. Такая одежда подчеркивала пышность ее бюста и маскировала остальную часть ее фигуры. Возможно, она была уже беременна в один из этих поздних вечеров, когда при встрече они обсуждали преимущества кондиционера для белья…
Но тогда почему же раньше он не видел ребенка, не слышал его плача? Женщины любят поболтать. Неужели она удержалась и не сообщила ему о появлении малыша?
Пожалуй, стоит подумать и о других вариантах. Может, Люси согласилась посидеть с ребенком подруги, отпустив ее встретиться с другом. А сама Люси встречается с кем-нибудь? Ведь она была очень симпатичной, даже красивой. Буйная копна темных кудрявых волос, чуть удлиненные зеленовато-карие глаза, румяные щеки с ямочками и вздернутый нос, из-за чего она казалась совсем молоденькой девчонкой. Судя по тому, что Люси даже его ухитрялась втягивать в разговор, она довольно легко сходилась с людьми. И была весьма словоохотливой, во всяком случае, что касается погоды, стирки белья, сплетен о соседях или интересных новостей. Так почему бы такой женщине не иметь дружка? И где он?
А вообще, какого дьявола он торчит здесь на корточках, в помятом смокинге, с покрасневшими от бессонницы глазами и ломает голову над этими вопросами? Просто он слишком устал и перевозбужден, иначе не думал бы бог знает о чем.
– Оставь это, Ватсон, – сказал он себе и выпрямился.
Ниалл повернулся к своей двери и вставил ключ в скважину. Во всяком случае, теперь он уже знает, что плач доносится из-за двери Люси Маккейн. Он привык возвращаться домой после окончания своей смены в лаборатории при мертвой тишине, когда большинство жителей дома давно уже спят. Уважая их потребность в отдыхе, он не включал ни радио, ни телевизор, а варил себе кофе без кофеина, усаживался на диван с обычной или электронной книгой и читал до тех пор, пока полностью не отключался от событий очередного вечера, и тогда уже засыпал на несколько часов. Мысленно попросив соседку успокоить ребенка и дать покой всем обитателям дома, он вошел к себе и запер дверь.
Ниалл повесил плащ на вешалку в прихожей, включил свет и прошел в мини-кухню. Там он положил на стойку осколок красного стекла, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки и налил себе виски.
Стараясь не смотреть на запачканные кровью рукава смокинга и манжеты рубашки, он выпил за здоровье деда, которого оставил уснувшим под действием снотворного в палате интенсивной терапии больницы Св. Луки. Он ушел оттуда только после того, как у кровати Джеймса Ватсона его сменил младший брат, который вместе с Даффом отвозил Лив и ее новоиспеченного мужа Гейба в роскошный отель, где им предстояло провести брачную ночь вместо отложенного свадебного путешествия.
Крепкий напиток приятно согревал глотку и желудок, прогоняя проникший в каждую клетку его тела холод этой зимней ночи и охлаждаемого кондиционером воздуха в помещениях больницы. Да, тяжелый выдался денек! К счастью, дед был крепким стариком, к тому же Ниалл сумел остановить кровотечение еще в церкви, не дав развиться болевому шоку. Он поехал в больницу вместе с врачами в «скорой помощи» и видел, как они хлопотали вокруг него. На врачей в палате экстренной помощи тоже нельзя было пожаловаться, ребята работали быстро, слаженно и профессионально. Но восьмидесятилетнему старику понадобилось провести операцию – восстановить кровеносные сосуды, поврежденные пулей, которая расколола его череп, и удалить крошечные обломки кости, едва не вонзившиеся в мозг.
Хотя дежурный хирург и невролог заверили, что состояние Джеймса более или менее стабильно и что ему требуется сон, травма причинила серьезные повреждения: у деда отнялись левые рука и нога, упало зрение в левом глазу и появились затруднения с речью. Сейчас Джеймсу стало лучше, но, учитывая почтенный возраст и серьезность ранения, ему предстоял долгий путь к выздоровлению. Ниалл приставал с вопросами к врачам, медсестрам и сиделкам, но при этом постоянно проигрывал в уме те последние минуты брачной церемонии.
Что, если стрелок целился именно в Джеймса Ватсона? А поскольку старику удалось выжить, не вернется ли к нему стрелок, чтобы выполнить свое намерение? Обеспечена ли деду безопасность? Или его обожаемый дед, умница и балагур, станет трагической жертвой?
В таком случае очень важно узнать, кто стоял за этим стрелком. Почему решено было совершить нападение именно в церкви? Стояла ли перед стрелком цель испортить свадьбу, обвинить в чем-то полицию или просто вызвать хаос и панику, проявив свою власть над людьми? Хотя несколько человек были легко ранены, а у одного из-за стресса случился сердечный приступ, бывшие среди гостей профессиональные копы сумели остановить распространение паники. Так кто же стоял за этим стрелком? Дафф преследовал преступника, выбравшегося на крышу церкви, но затем тот исчез. Что это был за человек, сумевший так тщательно спланировать свой побег с места преступления и при этом никого серьезно не ранивший, кроме старейшего члена семейства Ватсон? И если его целью был именно Джеймс, какой смысл было устраивать всю эту стрельбу? Ведь он мог прикончить старика одним выстрелом.
Мог ли он, Ниалл, предотвратить эту трагедию, если бы заметил человека, притаившегося в тени, на несколько секунд раньше? Он машинально потер лоб, как всегда, когда усиленно размышлял. Ниалл гордился своей наблюдательностью. А сегодня заметил этого стрелка только в последний момент, когда было уже поздно.
Братья займутся изучением старых дел Джеймса, чтобы найти врагов, которых дед нажил за свою долгую службу в полиции, хотя он уже пятнадцать лет как на пенсии. Они воспользуются любыми данными, которые нароют ведущие это дело детективы, чтобы установить личность стрелка и привести к его поимке. К сожалению, самому Ниаллу не суждено участвовать в расследовании – если только кто-то из братьев не обнаружит улики, которые он сможет изучить в лаборатории. Ведь сам Ниалл занимается криминологическим изучением трупов, он попросит ускорить исследование улик. И хотя ему претила роль стороннего наблюдателя, здравый смысл подсказывал, что ему лучше взять на себя уход за дедом, чтобы братья могли полностью заняться выслеживанием стрелка.
Ниалл взялся за бутылку, чтобы налить себе еще порцию виски, но приглушенный плач ребенка напомнил, что тяжелая ночь выпала не ему одному, и он вернул бутылку на место.
Утром ему нужно идти в больницу, узнать о состоянии деда, так что у него должна быть ясная голова. Каждая жилка, каждая косточка его тела ныла от усталости и требовала отдыха, и, несмотря на внутреннюю тревогу, ему смертельно не хотелось снова напрягать мозг и искать ответы на вопросы. Поэтому он поставил стакан в мойку и включил электрическую кофеварку.
Пока вода шипела и булькала, он стянул с себя смокинг и повесил на спинку стула. Обычно он брал с собой оружие, только выезжая на место преступления. Но сейчас, когда его семья оказалась в опасности и оставалось столько всего непонятного, он попросил Даффа принести ему в больницу пистолет, который лежал в бардачке его джипа. Он уже начал отстегивать пистолет под жилетом, но передумал, закатал рукава рубашки и оставил оружие при себе. До тех пор, пока он не выяснит, что происходит в квартире напротив, лучше держать оружие под рукой.
Оттого ли, что он чувствовал на боку оружие, или возвращался к обычному ночному состоянию, или потому, что доносящийся из квартиры напротив плач стал тише, напряжение Ниалла стало спадать, он потянулся всем телом и закрыл глаза.
Ребенок уже плакал отрывисто, будто задыхался или устал от беспрерывного рева. Наверное, мисс Маккейн наконец-то удалось успокоить малыша. При всей своей словоохотливости, она производила на него впечатление женщины здравой и дельной. Каждый раз, когда Ниалл видел ее направляющейся к машине или возвращающейся домой, в руках у нее были ключи с кольцом, к которому был прикреплен маленький газовый баллончик. В холодную или дождливую погоду она обязательно надевала вязаную шапочку. Она стирала отдельно джинсы, полотенца, цветное и белое белье. Впрочем, кажется, она не очень практична. Ну, вот к чему женщине столько нижнего белья? Трусики из хлопка, шелковые панталончики, кружевные бюстгальтеры белые, бежевые и других пастельных цветов, еще из какойто эластичной ткани с леопардовым рисунком…
Ниалл потряс головой, осознав, что думает о нижнем белье Люси Маккейн. Но не о принесенном в корзине для стирки, а…
Вряд ли прилично представлять себе стройную соседку в том комплекте из пятнистой леопардовой ткани, состоящем из бюстгальтера и трусиков! Нет, он явно переутомился! Ниалл поправил очки на носу, будто это могло помочь ему собраться. Поразительно, что его так легко увлекли непристойные мысли о пикантных формах Люси Маккейн, размышления о каком-то осколке стекла и о ребенке, к которому он не имел никакого отношения, тогда как должен был сосредоточиться на событиях в церкви, вспомнить все, что происходило во время и после стрельбы. Да, вместо виски лучше выпить кружку дымящегося кофе. Он разбавил кофе молоком и прошел с кружкой в гостиную, где выбрал на полке медицинскую энциклопедию, чтобы кое-что уточнить по состоянию деда. С наслаждением втянув носом бодрящий аромат кофе, он сделал глоток и удобно устроился с книгой в кресле с откидывающейся спинкой и подножкой. Затем включил стоящий рядом торшер.
Ниалл успел перевернуть всего одну страницу, как сильно вздрогнул, едва не пролив кофе. Словно обретя второе дыхание, малыш за дверями залился отчаянным, пронзительным плачем.
Так, с него хватит. Может, ребенок болен? И он напрасно так положительно оценивал мисс Маккейн? Отложив книгу и поставив кружку с кофе на столик, он встал с кресла. Вероятно, этот приглушенный крик беспокоит его одного, ведь все давно спят. Или просто сегодня у него нервы не в порядке, ведь он так переволновался из-за деда. Нет, надо объяснить соседке, что у него тоже есть право на отдых!
Он решительно вышел в коридор и постучал в дверь соседки. Не получив ответа, он постучал сильнее.
– Мисс Маккейн! Вы знаете, который час? Люди пытаются заснуть…
Правда, он не пытался. Но мог бы, если бы его не беспокоил этот отчаянный плач.
– Мисс Маккейн!
Ниалл выждал пару секунд и снова постучал.
– Мисс Маккейн!!!
Почему она не открывает? Ведь не может же она спать, когда рядом надрывается младенец! Его раздражение сменилось тревогой. Она не отвечает. Это может объяснить отчаяние малыша. Может, Люси Маккейн не в состоянии помочь ребенку? Он снова заколотил в дверь.
– Мисс Маккейн! Это Ниалл Ватсон из квартиры напротив. Вы дома? У вас все в порядке?
Он хотел подергать ручку, но она легко повернулась, и дверь приоткрылась.
Ниалл насторожился. Как может одинокая женщина не запереть на ночь свою квартиру?
– Мисс Маккейн! – позвал он.
Но ответом ему стал еще более громкий плач. Он внимательно посмотрел на круглую ручку, разглядел на ней царапины и, выхватив телефон, сделал снимок ручки. Затем его внимание привлек знакомый блеск красного стекла, застрявшего между дверной коробкой и засовом. Похоже, найденный им в коридоре осколок был от этого крошечного шарика.
Так, теперь происхождение осколка стало понятно. Но ему это не понравилось.
В дереве дверной коробки виднелись глубокие царапины, что указывало на взлом обоих запоров. Очевидно, из-за крайней усталости он сразу не сообразил, что случилось нечто серьезное. Ниалл снял на телефон и этот участок дверной коробки.
– Мисс Маккейн? С вами все хорошо?
Беспокойство за жизнь находящихся в квартире людей было достаточным основанием вмешаться в потенциально опасную ситуацию, рискуя нарушить закон.
– Держись, малыш, – прошептал он, расстегнув кобуру и доставая служебное оружие.
Хотя он больше привык держать в руках скальпель, а не «глок», стрелять он умел.
Он крепко сжал пистолет и толкнул дверь.
– Мисс Маккейн! Это Ниалл из криминологической лаборатории отделения полиции Канзас-Сити. Я беспокоюсь за вас, слышите? Я вхожу.
Жалобный плач ребенка здесь звучал гораздо громче. Захлопнув дверь, он прижался к ней спиной и стиснул рукоятку пистолета обеими руками. Расположение квартиры было зеркальным по отношению к его собственной, довольно слабый свет исходил только из кухни. Как только глаза Ниалла привыкли к сумраку и стали различать очертания мебели и дверных проходов, он проверил стенной шкаф и санузел, расположенный у входа, после чего прошел в гостиную и столовую. Никого. Никаких признаков присутствия Люси Маккейн. И ни следов крови, ни каких-либо указаний на несчастный случай или борьбу. Единственное, что привлекало внимание, – это выкатившиеся из опрокинутой корзинки клубки пряжи, образцы вязанья и вязальные спицы. Они валялись на чайном столике, на диване и на коврике перед ним.
Ребенка он обнаружил в кухне. Он лежал в переносной люльке с застегнутыми ремнями, стоящей на выступающей стойке. Кухня освещалась только автоматически включающейся ночной лампочкой около плиты. Шерстяное вязаное одеяльце прикрывало лишь пальчики его ног – видимо, малыш сбил его, судорожно дрыгая ножками. Ниалл включил верхний свет.
– Подумать только – ты такой крошечный, а так громко кричишь! Ты здесь один, да? А где твоя мама?
Малыш повернул на его голос покрасневшее от натуги личико, крепко сжал крохотные кулачки, затем сморщился и снова заплакал. По исходившему от него запаху Ниалл сразу понял хотя бы одну из причин горького плача. Но, быстро осмотревшись, не нашел ни пакета с памперсами, ни пеленок. Может, Люси Маккейн ушла из дому за памперсами?
Ниалл осторожно коснулся пальцем личика младенца. Горячее. Уж не болен ли он? Или температура поднялась из-за длительного плача – ведь этой крохе не больше месяца, в крайнем случае, полтора.
Крики малыша сменились судорожным дыханием, как только Ниалл приложил ладонь к его вздымавшейся грудке. Сердце ребенка часто колотилось. Он осмотрел нижнюю часть его тельца и получил еще один ответ на свой вопрос.
– Ага, значит, ты у нас мальчик? Прекрасно!
Сколько времени он находится без присмотра?
И главное, где Люси?
В мойке лежала грязная посуда, на столе в стационарной тестовзбивалке – подернутое корочкой тесто. Создавалось впечатление, что она ушла, не закончив приготовление пирога. Но почему? Что могло заставить ее так торопиться? И главное, почему она не взяла с собой ребенка?
Взгляд Ниалла привлекла валявшаяся на стойке отвертка. Ничего подобного он не видел среди кухонных принадлежностей ни у покойной матери, ни у Милли.
Ребенок пару раз судорожно вздохнул, и Ниалл убрал свою руку. Затем, не обращая внимания на возобновившийся плач, он разыскал в одном из ящиков пластиковый пакет и, сунув в него руку, взял отвертку. Пластмассовая рукоятка нелепого розового цвета была украшена узором из приклеенных к ней разноцветных блестящих бусинок. Он повертел ее в руке и обнаружил то, что и ожидал, – недостающую бусинку в узоре. Ниалл оглянулся на темную квартиру. Бусинка, застрявшая в раме двери, вдруг обрела смысл. Но даже если его соседка потеряла ключи, и ей пришлось взламывать дверь своей квартиры, войдя в нее, она сразу включила бы свет. И наверняка занялась бы ребенком.
– Никуда не уходи, – машинально велел он младенцу. Завернув отвертку в пакет, Ниалл сунул находку в карман и снова взял пистолет в руки. – Я сейчас вернусь.
Он быстро осмотрел спальню и примыкающую к ней ванную. Люси Маккейн не было. Нигде не было видно ее сумочки, на вешалке в передней не было ее одежды. Ни в одной из комнат он не обнаружил ничего из детских вещей.
Неужели ее выкрали? Но что за похититель, который оставил после себя отвертку? Или ее ограбили? Но помимо перевернутой корзинки с вязаньем, все было в полном порядке, а обычные вещи, привлекающие воров – плоский телевизор и ноутбук, – оставались на месте.
Опять куча вопросов. Тревога Ниалла уступила место возмущению.
Люси Маккейн куда-то ушла, оставив без присмотра беспомощного младенца. Ей придется дать этому объяснение.
Ниалла неприятно поразило, что эта женщина оказалась способной ради каких-то своих дел или свидания оставить ребенка одного. Ведь она сама сказала ему, что работает в социальной службе. И вдруг оказывается настолько беспечной и эгоистичной, что уходит из дому, бросив ребенка и даже не заперев за собой дверь… Если только она сделала это по своей воле.
Выросший среди копов, людей, призванных защищать тех, кто не способен защитить себя, Ниалл не мог оставить ребенка без помощи. И хотя об уходе за младенцами у него было самое приблизительное представление, он спрятал пистолет в кобуру, достал телефон и снял со стойки переноску с малышом. Вернувшись к себе, набрал номер самого опытного и знающего родителя на свете.
После третьего звонка на вызов ответили.
– Ниалл?
– Папа. – Он поставил переноску с ребенком на стойку в кухне и достал из ящика тумбочки два чистых посудных полотенца. Бросив взгляд на часы, он поморщился. – Я тебя разбудил?
– А ты как думаешь? Сейчас три утра. Конечно, разбудил. – Томас Ватсон откашлялся спросонья. – Ты что, еще в больнице? Как дедушка? Есть какие-то изменения?
– Пока нет. Доктора дают ему слабые снотворные средства. С ним остается Кейр, а утром его сменит кто-нибудь из нас.
– Слава богу, что один из моих сыновей – врач и смог оказать ему срочную помощь. Нужно радоваться, что он остался жив и что больше никто серьезно не ранен. – В голосе Томаса зазвучало удивление. – Что я слышу? У тебя там что, ребенок плачет?
Ниалл ходил по квартире, последовательно доставая полотенце, махровую мочалку, аптечку первой помощи и чистую футболку.
– Да, ребенок. Кейр сообщит мне, если у деда что-то изменится. Я сказал дедушке, что мы все время будем с ним рядом, поодиночке или все вместе. Только не уверен, что он меня слышал.
– Слышал, не сомневайся! – До Ниалла донеслись шарканье ног и какая-то возня. Значит, бывший коп, ставший консультантом по расследованию преступлений, встал с постели и готов был дальше разговаривать с сыном. – Вернемся к другому. Откуда у тебя ребенок?
Ниалл вернулся в кухню и открыл горячую воду.
– Пап, могу я попросить тебя об услуге?
– Ну разумеется, сынок.
– Понимаешь, мне нужны памперсы для новорожденных, бутылочки и молочная смесь. Чистая одежка и что-нибудь вроде конверта или одеяльца… ну, во что там заворачивают ребенка от холода. И еще автомобильную люльку, если ты сможешь ее достать в этот час. Понятно, что все расходы я тебе возмещу. – Ниалл включил в телефоне громкую связь, расстелил на стойке толстое полотенце, осмотрел застежку на ремнях переноски, расстегнул их и взял мальчика на руки.
– Ниалл, я спросил о ребенке! – требовательно повторил Томас. – Ты ничего не хочешь мне рассказать?
– Это малыш соседки, – объяснил Ниалл. – Я бы и сам достал все нужное, но одного его не оставишь. Да, и привези еще крем или что там в аптеке есть от опрелости. Его нужно помыть. До твоего прихода я могу завернуть его в чистое полотенце для посуды…
– Ты ухаживаешь за чужим младенцем? Вот уж не думал, что доживу до…
– Ладно, пап, поскорее привези мне все это, хорошо?
Прошел целый час, прежде чем появился Томас Ватсон, нагруженный пакетами. Он ворчал, что бутылочки стали совсем другие, чем во времена младенчества Оливии, и что теперь такой огромный выбор всякого детского питания, что не разберешься. Тем не менее мужчины сменили малышу памперс, накормили и уложили в ночной конверт, в котором ему стало намного удобнее, чем в длинной футболке Ниалла. Ниалл расстроился, что малыш начал засыпать, даже не опустошив первую бутылочку. Но после того, как Томас подержал ребенка вертикально, тот срыгнул и выпил еще немного смеси.
Мальчик уснул на коленях Томаса Ватсона, который дремал в откидном кресле, а Ниалл просматривал в энциклопедии главу об уходе за новорожденными, когда вдруг до него донесся короткий звонок лифта, остановившегося на его этаже.
Отложив книгу, Ниалл подошел к двери.
Он услышал невнятное бормотание Люси Маккейн, а затем ее громкое восклицание:
– Боже мой! Да у меня дверь взломана! Ниалл шагнул в коридор и приблизился сзади к женщине с черными волосами, ошеломленно застывшей перед своей квартирой. Она обернулась, и он сказал:
– Мисс Маккейн? Нам нужно поговорить.