Чупакабра
Страхи бывают и у самых смелых людей, но я никогда не считал себя самым смелым. Да и смелым вообще. И страхов у меня выше головы. Один вот – страх темноты. Если надо, я пойду. Если надо. Но бояться буду. Но пойду. Если надо. А так – нет.
И на всякие «проверки» не поведусь. Если есть дело – пойду. А просто так, чтобы доказать – нет. Если, конечно, не заведусь. Когда заведусь – другое дело. Но завожусь я нечасто. А если есть дело – пойду. Если не обойтись.
Еще – страх такого чего-то… необъяснимого. Сверхъестественного. Ну, чего не бывает на самом деле, но мало ли… Его не бывает-не бывает, а потом как один раз опа – и все. Как говорила моя ма, когда ей говорили, что какой-нибудь катастрофы никогда не бывало: это будет один раз. В смысле, для того, с кем случится. И что до сих пор такого с ним не случалось – не аргумент. Будет один раз, точка. Ну и вот.
Так что я по ночам, бывало, испытывал сильные приступы страха. Сейчас прошло, а раньше-то да. Поэтому я себя смелым не считаю. Фантазия слишком богатая.
Вот ты – другое дело. Но у тебя тоже был страх. Ты о нем только однажды сказал, но я запомнил. Потому что он меня очень удивил. Какой смысл в средней полосе бояться чупакабры? Она водится в жарких странах, на другом континенте. Ее и вообще не бывает, скорее всего. Точно не бывает.
Впрочем, то, чего я боюсь в темноте, еще более нелепо – и я не буду сейчас об этом говорить, мало ли, вдруг забоюсь, а ведь уже темнеет. Так что давай лучше про твою чупакабру. Ее-то я не боюсь.
Дело было так. Мы приехали на Балтийскую косу и поставили палатку под гребнем небольшой, заросшей шиповником и соснами дюны. Противоположный склон круто спускался к неширокому пляжу, мы жили в двух шагах от прекрасного вида на морские закаты и в то же время были защищены от ветра. Неподалеку – мы могли слышать доносившиеся оттуда голоса – правее и левее по склону стояли другие палатки, в выходные приезжали еще две-три компании, но все вели себя тихо, мирно, громкой музыки не заводили, пьяных криков не испускали. Изредка мимо нашей палатки проходили на пляж местные жители – тропа через дюну пролегала совсем рядом. Мы это заметили, как только пришли туда, но само место нам так понравилось, что мы ни на минуту не усомнились в своем решении ставить палатку именно здесь, под кронами кривых балтийских сосен, у самого гребня, где так хорошо слышно море, где стелятся по ветру гибкие лезвия этой седой длинной травы, которой всегда много на дюнах и которая отлично режет пальцы. Просто именно на этом месте нам вдруг стало спокойно и радостно, и мы захотели здесь остаться. Не пожалели об этом ни разу – нас никто не побеспокоил, в палатку никто не залез в наше отсутствие, все вещи и продукты оставались в неприкосновенности.
За первые две недели мы совершенно освоились, наслаждаясь прекрасной погодой и покоем. Я просыпался первым, натягивал шорты и спускался к морю, чтобы пробежаться по тугому песку вдоль прибоя, пока солнце не поднялось высоко. Несмотря на жару, вода была ледяной, обычное дело на Балтике. Так что в воду я не лез глубже, чем по колено. А чаще просто убегал по берегу вон до той сосны и еще немного, а до того камня, до той коряги, до того ДОТа, оставшегося от немецких укреплений времен второй мировой… Далеко убегал, не торопясь и не принуждая себя, наслаждаясь бегом, ветром, мокрыми песком, ледяными брызгами по ногами, тонкими прозрачными облачками в голубом небе, кронами сосен над дюнами, рассыпанными по песку плетенками чаячьих следов… Потом собирал в кулак мелкие крошки янтаря, постепенно продвигаясь в сторону нашей палатки, и так возвращался обратно, к тебе.
Мы шли варить кофе в бывший детский сад, где снимали крошечную комнатку в качестве склада ценных вещей и документов – и на случай совсем уж непотребного ненастья. Мы ночевали там только один раз, когда только приехали, на армейской двухъярусной железной кровати, возможно, тоже оставшейся со времен второй мировой. Нам не понравилось, мы решили, что ни ветер, ни холод не заставят нас сменить нашу уютную палатку на каменный мешок в пустом доме, будем держаться во что бы то ни стало. И держались. А в детский сад ходили пару раз в день – приготовить горячей еды, вымыть голову, сварить кофе. Ходьбы было на десять минут, не имело смысла затеваться с котелками и кострами на ветру среди сосен.
Конец ознакомительного фрагмента.