Глава 1
Чудо местного значения
Более красивого человека не видели, наверное, никогда не только на этом побережье, но и в целом мире.
Едва только появлялись первые признаки того, что приближается вечер, на дороге, ведущей к морю, появлялся он. Притормаживали машины, везущие отдыхающих с пляжа, путники, бредущие пешком, замедляли свой шаг…
Его замечали еще издали и смотрели, как он идет. Идет, уверенно и спокойно ступая босыми ногами по мелким острым камешкам, усыпавшим дорогу. Всю одежду его составляли вытертые, почти истлевшие джинсовые шорты, которые кое-как держались на совершенном, восхитительном по своей гармоничности теле. И больше ничего: ни солнцезащитных очков, ни цепочки, ни даже завалящей «фенечки». Украшать там было уже нечего – природа и так постаралась от всей души, создавая столь дивный образец человека.
Люди называли его Тарзаном. Кто-то остроумный подметил, что этот юный красавец необычайно напоминает персонажа старинного, еще черно-белого фильма о диком человеке по имени Тарзан. Который скакал по веткам деревьев тропических джунглей, раскачивался на лианах, так называемых «тарзанках», и дружил с добрыми животными. Его удивительной красоты и мужественности лицо всегда было спокойно и дружелюбно. «Тарзан!» – кричали ему, и он отзывался, приветливо махал рукой. Или просто улыбался, подмигивал или кивал. И шел себе дальше. Разговаривал Тарзан с кем-то в очень редких случаях, однако с ним старались заговорить ежеминутно. Девушки и женщины не давали ему прохода, но Тарзан смущался, улыбался, бормотал какие-то извинения и шел дальше. С ним пытались сфотографироваться – ну разве не здорово привезти с юга домой такой роскошный снимок: ты и удивительный красавец рядом?! Тарзан иногда соглашался, становился у объектива, девицы и тетки хватали его, обнимали. Щёлк-щёлк! Снимок готов. Тарзан аккуратно выворачивался из рук облепивших его гражданок, махал им на прощанье и уходил. И никакие слова не могли заставить его присоединиться к той или иной компании, никому он не спешил уделить особого внимания.
Ходили слухи, что прекрасный Тарзан попросту слабоумный – иначе почему у него всегда такая безмятежная улыбка, неизменно хорошее настроение, почему ему достались столь божественной красоты лицо и тело? Нормальным людям, как правило, не дается в таком количестве и ума и красоты сразу – так что наверняка Тарзан дурачок-дурачинушка.
Как бы то ни было, смотреть на то, как Тарзан идет к морю, обожали многие отдыхающие. Это было почти всегда в одно и то же время – между пятью и шестью часами вечера. Он покидал свой маленький домик-сарайчик, стоящий среди сухой плоской долины между горами, и не спеша шел до моря два километра по пыльной дороге. Останавливались машины, люди сначала предлагали, а затем уже просили подвезти его. Но Тарзан благодарил и продолжал идти пешком. Развевались на ветру его длинные выгоревшие волосы, уверенно и дружелюбно без всякого прищура смотрели на небо, море и солнце ярко-голубые глаза, слаженно работали мышцы прекрасного тела, делая его походку героически-царственной.
Так Тарзан шел себе и шел. Подходил к кромке прибоя, на полминуты замирал, глядя вдаль, улыбался: то ли морю, то ли своим мыслям – то ли обращая, то ли не обращая внимание на многочисленных зрителей. А затем делал несколько шагов вперед, бросался под волну и уплывал. Пляжные отдыхающие следили за Тарзаном, но тот неизменно исчезал из зоны видимости. И никто никогда не наблюдал его выходящим из воды. Словно исчезал он в морском просторе. И не появлялся до вечера следующего дня. Его пытались высматривать в бинокль. Тарзан терялся. Вроде вот он – плывет. И бац! – уже нету. Не утонул ли? Но нет, не тонул – раз появлялся на следующий день… Странно… Несколько раз особо рьяные ребята и девушки пытались догонять его на гидроциклах. Догоняли. Плыли рядом. Но Тарзан в таких случаях просто замирал на волнах. И лежал, покачиваясь и глядя в небо. Так что шпиёнам приходилось или ждать, как говорится, у моря погоды, или поворачивать к берегу. Переупрямить загадочного Тарзана не удавалось никому.
Каких только легенд не придумали об этом чуде местного значения! Что таким образом красавец-блондин отправляется на свидания: заплывает чуть ли не в нейтральные воды, а там его уже поджидает девушка – такая же сумасшедшая экстремалка откуда-нибудь из Турции или из Румынии. Или у него свидания другого типа: он опять-таки заплывает очень далеко, а возлюбленная мчится к нему на катере от огромной яхты, которая курсирует в открытом море. Тарзан поднимается к ней на катер, они плывут на яхту – и там красотка и Тарзан гуляют до утра. Иначе встретиться никак не удается – потому что Тарзан влюблен в жену олигарха, который на этой самой яхте прячет ее от возможных соперников. И только хитрый Тарзан отваживается этого самого олигарха обойти и проникает на яхту к красавице таким трудным способом.
А еще говорили, что Тарзан – просто-напросто язычник, и ходит он ежедневно к морю только затем, чтобы совершить свой дикий языческий обряд. Язычник, нехристь – а кто же он еще такой, если сначала плывет, как все нормальные люди, а затем бац – и исчезает? Наверняка какие-нибудь тайные силы ему помогают. Не Ихтиандр же он в самом деле? Конечно, нет – потому что никто не видел у него никаких рыбьих жабр, позволяющих дышать под водой и таким образом исчезать с глаз наблюдающих – это точно. Ихтиандр – это все-таки из другой оперы, из области фантастики, а Тарзан – вот он, реальный, хоть красивый, но все-таки обычный человек. И, скорее всего, действительно просто немного умственно отсталый.
Такой версии придерживались особо набожные дамы, которых по своему недомыслию обделил вниманием не понимающий своего счастья дурачок-Тарзан, и всезнающие старушки. А также брюзгливые дядьки – блюстители чужой нравственности. Иначе чего он ходит голый и босый, народ смущает? Так оно и есть – Тарзан развратник и язычник.
Ведь там, в своем маленьком домике, обдуваемом всеми пыльными ветрами, красавец Тарзан с самого утра начинал работу и до тех самых пресловутых пяти-шести часов вечера занимался резьбой по дереву. Какие красивые вещи он вырезал – люди тоже ходили любоваться. Так что посмотреть было приятно и на самого мастера, который, сидя под навесом в своих неизменных драных шортах, орудовал ножом-резаком, клюкарзой или стамеской, и на то, что выходило из-под его умелых рук. Тарзан делал всякие браслеты, бусы, кулончики, вырезал фигурки – маленькие и большие. Садовые деревянные скульптуры, сделанные им, стояли по всей территории его участка и ждали, когда за ними приедут скупщики. Это были забавные и очень славные звери, композиции, всевозможные русалки, пастушки и нимфы. За это, что так много и с удовольствием Тарзан создавал фигуры зверей и голых теток, его особенно нравственные и набожные отдыхающие язычником и считали. Потому что крестиков и прочих церковных атрибутов среди его продукции замечено не было никогда.
Одним словом – не давал, ух, не давал покоя всему Длинному пляжу этот таинственный молодой человек, а также все то, что было с ним связано…
И практически никто на этом самом Длинном пляже не знал, что в другом месте – в городке под названием Геновефа, расположенном за десять километров отсюда, имелась своя легенда. Каждый вечер видели тамошние отдыхающие: выходил из морских вод, окрашенных заходящим солнцем в пурпурный романтизм, удивительной красоты юноша. Откуда он приплывал, зачем – никто не знал. Вода стекала с его роскошного мужественного тела, короткие шорты едва не падали с чресел, придавая фигуре совершенно скульптурный образ. А явившийся из морской пучины красавец лишь молча вытирал лицо ладонями и, мокрый, блестящий и прекрасный, исчезал в малолюдных аллеях прибрежного парка.
В городке его тоже звали Тарзаном. И тоже почти не знали о нем ничего.
А вот она, девочка по имени Маргаритка, знала Тарзана очень хорошо. И Тарзана, и брата его Федю. Еще она знала его тайны – пусть не все, пусть некоторые. Но все равно – это наполняло жизнь Маргаритки неким особым смыслом.
Особенно это было приятно осознавать, когда она видела, как десятки красивых девушек пытаются завести с Тарзаном знакомство, а он привычно уворачивается от них. Девушки – наверняка москвички какие-нибудь, потому что суперстильные и такие гламурненькие, что ей, Маргаритке, жительнице задрипанного городка Геновефы, до них как до звезды Арктур, стараются и так и эдак. Но Тарзан не хочет с ними общаться, с такими прекрасными. А с ней, с Маргариткой, он дружит. И пусть ему целых двадцать пять лет – он все равно отличный друг и верный, надежный человек.
Поэтому то, что Маргаритка знала, куда и зачем плавает Тарзан, а также многое другое о нем, делало ее как бы причастной к его романтическому и таинственному образу. Вроде они были из одной легенды.
На самом деле звали Тарзана очень прозаично – Алексей Маняшкин. Это никак не беспокоило славного Тарзана, который, конечно же, никаким слабоумным не был. Скромным – да, застенчивым – тоже. Своей феерической красоте он не придавал никакого значения, а волосы длинные отпустил потому, что просто ему нравилось следить за тем, как от лета к лету они меняют свой цвет: совершенно выгорая в жаркие дни, за зимние месяцы темнеют, отрастая у корней уже почти каштановыми, и с новой солнечной активностью снова становятся белыми. Совсем. Алексей готов был их бесконечно растить и наблюдать за процессом, но младший братец уже начинал посмеиваться.
Маргаритка училась с Федькой, младшим братом Алексея, в одном классе. Не сказать, что они прямо так уж сильно в школе дружили. Скорее – держались вместе, если что, всегда друг другу помогая. А в летние месяцы их объединял бизнес.
…– Пахлава, «трубочки», пирожное «Персик»! – с утра до вечера курсируя по пляжу, все лето кричала Маргаритка.
На руке у нее привычно располагалась корзина с крышкой, в которой лежали на отдельном подносике «трубочки» с вареной сгущёнкой, на другом лоснилась медовая пахлава, аккуратно завернутые в салфетки, ждали, когда их купят, румяные розово-желтые «Персики» – гордость кулинарного искусства Маргариткиной мамы. Часто она вытаскивала один из подносов, выкладывала на нем образцы всей своей продукции – и с таким завлекательным набором сладостей ходила туда-сюда по так называемому Длинному пляжу, дразня им загорающих курортников. Которые охотно покупали и «трубочки», и пахлаву, и другие вкусные товары.
«База», на которой Маргаритку поджидали тетя и родители, находилась у дороги. Туда стекались все пляжные продавцы. На «базу» подвозилось все то, что впоследствии скупалось отдыхающими: кукуруза, орешки и семечки, груши, виноград и другие фрукты, а также вино, пиво, рапаны, мидии, креветки, украшения и развлечения. Целые отряды трудились на этом поприще, а потому тут с раннего утра начиналась жизнь. Некоторые даже в город не уезжали – кое-как среди своих товаров и устраивались на ночлег.
Маргаритка и ее родители занимались выпечкой, а потому уезжать приходилось каждый вечер – сласти готовились исключительно дома. Весь день и полночи мама и тетя пекли. А ранним утром Маргаритка и отец грузили пахлаву и пирожные в свой «Запорожец» и мчались на пляж. Маргаритка заряжала корзину сладкой продукцией и отправлялась бродить туда-сюда. Отец ждал ее у машины – Маргаритка возвращалась пополнить товары и сдать ему деньги. К обеду на рейсовом автобусе или частной маршрутке приезжала отдохнувшая тетя, вдвоем они распродавали первую партию, отец увозил Маргаритку домой на обед. Возвращались они уже со свежеиспеченными пирожными и пахлавой. И с мамой. Тетя и папа уезжали. А мама с Маргариткой торговали. Вечером отец забирал их.
Так было до самого конца сезона – до благословенных дней, когда с моря начинал дуть злой влажный ветер, и волн уже не покидали белые пенистые «барашки». Тогда пляжи пустели, а тем редким заезжим безумцам, которые оставались у моря, сластей и развлечений нужно было или в самом минимальном количестве, или вообще ни в каком.
Тогда-то и начиналось время отдыха. Маргаритка просто ходила в школу, промышленные масштабы домашней пекарни приостанавливались. А родители Маргаритки отправлялись… отдохнуть на заграничный курорт! На своем море, объясняли они, летом не до отдыха. Да и что на нем необыкновенного? Море как море. Что мы – моря не видели? Вот и летали они отдыхать в Египет. А на эту зиму вообще планировали посетить веселый Таиланд.
Маргаритка, которая за границей ни разу не была, совершенно туда не стремилась. Ей нравилось свое, Черное море. В отличие от многих, она купалась до конца октября, а то и дольше – смотря какой окажется погода. А уж на море приходила почти каждый день – и осенью, и зимой, и весной. Оно всегда менялось – и само море, и берег, и небо над ними. С ними менялось и Маргариткино настроение. С каждым годом оно, как замечала сама девочка, становилось все грустнее. Или не грустнее, а мечтательнее, что ли. Она и сама не знала, как сформулировать то, чем больше всего ей нравилось заниматься – смотреть как бы внутрь себя и искать отражение душевных движений во всем, что ее окружало – в природе вот, например. А какая самая лучшая природа? Морское побережье, конечно!
«Это у тебя возраст такой! – уверяла Маргаритку мама. – Я в тринадцать лет тоже вся такая задумчивая была. Ранимая – страсть. Чуть что – сразу плакала. Как ты. Это пройдет, Маргаритка!»
Маргаритка почему-то не хотела, чтобы это проходило. Ей… нравилось быть грустной. Наверное, именно потому, что грустить-то особо было некогда. Вот если на пляже она будет меланхоличной и задумчивой – что тогда произойдет? Да просто-напросто ни один глупыш у нее ни полбулочки не купит! Так что надо быть боевой и задорной, предлагать товар бодро и весело, чтобы не обошли Маргаритку ушлые кукурузницы, не обскакали прыткие продавцы жареных рапанов и вяленой рыбы. Или главные конкурентки – другие продавщицы сладостей.
– «Трубочки» со сгущёнкой, с орешками! Пахлава! – стараясь поймать взгляд отдыхающего и послать ему, как учила мама, позитивный импульс, жизнерадостно кричала Маргаритка. – Пирожное «Персик» кто желает? Пахлава, «трубочки» со сгущёнкой…
Девочка хорошо знала: тот, кому успеешь посмотреть в глаза и предложить свой товар, почти наверняка не отказывался от покупки. Что для человека, просто так, без особых дел сидящего на пляжной подстилочке, значат деньги, которых стоят пирожок или стакан вареных креветок? Ничего – он специально эти деньги привез сюда, чтобы на себя, любимого, с удовольствием истратить. Так что лишний раз предложить отдыхающему то, что он сам же хочет, только пока об этом не знает, – святое дело! Маргаритка и предлагала – так заглядывая людям в глаза, что отвертеться от покупки не было у них уже никакой возможности.
Казалось бы, какое на жаре может быть сладкое? Ну ладно пиво, вода, мороженое, ладно, мини-экзотика в виде жареного мяса ракушек-рапанов, мидий или креветок. Но медовая пахлава, от которой склеиваются пальцы и губы! Однако желающих находилось стабильно много – ведь тех, кто привык за столом у себя в офисе или дома на мягком диване сдобу и ватрушки лопать, приезжало на море ровно столько же, сколько их было на самом деле. И от своих привычек никто отказываться не собирался. А потому – подать сюда сладкую булочку, московское время тринадцать часов, пора девушке перекусить!
Вот и моталась Маргаритка с веселым выражением лица по пляжу – туда-обратно, туда-обратно. Улыбка была надежно приклеена к ее лицу. А думать девочка могла в это время все что угодно. Лишь бы не мешало успешной работе. На то, чтобы можно было безбедно прожить зимний «несезон», да и отправить родителей на долгожданный курорт, денег нужно заработать ой как много…