Глава 7
Шей
В четверг перед выпускным состоялся благотворительный обед. Как только я вошла в кафетерий, я тут же поняла, что сегодня в нем работает группа волонтеров из сиэтлской церкви Страстей Христовых, церкви Дрю. Женщина, которую он упоминал уже несколько раз, Линда Кинкейд, командовала официантками.
Поев, я поняла, что моя уверенность в себе окрепла достаточно, чтобы с ней познакомиться. Вокруг меня кипела уборка, когда я приблизилась к ней.
– Вы Линда Кинкейд, верно? – спросила я.
Она обернулась на голос, а затем ее взгляд остановился на мне.
– Да. – Говорила она резко и отрывисто, но смотрела дружелюбно. – Мы знакомы?
– Нет… не совсем. Дрю… пастор Даглас предложил мне представиться вам. – Мне нужно было как-то запомнить, что не стоит называть его по имени вслух, как бы я ни называла его в мыслях.
– Вы ходите в церковь Страстей Христовых?
– Нет… То есть я ходила туда в прошлое воскресенье, но это было впервые.
Нас прервали, когда один из волонтеров что-то спросил у Линды.
– Занесите в фургон, – ответила она. Сунув руку в карман, она передала другой женщине ключи, прежде чем снова сосредоточить внимание на мне.
– Простите, что вы говорили?
– Да ничего особенного. Я хотела с вами познакомиться. Дрю… пастор Даглас несколько раз упоминал ваше имя. Он сказал мне, что очень на вас полагается.
– Он хороший человек, и я счастлива ему помочь, – сказала Линда. – Он несет тяжелое бремя.
– Это да, – согласилась я. – А он иногда посещает эти благотворительные обеды?
В прошлом году не приходил, когда я жила в «Центре надежды».
В глазах Линды промелькнула и тут же исчезла печаль.
– Обычно он посещал их каждый раз, но до того как его жена заболела. Теперь он считает, что гораздо важнее обедать со своими детьми. А почему вы спрашиваете?
Я опустила взгляд на свои туфли, размышляя, что же сказать и стоит ли что-нибудь говорить вообще.
– Он хороший повар. – Я тут же поправилась: – Точнее говоря, его умение настраивать мультиварку наконец достигло совершенства.
Ее рот открылся и закрылся, словно она не знала, как ответить.
– Он готовил для вас?
И вот тут я поняла, что сболтнула лишнее. Я ведь не хотела ни на что подобное намекать, но она так изумилась, что стало ясно: в моих словах она прочитала куда больше, чем я в них вкладывала.
– Это было вовсе не свидание, ничего подобного, – поторопилась я объяснить. – Пастор Даглас позвал меня в дом… который назвал пасторатом, после проповеди в прошлое воскресенье.
Я помедлила, прежде чем добавить, что пригласила Дрю на свой выпускной в «Центре надежды».
– Это было очень мило с его стороны, – сказала Линда.
А я уже с тяжелым чувством изучала ее взглядом.
– Надеюсь, я не наговорила лишнего.
– Вовсе нет, – заверила меня Линда. – Я рада познакомиться с вами, Шей.
– Теперь мне жаль, что я не представилась раньше.
Но я была чересчур запугана… Нет, это слишком сильное слово. Скорее, я была нерешительной, смущенной. Возможно, из-за того что Линда казалась мне воплощением доброй христианки, беззаветно отдающей себя другим людям. Или опять же из-за ее роста. Впрочем, я начала подозревать, что не меня первую отпугнуло ее подавляющее присутствие.
Мы поговорили еще несколько минут, теперь уже более непринужденно. Она узнала, что в эту субботу состоится мой выпускной.
– Я работаю официанткой в кафе «На углу», – сказала я ей.
– Мы с Ллойдом время от времени заезжаем туда на ланч. И обязательно заскочим на следующей неделе.
– Было бы замечательно. – Я не удержалась от улыбки, радуясь тому, как хорошо прошел наш разговор.
И это при том, что занял он не больше десяти минут. Когда она ушла, я почувствовала себя так, словно у меня появилась подруга. Их у меня было мало, и я очень их ценила. Да, я подружилась с несколькими женщинами в «Центре надежды», и довольно крепко. Но Линда стала другом в реальном мире, а таких у меня было всего ничего.
В субботу утром прибыл волонтер-парикмахер, чтобы помочь нам подготовиться к выпускной церемонии. За прошедший год мои волосы отросли, и я с радостью отдалась в руки мастера. Он подровнял мои волосы чуть ниже плеч, затем заплел их в две французские косы, которые поднял вверх и короной закрепил на голове.
В тюрьме я совершенно отвыкла делать макияж, который не могла себе позволить, но ради выпускного нанесла на веки тени, а на губы блеск. Завершила я подготовку, надев красивое платье, которое отыскала в «Гудвилле».[1] Глядя на свое отражение в зеркале, я вспоминала песню Тэйлор Свифт[2] о том, как смотреть на закат в красивом платье. Мелодия вертелась у меня в голове, а мысли обратились к Дрю. Я размышляла о том, что он подумает, когда увидит меня. Но я тут же выбросила это из головы. Я не позволяла себе надеяться на то, что он придет. Хватит с меня и прошлых разочарований, я не хотела добавлять к ним новые. Его появление означало бы для меня многое, но я на него не рассчитывала. Глядя на себя в зеркало, я поняла, что выглядеть красивой хотела именно для Дрю…
Стоп.
Я немедленно оборвала эти мечтания. Ничего подобного не будет.
Поэтому я решила положить конец всем надеждам. Пастор Даглас никак не мог заинтересоваться мной в романтическом смысле. И чем быстрее я приму этот факт, тем лучше для моего психического здоровья. Нельзя было позволять себе даже думать о связи между нами, это означало подставляться под болезненный удар о реальность. Я ведь собиралась стать мудрой женщиной, а влюбившись в Дрю, я поступила бы крайне глупо.
И все равно, входя в комнату, где отмечали торжество, я искала его взглядом среди присутствующих.
Увидев его сидящим рядом с Сарой и Марком, я не смогла сдержать улыбку, такую широкую, что даже щеки заболели. Сердце переполнила радость – чувство, которого я не испытывала уже так давно, что с трудом смогла его распознать.
Он пришел. Мне стоило верить, что он придет, а главное, он привел с собой детей.
Как только Сара увидела меня, она принялась хлопать и не останавливалась до тех пор, пока отец не прошептал ей что-то на ухо.
Только тогда она прекратила аплодировать. Марк выглядел скучающим. Он был в костюме с галстуком, как и его отец, но при этом шаркал ногами так, словно с удовольствием оказался бы где угодно, только не здесь. И я его за это не винила. Потом я расскажу ему, как благодарна за то, что он пришел сюда в этот важный для меня день.
Церемонию вступительным словом открыл доктор Кевин Форестер, директор «Центра надежды». Затем говорили два куратора. Мое имя дважды упомянули в списке тех, кто усердно трудился и извлек максимум из полученного шанса. И я очень собой гордилась. Я не побывала на выпускном в старшей школе, и эта церемония заменила мне его, поэтому я наслаждалась каждой минутой.
Когда подошла моя очередь получать сертификат, доктор Форестер назвал мое имя:
– Шей Бенсон, Мудрая, Смелая, Доверяющая.
Я бросила взгляд на Дрю и детей и увидела, что Сара вскочила со складного стульчика и снова принялась аплодировать так громко, как только позволяли ее маленькие ладошки. В этот раз Дрю совсем не сдерживал ее энтузиазм. Даже Марк улыбнулся и выпрямился на стуле, чтобы лучше видеть меня, когда я выступила вперед за своим сертификатом.
Вернувшись на свое место на сцене, я тут же вновь всмотрелась в аудиторию. Когда я встретилась взглядом с Дрю, он улыбнулся и кивнул мне, давая понять, что гордится мной. И снова я ощутила радость, настоящую радость. Она стала для меня эликсиром, эмоциональным наркотиком, вызывавшим сильнейшую зависимость.
Вслед за церемонией вручения сертификатов центр устраивал небольшой прием для выпускниц и их гостей. Дрю и его дети были единственными, кого я пригласила. На самом деле они были единственными, кого я могла пригласить. Потому что я ни за что не попросила бы людей из моего прошлого прийти сюда.
Как только мы освободились, ко мне подбежала Сара.
– Шей, Шей, ты такая красивая! – выпалила она так быстро, что едва не задохнулась.
– Спасибо. – Я удивилась тому, что Дрю не подошел вместе с ней. – Где твои папа и брат?
– Они пошли к машине, – объяснила Сара, обнимая меня за талию.
Я тоже обняла ее в ответ.
– Хочешь сока с печеньем? – спросила я.
– Пока нет, – ответила Сара, цепляясь за мою руку. – Оставайся здесь, пока папа и Марк не вернутся, хорошо?
– Хорошо, – ответила я, гадая, что все это должно означать.
Через несколько минут Дрю вернулся вместе с сыном. Марк нес в руке большой букет цветов. И нес его прямо ко мне.
– Это тебе, – сказал он, резким движением протягивая мне букет.
В какой-то безумный короткий миг я испугалась, что расплачусь. Я редко плачу. Ведь я давно усвоила, что слезы – это признак слабости, а когда отец бил меня, любое проявление слабости лишь выводило его из себя еще больше. Заморгав, я сдержала слезы, которые уже навернулись на глаза, и уставилась на цветы в его руке.
Марк так и держал букет, украшенный веточками остролиста, и поглядывал на отца, словно не знал, что ему делать дальше.
– Возьми их, – прошептала Сара. – Мы их купили для тебя.
Мне удалось хрипло произнести слова благодарности, после чего я приняла у Марка букет и уложила на руку, как делают королевы красоты на конкурсах.
– Никто никогда не дарил мне цветов, – призналась я тринадцатилетнему мальчику.
– Это папа купил, – объяснил Марк, покраснев от смущения.
– Они от всех нас, – объяснил Дрю.
– Папа ездил в «Костко», потому что там продаются самые большие букеты за те же деньги, что и в обычных цветочных магазинах. А сейчас они особенно большие, потому что Рождество.
– Я предельно практичен, – прошептал Дрю.
Мы обменялись улыбками, а потом я заметила, что Марк с тоской поглядывает на стол, где стояли стаканчики с соком и печенье.
– Не желаете немного перекусить? – спросила я.
Марк энергично закивал, и я провела детей к столу с угощением. Все мы взяли по небольшой тарелке и уселись рядом.
Как только мы устроились за одним из столиков, Сара посмотрела на отца.
– Пап, видишь, какие у Шей косы? Вот так и ты должен заплетать мне волосы.
– Тыковка, – пробормотал Дрю, беспомощно разводя руками, – это для меня слишком сложно. Я попытаюсь, если ты хочешь, но не знаю, получится ли у меня так красиво, как у Шей.
Сара понурилась.
– Я могу сделать тебе прическу, – предложила я, потому что мне ужасно хотелось как-то выразить Дрю свою признательность за поддержку. Я пристроила букет на колени, но мой взгляд то и дело к нему возвращался. Эти цветы значили для меня больше, чем он мог предполагать.
Девятилетняя малышка засияла широкой беззубой улыбкой.
– Ты сможешь? Когда? – нетерпеливо спросила она. – Я хочу с такой прической пойти в школу. Ты можешь прийти к нам домой в понедельник до того, как мне пора будет выходить?
Я покачала головой.
– Не смогу. Извини. В понедельник утром я работаю в кафе.
Она состроила гримасу разочарования, улыбка ее погасла.
– Папа, а пусть она придет к нам после службы, как на прошлой неделе. Снова с нами пообедает.
Дрю, казалось, смутился и нахмурился.
Чтобы не заставлять его выкручиваться, я поспешно вмешалась:
– Наверное, будет лучше, если я заплету тебе косы ближе к вечеру, Сара. Они не успеют растрепаться до следующего утра. Что скажешь?
Она снова посмотрела на отца.
– Это было бы замечательно. И очень мило с твоей стороны, Шей, – сказал он.
Я очень хотела как-то дать ему понять, что это я должна его благодарить, а не наоборот.
– Можно мне еще печенья? – спросил Марк.
Дрю кивнул, и его сын вернулся к столу с угощением.
– Кевин сказал мне, что ты решила поступить на курсы бухгалтерского учета, – произнес Дрю, отпивая кофе.
– Да.
Меня удивило то, что он об этом знал. Лилли убедила меня посвятить вечера занятиям на базе общественного колледжа. Моя смена начиналась в половине шестого утра и длилась до двух часов дня. К курсам я относилась настороженно, но мне всегда хорошо давалась математика, именно поэтому я и устроилась на работу в банк.
– Я рад слышать, что ты нацелена на будущее, Шей.
– Это, наверное, напрасные попытки, – призналась я. – Но Лилли говорит, что я не должна позволять своему прошлому определять, кто я есть.
Конец ознакомительного фрагмента.