Когорта насмешников
Акте ощутила боль, как будто в тело впивались раскаленные гвозди. Такое случалось иногда, если кто-то из ее слуг не мог восстать из пепла, выбраться из жерла вулкана или прогрызть себе путь наверх из недр земли. Им это часто не удавалось, а больно было ей.
Очень сложно восстать из собственного пепла. Но все они были своего рода фениксами. И она тоже. Вот уже восемь раз она возвращалась назад в мир смертных после того, как ее уничтожали.
Первый раз случился в Египте, куда она явилась, восстав из праха ангельской битвы. Ее армии пали в пустыни. В песках проросло дерево, корни которого уходили в ад, а ствол пленил тела ее лучших воинов, обратив в их кору. Кровожадные ветви ловили путников наверху, а внизу в аду томилась темная половина Акте. Так случилось, что после падения они раздвоились. Ее тень стала чудовищем, абсолютно самостоятельным от нее. А вот Акте чувствовала себя зависимой. И ей это не нравилось.
Восстание ангелов, которое она возглавляла, оказалось неудачным. Ее громадная армия была распята и пронзена кольями на земле. Они горели и обращались в пепел. Почти никто не сохранил прежней красоты. Разные отряды и когорты ее войска пали в разных местах неприятной на вид планеты. Жизнь на ней тогда только зарождалась. Она зародилась, пока ее слуги исцелялись от полученных ран. Люди появились позже, ангелы были первыми. Их боль и пепел, напитавшие землю, стали основой для живущего ныне человечества.
Акте не любила людей и не любила воспоминания о проигранной войне в небесах. Они отдавали холодным ужасом, пеплом и болью. Боль представителей своего павшего легиона она чувствовала сильнее и острее, чем свою собственную.
После падения ее армии разделились. Какие-то их части пали в пустыни, став обожженными чудовищами, какие-то в моря и океаны, где приняли форму наподобие рыб, другие застряли в жерлах вулканов, пещерах, горах, степях, даже под землей. Те, кому больше всех повезло, окаменели в глубоких шахтах. Один отряд, особо яро выступавший против всевышнего, онемел и обратился в живой мрамор. Их сложно было отличить от простых статуй, если не знал их по именам, когда они еще были активными и живыми. Теперь за столетия им едва удавалось сделать несколько движений, да и то с большим трудом.
– Ты не зря начала войну, – один из ее бывших любимых подручных, ныне обожженный до кости Ремий все еще сохранял очертания летающего создания. Хоть и напоминал чудовище.
– Я знаю, – Акте вспоминала Египет. Единственная сохранившая красоту из всей своей армии она начала являться земным фараонам, и они подчинились ей. В Египте она стояла позади их тронов и шептала им на ухо свои приказы. Через них она правила лежащим перед ней миром и считала себя неуязвимой, пока не появился один избранный по имени Таор. Он стал оружием в руках бога против нее. И сам пожалел о том, что сделал, но назад ничего было не повернуть.
Тогда ее звали Алаис, и она погибла. Вместе с нею погиб и фараон, при котором она правила, Эхнатон. Затем были другие имена и другие правители, другие царства. Персия при царе Дарии, Греция, Атлантида, Индия, Вавилон. Были другие имена. Больше похожие на человеческие, чем на ангельские. Только ее сущность не менялась. Не менялись и намерения древнего ордена, основанного Таором при помощи его небесного покровителя. Юноша раскаялся и умер, а орден остался. Сейчас их называли христианами, и их учения перешли все разумные границы. Они вели себя совсем, как Таор, будто помнили, что ведут свой исток от его ошибок. По сути тот юноша был первым христианином задолго до возникновения христианства вообще. Только никто сейчас уже не помнил об этом.
Какая разница? Христиан скоро не останется, а вот ее павшие легионы восстанут. Она призывала все остатки своих армий, разбросанные после падения по разным уголкам вселенной, собраться во единое в Риме. И они сползались и слетались сюда.
Акте была удовлетворена тем, как быстро они откликнулись на ее призыв. Все, кроме одной когорты, самой слабой и самой малочисленной.
– Скажи, как там дела за волшебной чертой, куда вы не хотите летать? – как бы невзначай спросила она у Ремия. – Ты считаешь, мы правильно сделали, исключив их пока из общей армии? Или они подают признаки силы?
– Они ловкие, но слабые. И сильно повредились рассудком, – Ремий вздохнул. Он знал. Одна когорта осталась беспризорной. Они поселились в краях, незаселенных до сих пор людьми и поставили черту незримости. Это хитро: существовать рядом с миром людей, но невидимо для них. Планета будто разделилась. Одна часть чуть более скудной земли досталась людям, другая когорте насмешников, как звала их Акте, ибо их веселью и проделкам не было пределов. Люди не видели их и не могли к ним пройти, а вот они смело и часто шастали в человеческий мир и хулиганили, как хотели, но при этом оставались неуловимыми. Обиженные ими люди дали им много названий, даже не подозревая о том, кто они такие на самом деле. Те, кто их не видели, смеялись над рассказами о существах, которые считали выдуманными. Их неверие продолжалось до тех пор, пока жертвами не становились они сами.
Их царство было плодородным и изобиловало волшебством. Но, забыв о долге служить ей и сочтя себя невостребованными, они жили самостоятельно. Вероятно, более сильные когорты нечисти просто не признали их бывшими собратьями. Акте слышала, как пренебрежительно отзываются о них ее темные легионы. Появись они здесь и поклонись ей при других, и от них не останется мокрого места. Более сильные и жуткие твари просто разорвут их раньше, чем Акте успеет отдать приказ пропустить их к ней.
Пусть пока живут сами. Они развили уже целую цивилизацию на своих землях, но правителей сменяли чаще, чем меняется погода. Стоило бы отправить к ним своего наместника, но пока нет времени. При их проказливости им требуется кто-то сильный и надежный, кто будет следить за ними регулярно. Пока такого не было на примете. Хоть стань Нерон после смерти сверхъестественным созданием, она сделала бы их государем его. Таким образом из разрушенного человеческого мира, он плавно перекочевал бы на волшебный престол. Оставалось надеяться, что его там не свергнут так же быстро, как предшествовавших ему правителей.
Пролетавшие над волшебным царством слуги Акте донесли ей, что там опять восстание. Свергли очередного повелителя. Он не устраивал их. Их не устраивали все. И все потому, что они хотели видеть своим королем прежнего Денницу.
– Они хотят тебя, – твердил ей Ремий, ее падший ангел. Его обожженное пепельное тело отражалось в воде римского бассейна, некогда служившего баней во дворце, а теперь ставшего логовом ее самых преданных слуг. Еще они селились в подвалах и на крышах, откуда так легко взлететь и вспомнить про прежнюю жизнь в небесах.
– У меня нет на них времени пока.
Ремий дернул пепельными крыльями, будто плечами пожал, подобно человеку.
– Денница нужен всем нам. Они обойдутся. Они слабые. Им не за чем видеть тебя каждый день, чтобы наслаждаться твоим обликом и вспоминать про небеса, видя тебя. Они привыкли утешаться беспричинным весельем и проказами, как люди утешаются вином и хулиганят с похмелья. У них есть что-то, чтобы не так сильно страдать из-за тебя.
– Они демократы. Сами выбирают главного, сами свергают. Всем недовольны, драться не приспособлены. Когда людей не останется, я присоединю их земли к нашим, а пока мне нужно подыскать для них кого-то, кто будет временно править ими до моего прихода, и кого они не будут иметь права свергнуть. Кто-то из моего рода, моей крови…
– Но таких нет, – философски заметил Ремий.
Есть Нерон! Но о нем она промолчала. Он ей не родня, если считать по крови. Он из царского рода, а не из ангельского. Только вот именно он оказался первым существом во вселенной, с которым она ощутила странное душевное родство. Ее тянуло к нему. Ему можно было доверять. Он не предаст. Скорее он убьет себя, чем сможет подвести ее. После войны с собственными собратьями в небесах Акте больше всего ценила в друзьях преданность. Нерон стал ей первым другом за вечность. Другие правители были лишь беспомощными игрушками в ее руках.
– Я выберу кого-нибудь сама и пошлю к ним в качестве наместника, – пообещала Акте. – Только это будешь не ты. Ты нужен мне здесь.
Пепельная тень парила над бассейном. Пепел сыпался в чистую воду, но когти под ним были твердыми, хоть и обожженными беспощадным небесным огнем. Акте не хотела посылать Ремия лишь потому, что он проявил бы к проказникам излишнюю жестокость. Она этого не желала. Они стали ей симпатичны с тех пор, как отбили у человечества большую часть земли и развили там собственный мир. Оставшуюся часть планеты уничтожит она. И все снова станет, как в раю. Лишь с небольшим оттенком мрака, потому что они невероятно изменились после падения. Когда не останется людей, вселенная снова будет принадлежать существам, которые заселили ее первыми. Не останется человечества – не останется зла и повседневной серости, которая плодилась вместе с ними. Мир станет черной копией небес.
– Мы создадим собственный рай здесь, – пообещала она Ремию. – Мрачный рай чудовищ, статуй и всех прочих падших ангелов. На костях людей, на обломках Рима, на остатках попранных моими стопами цивилизаций. И ты будешь главным при мне! Мы выпьем все остатки живой крови, и наступит наше царство.
Ремий ликовал, хлопая пепельными крыльями, а кто-то подсматривал в дверную щель.