Глава 3
Вместо Мухамеда Лене ответил какой-то другой араб, не знавший по-русски ни слова. Она промучилась с ним пять минут, на разные лады произнося, что ей нужен Мухамед, да, Мухамед, Мухамед! Он что-то отвечал ей, сыпал словами, а она все больше злилась и готова была выдать ему единственную арабскую фразу, которую выучила когда-то: «Тфи алла!», что в переводе означало: «Будь ты проклят!»
Мухамед наконец подошел к телефону. Лена к тому времени взмокла от злости и сразу набросилась на него:
– Это ты?! Какого черта не подходил?! Кто это со мной говорил?
С Мухамедом они были довольно хорошо знакомы, он часто навещал их с Арифом на той первой квартире в Текстильщиках, но Лена никогда не разговаривала с ним в подобном тоне. Он, казалось, сильно удивился, а потом обрадовался:
– Леночка приехала! Я так рад тебя слышать! Как твое здоровье? Как Самир?
Самир – это было арабское имя Сашки. Так называл его Ариф, все его друзья и родственники, но для самой Лены он всегда был только Сашей.
– Сашка нормально, – холодно ответила она, уже немного успокоившись. – Здоров, очень вырос. Ты его не узнаешь, когда увидишь.
«В конце концов, чем передо мной виноват Мухамед? – спросила она себя. – Симпатичный парень, вежливый, образованный и всегда прекрасно ко мне относился». А тот оправдывался:
– С тобой говорил Исса, брат Абдуллы. Помнишь Абдуллу?
– Конечно, в общаге были соседями, – нервно ответила Лена.
– Абдулла еще в Москве. Работает в «Аль-Кодс», – неторопливо просвещал ее Мухамед.
– Что такое «Аль-Кодс»?
– Арабская газета на русском языке. Хочешь поговорить с Абдуллой?
– Как, и Абдулла у тебя?
– Да, он передает тебе привет! А Исса только что приехал из Сирии, он еще совсем не говорит по-русски, так что прости…
– Какая разница… – нетерпеливо ответила она. – Передай привет Абдулле, но говорить я хочу с тобой, а не с ним. Я здесь с ребенком. Ты звонил в посольство? Когда я смогу получить деньги и билеты?
– Сейчас-сейчас… – забормотал Мухамед. – Вот! Есть ручка и бумага? Запиши телефон посольства… И адрес.
– Так ты туда не звонил?
– Они мне все равно ничего не скажут, – оправдывался Мухамед. – Ведь деньги придут на твою фамилию. Значит, ты сама должна туда приехать и спросить их. Возьми документы какие-нибудь.
– А если ничего еще не пришло?
– Нет, должно было прийти.
– Когда Ариф прислал тебе факс?
– Недавно. Три недели назад.
– И ты думаешь, деньги уже здесь?
– Лена, я не знаю.
О, она отлично изучила этот тон – мягкий и убедительный. За подобным тоном у Арифа всегда скрывалось желание отвязаться от собеседника, скинуть с себя ответственность, отказаться помогать… Так он говорил, когда Лена начинала ему надоедать вопросами и просьбами сказать правду. Этот тон до того напомнил ей Арифа, что тот как живой встал у нее перед глазами. Она прикусила губу и сделала еще одну попытку:
– А ты не мог бы пойти туда со мной?
– Лена, там сидит секретарь, ты сразу его найдешь. Он хорошо говорит по-русски, у тебя не будет проблем. Только захвати документы.
– Замечательно… – вздохнула она. – Давай адрес и телефон.
Когда все было записано, Мухамед снова пустился в традиционные расспросы о здоровье матери Лены, бабушки Лены, о знакомых… Она знала, что никто не любит так подолгу болтать по телефону, как арабы, и отвечала коротко, встречных вопросов не задавала, хотя это уже было довольно невежливо. Но об одной вещи она все-таки спросила, когда Мухамед немного угомонился:
– Скажи, этот Исса… Он ведь только что вернулся из Дамаска? Он там видел Арифа?
– Сейчас спрошу.
Он положил трубку рядом с телефоном, и она услышала, как заговорили по-арабски – громко и возбужденно. Через пару минут Мухамед снова обратился к ней:
– Лена? Он его не видел. Они не знакомы. Абдулла говорит, что ты должна обязательно приехать к нам в гости.
– Да? – разочарованно спросила она. – Спасибо, зайду как-нибудь… Но я ведь приехала ненадолго.
«Вот и проговорилась, – одернула она себя. – Если бы ты собиралась ехать в Сирию, то не сказала бы так. Он поймет, что решила взять денежки и слинять! Дура!» Но Мухамед, казалось, ничего не понял. Он только настойчиво повторил:
– Ты обязательно должна приехать! Мы ведь с тобой родственники!
– А что, – поинтересовалась она, – Абдулла с братом сейчас живут у тебя?
– Что ты! – обиделся Мухамед. – Абдулле редакция снимает двухкомнатную квартиру на «Университете». Исса тоже там живет.
Она услышала в трубке знакомый голос Абдуллы – тот что-то говорил по-арабски. Мухамед коротко ответил ему и обратился к Лене:
– Скажи, где ты остановилась?
– Сейчас… – Она продиктовала ему адрес Инны. – И телефон запиши на всякий случай. Ой, Мухамед, если бы ты знал, как я намучилась с ребенком за этот год… Неужели нельзя что-то узнать об Арифе? Никто его там не встречал? Ведь он давно уже вернулся в Дамаск… Ты не мог бы узнать у знакомых?
– Конечно, постараюсь! – заверил ее Мухамед. – Но что ты переживаешь, Лена, ведь все хорошо, он прислал деньги. Приедешь, и он сам все тебе расскажет.
– Да, теперь все хорошо… – вздохнула она. – Ладно, спасибо тебе. Буду звонить в посольство.
– Я тебе советую лучше съездить туда, по телефону много не узнаешь.
– Почему?
– Ведь дело касается денег.
– А, ясно… Сегодня же и поеду.
– Да не торопись, отдохни… Приезжай к нам с Самиром… Я ему приготовил подарок.
– Спасибо… Ему давно никто ничего не дарил, – призналась Лена. – Как-то не до этого было.
– Бедный ребенок… – протянул Мухамед. – На кого он стал похож, Лена? Такой красивый, как ты?
– Как Ариф, – усмехнулась она. – Ничего себе, красивый. Любит блондинок.
Мухамед захохотал:
– Такой маленький любит блондинок?! Сколько ему теперь?
– Три года.
В кухню вошла Инна. На голову она накрутила розовое полотенце, халат на груди придерживала рукой – не успела завязать. Она вопросительно подняла подбородок, словно интересуясь, кому звонит Лена. Та губами изобразила имя «Мухамед», и Инна поняла. Присела за стол и стала лениво перетирать полотенцем волосы, сонно глядя на Лену.
– Ну ладно, – сказала та, прерывая какой-то бесконечный рассказ. – Мы ведь увидимся, тогда обо всем поговорим.
– Так у кого ты живешь? – спросил он.
«До чего все арабы любопытны… – подумала она. – Прямо национальная особенность!» А вслух сказала:
– У подруги, мы вместе учились.
– Я ее знаю?
– Не знаешь.
Инна внимательно посмотрела на нее и сказала очень громко:
– Скажи этому типу, что я его ненавижу заранее.
Та испуганно замахала рукой и сказала в трубку:
– Мухамед, я звоню в посольство.
– Вечером сообщи, как поговорила, – попросил он. – Ты будешь дома?
– Да-да, пока.
Она бросила трубку и злобно сказала:
– Я отвыкла от этих арабских штучек!
– А что такое?
– Любят поболтать обо всем на свете, только не о том, что важно для тебя… Помощи не дождешься, а вот на добрые советы они все щедры!
– Я бы с удовольствием поговорила с этим типом сама, – небрежно заметила Инна. Она скинула мокрое полотенце прямо на пол и отбросила его подальше босой ногой. Видно было, что она очень устала и с трудом держит глаза открытыми. Зевнула, поморгала загнутыми ресницами (блондинка она была настоящая, но ресницы и брови у нее тем не менее были черными) и посоветовала: – Давай-ка ляжем спать…. После что-нибудь придумаем…
– Нет, ты иди, а я не могу, – засуетилась Лена, копаясь в потрепанной записной книжке. – Теперь звоню в посольство, потом поеду туда… Господи, только бы деньги пришли!
– Куда торопиться… – возразила Инна с чисто восточным спокойствием (оно нередко в ней просыпалось, несмотря на взрывной темперамент). – Страшно на тебя смотреть! Под глазами круги, вид загнанный, будто три дня не спала… Сперва приди в себя, потом поезжай…
– Они ведь установили определенный срок, – пояснила Лена. – Мои кредиторы. Я звонила им, когда Мухамед сказал про деньги, сообщила, что приеду, заберу их и отдам долг. Они сказали – если до пятого числа денег не будет – пеняй на себя!
– Погоди… – Инна проснулась. – А сегодня у нас что?
– Третье июля. Ты совсем счастливая стала, часов не наблюдаешь… А для меня каждый день – пытка!
– С этими танцами все перепуталось! – рассердилась Инна. – Когда работаешь ночью, а спишь днем… Так сегодня уже третье? Здорово. Значит, вечером я должна встретиться с моим милым. Хоть выспаться, что ли…
– У тебя кто-то есть? – поинтересовалась Лена. – Несмотря на такую работу?
– Да, мужики боятся иметь что-то серьезное с такими девушками, как я… – усмехнулась та. – А этот… Он сам танцор, так что ему легче меня понять. Но ты не думай, что я влюблена. Я уже не способна на это. Просто развлекаемся вместе. Должна же быть отдушина!
– В твои двадцать лет глупо говорить, что ты не способна на что-то, – нравоучительно ответила Лена.
– А в твои двадцать три? Все, я пошла спать! – Инна встала, перекинув за спину мокрую гриву потемневших от мытья волос. – Ключи от квартиры – вон, на холодильнике, специально для тебя приготовила. Твой парень пускай спит. Делай что хочешь, а если вернешься часиков так в пять, разбуди меня, ладно?
– Я тихонько разберу вещи и поеду в посольство.
– Деньги нужны?
– С ума сошла… Пока у меня все есть. Я не побирушка.
– Да не обижайся… – зевнула Инна. – И спросить нельзя!
И ушла, кутаясь в свой белый халатик. Лена принялась набирать номер посольства. Ей ответил мужской голос – почти без акцента.
– Я хотела бы узнать, пришли на мое имя деньги и билеты из Дамаска или нет? – спросила она.
– На какое имя?
– Селянина Елена Владимировна.
Разыгралась комедия с повторением на разные лады ее имени – он никак не мог его усвоить. Потом сказал, что понял, и исчез минут на пять, не меньше. Лена от волнения кусала губы и так прижимала к уху трубку, что оно даже заболело. Наконец он ответил:
– Извините, пожалуйста, но сегодня нет того человека, который занимается корреспонденцией. Позвоните завтра.
«Что и предсказывал Мухамед, – подумала она. – Ему неохота говорить про деньги».
– А если я сегодня приеду, его застану?
– Может быть, неизвестно. Лучше завтра.
– Но это очень срочно! Спросите, он будет или нет? Я приехала из Петербурга всего на несколько дней, мне срочно надо получить эти деньги!
– Хорошо, – покладисто согласился он. – Приезжайте сегодня, может быть, что-то узнаем. А вообще мы корреспонденцию получаем по четвергам, а все становится известно в пятницу. В пятницу он точно будет.
– Но я не могу ждать до пятницы!
– Хорошо-хорошо, приезжайте сегодня!
На этом разговор был окончен. Лена повесила трубку и поняла, что придется ехать и разбираться прямо в посольстве. Такой исход дела ее совсем не удивил, она успела привыкнуть к подобным порядкам, пока жила с Арифом. Лена прошла в комнату, увидела, что подруга спит, свернувшись комочком на широкой постели. Ее волосы высохли и блестели, дыхание было мирным, ровным, почти детским. Да и сама она во сне казалась ребенком. Дети тоже спали спокойно, Лена получше укрыла Сашку, который всегда умудрялся запутаться в пододеяльнике, и вышла из комнаты. Сумку она разобрала в коридоре, да и разбирать было нечего. Одежда Сашки – поношенные вещи, которые мать собрала по дальним родственникам и знакомым, чьи дети выросли из них. Два полотенца. Черный шерстяной свитер – в нем она тогда в сентябре попрощалась с Арифом на вокзале… Казалось, что ненадолго, но вот прошел год, как она не слышала даже его голоса. Дешевые шорты на случай жаркого дня. Майка.
Чистые носки. Белье – тщательно подштопанное. Больше – ничего. «В конце концов, я приехала всего на недельку, – сказала про себя Лена, разбирая свой убогий гардероб. – И вовсе не обязана каждый день менять туалеты… Но все равно, во всем видна бедность. Позорная бедность, унизительная… А, плевать! Что я могу сделать? Сколько же он мне прислал? – Ее мысли снова переключились на деньги. – Неужели мне и Сашке совсем ничего не останется, когда мы заплатим долг? Неужели он не мог догадаться, что меня преследуют кредиторы? Может быть, он как раз и прислал денег, чтобы расплатиться с ними? Нет, от Арифа этого нельзя ожидать…»
Она умылась, уложила волосы в тугой узел на затылке, отряхнула джинсы, надела легкую льняную кофточку и, выйдя из квартиры, осторожно закрыла за собой дверь.
Марина подняла палец, призывая всех к тишине, хотя ребята и так молчали. Прислушалась и заявила:
– По-моему, с Владом они покончили.
Ей никто не ответил. В коридоре раздались шаги, она приоткрыла дверь, высунулась и действительно увидела Влада. Поманила его рукой, он подошел, озираясь по сторонам:
– Чего тебе?
– О чем с тобой говорили? – спросила она.
– Ни о чем, отстань.
– Зайди!
– Пошла ты! – злобно ответил он, стряхивая ее руку со своего плеча. – Вляпался из-за тебя. Теперь нас с Максимом прогонят.
– Следователь там?
– А как же!
– А ректор?
– Сидит. Это ты на меня накапала! – вдруг сорвался он, зашипел ей прямо в лицо, обдавая запахом перегара: – Ты сказала, что Наташка мне нравилась?
– Болван, со мной еще не говорили!
– Тогда откуда они…
– А все знали, – Марина издевательски пожала плечами. – Думаешь, никто не видел, как ты на нее пялишься?! Максима уже допросили, верно?
Она почти втащила Влада в комнату. Он оглядел собравшихся – Пашу, Светку, двух других парней, опустился на постель и стал разминать в пальцах сигарету. Все сидели в комнате Марины, куда их загнал следователь, и ждали своей очереди на допрос. Максим, которого допросили первым, уже исчез. Его Марина проворонила, зато теперь так и вцепилась во Влада:
– А что еще тебя спрашивали?
– С кем она разговаривала, о чем… Ссорились или нет… Много выпила или мало… Сказал, как было. Пила вино, молчала, и все. Потом пошла к Максиму вниз, потом ушла к себе.
– Да? – сощурилась Марина. – А про то, как ты ее у дверей зажимал – ничего не сказал?
– Сука поганая! – вскочил Влад. Его круглые глаза налились кровью. – Ты что – думаешь, это я ее выбросил?!
– Влад… – протянул один из парней, – прекрати! Никто так не думает.
– Да вы все видели, как я к ней относился! – продолжал кричать тот. – Я ее пальцем тронул, а? Я ее хотел, ну и что? Я это скрывал, что ли?! Я предложил, она отказалась, и все! И ни черта больше не было! Да вы же все видели, как я тут валялся…
– Хватит! – завизжала вдруг Светка. Она была бледная, измученная, под глазами легли круги. Весь день отмалчивалась, куталась в рваный халат и только поплакала пару раз в своем углу. Теперь она вскочила и затопала ногами в настоящей истерике: – Подлецы! Подлецы! Это кто-то из вас! Она была несчастная, беззащитная, и кто-то из вас ее изнасиловал и убил!.. Вы напились как свиньи… И еще рассуждаете, как вам выпутаться?! А я все скажу, все!
– Что ты скажешь? – цыкнул на нее Пашка. – Что ты скажешь, сама подумай?!
– Все скажу! И что ты анашу принес, и что курили тут, и что Влад к ней пристал…
– Ты же не видела!
– А вы все рассказали! Думаете, я вас покрывать буду?! Негодяи!
– Замолчи, дура… – устало бросила Марина. Она села за письменный стол и уперлась согнутой ногой в столешницу, покачиваясь на стуле. – Никто из нас этого не делал.
Светка заплакала, закрыв лицо худыми руками, уселась в угол дивана и затихла. Парни переглянулись, а Влад, наблюдавший всю эту сцену с отвисшей губой и вытаращенными глазами, вдруг сказал:
– Меня спросили, не было ли посторонних в общаге. Я сказал, что нет.
– Ну и что? – Марина смотрела в окно и сильно затягивалась дешевой сигаретой. – Подумаешь, новость. То-то и скверно.
– Я совсем забыл, что мы с Максимом выходили, – продолжал Влад, растирая ладонями опухшее лицо. – Черт, ничего не соображаю…
– Кто ее нашел?
– Дворник.
Ребята помолчали, только Светка заплакала громче. На нее никто не обратил внимания. После паузы Марина спросила:
– Куда это вы выходили? Когда?
– Да ночью уже. Максим прислал за мной Наташку, помнишь? Чтобы я к нему спустился. Я и спустился. Мы поругались немножко насчет дежурства, он хотел выпить с вами… Потом покурили, потрепались. А потом мы оба вышли на улицу.
– А зачем?
– Понимаешь, нам показалось, что кричат. Баба кричит – помогите!
– Ничего себе… – буркнула Марина. – Веселый был вечерок… И что там было?
– А ничего. Мы вышли, посмотрели по сторонам, да темень такая, что глаз выколи. Максим говорит: «Пойдем посмотрим, кто орет». А орет она, действительно, громко – уши закладывает.
– А мы не слышали, – оживился Пашка.
– Молчи уж! – Марина отмахнулась от него и бросила качаться на стуле. – Слушай, Влад, так вы бросили вахту без охраны?
– Точно.
– Сдурели? – Она покрутила пальцем у виска. – Доигрались, дурни! Я же говорила, это не мы! Кто стал бы Наташку обижать… Даже спьяну! К ней все нормально относились. Долго вас не было?
– Да честно говоря… – вздохнул Влад. – Искали мы ту бабу, в соседнем дворе. Я-то был пьяный да еще накуренный, а на свежем воздухе вдруг потянуло блевать… Уж вы простите, девчонки. Ну, Максим со мной возился…
– Тьфу… – поморщилась Марина. – А дальше что было?
– Вернулись мы где-то через двадцать минут, все в порядке, на вахте пусто. Я заступил на дежурство, Максим пошел спать. А в семь утра ломятся в дверь – дворник и еще кто-то… Наташка, оказывается, лежит там во дворе под окнами, голова расколота и прочее.
Влад смачно сплюнул на пол. Светка вскрикнула, и Марина угрожающе обратилась к ней:
– Или ты сейчас заткнешься, или я тебя прибью! Надоела! Нам тут бог знает что могут приклепать! Слушай, Влад, ты ничего не рассказал про то, как вы бросили вахту?
– Нет, – уныло ответил он. – Ректор там сидит, собака, сожрать меня готов… И так узнал, что вы тут жили, а теперь еще это убийство. Я бы еще ему сказал, что мы вахту бросили – и хана… Тут ведь и банк, и фирма обувная… А охрана на мне.
– Болван, надо было сказать! Все равно вас выгонят, сказал бы правду! Надо спасать свою шкуру, не понимаешь, что ли? Бросил вахту! – Марина раздавила окурок о столешницу и выбросила его в открытое окно. Потом обратилась ко всем присутствующим: – Что делать будем? Нас начнут трепать, а за что? Пусть Влад еще раз пойдет туда и все выложит! Кстати, а почему никого не вызвали?
– Откуда я знаю… – пробормотал Влад.
– А с чего они взяли, что Наташу убили? – Света подняла мокрое лицо, еще больше подурневшее от рыданий. – Может быть, она сама… Не выдержала позора, не могла больше так жить… И выбросилась.
– Ее перед этим здорово придушили, – пояснил Влад. – Так что это убийство.
– Господи…
– Вот тебе и – господи! – огрызнулась Марина. – Так, что-то они там задумались…
В этот момент дверь в комнату отворилась и заглянул сержант. Все, как по команде, смолкли, и Светка побледнела так, словно вот-вот упадет без чувств.
– Лебедятникова! – сказал он, оглядывая их.
– Готова, – Марина вскочила и решительно пошла к двери. Сержант увидел Влада, который старался остаться неузнанным, отвернувшись к окну.
– А вы что тут делаете? – грубо спросил сержант.
– Я зашел… Сигареты взять… – Влад поднялся и похлопал себя по боковому карману куртки.
– Давайте выходите.
– Все-все!
Все трое ушли, а Светка снова заплакала – тихо, горестно.
Марина, оказавшись в комнате, где велось следствие (повезло какому-то уехавшему студенту), сразу заявила:
– Влад только что сказал нам, что забыл одну деталь.
– Лебедятникова, – с ненавистью произнес ректор – седой мужчина с беспокойными злыми глазами. – Я тебя давно уже видеть не могу. Ты отчислена с сегодняшнего дня. Я подпишу приказ. Поняла?
– А вы всех отчислите, кто тут на лето остался, или только меня? – Марина вызывающе улыбнулась, хотя на душе у нее было невесело. – Я же знаю, вы меня особенно любите, всегда выделяли…
– Ты, Лебедятникова, зря улыбаешься, – у ректора возле рта задрожал нервный тик. – Я про все твои делишки знаю.
– Про какие это? – Марина смотрела на капитана, который перечитывал какую-то бумагу и не вмешивался в разговор. – Про что вы им успели рассказать? Что выпивала? Да вы сами выпиваете, только втихомолку, это всем известно.
– Так, все, – сказал капитан – и очень вовремя – ректор позеленел от ярости. – Давайте побеседуем.
– С вами? – Марина потуже затянула пояс халата и улыбнулась. – Хорошо. Только пускай этот выйдет.
И кивнула на ректора. Она понимала, что терять ей больше нечего, в институте ее не оставят ни за что, и впервые могла отвести душу – высказать этому типу все прямо в лицо. И добилась своего – ректора попросили выйти.
– Я вам расскажу, что захотите, – сказала она, садясь на расшатанный стул напротив капитана. – Только сперва хочу кое-что объяснить. Влад и Максим – наши вахтеры, вчера вечером ненадолго оставили вахту. Всего минут на двадцать. И это было как раз тогда, когда Наташи уже не было в комнате. В общагу мог войти полк солдат, никто бы не заметил.
– Кто это вам сказал?
– Влад. Только что сказал, после допроса. Да, еще хочу сообщить, что никто из нас Наташу не убивал.
– У нее не было врагов, недоброжелателей? – Капитан как будто не обратил внимания на ее сообщение.
– Никого, все ее любили. Единственный человек, который мог бы ее ненавидеть – это жена Арифа, Лена. Но во-первых, она не знала, что Наташа залетела от ее мужа, во-вторых, они с Арифом давно развелись, в-третьих, Лена никого ненавидеть просто не способна.
– Почему она осталась в общежитии на лето?
– Была беременна. Не хотела делать аборт, боялась, знаете… Совсем неопытная девушка. Решилась на искусственные роды, чтобы меньше риска. Поэтому пришлось дожидаться необходимого срока здесь, в Москве. В Рязань она поехать не могла, там мать и отчим. Ну обычная история. А ее точно убили?
– Да.
– Кошмар… – Марина тоскливо посмотрела на струйку дыма, которая медленно текла из ее приоткрытых губ.
– Опишите мне вчерашний вечер, подробно.
– Могу… – Она пожала плечами и медленно заговорила, припоминая: – Она была очень подавлена. Я поддерживала ее как могла. Мы поболтали, потом я пригласила ее на вечеринку к Паше. Он нашел новую работу, мы решили это отметить.
– Во сколько вы сели за стол?
– Около одиннадцати вечера.
– Гарина не говорила, что кого-то ждет, чего-то боится?
– В ее поведении ничего необычного не было.
– А вообще было что-то необычное в этом вечере?
– Например? – засмеялась она. Смех получился довольно горький. – Вы же сами, наверное, были студентом, участвовали в таких попойках. Мы собрались, как и раньше бывало, выпили, поболтали, кое-что пожевали…
– Кто был на вечеринке?
Она перечислила.
– А когда пришел Тычинин?
– Это кто еще?
– Ваш вахтер, Владислав Тычинин.
– А, этот… Да скоро пришел. Он дежурит по ночам, целый день отсыпался, а к нам пришел где-то через полчаса после начала вечеринки. Конечно, вы уже знаете, что он неровно дышал к Наташе, но лучше оставьте его в покое. Не он ее убил.
– Припомните, как развивалась дальше ваша вечеринка. Кто входил, кто выходил.
– Я тогда хорошо выпила. Об этом лучше спросите Светку, она трезвенница. Кстати, про Светку скажу одно – она ушла вскоре после того, как ушла Наташа.
– Подробнее, пожалуйста.
– Сейчас… О чем-то таком шла речь… А, вы же знаете эту историю с арабским младенцем?
– С кем?!
– Наташа залетела от одного араба, нашего бывшего студента. Он пропал. Думаю, он не знал, что сделал ей пузо, но тем не менее мог бы хоть попрощаться с девушкой. Ни звука от него не было уже полгода. Я еще говорила Наташе, что при встрече надо ему намылить голову. И вот пришел Влад и сказал кроме всего прочего, что Максим сегодня видел на вахте какого-то араба, похожего на Арифа. Наташа заволновалась. Пошла туда, чтобы расспросить, наверное… Вскоре ушла Светка. Вернулась Наташа, расстроенная…
– Во сколько это было?
– Эти вопросы уже не имеют смысла, – пояснила та. – Я была пьяна, уж простите. Может, кто другой вспомнит, но не уверена… Я, правда, плохо переношу алкоголь. Поспрашивайте наших ребят. А Светку не слушайте.
– Итак, вернулась Наташа. Сколько она еще пробыла в комнате?
– Минуты три. Сразу ушла. Только сказала Владу, что Максим выходит из себя на вахте и требует, чтобы сменили.
– Больше ничего?
– Ничего, – твердо сказала Марина. – А если вы про то, что Влад к ней приставал…
И осеклась. Только тут она поняла, что никто не мог рассказать капитану про эти пьяные приставания вахтера – Максима при этом не было, а сам Влад скорее язык бы себе откусил, чем сказал такое.
– Ну-ну, расскажите, – подбодрил ее капитан. – Он к ней пристал? Как она реагировала?
– Плохо… – убито ответила она.
– Они повздорили, верно?
– Нет, не так. Он быстро отвязался, а она ушла.
– Он был очень пьян?
Этот вопрос почему-то сильно испугал ее. Она встрепенулась и твердо сказала:
– Это не он ее убил!
– Я спросил, был ли он сильно пьян?
– Да.
– А кроме того?
– Что – кроме того? – напряженно всматривалась она в его лицо. – Не поняла вас.
– Вы курили анашу?
– Что?! – Тут ей все стало ясно. Максим разболтал. Разболтал, потому что был уверен, что он-то останется в стороне – в вечеринке не участвовал, не пил, не курил, к Наташе никогда не клеился… Больше никто сказать не мог. И улизнул-то он как-то тихо, незаметно… Бедный Влад! Дурак, он поделился с другом впечатлениями от вечеринки…
– Я спросил, курили анашу?
– Не помню, – с вызовом ответила она. – Была совсем пьяна, спала.
– Вот как? Даже не можете сказать, кто именно курил?
– А вы никогда не курили? – взорвалась вдруг она. – Да господи, каждый хоть раз в жизни пробует!
Он пропустил это мимо ушей и спросил:
– Кто принес «травку» в общежитие?
– Понятия не имею.
– Хорошо. Тогда я скажу вам, что ее принес ваш приятель Павел Будько.
– Первый раз слышу про такое.
– Так вы все-таки вспомните, кто курил?
Она поняла, что нет смысла что-то скрывать. Влад, простая душа, явно рассказал Максиму все.
– Курили все парни, включая Влада.
– А вы?
– Нет.
– Тогда вы были трезвее остальных. Гарина сказала вахтеру, чтобы он спустился вниз, а он начал к ней приставать?
– Примерно так.
– Чем это кончилось?
– Ничем.
Она поерзала на стуле, тесно сдвинула колени, пошаркала по полу тапочками. Подняла голову и тоскливо взглянула на капитана:
– Мне можно идти?
– Сперва ответьте, кто из парней ушел из комнаты после этой сцены и в какой последовательности?
Щеки у нее внезапно стали горячими, но не от стыда, как она решила, а от волнения. «Сейчас придется сказать. Свинья ректор, гадина. Наверняка все знает. От кого? Мало ли у него шпионов? Тот же Максим казался таким приличным парнем…» И она вызывающе ответила, даже найдя силы криво улыбнуться:
– Никто никуда не ушел.
– Все трое остались с вами?
– Да.
– Чем вы занимались?
– Любовью… Так что у всех у нас алиби. – Помолчала, ожидая реакции, и резко заключила: – У каждого свои вкусы.
– Все, Лебедятникова, – спокойно прервал ее капитан. – Идите.
– Что подписать? – спросила она, поднимаясь. Говорила нервно, неуверенно, но пыталась изобразить беззаботную наглость.
– Потом еще раз снимем показания и подпишете.
Она вышла. Пробежала по коридору, ничего не видя и не слыша, рванула желтую дверь туалета, уселась там на подоконник в умывальном отделении и просидела так минут двадцать, энергично пиная батарею. Потом пообдирала облупившуюся эмаль с оконной рамы. Выкурила две сигареты. Всплакнула, подумав об отчислении. Плюнула на пол – просто так. Потом открыла окно и посмотрела вниз, во двор. Недавно прошел дождь, и она подумала, что место, где Наташа грянулась об асфальт в своем голубом костюме, должно быть где-то там, под стеной, где сейчас стояла длинная бурая лужа.