Много лет назад я признался девушке: «Больше тебя я люблю только одиночество». Она страшно обиделась, чему я был искренне удивлен. «Если ты даже одиночество любишь больше меня, – плакала она, – значит, я для тебя пустое место!»
Я ошибался, полагая, что ценность одиночества неоспорима не только для меня, но и для всех окружающих. То, что мне казалось комплиментом высшей пробы, другие почитали чуть не за оскорбление. Со временем это даже стало забавлять. «Интересно, если бы твой избранник сказал, что больше тебя любит только одиночество, ты бы обрадовалась или оскорбилась?» – тестировал я знакомых и малознакомых подруг и неизменно получал малоутешительный ответ. В конце концов я убедился, что человека, ценящего мою потребность в уединении, рядом со мной не будет никогда.
Лупетта стала первой девушкой, которая, скорее всего, не расстроилась бы, услышав от меня такое признание. Почему «скорее всего»? Потому что этих слов я ей никогда не говорил. Она разделалась с моей любовью к одиночеству в два счета, как волчонок, нехотя слопавший выпавшего из гнезда птенца. И, что интересно, я об этой потере нисколько не жалел. Напротив, я начисто забыл, как мог так лелеять одиночество, если каждую минуту пребывания вдали от Лупетты только и думал о том, когда мы снова будем вместе.
«Давай завтра встретимся», – как-то предложил я ей, расставаясь. «Нет, не завтра, – ответила она. – Я хочу побыть одна, чтобы не потерять остроту чувства». Так все мои бывшие девушки в ее лице отомстили мне за измены с одиночеством.
Абсолютным показанием для катетеризации магистральных вен является необходимость проведения длительной инфузионно-трансфузионной терапии от нескольких дней до нескольких недель и месяцев, а также невозможность инфузий в периферические вены. Более высокая скорость кровотока в центральных венах (подключичной, наружной яремной и бедренной) способствует менее выраженному местному воздействию вводимых препаратов на стенку сосудов и явлениям веноспазма. Считается, что наиболее удобной веной для чрезкожной пункции катетеризации, проведения инфузионной терапии и ухода за катетером является подключичная вена.
Операция производится под местной анестезией Sol. Novocaini 0,5%-5,0. Сначала подключичным доступом по методу Сельдингера пунктируется и катетеризируется правая подключичная вена. Затем в нее с помощью расширителя устанавливается катетер. Правильность установки катетера проверяется по обратному току крови. Чтобы катетер не выпал, он фиксируется подшиванием, а сверху покрывается асептической наклейкой. Общая частота осложнений при катетеризации доходит до 30% и не зависит от вариантов техники ее выполнения.
В первый раз, когда мне ставили катетер, хирург, промахнувшись, попал в артерию, и я залил кровью всю операционную. Во второй раз врач перепутал катетеры и вместо трехпросветного поставил двухпросветный. Когда ошибка обнаружилась, пришлось снова ложиться на хирургический стол. В третий раз во время анестезии наступил паралич дыхательного нерва, и я чуть не распрощался с белым светом.
После того открыл Иов уста свои и проклял день свой.
Моя любовь ютилась с мамой в крошечной комнате коммунальной квартиры на улице Марата. Вырастив дочку без мужа, мама решила устроить свою личную жизнь. Когда мы с Лупеттой стали встречаться, у нее наклевывался серьезный виртуальный роман с седовласым американцем.
Лупетта не просто любила маму. Я бы сказал, она ее боготворила. Нет, Лупетта не преклонялась перед ней, они даже ссорились время от времени, но на самом деле только мать была для нее идеалом. Мне казалось, что в наше время ничего похожего уже не встретишь. «Мама в одиночку вылепила меня такой, как ты меня знаешь, – признавалась Лупетта. – Никто другой не оказал на меня такого влияния, как она. Все мое воспитание, манеры, привычки – от нее».
Когда мы задерживались где-нибудь вечером, мама постоянно звонила по мобильному, волнуясь, когда же любимая дочка вернется. Ничего удивительного в этом нет, так поступает большинство родителей, но сколько раз я слышал в голосе отвечающих им чад нескрываемое раздражение от чрезмерной опеки. И только Лупетте никогда не досаждали эти звонки; напротив, она всегда с любовью в голосе отвечала: «Мамочка, я же сказала тебе, что скоро буду». Интересно, что при этом мама никогда не допрашивала Лупетту по поводу ее ухажеров, и даже когда мы стали возвращаться по утрам, ни разу не устроила дочке разнос. Но я, похоже, забегаю вперед.