9
Той же ночью, только немного раньше, Джереми лежал дома в своей кровати.
Когда зазвонил будильник, он с размаху кинул в него подушкой. Без двадцати час. Будильник будет звонить еще пять минут, если его не выключить. Придется вставать.
Поспать так и не удалось. Он ворочался и метался на постели, а в голове бурлили воспоминания о Ковбое, о променаде, о пляже, о Тане – вперемешку с любопытством, надеждами и болезненными фантазиями… опять же о Тане. Его трясло. Он потел. Он так вертелся, что несколько раз пижама перекручивалась вокруг тела, отчего швы врезались в подмышки и пах. Не выдержав, он снял ее. Но собственная нагота до того обострила возбуждение, что он почел за лучшее снова одеться.
Еще никогда два часа ожидания не казались столь долгими и столь чудесными.
Но наконец они миновали.
Вернувшись к постели, он сложил две подушки и накрыл их одеялом – на случай, если мама решит проведать его, скажем, по дороге в туалет.
Он снял влажную от пота пижаму и спрятал под одну из подушек.
Весь дрожа, он опустился на колени и вытащил из-под кровати подготовленную заранее одежду. Ковбой велел одеться во все темное, прибавив, что «дубак будет как у эскимоса в жопе», и посоветовал прихватить с собой нож, а то мало ли что.
Слова о ноже заставили Джереми призадуматься.
– Бога ради, что мы там будем делать? – спросил он.
– Да просто для понту. И потом, ночью всякое случается, надо быть во всеоружии.
Ясное дело, ничего хорошего ребята не замышляют. Кто же станет сбегать из дома по ночам и собираться в час ночи у входа в луна-парк, просто чтобы потусоваться и поболтать? Джереми хотел расспросить Ковбоя поподробнее, но не стал, опасаясь, как бы тот не счел его чересчур подозрительным. Да какая, к черту, разница, что они там будут делать? Главное – быть с ними.
Одним из них.
Он хотел примкнуть к ним во что бы то ни стало.
Джереми натянул трусы и темно-синие джинсы, похлопав предварительно по карману, дабы убедиться, что ключи и нож на месте. Потом надел футболку и синюю ветровку. Остались только носки и кроссовки, которые дожидались его на выходе.
Он выглянул в темный коридор, посмотрел в сторону материной спальни.
В старом доме во время ночных вылазок Джереми приходилось пробираться мимо ее комнаты на цыпочках. А здесь комната матери находилась в самом конце коридора. Совсем другое дело!
Джереми прокрался к входной двери и осторожно снял цепочку. Она, конечно же, забренчала, но не сильно. Дверь открылась почти беззвучно, благо он смазал петли перед ужином, пока мать принимала ванну.
Что еще было хорошего в новом доме, так это наличие веранды. Там, в углу, Джереми уже ждал велосипед. В старом доме велосипед приходилось держать в гараже, так что Джереми никогда не пользовался им в своих ночных вылазках.
Опираясь о перила крыльца, он надел носки и ботинки, взял велосипед, аккуратно выкатил его и спустился по ступенькам.
Улица была освещена фонарями и луной, но под деревьями, там, куда свет не пробивался, стоял непроглядный мрак. На крылечках некоторых домов горел свет, но большинство окон были темными. Разумеется, кругом не было видно ни души.
Ветер обдавал прохладой лицо и руки. Он веял со стороны океана, влажный и освежающий, но в то же время вызывал у Джереми тревогу, напоминая, какое расстояние предстоит преодолеть в ночи одному. Внезапно тревога совсем одолела его, и на мгновение он пожалел, что выбрался из постели.
Ничего, скоро я окажусь среди ровесников. Это будет здорово.
Дрожа от холода, Джереми оседлал велосипед, оттолкнулся ногой от тротуара и покатил вперед. Свернув в соседний переулок, он взглянул на наручные часы. Без десяти час.
Спустя короткое время Джереми оказался возле берега у входа в Фанленд. В кустах под забором мирно почивал какой-то забулдыга, но, кроме него, поблизости никого не было.
Наверное, я просто приехал раньше всех, подумал Джереми.
А может, они встречаются в самом парке, чтобы не «светиться».
Он остановил велосипед на стоянке, спрыгнул с него и, защелкнув замок, направился к арке. Почти бегом преодолев лестницу, он очутился прямо под клоунской физиономией и стал оглядываться по сторонам. В темноте просматривалась билетная будка и небольшой участок променада за ней, но ни одного человека вокруг.
Джереми снова посмотрел на часы. Две минуты второго.
Немного подумав, он тихонько двинулся дальше, мимо билетной будки и магазинчика со сладостями и газировкой. Остановившись посреди променада, еще раз огляделся. Отсюда ему открывался вид на всю территорию Фанленда, не считая тех мест, которые скрывались в тени, но он по-прежнему не видел ни одной живой души.
Ну и где они?
Поблизости их нет, это точно. Может, затаились где-нибудь, чтобы тихонько подкрасться и напугать?
Джереми ждал. Никто не появлялся.
«А вдруг все это злой розыгрыш?» – подумал он. Вдруг они вовсе и не намерены показываться, а его сюда вызвали только чтобы посмеяться, потому что с первого взгляда догадались, какая он тряпка?
Он прислонился спиной к билетной будке. Где-то в отдалении кричали чайки. Волны, бледные в лунном свете, с шумом разбивались о берег. Он чувствовал себя маленьким, замерзшим и ужасно одиноким.
Надо было сразу сообразить: это слишком хорошо, чтобы быть правдой, думал он.
Наверняка Танина затея.
Таня.
Джереми сел и прижал колени к груди.
Розыгрыш. Знай свое место, задрот. Все это время они смеялись у меня за спиной.
А что если все они просто опаздывают?
Ага, конечно…
Он приподнял рукав куртки и включил подсветку часов. Двенадцать минут второго.
Они могли задержаться, сказал он себе. Подожду до полвторого, а там уже…
Послышались чьи-то тихие, но быстрые шаги.
Они пришли!
Пасмурное настроение как рукой сняло. Он поднялся и вышел из-за билетной будки, подняв руку в знак приветствия.
Девушка, находившаяся от него на расстоянии всего нескольких шагов, вскрикнула и замерла на месте. На ней был рюкзак и чехол с каким-то музыкальным инструментом, скорее всего банджо. Лицо ее в темноте казалось смазанным пятном, но для Лиз она была слишком худощава, а для Тани – мала ростом.
– Извини, если напугал, – сказал Джереми.
Она обернулась и огляделась по сторонам.
– Остальные еще не подошли.
Она снова посмотрела на Джереми:
– Так ты один из этих?
Он ощутил себя идиотом. На плечах у этой девушки был солидных размеров рюкзак, а в зажатом в руке чехле – банджо. Она точно не из местных. Уличный музыкант, бродяжка – вот она кто.
– Смотря кого ты имеешь в виду под «этими», – сказал Джереми, а сам подумал: о чем это она?
– Троллеров.
– Не понимаю, о чем ты, – пожал он плечами. – Что еще за троллеры?
Девушка снова огляделась по сторонам, после чего подошла к Джереми:
– Уйди с дороги, малыш.
Это была вовсе не робкая просьба. Это был приказ. И Джереми покорно сделал шаг в сторону.
Она прошла мимо, снова огляделась и сбежала вниз по лестнице.
Когда она оказалась внизу, Джереми мог видеть только ее макушку. Спустя несколько секунд в поле зрения снова возникли ее голова, плечи и рюкзак. Она обернулась, и Джереми ощутил где-то в груди резкий укол страха. Но девушка лишь смотрела на него несколько секунд, отступив на пару шагов, а потом снова отвернулась и зашагала в направлении пляжа.
– Сука, – прошептал Джереми.
Уйди с дороги, малыш.
Хули она тут раскомандовалась?
Надо было не сходить с места и выдать что-нибудь вроде: «Да ну? А ты меня заставь!»
А она улыбается, она же у нас крутая, опускает свое банджо, скидывает с плеч рюкзак и стягивает ветровку, а под ней – одна тоненькая футболочка. И вот уже она, задрав руки над головой, снимает и ее – потому что только так она любит драться – и стоит перед ним в одних джинсах…
Джереми представил ее голой по пояс, кожа кремовая в свете Луны, только пятнышки сосков темнеют. Она медленно подходит к нему. Слегка пригибается, раскинув руки, точно рестлер на ринге…
«Не заставляй меня делать тебе больно», – говорит он.
«Хочешь помахаться?» – спрашивает она.
Да уж, это было бы нечто. Бороться с ней, повалить на землю и…
Но, конечно, еще лучше, если бы на ее месте была Таня.
Как насчет этого – побороться вот так с Таней?
Да она меня по асфальту размажет.
Плевать, оно того стоит.
Черт, ну где же она?!
Кто-то хлопнул Джереми по плечу сзади, отчего тот вздрогнул и обернулся.
– Здорово я к тебе подобрался по-индейски? – спросил Ковбой.
– Черт, ты напугал меня до усеру.
– Скажи спасибо, что это оказался я. Если стоишь здесь в одиночку – держи ухо востро, ведь тут ходит много опездов, и все рады тебя захавать…
– Где остальные?
– Дома в постельках, надо думать…
– А что случилось?
– Сегодняшнюю вылазку отменили.
Все-таки я оказался прав, подумал Джереми. Они не презирают меня. Просто у них изменились планы.
Он почувствовал, как к горлу подкатил комок, защипало глаза, захотелось разреветься. Он не мог понять, из-за чего это чувство: то ли от облегчения, то ли, наоборот, от разочарования, что сегодняшняя встреча не состоится.
– Как это? – спросил он.
– Из-за клятой статьи в «Стандарте». Не читал?
Джереми покачал головой.
– Какая-то коза-журнашлюшка накатала про нас статейку. Такой пурги нагнала! Нейт подумал-подумал, да и решил, что нынче тут может быть жарковато. Ты, кстати, не встречал поблизости копов?
– Не-а, – ответил Джереми. Он хотел было рассказать Ковбою про девушку, но передумал.
– Честно говоря, по мне так не стоит из-за этой статьи заморачиваться. Но Нейт, понимаешь, осторожность любит. Побоялся, что сегодня здесь могут устроить засаду или типа того. Сыграть по-крупному и таки взять нас. Короче, он позвонил Тане и посоветовал отменить веселуху.
– Я не вполне понимаю, – сказал Джереми.
– Да ладно, Герцог, как думаешь, зачем я сюда пришел? Ответ прост: ты б проторчал тут всю ночь, а вечеринка сорвалась.
– Что ж, спасибо.
– Я бы и раньше подошел, но сам понимаешь, дела, то-се…
– Да ладно. Лучше поздно, чем никогда.
– Ты часом не подумал, что мы про тебя забыли?
– Честно говоря, была такая мыслишка.
– Пошли-ка отсюда, пока не допрыгались.
Джереми направился вслед за Ковбоем к выходу.
– Допрыгались до чего? – спросил он.
– Тролли, мужик.
Джереми вспомнил вопрос девушки насчет троллеров.
– Что еще за тролли? – спросил он.
– Ну тролли, будто не знаешь?
– Типа чудищ, что живут под мостами?
– Прямо в точку, Герцог. Под мостами, под променадом, на пляже, короче – везде, где только можно. Они как тараканы. Засядут в укромном местечке, а потом как выскочат, как выпрыгнут…
– Это же бабушкины сказки.
– Я что, по-твоему, похож на бабушку? – Ковбой пихнул его локтем в бок и расхохотался.
Они сбежали вниз по бетонной лестнице, и Джереми кивнул в сторону стоянки, на которой оставил велосипед.
– Я говорю не о тех троллях из сказок, – сказал Ковбой. – Я говорю о бомжах, чудилах и алконавтах, вроде того, что цеплялся к тебе сегодня, пока я не подошел.
– Это был тролль?
– Так точно.
Подойдя к своему велосипеду, Джереми полез в карман брюк за ключом, как вдруг обратил внимание, что его велосипед – единственный на стоянке.
– А ты как сюда добирался? – спросил он Ковбоя.
– Пехом. Кстати, в следующий раз тоже не пользуйся великом.
В следующий раз!
– А когда следующий раз? – спросил Джереми, стараясь не выдать голосом волнения.
– Да кто знает? Таня, та хоть каждую ночь бы устраивала, да Нейт не позволит. Допустим, завтра.
– Внесите меня в список участников, ладно?
– Ясен пень, Герцог.
Улыбаясь, Джереми присел, чтобы открыть замок.
– Но про велик забудь, – напомнил Ковбой. – Никогда не знаешь, как карта ляжет. Вот придется уносить ноги по-быстрому, а велик станет лишней обузой, придется бросить.
– Ладно, в следующий раз приду пешком. – Джереми открыл замок, размотал цепь и выкатил велосипед из стойки. – Кстати, мы ведь можем встретиться и пойти вместе, а?
– Прости, старик. Ты парень что надо, конечно, а только ты – не Лиз.
– А, понял. Ну что ж, нет проблем.
Они пошли вдоль улицы. Джереми катил велосипед рядом с собой.
– Расскажи все-таки, чем вы занимаетесь, когда встречаетесь здесь? – спросил он.
– Развлекаемся по-свойски.
– Вы… троллеры?
– И снова в самую точку, Герцог. Они тролли, а мы – троллеры.
Джереми кивнул. Все его догадки оказались ошибочными. Даже самые безумные.
– Так что же вы делаете? – допытывался он. – Устраиваете на них охоту?
– Мне больше по душе слово «рыбалка». Оно ведь как ведется? Сперва заманиваем их. Типа, на крючок. Таня, кстати, отличная приманка. И вот один из троллей глотает наживку… барабанная дробь… Он наш! Дальше уж мы оттягиваемся с ним на всю катушку. Ну, или с ней.
– То есть вы избиваете их, или что?
– Или что. – Ковбой повернулся к Джереми. Глаза его были скрыты под полями шляпы, но губы сжались в тонкую линию. – У тебя что, проблемы с этим?
– У меня-то? Вовсе нет, я бы сам с радостью отмудохал этих уродов.
Губы Ковбоя расплылись в улыбке:
– Я сразу распознал тебя, Герцог. Я видел твое лицо, когда эта паскудина подвалила к тебе на променаде. Ты тогда чуть в штаны не навалил с перепугу.
– Эй, да я…
– Да, парень, ты так был напуган, что чуть не обосрался. Но это не все. Кроме испуга, я прочел в твоих глазах, как тебе хочется выдрать из его груди сердце и запихать ему прямиком в его Срио-Гранде.
Джереми с облегчением улыбнулся:
– Правда?
– Ты сам это знаешь, мужик. Вот и все в нашей команде – так же. Это червие, от него у всех мороз по коже, а они не имеют никакого права подходить к нормальным людям. Что они могут сделать полезного – забиться в какую-нибудь нору, желательно поглубже, и там подохнуть.
– Но они этого не делают, – сказал Джереми.
– Бляха, нет, конечно. Единственное, что они делают, так это выползают из своих нор и пристают к таким, как мы: «Не найдется ли четвертака, дружище? – пискляво заканючил Ковбой. – Я бедненький… неделю не жрамши… Прояви милосердие…» А потом понимаешь, что эта мразота еще и пытается тебя облапать, если не полез в карман за монетами.
А ведь так оно и есть, подумал Джереми.
– Понимаешь, о чем я? – спросил Ковбой.
– Конечно.
– Я говорю: «Хер тебе, а не милосердие, тролль». Понимаешь, что это значит?
– Что он не получит от тебя монету?
– И это тоже, Герцог. Но на самом деле это значит, что он никакого милосердия от меня не дождется.