© Ника Капарис, 2018
ISBN 978-5-4490-8921-2
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
…не обнажая ран, не трогая сердечных струн, не задевая болью душу, а лишь издалека коснусь пером и дерзостью созревшей красной вишни, что по губам иссушит слёзы ив плакучих, там верностью я припаду к рукам, где так же глубока чиста строка, на зло всем тысячам ветрам, глаза в глаза, мурашками по белой-белой коже, по запаху жасмина дрожью…
Часть 1
Анна уже и не помнит, когда у неё завязывались ровные и гладкие отношения с мужчинами. Всё чаще, и как правило, наперекосяк и уж точно ничего идеального в таких связях никогда не было.
Они встретились однажды майским поздним вечером. Не сказать, что эта встреча была случайной, потому как молодые люди давно уже приметили друг друга, но решительней всё же оказалась она. Тогда Анна ещё не придавала особого значения, почему именно Его она выделила из множества других мужчин и что ею двигало, сделать первой шаг навстречу. Нет, это не было банальным любопытством от скуки. Скорей всего, это больше походило на притяжение и, к тому же, огромный интерес к его внутреннему миру, который был переполнен множеством нестандартных рифмованных строк, а те в свою очередь плавно перетекали в лабиринты замысловатой прозы. Да, он был весьма странным поэтом и таким же необычным прозаиком.
Конец июля. Обычный будничный день не отличался ровным счётом от других абсолютно ничем, если бы только не визит желанного гостя. Анна ждала его, как обычно в условленном месте, где они часами проводили время. Им всегда было о чём поговорить, да и просто приятно находиться вместе; обсуждать схожие темы, слушать одну музыку и мечтать об одном море. Они даже умудрялись высказывать одновременно одни и те же мысли, на что всегда мило улыбались, соглашаясь с тем, что это нормально, когда на одной волне. Но бывали дни, когда молчание давало о себе знать, растягивая минут в часы, а часы в недели. Но об этом чуть позже, а сегодня, сейчас, Анна уже слышит приближающиеся его шаги и как, чуть слышно, открывается дверь в её кабинет.
– Здравствуйте, Володя! – приветствуя его своей тёплой улыбкой, произносит она первой.
– Здравствуйте, – кивает в ответ головой он.
– Что у нас на улице? Неужто лето?!
– Лето, и очень даже знойное! Жара! Не люблю когда так душно.
Анна тут же подошла к кулеру, набрала стакан холодной воды и протянула ему.
– Вот пожалуйста, утолите жажду!
Володя с удовольствием выпил всё содержимое стакана и по-хозяйски расположился за её рабочим столом.
– Пытаюсь работать, – как-то совсем отстранённо, промолвил он. И всё же, я думаю мой «Кинвенд» определённо взорвёт общественность, но как же мне трудно держать в голове весь этот объём! Я в замешательстве, боюсь, что не смогу всё осилить. И я понимаю, что именно сейчас мне нужно работать, но меня снова выселяют.
– Куда выселяют?
– Из квартиры… и всё потому, что я считаю, что это нормально уехать в одиночестве к морю. Поэтому мне Вас пока нечем порадовать.
– Понятно. Я так и предполагала, что Лада будет препятствовать.
– Чем дольше живём, тем труднее дышать. Одно радует, что она переменчива и пожалуй пока нужно закрыть эту тему.
– Значит, ждите перемен, возможно, всё в ней перегорит.
– Ну да ладно, я сейчас о другом. Пусто мне после первой главы, снова пять часов просидел над ней и снова застрял на концовке.
– Любое завершение сложное дело, поэтому всё именно так.
– У этой работы будет самая тонкая грань. Это риск и, наверное, поэтому мне сложно работать и очень важно Ваше одобрение. И я до сих пор не уверен, что мой роман увидит свет, поэтому мотивация слаба и хочется побыстрее выложиться и убрать всё в архив.
– Вы боитесь скомпрометировать себя?
– Нет, Вас… и ещё Её, – тихо, произнёс он.
Он имел в виду Её, ту, что несла для него боль, печаль, сомнения и разочарования, всё что угодно, но только не любовь. И он всякий раз падал туда, в свои мечты, связанные с ней. А она была необузданной и недоступной и посему фатальной Музой с завышенной самооценкой, которую он рисовал вопреки всем – идеальной во всём. Между собой они её называли Птичкой.
– А кому это будет интересно?! – продолжила Анна разговор, – для большинства читателей это всего лишь герои и неважно кто за ними стоит. Важно мастерство, стиль написания, важно как всё это автор преподносит.
– Работа крайне откровенна и я боюсь Вашего непонимания и осуждения, это очень ранит меня и потом многие поймут о ком речь и я боюсь, что это может быть использовано против.
– Володя, я уже давно согласилась на все Ваши тонкости и неформат. И я даже знаю, где мне будет больно. Да и потом, прямых ссылок нет, поэтому какие могут быть сомнения? Важно чтобы цепляло читателя!
– «И я даже знаю, где мне будет больно» – повторил он, – Вы о том, что Вашей героине уготовано противопоставляться другой?
– Ну, если в Ваших трудах будет идти речь о Птичке, значит я буду переживать Ваше неоднозначное отношение к ней.
– О ней он мечтает и не имеет, а с другой он холоден и имеет её, – как-то совсем разочарованно произнёс Володя.
– Очередные бонусы для неё. Конечно же я предполагала, что всё будет именно так! Кого-то придётся возвысить, а кого-то опустить. Это искусство! С кровью, с болью и вперемешку с реальностью.
– Не совсем так, Вы же знаете меня, после бочки мёда следует ложка дёгтя. Всё станет на свои места, когда прочтёте Вы! Для меня это очень важно. Писать пресные и банальные вещи я просто не умею. По мне работа должна шокировать! Сегодня я покажу Вам первую главу.
– Хорошо, я обязательно прочту.
– Постарайтесь поставить себя на место рядовой читательницы. Я считаю, что это будет более интересно именно женщинам, увидеть отношения изнутри от мужчины в довольно откровенных описаниях.
Уже ближе ко сну Анна решила просмотреть объём той самой работы, которую накануне принёс Володя. Прочтя пару абзацев, она поняла, что оторваться от текста просто нереально. Ей захотелось тут же набрать его номер, но часы показывали давно за полночь, поэтому пришлось ждать, когда наступит рассвет.
– Доброе утро, Володя!
– Доброе, – произнёс, он тихо в трубку.
– Замечательное начало, Володенька! И прежде всего, удивили сложными диалогами! Казалось бы, на них наоборот многие авторы отдыхают, а у Вас крайне всё так закручено и далеко неоднозначно. Я просто в восторге!
– Три последние главы будут именно из диалогов и сновидений, и они будут повсюду.
– У меня сейчас такое состояние, как от принятого допинга! То есть лёгкое помешательство от прочитанного, поэтому надо успокоиться и чтобы всё улеглось.
– Мне приятно, что Вы так чувствуете и вникаете в меня, Аня! Приятен Ваш интерес, такой не показушный и не поверхностный, и мне повезло с Вами очень!
– Вероятно, так и должно быть, когда люди идут в одном направлении! Жизнь преподносит нам не мало случайностей. Но я сейчас даже не об этом, а об том, как уникальна и хороша Ваша подача, это как в хорошем кино! Ну, просто интригующее начало!
– У меня всё как кино. Я стремлюсь к этому и именно в этом основная фишка, крючок – передать образность, чтобы читатель видел, слышал и чувствовал запах.
– Очень хорошо хватаетесь за детали, замечаете всё до мелочей! Вот только немного стёрты моменты передвижения главного героя и всё больше упор идёт на внутренние переживания.
– Да, я тоже думал об этом, но разве важны переезды, ведь главный герой, он, как зомби!
– Да, возможно и зомби, но иногда читатель теряется, ему нужна последовательность.
– Хорошо! Я, пожалуй, дополню и опишу сырой запах осени и звуки машин, огни города и шорох редких листьев, когда он выходил от неё в ночь.
– Да, именно так! Очень хорошее отступление, настроение осени… эйфории…
Их эмоциональный разговор продолжился буквально через пару часов, как только Володя вновь появился в её кабинете и они, так же бурно, обсуждали уже другие детали его романа. Затем он подошёл к окну, раздвинул жалюзи, впуская сумрачный поток дневного света и задумчиво произнёс:
– Кстати, Вы заметили в последние дни у нас ветер с востока. Это впервые за лето, и это тот самый суховей, что обычно приносит запах моря. Сегодня пасмурно, а он свеж и пахнет ракушками.
– Запах моря – это так прекрасно! Но как же необычно видеть Вас таким трогательным и романтичным.
– Наверное, Вы одна меня и видите таким, – вздохнул тяжело он.
– Вот даже как! – удивлённо произнесла Анна и тут же подошла к нему и обняла за плечи.
– Море для меня – это всегда откровение! – продолжила она. Чувствую его по-особенному. Это как дежавю! Жаль, что мой дед, когда-то покинул Средиземноморье. И даже мой папа мало что помнил о далёкой родине, где всегда мягкие волны, тёплое море, изобилие олив и разнообразие редких сортов винограда. Всё как-то забылось, ушло… даже язык умер.
– Любой язык превращается в мёртвый, если на нём не говорить несколько лет подряд, – добавил Володя.
– Я мало что помню из того, что папа пытался привить в самом раннем детстве. А потом и вовсе не до этого было. Мои родители сорвались с благодатных краёв и уехали на целину, в Казахстан, а там всё безвозвратно и потерялось. Всё стало каким-то безликим и общим, и даже нация для всех стала единой – советские люди!
– Да… вот и моей бабушке пришлось помотаться по стране, – дополнил он. Странное время было, все словно были искусственно привиты какой-то общей идеей. Причём такой силы, что свято верили в заоблачный результат. Получается, что и я ничего не перенял от своего деда. Помню лишь его особую влиятельность в определённых кругах высокопоставленного общества нашего районного. Даа… с ним считались, уважали, а потом пришло другое время – перестройка! И все и всё куда-то исчезло.
– Отвлеклись мы с Вами, Володя! – улыбнулась Анна, – давайте теперь ближе к делу, то есть к Вашей работе. Вот, что я тут наблюдаю, – вглядываясь в текст, – продолжила она, – всё здесь крайне сложно, причём слишком сложно!
– А я и говорил Вам, что там всё бредово.
– Ух, не ухватить мне этот «бред». Монологи объёмные и глубокие, и порой тяжелы в усвоении из-за наслоения одной глубины на другую. То есть по сути не успеваешь за ходом Ваших мыслей. Много размышлений на тему «хлеба и зрелищ». Ведь вначале были переживания личного характера, а здесь сплошная философия смерти, приправленная озлобленностью на весь белый свет.
– Так и задумывалось. Контраст.
– Может всё же кое-что убрать, сократить?! Вот, к примеру, предпоследний абзац на мой взгляд кажется лишним. И ещё не хватает воздуха, всё как будто в каком-то закрытом пространстве.
– Так и есть, в бетонном мешке. Это чёрный эпизод. Я сам не выношу его, но он таков. Я конечно же попробую, пройтись ещё раз по тексту, а потом займусь следующей главой. Представляете, у меня вот таких семь в голове!
Конец ознакомительного фрагмента.