Кровь поднимается в воздух
Статус: Жизнь – это прелюдия к смерти.
Обновлен: 27.06.2070
– Не получилось, – заявляет Заморский.
Смотрю на Заморского с ненавистью, я те дам не получилось, вот не получится, вот ты виноват будешь.
Двадцать часов четыре минуты от начала. Ничего не происходит.
– Провалилась теория ваша, – добавляет Заморский.
Заморский, это не происхождение. Это фамилия такая. Хочется прихлопнуть его чем-нибудь, да потяжелее.
Смотрю на экран, на холл «Ариэля», ну же, ну же, ну, быть не может, чтобы ничего.
– А может… в других отсеках?
– А может быть, ворона? – смеется Заморский.
– Чего?
– А может быть, собака? А может быть, корова? И там уже позавтракать, а может, пообедать, а может, и поужинать спокойно собралась.
Заморский смеется, девки Заморского хохочут, много девок у Заморского. Потому и не любит меня Заморский, думает, я сплю и вижу, как его гарем себе присобачить…
Да не дай бог.
– Ну ладно… сидите тут, если хочется, а мы пойдем…
Даже не отвечаю. Смотрю на экран, завораживаю взглядом, ну пожаа-а-алуйста, ну хоть что-нибудь…
– Кровь!
– Чего?
– Вон… смотрите… на полу….
Смотрим на чуть проступившее пятно, изогнутое подковой.
– Вот черт… ну-ка, девоньки, скорость поднимите…
– А как?
– Да вот же, на кнопочку…
Кусаю губы, если бы я спросил, – а как, наслушался бы про себя всякого. Заморский повышает скорость, пятно темнеет, разгорается, уже никаких сомнений – кровь…
– Ну что, – Заморский смотрит на меня, как на врага народа, – Ариэль сегодня вернулся.
– Очень рад за него.
– А кто такой, хоть знаете?
– Греческий бог какой-то… или постойте…
– Или ансамбль, – в тон мне добавляет Заморский.
Девки ржут.
– Ну ты смотри, уже хохочут над тобой!
Хочется грохнуть его чем-нибудь по башке и уйти. Не грохаю. Не ухожу.
– Э-эх, это ж челнок наш космический, чудо ты наше! Знаток ты наш! Вернулся… откуда там… в-о-от, сам не знаю, откуда.
– Но вернулся, – добавляю я.
– Вот-вот… а потому дельце есть…
– Сперли, что ли, челнок?
– Сплюнь, я те сперну! Сопру, то бишь. Не-е, тут другое… челночок-то приземлился, а на борту ни души…
Хочу спросить, где душить. Не спрашиваю.
– Ни одного человека, понимаешь?
– А были?
– Были, были, трое, не сомневайся даже. А тут нате вам, челнок пустой.
Холодеет спина. Конечно, всякое доводилось расследовать, отчим надругался над падчерицей, сын зарезал родителей за то, что не давали ему играть в варкрафт, убитый грабитель вернулся через десять лет и отомстил своему подельнику…
Но такого еще не бывало… Это новенькое что-то… слишком новенькое…
Досье
Иваничко Игорь Павлович
Г.р. 2005
Образование – неоконченное начальное
Предыдущие места работы – разнорабочий, грузчик, расклейщик, промоутер, сортировщик мусора.
Особые пометки – в 2025 г осужден за кражу на три года, в 2030 году осужден за повторную кражу на десять лет.
Характер: вспыльчивый, неустойчивый, легко впадает в ярость, в бешенстве не знает границ. В молодости был судим за драку, но отпущен в связи с не достижением совершеннолетия.
Состояние здоровья – удовлетворительное.
Конышев Антон Викторович
Г.р. 1997
Образование – высшее, специальность – (инженер-технолог)
Предыдущие места работы – наладчик КИПиА, ведущий инженер ООО РМЗ
Особые пометки: нет
Характер жесткий, требовательный, очень ответственный, хороший семьянин, очень любит сына.
Состояние здоровья – удовлетворительное (травма коленного сустава, удален желчный пузырь)
Конышев Алексей Антонович
Г.р. 2037
Образование – высшее, первое образование – инженер-технолог, второе образование – астрофизик. Дополнительно: курсы навигации, курсы СТО.
Предыдущие места работы: нет
Особые пометки: окончил школу с золотой медалью, два красных диплома.
Характер – ровный, спокойный, замкнутый, на контакт идет неохотно
Состояние здоровья – отличное.
Перечитываю досье, нда-а, характер спокойный, нордический, в порочащих его связях замечен не был…
– А дальше?
– Что дальше? – спрашивает Заморский.
– Досье…
– Три человека в корабле были, какое вам еще досье надо?
Людка ржет, как лошадь. Хочется застрелить её на месте.
– Ну что, начитались? Пойдемте уже, на месте посмотрим…
На месте… почему-то не хочется заходить на это самое место. Совсем. Приближаешься к стальной громадине, думаешь, какое расстояние пересек челнок, и становится страшно.
– А с радиацией тут как? – осторожно спрашиваю.
– Зашкаливает, вы даже не переживайте, – Заморский смеется. Первый раз вижу Заморского без девок, даже без Людки, это плохо, что без девок, значит, и правда тут небезопасно…
– Ничего не трогали? – спрашивает Заморский притихших мужичков.
– Да нет, вроде…
– Вроде или нет?
– Нет.
Говорят так, что уже понимаю – сами не помнят, тут тронули, там сдвинули, сям толкнули.
– Ну-ну…
Оглядываю широкий холл, стол посередине, начинаю понимать, что тут и правда невозможно что-то сдвинуть, столы, стулья, стеллажи привинчены к полу. А вот это не привинчено, маленький кольт в углу…
– Ваш? – спрашиваю у мужчичков.
– Чего?
– Ваш кольт?
– Не-е, мил человек, нам начальство не даст… а у меня дробовичок дома…
Холодеет спина, значит, кольт лежал здесь до того, как «Ариэль» опустился на землю. Или не здесь, или на столе, или еще где, почему-то представляю себе, когда «Ариэль» опускался, здесь все ходило ходуном…
Ищу следы, какие там следы, все покрыто пылью, откуда она вообще в челноке. Припоминаю досье, годы рождения, какая-то нехорошая догадка…
– А сколько челнок летел?
– Туда-обратно лет двадцать.
Чуть не хлопаю себя по лбу. Если здесь что и было, то исчезло давным-давно.
Черт…
– А я-то что могу сделать?
– То есть, семь лет криминалистику учили, и ничего сделать не можете? – вопрошает Заморский.
Девки хохочут, Людка заливается смехом. Чувствую себя беспомощным, в универе все как-то просто было, отпечатки пальцев, допрос свидетелей, алиби, мотивы преступления… а тут нате вам…
Хочется встать и уйти. Встаю и ухожу, пошли они все к черту. Вспоминаю что-то про срок давности, что было десять лет назад, на то вообще смотреть нечего…
У выхода спохватываюсь:
– А… эс-тэ-о, что такое?
– Кто из нас криминалист, вы или я? – взрывается Заморский.
– Да это вроде специальная теория эта… относительности, – бормочет Людка. Оторопело смотрю на неё, странно так, будто обезьяна заговорила или комнатная болонка. Специальная теория… что-то вертится в голове, какая-то мысль, никак не могу за неё ухватиться…
– А если это…
– Чего?
– А если…
– Ну, вот видите… если «Ариэль» пустить со сверхсветовой скоростью…
– Законом запрещено, – отзывается штурман, худой, бескровный, безликий, кажется, он даже не представился, когда мы вошли, а может, у него и имени нет.
– Я говорю, если пустить Ариэль со сверхсветовой скоростью… время пойдет назад, увидим, что там было…
– Людей-то всё равно не воскресить, – не соглашается штурман. Видно, что не хочется пускать ему Ариэль на всех парах, ой, не хочется.
– Хоть узнаем, кто кого убил.
Или не узнаем, мысленно добавляю про себя.
Пятно крови темнеет, растет, чуть поодаль появляется еще одно пятно, так и хочется подойти к нему, проверить, точно ли кровь, только не подойдешь сквозь экран, сквозь километры…
Кольт в углу вздрагивает, взлетает в воздух. Жду, что он упадет – не падает, парит в пустоте…
Вот черт…
Людка визжит, убегает вон из комнаты. Перевожу дух, меньше народу, больше кислороду…
Первое пятно крови стремительно сжимается, вытягивается в тонкую трубочку, поднимается в воздух. Мой желудок подкатывается к горлу, только бы не стошниться здесь…
– Смотри… вишь? – Заморский показывает на дрогнувший кольт.
– Чего?
– Это в него пуля влетела.
– Не вижу пули.
– А её здесь и нет. Это тогда, когда они там друг друга поубивали, вот, видать кто-то из кольта пулю выпустил… застрелил кого-то…
Второе пятно тоже вытягивается в трубочку, кровь вспоминает своё прошлое, как она текла по сосудам, поднимается в воздух, растекается по несуществующим венам, по капиллярам…
Желудок вываливается в рот, поспешно сглатываю жёлчь. Заморский протягивает мне стакан чая, глотни, полегчает…
Глотаю. Привкус во рту уходит, легче не становится. Кольт вздрагивает ещё один раз, еще один выстрел. И тут же опускается вниз, замирает в воздухе.
– В карман положил, – шепчет Заморский.
– К-кто?
– А то сам не догадываешься? Ну, кто двоих-то застрелил?
Прикидываю:
– Этот… мусорщик… без образования…
– Ну конечно, Иваничко их грохнул…
– А… т-тела?
– Оставил где-нибудь… на пыльных тропинках далеких планет… и сам туда же.
Киваю. Смотрю на кольт, как он покачивается в пустоте, расхаживает по комнате, чувствую, как что-то не сходится все больше и больше…
– А в дверь стучать тебя не научили? Ну так я научу. Не видишь, занят…
Вижу я, как ты занят… Людка сидит рядышком, хихикает, ну конечно, обсуждаем рабочие вопросы…
Ладно, некогда. Говорю сразу же.
– Это не Иваничко.
– Что?
– Это не Иваничко.
– Какая еще Иваничко?
– Не какая, а какой… этот… мусорщик… разнорабочий…
– И чего?
– Это не он убил.
– А кто?
– Вы по видео посмотрите, на каком уровне человек кольт держит? Высоко. А рост у Иваничко какой?
– Метр с кепкой.
– Ну. Старший Конышев тоже не бог весть какой высоченный, что остается?
– Думаешь… младшенький?
– Ну. Алексей… убил.
– Стой, что получается-то… видно, Иваничко ему там угрожал чем, или я не знаю, что… восстание. Бунт на корабле. Алексей его и пристрелил… Стой, не сходится, а отца он тогда за что?
Молчу. И сам понимаю, не сходится, так не сходится, что дальше некуда. И все-таки не Иваничко это, не Иваничко, вот провалиться мне на этом самом месте…
Снова звонят. Нет меня, нет меня, нетменя, как это говорят, чем сильнее звонят в дверь, тем больше меня нет дома…
И все-таки иду, открываю, вот вы мне скажите, зачем иду-открываю, кого я жду, нотариуса, который даст мне наследство от не известного мне дядюшки, или людей с микрофонами, поздравляем, вы стотысячный посетитель общественного туалета, вы выиграли миллион долларов… или нет, лучше в евро…
– Привет.
С ума я сошел, что ли… померещилось. Нет, не померещилось, Людка стоит, переминается с ноги на ногу.
– Ч-чего?
– Привет, говорю.
Не понимаю. Хочется вытолкать её за дверь, ненавижу её, ненавижу этот женский смех, как они хохочут, ах-ха-ха…
– Войти-то можно?
Спохватываюсь:
– Чего надо-то?
– Ты смотри, чего я нашла… Вконтакте…
Хочется провалиться сквозь землю, сдурела девка, сейчас будет мне свои луки показывать, или как это называется, ой, миленький, ты смотри, какой котеночек, ми-ми-ми, няшечка, ну поста-а-а-вь лайк…
– Вот, смотри…
Вот, смотрю. Из вежливости. Проклятая вежливость, сколько раз ты мне мешала…
Статус: жизнь – это прелюдия к смерти.
Когда-нибудь я убью отца, он мне за все ответит, за все, за все, за учебу проклятую, за это его бесконечное ты должен, ты-должен-тыдолжен, все дети, как дети, а ты идиотище, семью позоришь…
– Понимаешь? – Людка подмигивает мне.
– Это он их… обоих. Сначала отца, а потом на выстрелы Иваничко прибежал…
– Думаешь, докажем?
– Ой, ты осторожнее… Заморский знаешь, зверь какой, ему слова поперек не скажи, вообще бесится…
– Пусть бесится… – смотрю на экран, все еще не верю себе до конца, – докажем…