Глава 6
Аркадий Полозов
О сверхспособностях лунатиков Аркадий Полозов узнал в институте. Тогда он еще был не уважаемым в научной среде профессором, а амбициозным первокурсником, который приехал в столицу из провинциального городка и поселился в студенческом общежитии. Соседом его стал долговязый и неуклюжий Федя Лаптев. При знакомстве тот простодушно поделился, что приехал из деревни Каркушино, куда и планирует вернуться по окончании института, чтобы лечить соседей и вырастившего его деда Пахома. Аркадий звал соседа не иначе как Лапоть, а добродушный, слабовольный Федя откликался на прозвище с извиняющейся улыбкой, поднимающей в Полозове волну раздражения. Так и хотелось врезать мямле по морде – чтобы перестал быть мямлей, а стал мужиком. Лапоть сторонился всех конфликтов как огня, на физкультуре всегда был в отстающих, на турнике мог подтянуться максимум три раза.
– Ничего, Лапоть, для терапевта сила – не главное, – усмехался Аркадий. Сам он тоже не мог похвастаться физической силой, но брал внезапностью и знанием нескольких хитрых приемов самообороны, благодаря которым мог постоять за себя в драке. Может, победителем бы и не вышел, но отбиться в случае необходимости смог бы.
Почти сразу же выяснилось, что Лапоть – сосед беспокойный. Однажды Аркадий проснулся среди ночи и увидел, как деревенщина стоит у его кровати, покачиваясь, словно в трансе.
– Ты чего, Лапоть? – удивился Аркадий. – Иди спать!
И Лапоть неожиданно послушался, лег в свою постель и укрылся одеялом.
А на следующее утро, когда Аркадий спросил его о ночных хождениях, Лапоть смущенно признался, что ничего не помнит. Сосед оказался лунатиком. Иногда разговаривал по ночам и шатался по комнате, как привидение. Активность его увеличивалась к полной луне, и в первое полнолуние, которое застало их в общежитии, Лапоть выкинул нечто невероятное, что навсегда изменило жизнь Аркадия.
В ту памятную ночь Аркадий проснулся от сквозняка и приподнялся на постели. Лапоть стоял у раскрытого окна, задрав лохматую башку к полной луне.
– Опять? – досадливо простонал Аркадий. – Лапоть, иди спать!
Но на этот раз лунатик его не послушался. В желтом свете луны, льющемся из окна, медленно, как хищник, которого окликнула добыча, он обернулся и посмотрел на Аркадия изучающим, полным силы взглядом неожиданно синих глаз, и в нем не было ничего от обычного дневного мямли.
– Ложись спать, – стараясь не выдать охватившего его страха, твердо повторил Аркадий. От того, кто стоял перед ним, исходила физическая угроза, и этот новый Федор, которого уже никто не осмелился бы назвать Лаптем, мог легко поквитаться с Аркадием за все обиды и насмешки.
Лунатик уже сделал к нему шаг, и Аркадий мысленно приготовился к схватке. Но внезапно откуда-то с улицы донесся сдавленный крик. Утратив всякий интерес к Аркадию, синеглазый Лаптев легко запрыгнул на подоконник, а затем шагнул вниз со второго этажа.
Аркадий бросился к окну и свесился через подоконник, ожидая увидеть на асфальте корчащегося соседа со сломанной ногой. И ошеломленно застыл: как ни в чем не бывало, словно не было прыжка со второго этажа, лунатик быстро шагал по аллее. В конце аллеи метнулась тень – какая-то девчонка в цветастом платьице, убегая от хулиганов, отчаянно звала на помощь. Увидев Лаптева, она бросилась к нему за спасением. Следом показались три угрожающих силуэта – ночные волки загоняли овцу и не ожидали сопротивления. Происходи все днем, Аркадий был готов поклясться – у Лаптя не было шансов против трех хищников, вышедших на охоту. Но сейчас Лаптев сам стал хищником – и при виде противников не только не замедлил шаг, а, напротив, молнией метнулся к ним.
В желтом свете фонарей происходило невероятное. Его слабый, обычно неуклюжий сосед с фантастической силой и тигриной грацией раскидал трех крепких, агрессивно настроенных хулиганов, закаленных в уличных драках. До Аркадия донесся тихий скулеж – это один из нападавших отползал в спасительную тень, подволакивая сломанную ногу. Двое других с ревом бросились на Лаптева. Тот лишь рукой махнул – и они отлетели от него как кегли. Один, поднявшись на ноги, не стал испытывать судьбу и пустился наутек. Второй, очевидно – главарь, чем-то пригрозил Лаптеву с безопасного расстояния. Лаптев медленно шагнул к нему – и того как ветром сдуло. Только девчонка, все это время испуганно наблюдавшая за схваткой из-за спины Лаптева, подошла к нему, ойкнула и, приподнявшись на цыпочки, бережно коснулась платочком ранки на подбородке. Лаптев дернул подбородком – мол, ерунда, царапина. А потом взял девчонку за руку и пошел провожать ее до дома.
Происходящее казалось Аркадию сном – столь же причудливым, сколь нереальным. Он даже ущипнул себя и болезненно поморщился. Ничего не изменилось. Лаптев, рука об руку со спасенной девчонкой, удалялся по аллее. Уверенной походкой победителя, которому принадлежал весь подлунный мир.
Вернулся синеглазый супергерой уже под утро, а когда проснулся обычным Лаптем, не вспомнил своих ночных подвигов.
– Да ты гонишь! – недоверчиво присвистнул Лапоть, когда Аркадий описал ему произошедшее в лицах. – И что, я спас ту девчонку? Раскидал троих хулиганов? Тебе, наверное, приснилось.
Аркадий не стал спорить. Мобильных телефонов, чтобы предъявить запись в качестве доказательства, тогда еще не было и в помине. Даже к лучшему, что лунатик ничего не помнит о своих похождениях.
Лапоть стал его первым подопытным. Очень быстро Аркадий выяснил, что суперсила просыпается в соседе в лунные ночи и достигает максимума в полнолуние. Аркадий увлекся гипнозом, способности к которому проявлял и раньше, и тренировал на лунатике новые приемы, заставляя выполнять команды – сначала простые, затем сложнее. Из них получилась отличная команда: у Аркадия были мозги, у Лаптя – нечеловеческая сила во время лунных снов. Аркадий управлял этой силой по своему желанию, а Лапоть ничего не помнил наутро. С каждым разом Аркадий заходил все дальше, проверяя границы возможностей лунатика.
В родную деревню, к деду Пахому, Лапоть вернулся в конце первого курса – парализованным инвалидом. Он упал с площадки недостроенной высотки. Аркадий навестил соседа в больнице, убедился, что тот не помнит, зачем полез на стройку, отвез его в деревню и больше никогда не видел. Шансов вернуться к нормальной жизни у Лаптева не было, а парализованный лунатик Аркадию был неинтересен. Осенью у него появился новый сосед – будущий хирург безо всяких намеков на лунатизм. По ночам он громко храпел, и магия луны на него совершенно не действовала.
Аркадия ломало. Ему был нужен новый подопытный лунатик. Однажды в коридоре мединститута он услышал, как студентка со смехом рассказывает подруге, что ночью ходила во сне и жарила яичницу. У нее была тонкая талия, пышные каштановые волосы принцессы и голубые глаза вполлица. Но даже если бы она была кикиморой, Аркадия это не остановило бы. Главное, что в ней дремала суперсила, которую ему предстояло открыть и подчинить. И лучше всего, если девушка всегда будет рядом с ним. Ручная и покорная. Аркадий знал, что лунатизм передается по наследству. Если у него самого нет суперспособностей лунатиков, они могут быть у его ребенка. Главное, выбрать в жены лунатичку.
Они поженились через полгода. Лида верила, что это любовь. Еще через полгода она забеременела. Она сияла, когда поведала ему эту новость. Аркадий просиял в ответ – ничто на свете не могло бы сделать его счастливее. Ребенок-лунатик и неограниченное пространство для исследований.
Аркадий встретил Лиду из роддома с сероглазым малышом, которого назвали старомодным именем Ярослав в честь отца Лиды. Аркадий не возражал – дед был лунатиком, и он от всей души надеялся, что его сын попадет в те восемьдесят процентов детей, которые по статистике наследуют лунатизм.
Первого полнолуния после рождения сына он ждал с особым трепетом и в ту ночь не мог сомкнуть глаз. Лида, измученная хлопотами о малыше за день, уже давно отрубилась, спал и младенец, а луна все никак не показывалась из-за туч, чтобы сообщить свой приговор – признать ребенка своим или отказать в особом покровительстве. Наконец лунный свет хлынул в прореху между серых облаков, осветил детскую кроватку, и новорожденный беспокойно закряхтел. В ту же секунду его отец оказался рядом и нетерпеливо склонился над колыбелью. Аркадий не испытывал никаких отцовских чувств к краснолицему существу, но в тот миг, когда младенец открыл веки и взглянул на отца осмысленным взглядом ярко-синих, как у Лаптя во время лунных хождений, глаз, Аркадий порывисто прижал ребенка к груди. А затем поднес к окну – поближе к небу. Луна, сверкнув на прощанье, снова скрылась за облаками. Сын сонно смежил веки с длинными девчачьими ресницами.
– Он что, плакал? – Лида с беспокойством поднялась на постели, запоздало подчиняясь зову луны.
– Я его успокоил. Он спит. – Аркадий уложил ребенка в кроватку и скользнул под одеяло к жене.
– Ты замечательный отец. – Лида сонно уткнулась ему в плечо и снова отключилась.
Вот бы она всегда пребывала в подобном заблуждении и не догадывалась о его истинных мотивах! Аркадию довольно долго удавалось водить жену за нос. Лида была неглупа, но, ослепленная любовью к нему и сыну, считала их семью идеальной. Аркадий защитил кандидатскую, его позвали работать на кафедру в институте, а сама Лида посвятила себя семье и была счастлива в своем мещанском мирке.
Ярославу исполнилось три года, когда Лида прозрела. Сначала раскрылась давняя связь мужа с Кристиной. Тому с трудом удалось убедить жену, что роман с красивой легкомысленной моделью был ошибкой. Хорошо еще Лида не узнала, что Кристина родила ему сына. Марк был лунатиком, в мать, и он был младше Ярослава на год. А вскоре Лида прознала о его опытах. Вернувшись на дачу раньше времени, она застала разгар эксперимента, когда сын опасно балансировал на перилах лестницы второго этажа, выполняя команду отца. Аркадию тогда предложили возглавить лабораторию, и ему были нужны быстрые результаты, чтобы привлечь инвесторов для финансирования. Без спонсорской поддержки ему было не продвинуться в исследованиях, а чтобы ее получить, нужно было предъявить толстосумам нечто особенное – например, мальчика, который демонстрирует нечеловеческую силу и ловкость. Младший Марк для этих целей был еще мал, а на Ярослава ученый возлагал большие надежды.
– Что ты творишь?! – Лида молнией метнулась по лестнице и крепко прижала к себе сына, который, очнувшись от лунного сна, ошеломленно протирал глаза.
Аркадию на время удалось усыпить бдительность жены, но с тех пор она не спускала с сына глаз ни днем ни ночью. Пришлось отказаться от большинства экспериментов, но не от самого важного. В полнолуние Лида крепко спала – Аркадий тайком подсыпал ей снотворное и отправлялся на лунные прогулки с сыном. Он был опьянен результатами, которые демонстрировал Ярослав, и не заметил, как однажды жена провела его – лишь притворилась спящей и проследила, как он увел мальчика.
Скандал разгорелся посреди ночной улицы. Заслонив собой сына, взбешенная Лида кричала, что он изверг и фашист, что она подает на развод и не даст ему видеться с Ярославом. Этого Аркадий допустить не мог. Из-за облаков, как из-за кулисы, выглянула сообщница-луна. Взревел мотор, и на улицу выехала припозднившаяся машина… Водитель потом клялся следователю, что в тот поздний час на улице никого не было – кроме той простоволосой женщины в плаще поверх ночной сорочки, которая бросилась прямо ему под колеса. Мужчину с мальчиком, шагнувших в тень, он не заметил – Аркадий к тому времени умел не только управлять людьми, но и мастерски отводить им глаза.
Он позаботился о том, чтобы Ярослав не помнил обстоятельств смерти матери. Для всех Лиду сбила машина. А зачем ее посреди ночи понесло на улицу, так и осталось загадкой. Водителя, в крови которого весьма кстати нашли небольшое содержание алкоголя, осудили. Дело закрыли.
Вскоре Аркадий привел в дом Кристину и ее маленького сына Марка. Так у Ярослава появились красивая мачеха и младший брат, ставший соперником за внимание отца. Кристине едва исполнилось двадцать, и ей не было никакого дела ни до пасынка, ни до родного сына, ни до того, чем с ними занимается отец. Аркадия это более чем устраивало.
Соня рывком села на лавке, на которой лежала. Недоуменно огляделась – вокруг ни души, аллеи парка тонули во мраке, освещаемые тусклыми цепочками фонарей. Должно быть, она заснула в парке.
Откуда-то издалека донесся приглушенный вздох – воображение мигом дорисовало, как обнимается в темноте влюбленная парочка. За спиной в кустах треснула ветка, Соня резко обернулась, кожей почувствовав на себе пристальный взгляд. Густая листва не шелохнулась – должно быть, показалось.
Соня поднялась со скамьи и быстро зашагала к выходу из парка. Нельзя терять времени. Она должна успеть до рассвета.
Ноги сами вели по знакомому маршруту. Мелькали неоновые вывески, по дороге с ревом проносились машины, похожие на хищников с огненными глазами. Одна из них притормозила у обочины, самоуверенный мажор с пижонской бородкой вальяжно свесился из окна:
– Прокатимся, малышка?
Соня едва взглянула на него – и мажор спешно умчался в ночь, втопив педаль газа до упора. Так-то лучше, не нужно стоять у нее на пути.
Снова показалось, что кто-то смотрит ей в спину. Соня резко обернулась, но улица в поздний час была пуста. Только черный кот быстро перебежал дорогу и скрылся за углом дома да прерывисто замерцал фонарь, на долю секунды погружая улицу в темноту.
Соня продолжила свой путь. Через пустую дорогу по пешеходному переходу, за угол большого супермаркета – шумного днем и вымершего ночью, через жилой квартал, заснувший до утра. Вдалеке показалась высокая стрела строительного крана, за краешек которого зацепился узкий серп луны.
Соня прибавила шаг, желая скорее пересечь заставленный машинами двор спящей пятиэтажки, как вдруг откуда-то сверху раздался сухой треск. Она раздраженно вскинула голову и увидела, как под самой крышей распахнулась рама, а затем на подоконнике возникла маленькая фигурка. Девочка лет пяти стояла на краю пропасти высотой в пять этажей и прижимала к груди плюшевого медвежонка.
«Не отвлекайся, не теряй времени, иди», – вкрадчиво шепнул чей-то чужой голос в ее голове. Соня уже сделала шаг дальше, не отводя взгляда от девочки в окне, как вдруг та покачнулась, теряя равновесие. Соня ахнула, подавшись вперед, готовая поймать малышку внизу. Но та по-прежнему стояла на подоконнике – это ветер зло подшутил над Соней, взметнув полы голубой в лунном сиянии сорочки, так что показалось – девочка падает.
«Это не имеет значения, иди. Исполни то, что должна». Чужая воля толкала Соню продолжать путь, но в душе поднимался ответный протест. Как можно уйти, оставив девочку один на один с пропастью? Что может быть важнее, чем жизнь ребенка?
Стиснув кулаки, Соня не тронулась с места. Девочка в окне улыбнулась, заметив ее, и помахала рукой. У нее были растрепанные после сна светлые волосы и ярко-синие глаза лунатика. Такая маленькая, такая хрупкая, такая уязвимая…
«Пожалуйста, – мысленно умоляла Соня, – спустись с подоконника, возвращайся в постель». Кажется, девочка услышала ее и сделала шажок назад. Но тут проем за ее спиной вспыхнул желтым квадратом света, Соня услышала, как громко ахнула женщина, а следом за этим в окне полоснули, словно крылья, полы детской сорочки. Испугавшись света и материнского крика, девочка пошатнулась и ступила с подоконника в темную бездну.
Время словно замедлилось – Соня увидела, как девочка барахтается в воздухе, пытаясь нащупать точку опоры, а затем камнем падает вниз, как подбитая птица. Соня метнулась навстречу, молясь об одном – только бы успеть!
Полы сорочки хлестнули по лицу, и вот уже Соня, сжимая в руках свою ношу, падает на асфальт. Детский крик разрывает тишину, а небо над головой раскалывается тысячей звезд, над которыми плывет желтый оскал луны.
Соня проснулась от детского рева. Она лежала на асфальте, все тело ломило, голова раскалывалась. А руки с силой прижимали к себе незнакомую девочку.
– Отпусти ее, Соня. – Соня не сразу узнала этот голос – обычно лишенный эмоций, сейчас он вибрировал от тревоги. – Все хорошо! Не бойся. – А это уже не ей. Парень, на лице которого она никак не могла сфокусироваться, забрал у нее плачущую девочку, а затем помог подняться. Только тогда Соня узнала Яра.
– Что происходит? – Она ошеломленно огляделась. Вокруг был чужой двор – и Соня могла поклясться, что никогда не была здесь раньше и не знала заплаканную девочку, которая, как по волшебству, затихла на руках у Яра.
Где-то наверху протяжно скрипнула оконная рама, распахнувшись на ветру.
– Я что, упала из окна? – оглушенно спросила Соня.
– Не ты. Она. – Яр погладил девочку по голове и виновато взглянул в глаза Соне. – Прости, я не успел.
Дверь подъезда чуть не слетела от удара – они синхронно обернулись навстречу осоловевшим мужчине и женщине, бежавшим к ним в тапках. На женщине была одна ночная сорочка, на мужчине – впопыхах надетые треники.
– Сонечка! – Соня не успела удивиться, откуда ее знает женщина, как та, не глядя на нее, уже вырвала ребенка из ее рук и принялась причитать: – Дочка! Ты цела? Что болит?
Яр рывком потянул Соню назад:
– Уходим!
– А… – Соня обернулась, желая узнать, что с девочкой.
– С ней все в порядке. Она просто испугалась. Идем, не нужно, чтобы нас тут видели.
Они уже сделали несколько шагов, когда вслед донесся мужской голос:
– Эй, вы куда?
Яр обернулся и махнул растопыренной ладонью, словно проводя черту между ними и мужчиной.
– С кем ты говоришь, Дима? – удивленно спросила его жена, прижимая к груди дочку и нащупывая ногой слетевшую тапку.
– Парень с девушкой, которые держали Соню. Они уходят. – Мужчина ткнул пальцем в их сторону и растерянно округлил глаза, как будто перестал их видеть.
– О чем ты? Там никого нет. – Женщина взглянула прямо на них и повела озябшими плечами. – Пойдем домой, а то Сонечка замерзнет. Слава богу, все обошлось! – Она поправила на дочке ночную сорочку и добавила: – Наша Соня в рубашке родилась.
Соня поняла, что Яр снова воспользовался отцовским даром гипноза и отвел супругам глаза.
– Первое правило лунатиков – не светиться? – тихо пробормотала Соня, следуя за ним.
– Нам не нужны свидетели. – Яр завернул за угол дома и остановился, пристально оглядывая ее. – Ты в порядке? Руки-ноги целы?
Соня коснулась плеча и поморщилась. Кажется, она потянула сустав, когда поймала девочку на руки.
– Болит? – Яр с тревогой взглянул на нее. – Прости. Я не успел. Ты была ближе и среагировала моментально. Когда я подбежал, ты уже упала с ней на руках… Сильно болит?
– Ничего, заживет, – пробормотала Соня, гадая, сколько времени на это уйдет. День, два, три? А если завтра им придется бежать или отбиваться от Марка и его команды? Не хотелось бы подвести ребят.
– Заживет быстрее, чем ты думаешь. Завтра и не вспомнишь, – пообещал Яр.
Соня удивленно взглянула на него.
– Одно из преимуществ лунатизма. У нас повышенная регенерация. Не замечала раньше?
Соня растерянно кивнула. В самом деле, за всю жизнь она не получала серьезных травм, и бабушка шутила, что царапины и шишки на ней заживают быстрей, чем на кошке.
– Я не понимаю. – Соня облизнула пересохшие губы. – Я должна была исполнить приказ Полозова… Он что, поручил мне спасти эту девочку?
– Его не интересуют чужие жизни, – коротко мотнул головой Яр.
И Соня тут же поняла глупость своего вопроса. Да и как бы Полозов мог догадаться, что маленькой девочке-лунатику взбредет в голову открыть окно и забраться на подоконник? Он гипнотизер, но не провидец.
– Тогда как я тут оказалась? – Она снова огляделась, но не нашла ничего знакомого. Последнее, что она помнила – она заснула на скамейке в парке и Яр обещал за ней приглядеть.
– Ты пришла сюда в лунном сне. – Яр достал цифровую мыльницу и показал видеозапись, сделанную со спины: Соня узнала себя в девушке, которая бесстрашно шла по пустой улице. У обочины притормозила дорогая машина, самоуверенный парень высунулся из окна и что-то сказал ей. Соня на записи повернулась к нему – и парень вдруг отшатнулся, ударил по газам. Машина уехала, Соня на записи продолжила свой путь.
– Почему он меня испугался? – Соня вернула фотоаппарат Яру. Было дико наблюдать за собой со стороны – как будто из ее памяти выпал кусок жизни.
– В лунном сне у тебя синие глаза, как у инопланетянки.
Соня вспомнила синие глаза девочки в окне, синеглазых лунатиков из команды Марка и поежилась. Казалось, девушка на видеозаписи – не она, а ее пугающий двойник, который живет своей жизнью.
– Не думай о том, что напугала этого мажора. Будь на твоем месте другая девушка, все могло бы закончиться весьма печально для нее. Такие парни, как он, к отказам не привыкли. Лучше вспомни, что ты спасла девочку.
Соня вздрогнула, вспомнив распахнувшуюся на ветру раму под крышей и слова мамы девочки: «Наша Сонечка в рубашке родилась». Пятый этаж. У малышки не было бы шансов выжить.
– Ты поразительная девушка, Соня. – Под пристальным взглядом Яра она смутилась. – Для тебя спасение девочки оказалось сильнее приказа Полозова, – продолжил он. – Ты остановилась на полпути. И, спасая девочку, проснулась.
– И что теперь? Я свободна от приказа Полозова?
– Приказ нельзя отменить. – Яр с досадой покачал головой. – Когда ты снова заснешь, ты опять отправишься выполнять волю Полозова. Не узнаёшь это место? Возможно, ты почти пришла туда, куда должна была.
Соня внимательно оглядела тонущий в сумерках чужой двор, темные провалы спящих окон. Вдалеке над крышами пятиэтажек высился строительный кран – у Сони при одном взгляде на него закружилась голова, и она быстро отвернулась.
– Нет, впервые вижу это место.
– Жаль. Если бы ты вспомнила его, могла бы вспомнить и то, зачем тебя послал Полозов.
– Есть ведь другой способ это понять. Давай я попробую снова уснуть. – Заметив скамейку во дворе, Соня быстро шагнула к ней, но схватилась за плечо, почувствовав резкую боль. Яр удержал ее от падения.
– Не сегодня. Тебе нужно отдохнуть и восстановиться.
Соня не стала спорить. Она чувствовала себя измотанной и ужасно хотела спать.