15 июля
Две бутылки рома и несметное количество пива. Итак, весь вчерашний день я пил. Салака в масле, сыр в законной плесени, высушенные на солнце томаты, безволие в собственном соку, кусочки черной меланхолии по- скандинавски. Вот такое гребаное утро. В поисках причины, чтобы жить дальше, нашел лишь вонючие носки и позавчерашнюю футболку. Понюхал, чихнул, после чего почувствовал себя достаточно мотивированным.
После рутинных процедур в женской умывалке отправился по магазинам. С намерением срочно приодеться. Гигиена, чистота и порядок, новый красивый прикид – все это прогонит прочь паршивое похмелье и упадническое настроение. Час спустя на меня из зеркала смотрел некто вроде молодого Дэвида Бекхэма. Мимолетно улыбнувшись друг другу, мы нацепили солнечные очки и пошли каждый своей дорогой. Ощутил к себе осторожное, но совершенно определенное внимание всего женского племени. Шествовал как по последней моде оформленная миланскими дизайнерами липкая лента-мухоловка, и похотливые взоры дам всего мира были приклеены ко мне. Женщины! Они ожидали меня во всех магазинах, тянули ко мне свои грациозные ручки, принимали зазывные позы. Остекленевшие глаза, сладострастные рты – женщины изнывали от зависти, если мне доводилось случайно или не совсем прикоснуться к какой-либо из них. Наконец, к всеобщему негодованию, я выбрал одну. Модель нижнего белья с длинными светлыми волосами. Взлохматив одной рукой ее шелковистые кудри, другой притянул за ягодицы вплотную к себе. О, с какой жадной ненасытностью вдавились в меня ее маленькие, мило вздернутые грудки. О-о, я хотел ее, именно ее, эту совершенную женщину для совершенного мужчины. Ее бездонные глаза цвета морской волны втягивали меня как две глубокие изумрудные звезды. Я навалился на нее. Это наш миг, думал я и все наваливался и наваливался, пока вдруг не раздался треск, я потерял равновесие и всей своей тяжестью рухнул на возлюбленную, больно ободрав бровь о стоявшую рядом полку. Черт возьми, край был довольно острым. От очков остались одни воспоминания. И что самое неприятное – моя избранница переломилась пополам. Валялась на полу: верхняя часть туловища развернута в одну, нижняя – в другую сторону. Я растерянно склонился над ней, и из брови прямо в ее достоверный пупок упала капля вязкой крови. С любовью было покончено.
Через несколько минут я вернулся на место происшествия с бровью по-пиратски залепленной пластырем. Подобрав непригодную к употреблению модель, я спрятал ее в одной из примерочных кабинок. Перед уходом с сожалением оглядел ее верхнюю часть. На обиду не было и намека, вздернутые грудки были готовы в любой момент продолжить с того места, где вмешалась жизнь. Вот такое отношение типа «всегда готов!». Молоток! Но я не мог. Не получится из меня социального работника, возлюбившего покалеченную жертву. Тысячи нормальных манекенов на двух этажах имеют на меня виды, как тут влюбишься в инвалидку.
Спустя полчаса я понял, что все эти женщины здесь – не совсем то. Они из чересчур твердого материала, ломкие и холодные. Соприкасаясь с чем-нибудь, издают пустотелый звук. Да, они выглядят превосходно, если не считать некоторых безголовых экземпляров, но все же они предназначены чисто для визуального наслаждения. В постель с такой верзилой не ляжешь. Любовь предполагает эластичность. Обоюдную.
Аппетит разыгрался. Интересно, что на протяжении более чем недели я ни разу не подумал о сексе. Списал это на стресс, возникший из-за новой ситуации. Быстро пропустил перед мысленным взором череду моих самых добрых подружек – закипел еще сильнее. Внезапно, как гром среди ясного неба, вспомнился розоватый плафон секс-шопа на Тартуском шоссе. Затолкав свой торчащий инструмент в левую штанину, я прыгнул в седло велика.
…
И вот мы лежим, молодые, красивые, счастливые и уже почти удовлетворенные. Луи Вутон и Кинки Ким, его несравненная надувная возлюбленная из силикона. Вокруг кровати, погружая нас в бархатное облако страсти, исполняют чувственный танец язычки десятков и десятков ароматных свечей (предложение недели в Jysk). Рука Ким любовно отдыхает на моем плече, пока я все это здесь описываю. Смотрю в ее влюбленные глаза. Шарик выпадает из пальцев. Да, родная, да, и я хочу еще.