Медовый кот
Дядька моего отца Николай Петрович Ремезов жил отшельником в лесу на брошенной заимке. Бабушка ворчала – ушёл Тамарку оплакивать и не вернулся. Дядя Коля овдовел в неполные пятьдесят лет. Его жена умерла от гриппа, и он считал, что виноват фельдшер. Продержал дома две недели, и вызвал скорую из района, только когда Тамара уже стала отходить. Её и до больницы довезти не успели. На девятый день дядя Коля исчез, вместе с козой и кошкой, оставив записку – не ищите, ухожу, чтобы не убить Дорофеича.
Юрий Дорофеевич, тот самый фельдшер, закадычный друг дяди Коли, и нашел его на этой заимке, через полгода, когда ходил на охоту. Он пришёл к бабушке с приветами и подарками от брата.
– Вот. – Дорофеич поставил на стол десятилитровый жбан. – Тебе, Татьяна, стало быть, от Николая. И письмо прислал.
Бабушка читала, держась за сердце.
– Ишь ты чего удумал! Бортником заделался. И с чего только взял!
– Тань, ты разве забыла, он же в Башкирии недалеко от заповедника служил. Там лесных пчёл берегут и разводят. Он у местных и научился. А у нас в лесу случайно пчелиные гнезда нашёл. Вот и решил попробовать. Уже шесть бортей заделал, на будущий год мёду насобирает.
Бабушка покачала головой.
– А этот мёд из диких гнёзд добыл?
– Так точно. И уже успел в самом Яранске продать.
– Сам чтоль ездил?
– Первый раз сам. Потом, говорит, перекупщик приезжал. Заплатил хорошо, не обидел. И жбанов привёз под будущий урожай.
Велел Дмитрию прийти, ещё мёда нальёт.
– Ты, Митя всё у него обсмотри, как следует, и мне расскажешь. Хозяйство как ведёт, что в огороде садит.
– Посмотрю, мама, посмотрю. Ладно, нам пора, больше чем полдня до заимки топать.
– А Юрку зря берёшь. Устанет с полдороги, на себе понесёшь?
– Что это я устану? Ты ба всегда всё настроение испортишь.
– Надо же, настроение у него…
Но мы уже вышли на улицу, не дослушав ворчание бабушки.
Я ни разу не был не заимке. И когда издали показалась свежеокрашенная крыша, удивился:
– Вы же говорили, что заимка брошена, а дом как новенький!
– Это наверно дядя Коля постарался.
Хозяин сидел на крылечке в компании старой кошки и лопоухого рыжего щенка.
– А вот и гости пожаловали! То-то Мурка всё утро умывалась. У меня и обед поспел.
Дядя и папа обнялись. Потом разговорились, пошли в дом, и забыли про меня. Я играл со щенком, который всё время пытался укусить меня за ухо. Навозившись, он уснул возле Мурки, а я пошёл погулять по огороду.
Дяди Колина коза паслась в сторонке и даже не взглянула в мою сторону. От нечего делать я подошёл к пугалу, которое стояло посреди огорода наряженное в старые ватные штаны и телогрейку. Венчала его дырявая шапка-ушанка, уши которой трепал ветер. Я ухватился за шест, и что было силы потряс его. Рукава телогрейки смешно замахали, и я снова тряхнул. Тут что-то упало мне под ноги. Я успел разглядеть, что это полосатый котёнок, со всех ног рванул в кусты. Быстро поймал его и понёс в дом.
– Ты где взял эту животину?
– В огороде. Он из чучела вывалился. Я думал это Муркин.
– Из чучела говоришь. Нет у Мурки котят, она кошка давно почтенная. Да и женихов у неё тут не наблюдается. Дай-ка его сюда.
Дядя Коля разглядывал замурлыкавшего и покорно лежавшего у него на руке полосатика.
– Месяца два не больше – кот. – Резюмировал дядя Коля. – Только откуда он взялся?
– Может, кто в лесу оставил.
– Может и оставил. Только что с ним делать? Мурка не любит чужаков. К Фунтику еле привыкла.
Тут в дом вошла Мурка и, увидев котенка, ощетинилась и зашипела.
– Цыц, хвостатая! – Прикрикнул дядя Коля. – Не видишь дитя малое, а ты шипеть!
Но Мурка запрыгнула на лавку и, пытаясь достать лапой пришельца, всё громче шипела. Дядя Коля оттолкнул её, потом отдав котёнка мне, подхватил кошку и, бросив её в комнату, закрыл туда дверь, подперев табуреткой.
– Вот разошлась старая. Давно не видел её такой злобной. На собаку так не кидалась! Куда его теперь.
– Пап, давай домой заберём. Бабушка же хотела кошку брать.
– Хотела, хотела, а принесем, скажет – не надо.
– А где ж её Тимофей большеусый?
– Помер от старости, ещё летом.
– И она до сих пор без кошки в доме? Поди полный подпол мышей развела! Несите и скажите – мой подарок ей, заместо Тимошки.
– Кота прислал! Лучше бы сам показался, сестрице единственной. Тут Ерофеич подпил и проболтался, что Колька по ночам в деревню наведывается. Всё барахлишко из избы на заимку перетаскал, а к нам зайти, всё недосуг.
Бабушка взяла котёнка, заглянула под хвост, посадила в карман передника и пошла на кухню. Отец мне подмигнул:
– Понравился, сейчас накормит.
– Значит так, Юрка, никакой он не Мурзик. Будем звать его по-городскому – Маркиз. Усищи то будут почище чем у Тимофея! – Это бабушка командовала из кухни, а отец с матерью переглянулись и засмеялись.
К Новому году Маркиз основательно подрос. Сам нашёл тимошкин лаз в подполье и пропадал там сутками. Однажды бабушка полезла в подпол за капустой и вдруг вскрикнула. Мы с отцом испугались, не оступилась ли. Но тут показалась бабушка:
– Идите, посмотрите.
В подполе за кадушками с капустой и огурцами, аккуратно в рядок было сложено больше двадцати дохлых мышей и одна небольшая крыса.
– Вот это Маркиз, – присвистнул папа. – Славно поохотился.
– Славно-то славно, надо их убрать, Юрка дуй за совком. Да старых газет прихвати. Тимка мышей ел, а этот складывает.
В подпол заглянула мама:
– Наверное, их просто много, столько не съесть.
– И то верно, без Тимофея поди расплодились.
Маркиз ещё некоторое время складывал мышей за кадушками, а потом перестал.
– Ну, всех переловил! – Радовалась бабушка.
Наступила весна. Полинявший Маркиз выглядел худым и облезлым. Да ещё повадился со двора уходить.
– И где шляется, молоко в блюдце второй раз прокисло!
– Мам, март на дворе, подругу завёл.
– Подругу, подругу. Приди – молока попей, и иди себе дальше к подруге.
Однажды вернувшись из магазина, бабушка выдохнула:
– Нашла я маркизову подругу!
– Где?
– Да Валентина из Бакалды в магазине рассказывала, что её кошка Баська стала дохлых мышей за кадушками в подполье складывать.
А я ей говорю, вот родит твоя Баська полосатых котят – считай я им бабушка. Это наш Маркиз к вам захаживает.
– Бакалда, это ж от нашего Лума далеко!
– Для любви, и сто вёрст не крюк! – Это вернулся папа и вступил в разговор.
Но вскоре сложенные за кадушками мыши стали обнаруживаться чуть не в каждом деревенском доме.
– Мать, зря проговорилась, что это маркизова работа, скоро со всех окрестных деревень на алименты на нас подадут. – Шутил папа.
Но полосатых котят родила только соседская, черная, как смоль, Сонька.
– Молодец, Маркиз! – Гладила его мама. – Подруга должна быть только одна. А Маркиз жмурился от удовольствия и включал мурлыку.
Осенью Маркиз превратился в пушистого здоровенного красавца. Папа взвесил его.
– Ого! Почти восемь килограмм! Разъелся, ты, приятель.
– Только хвост коротковат, как подрубил кто. – Отозвалась бабушка.
Вскоре пошли разговоры, что кто-то в деревне душит по ночам кур. Грешили на лисиц, но те бы уносили птицу с собой. А здесь придушит, поваляет немного и бросает.
Наших кур не душили, и бабушка к тем разговорам не прислушивалась. Но однажды к нам пожаловала целая делегация соседей. Лохматый дядя Иван выступил вперёд и, откашлявшись, проговорил:
– Ты это, того, Петровна, Маркиза своего на привязь посади.
– С чего это? – Всплеснула руками бабушка.
– Он у тебя кот хороший, мышей переловил по всем подпольям, но это, того – кур наших душит.
– Откуда знаете?
– Так снег же выпал. По следам выследили.
В школе ко мне подошла учительница биологи Ирина Матвеевна.
Конец ознакомительного фрагмента.