Глава пятая
– Ну, пока идёт дождь, может быть, вы расскажете свою версию рассказа о бывшем владельце этих жалких камней?
Сир Эдмунд удобно устроился, закрыв бандитскими пожитками дыры над собой и Шоной. Сир Яго осмотрелся, выбирая, где бы ему усесться, согласно его представлению о приличиях.
Томас завёл лошадей в помещение, бывшее некогда кухней, судя по очагу, хотя бандиты тут устроили склад ненужного хлама. Однако, тут ничего не капало сверху, не дуло, и лошади чувствовали себя немногим менее удобно, чем в добротной конюшне. Сир Яго немного копошился, пытаясь развести огонь, но дрова, что разбойники предусмотрительно притащили, хотя и был сухими, разгораться не собирались. Плюнув, он ел рядом с девицей, поскольку там было сухо, хотя и на кучу странного вида хлама, вроде обломков какой-то телеги. Томасу пришлось довольствоваться перевёрнутым котлом, закрыв над собой пространство старой попоной, валявшейся в импровизированной конюшне. Дождавшись, когда все усядутся, сир Яго продолжил рассказ, прерванный в самом неподходящем месте.
– Времена сменились, а повелитель Озёрного Края не усыхал, не слабел, и не собирался на покой. Среди подросших детей его бывших сподвижников, или вернее тех, кому было милостиво разрешено оставаться такими же мелкими местными помещиками, как и до вторжения неизвестного повелителя, созрел заговор. Их было семеро, смелых или глупых, сильных или ещё не знавших поражения, и жадных. До денег, до власти, до свободы. Нельзя сказать, что до этого момента не было никого, кто не желал бы избавить сей край от деспота, дабы не дать им умереть без заботы и суровой руки настоящего хозяина. Только вот прежние претенденты заканчивали свою жизнь весьма скверным образом. Кого свежевали, прямо перед вот этим замком. Кого отводили на болота, названные так же, в честь Данарберта Блефлэйм, где привязав к большому замшелому пню, оставляли жертву на сутки. Вернувшись, на следующий день, слуги забирали бескровное тело.
– Это были вампиры? Или баньши? – Полюбопытствовала Шона. Она довольно вольно облокотилась об руку, конечно же, сира Эдмунда. Впрочем, тот нисколько не возражал, и даже напротив, положил свою руку на её плечо. Томас отчего-то разозлился на обоих, хотя никаких причин ревновать у него не было. Слишком он давно бродил один, вот и вся причина, решил он.
– О, нет, всё гораздо прозаичнее и страшнее. Комары, гнус, и прочие мелкие твари, жители болот несколько часов медленно убивали жертву, лишая её крови намного медленнее, чем это сделал бы вампир. Одним словом, владелец этих развалин правил сурово, не допуская никаких поползновений в сторону своего трона.
– А почему он построил этот замок тут, в не самом людном месте? Да и никаких признаков существовавшего поселения рядом не наблюдается. Он что, гонцами отправлял свои послания подданным и служащим его двора? – Томас поспешил ставить пару не значащих вопросов, дабы проверить кое-какие догадки. Незачем пугать их раньше времени, твёрдо решил самозваный посланец герцога Элдингского.
– Тут ходит много легенд, почему именно тут, не так далеко от болот, названных, как я уже говорил в честь Блефлэйм. Раньше-то эти болота назывались просто Гиблыми. И кстати, никто не ведает, как и когда он построил сей чудный замок. Вроде бы, согласно другой легенде, тут и раньше были развалины некоего строения из такой стародавней истории, что никто не ведает, когда их построили. А он просто надстроил, слегка увеличил этажность, да стену возвёл. Кстати, она-то первая рухнула. Видите, только кое-где кучи камней, вот и всё, что осталось от замковой стены. Таким образом, неважно как, Данарберт Блефлэйм правил довольно долго. Можете верить, а можете и нет, но согласно вполне серьёзным источникам, например, договорам с бывшим герцогом Мурроу, правил он почти семьдесят лет. Теперь бывшее герцогство Мурроу входит в состав владений герцога Анхельма, как графство Муршир, и его архивы есть в распоряжении семьи герцога Анхельма, владыки Гербрайт, рода Сверрен.
– Верно, верно. Анхельм как-то проговорился на приёме у герцога Пенброука, что у него есть такие странные и старые книги, доставшиеся после раздела владений бунтаря Роланда, последнего из рода Мурроу, которых нет и в столице! Свитки, и даже окаменевшие от времени свиные кожи, покрытые ещё старым письмом, до Нашествия! Им почти тысяча лет!
Все посмотрели на сира Эдмунда. Он никак не показал своего отношения к затянувшейся паузе, но Томас готов был поклясться дланью святой Анариетты, что глаза у сира Эдмунда слегка расширились и даже дёрнулась щека. Проговорился, значит, ты не такой уж и мелкий дворянин, господин Колхаун! На приёме у незаконнорожденного сына старого короля, носящего теперь титул герцога Пенброука, разговаривать с самим спесивым Анхельмом Сверрен мог только немногим ниже его по титулу. Граф? Лорд? В любом случае, он по какой-то причине тайно прибыл сюда. Новый заговор? Или поиски нового заговора? Надо быть осторожным с этим, Эдмунд Колхауном, решил Томас.
– Одним словом, он опротивел своим подданным. Возможно, смуту вносили люди этого самого герцогства Мурроу, поскольку владыки Мурбьорга вполне резонно полагали, что так много земли в руках бездетного старика это слишком несправедливо. Могли тут работать и люди, связанные с Орденом Черного Креста. У Ордена были явные и весьма недвусмысленные попытки не только лишить Блефлэйм власти, но и лишить его самой жизни, полагая его колдуном и исчадием ада. История всё расставила на свои места, каким бы не был Данарберт Блефлэйм, но Орден показал себя во всём отвратительном истинном виде, результатом самой жизни. За что и поплатились рыцари. Надеюсь, вы знаете, что случилось с Орденом спустя какие-то тридцать лет?
– Да, все конечно знают про продавшего силам зла магистре Георгии, получавшем деньги от демонов за проданные души, и его племяннике, предавшемуся греху содомии и скотоложству, оклеветавшего саму Святую Церковь! – Несколько гневно сказал сир Эдмунд. Шона молча кивнула головой. Томас смотрел на просвет в бывшем окне, где дождь постепенно слабел. За стенами развалины смеркалось, и отчего-то в голове Томаса возникла мысль, что отсюда надо убраться ещё до того, как наступит ночь. Но как это преподнести остальным, чтобы они приняли его сторону?!
– У того дела есть разные точки зрения. Кто-то полагает, это только происки завистников их власти, и в первую очередь, их несметных богатств. Ведь всё имущество ордена было изъято по особому королевскому эдикту, и если церковники ещё получили часть строений в столице и в провинции, всё золото пошло короне. А было там много золота, двадцать годовых бюджетов страны! – Сир Яго мягко попытался опровергнуть слова сира Эдмунда, но увидев его глаза, тут же сменил тему. – Однако, мы не о вопросах веры и королевской власти тут рассуждаем, а пытаемся найти крупицу истины в той запутанной истории, что окружает бывшего владельца этих развалин бывшего замка. Или не пытаемся найти?
Он замолчал и оглядел своих спутников, а Томас, в какой раз уже за эти два дня спросил сам себя, кто его дёрнул пойти именно этим путём? Зачем он пришёл в этот странный Озёрный край? Чего ему ждать в этом краю старых историй, кроме вот таких вот странных встреч? Он решил, что если его доля богатств будет достаточно большой, то он отправится на юг, и через болота Муиннар переберётся на территорию северного графства Беркшир. А Кирк пускай решает свои проблемы сам, как и сир Яго. Он тут чужой, и чем дольше будет тут находиться, тем выше опасность его разоблачения. И последующие затем быстрый суд и казнь в тот же день. Он нервно потёр шею.
– Вернёмся к Данарберту Блефлэйм. Он понимал, его рано или поздно убьют. Так, по крайней мере, утверждает историк Кэннан Фицпатрик, а он специалист по делам тех лет. Местный уроженец, кстати, из Блесса. Так вот, по словам, вернее согласно книге досточтимого Фицпатрика, посвящённой пяти легендам нашего государства, названной так, «О легендах и личностях, их породивших», в том числе и владыке Блефлэйм, он готовился к своему весьма громкому уходу из жизни. Если бы не дождь, мы могли бы пройти немного и полюбоваться на остатки подвала, куда по его приказу начали свозить серу, мелкую пыль древесного угля, и куски калиевой селитры. У нас тут есть месторождение, небольшое, собственность короны. Почти тринадцать возов селитры и два воза угольной пыли складировали под его неусыпным взглядом слуги. Селитру он стал приготовлять сам.
– Ух ты! Да он тут наверное хотел устроить настоящий фейерверк! – Подала голос Шона. Томас уже понял свою ошибку, поскольку намного проще было бы нанять за эти деньги двух разбитных девиц из местных, и те не стали бы так раздражать. И не стали бы липнуть к старому, относительно Томаса, сиру Эдмунду. Кроме того её неожиданные знания во многих вещах наталкивали на нехорошую мысль, а не работает ли эта бойкая дама на корону? Или сама в бегах от палача? Знать причину, которая заставила весьма неглупую особу стать артисткой передвижного театра, этого сборища воров, насильников, шлюх и пьяниц, тупиц и просто уродов, Томасу не хотелось. Вернее он всячески отгонял от себя все возможные варианты, которые лезли во все дыры его сознания.
– Нет, милая дева, он желал устроить тут взрыв, наподобие взрыва, который устроили люди графа Бленнарда возле крепостицы Фамелье в Берри. Но вот незадача, судя по стенам, они или выстроены были богами, или что-то не то он со смесью сотворил. Как алхимик Алгимакус, присоветовавший герцогу Ангулем такой способ поднятия настроения в рядах их войска, что половина воинов так и продолжала сидеть на корточках в кустах, когда бравые парни графа Кортнея ударили неожиданно в спину герцогскому корпусу!
– Не Алгимакус заставил их сидеть в кустах, а кровавая пена, заразное заболевание, принесённое наёмниками всё того же графа Элдера Кортнея из-за южных гор Иберских. Если бы не забота Алгимакуса, весь тот край уже вымер бы от хвори. Как и наши войска, которые принесли бы заразу в королевство. – Томас был раздражён, сир Эдмунд хотя и был явно осведомлён о многих вещах, происходивших на войне, имел на то взгляд, характерный для посетителей Голубой залы, приёмного внутреннего покоя короля. Он же едва сам не подцепил эту дрянь, если бы не совет пленного офицера, показавшего, какую траву надо заваривать и пить, чтобы обезопасить себя от хвори. Сир Эдмунд пристально уставился на него, не очень любезно.
– А вы сир Томас, видимо слишком принимаете близко к сердцу беды противников короны.
– От заразы могли вымереть всё живое вокруг! Вам не жалко тех несчастных, подданных короны, как нашей, так и владыки Лютеции?! Да хотя бы наших солдат! Вы видели, что происходит с человеком, когда эта зараза поражает его тело?! Я видел! И дышал этими миазмами! Если бы не советы алхимика Алгимакуса, выданного всем офицерам армии герцога Ангулем, то я бы тут не разговаривал с вами!
– А вы и там побывать успели? Но вы же вроде были в составе посольства графа Йордана. Вроде бы нельзя было так быстро вернуться с поля боя, а затем поступить в свиту к послу.
Томас замешкался, соображая, как вывернуться из сложившейся ситуации. Неожиданно на помощь пришла Шона. Она задорно рассмеялась, и присела на корточки. В грязи и копоти она расчистила каменную кладку, и всем открылся вид странной картины, почему-то нарисованный в таком неподходящем месте. Красной и зелёной краской по кругу были изображены фигурки.
– Вы только посмотрите, сколько лет прошло, а эти фигурки как живые!
– М-м-м, очень, очень странно. Ведь это культовые изображения Охотника. В круге. Странно, странно…
Сир Яго задумался, покручивая свой ус. Сир Эдмунд как-то неуверенно огляделся вокруг, словно попал в этот закуток только что, а не час назад. Дождь кончился, вдруг заметил Томас, и это его насторожило. Он вышел из комнаты, или что это было раньше, в коридор, вернее его остатки, и выглянул в бойницу. Эту незакрытую, выходящую прямо на заболоченную часть леса, разбойники починили, видны были следы недавней кладки и застывший раствор. Видимо отсюда отличный вид, решил Томас. И на самом деле, из крепости было хорошо видно лес, и пониженную заболоченную его часть, где немного левее протекала быстрая река Мильд. Шум воды и леса, были единственными звуками, нарушающими тишину. Тучи, суровые, низкие, словно от выстрелов пушек, окутали хребет Козла, по ту сторону реки, и не такие уж далёкие сосны упирались своими острыми верхушками почти в самое рыхлое тело облачной армии. Если так пойдёт дальше, туман полностью закроет вес лес, и как тогда возвращаться назад? А возвращаться назад надо сегодня же, даже сейчас.
Ещё когда он был почти мальчишкой, во время победоносной кампании в лето первого правления короля Симона Больного, его включили в состав боевой части. Пополнив новичками только что выдержавший первую жуткую атаку альбийской тяжёлой пехоты, отряд лёгкой кавалерии армии графа Кента Роуданна, остатки кавалеристов выставили на правом фланге, под Брино, жалким городком, снесённым почти полностью за время войны. На следующее утро началась атака противника по всему фронту, как потом оказалось. Во время боя Томас бестолково тыкал, куда попало своим мечом, ставшим неподъёмным уже через час бестолковой рубки, когда его посетило за секунду до удара пикой видение, заставившее его отклониться от железного жала в самый последний. И потом было несколько раз, когда это видение предупреждало его о возможной опасности, или даже самой смерти. Так и теперь, он чувствовал опасность, грозящую ему смертью, именно смертью, от леса, на который спускался туман. В постепенно сморкающихся небесах ещё мерцали всполохи, но гром уже не гремел. Однако от этого легче не было. Ещё этот странный рисунок на полу, да и само место.
Томас потряс головой, стукнул по камню возле бойницы и вернулся к оставшимся в тишине спутникам. Те продолжали, как заворожённые взирать на картину, фреску, нанесённую каким-то странным художником на пол. Шона расчистила пол, и взорам предстали три круга, окрашенные разными цветами – чёрный, красный, белый. Внутри кругов были нарисованы двенадцать фигурок, соответственно красным, зелёным и чёрным цветами. Чёрный круг закрывал красный диск, с нарисованным золотым змеем, сложенным в лабиринте, держащим свой хвост в пасти.
– Пошли отсюда, пока не поздно. Это плохое место. Вот потому и бандиты не прятали толком свои деньги, кто будет по своей воле здесь рыться?! – Томас нервно проговорил свои слова, удивившись, что его голос немного дрожит.
Они подняли головы, и он увидел в их глазах странное выражение, осоловелое и бездумное. Мельком взглянув на фреску, Томас почувствовал, как его голова наполнилась свинцом. Ему показалось, что он слышит музыку, ритмичную, идущую откуда-то издалека, и как будто замершие фигурки на полу начали свой размеренный танец. Магия, магия настолько старая, что даже сам мир не был таким уж старым рядом с ней. Где-то глубоко раздавались мерные удары большого барабана, и тихо грустно пела свирель. Раз-раз-два-раз-раз-два-будь-с нами-раз-войди-в-круг-раз-раз-два-три. Томас помотал головой и сжал до боли кулаки. Он выдохнул воздух, закрыл глаза, глубоко вдохнул, а затем, стараясь не смотреть на круг, подошёл в Шоне и взял её за руку. Девушка не сопротивлялась, покорно пошла за ним. Он отвёл её к коням, нервно прислушивающимся к чему-то, посадил на одного, кажется это был конёк сира Яго.
– Жди меня и не слезай с коня!
Она не повернула головы, оставшись недвижимой в седле. Затем он проделал это с сиром Яго, посадив его на Левкоя. Последним был сир Эдмунд. Вышло так, что он оказался намного больше способным к сопротивлению магии, либо не взирал с таким любопытством на фигурки, как Шона и сир Яго. Выйдя из комнаты, он неожиданно вырвал свою руку из руки Томаса и уставился на него, немного ошарашенный.
– Что?! Где?! А где наяды?! Куда….Ох!
Надо отдать должное, сир Эдмунд сумел быстро прийти в себя, в отличие от более пожилого Айдла и Шоны. Те всё ещё продолжали тупо смотреть впереди себя. Колхаун, или кто он был на самом деле, скривил рот и помассировал правой рукой затылок. Затем глядя покрасневшими глазами, тихо, почти шёпотом сказал. Голос у него был, как у старика, хотя с каждым словом речь становилась более обычной.
– Ты когда-нибудь встречался с чем-то подобным? Ведь ты не тот, за кого себя выдаёшь. Кто ты? Впрочем, нет, прости, я и сам тут под именем, не совсем привычным для моих….моих людей.
– Не знаю, там, откуда я родом, такое называют, э-м-м, шепотом Древних, что бы это не значило, вещь отвратительная и опасная. И спасения от него нет. Если человека, застигнутого такой музыкой, не вывести из силы круга, то он так и умрёт, увлечённый игрой и танцем с воображаемыми партнёрами. А может и не воображаемыми? Кто знает? Вы, или быть может, перейдём на «ты»? И представимся, наконец, друг другу настоящими именами?
– Нет, не стоит. И я буду тоже обращаться к вам на «вы», сир. А настоящего моего имени вам лучше и не знать. Как и мне вашего. Для нашего обоюдного спокойствия.
– Хорошо. Что вы видели и слышали? И не думаете ли, что пора нам убираться из этого проклятого места?
Сир Эдмунд, Томас решил продолжать называть его этим именем, задумался, и опасливо посмотрел в сторону комнаты, где совсем недавно он пребывал в плену древних чар. Поежившись, он медленно сказал, понизив голос.
– Я слышал голос хозяина этого замка! И он велел мне открыть старые ворота, дабы он смог войти в мир! Давай-ка убираться отсюда, сир! Эй, ты чего это делаешь, девушка! Брось кирку!