Вы здесь

Лотерея для неудачников. Глава 4. Девушка для Костика (Ирина Градова, 2010)

Глава 4

Девушка для Костика

Утро началось как обычно – перебравший накануне Костик даже похмелья особого не заметил. На этот раз вместо пельменей от приготовил яичницу с остатками усохшей колбасы, в недельном прошлом – сервелата, а вместо чая – пакетик кофе «три в одном», потому что чай попросту закончился. Натянув свою любимую и единственную куртку, за которую Костиков друг Олежка прозвал его «человеком-пауком» (куртка была синей с красными квадратиками на рукавах и карманах), Костик выскочил в среду обитания местных бездомных кошек, то есть в подъезд.

Улица тоже казалась обычной: не слишком шумной, но и не очень тихой. По улице шли молчаливые люди, погруженные в свои мысли и не имеющие ничего общего с мыслями Костика. Он любовался солнечным – впервые за целую неделю – днем и вспоминал почему-то радугу в декабре девяносто девятого или двухтысячного года, которую вот так же, как это внезапное солнце, никто не хотел замечать. Костик шел тогда по улице чуть ли не вприпрыжку, как мальчишка, глупо скалился такой неожиданной зимней радуге и задавался вопросом, почему никто, кроме него, этой радуги не видит…

Но, увы, судьба (или случай?) распорядилась так, что радужное во всех отношениях настроение Костика было испорчено наглым вторжением соседа по лестничной клетке – Вити Горчакова, гордо восседавшего в своей новенькой «тойоте» не то «корове», не то «королле» (Костик совершенно не разбирался в машинах и, хотя Витя Горчаков не раз и не два упоминал название марки, оно все равно стерлось из Костиковой памяти). И ладно бы, что Витя Горчаков гордо восседал в своей машине, которую наконец-то купил после очередного продвижения по службе. И ладно бы, что Витя Горчаков всем соседям, не исключая Костика, успел изрядно поднадоесть рассказами о машине, своем повышении и советами, как нужно правильно вести себя, чтобы стать таким же «глаженым шнурком». Все это было ерундой и сущими мелочами по сравнению с тем, что сейчас Витя Горчаков ехал прямо на Костика и словно даже не замечал последнего.

– Витька! Горчаков! – крикнул Костик, заподозрив, что его сосед провел бессонную ночь за кипой счетов – или чем там он занимается в банке? – и теперь попросту уснул за рулем. – Ты чего – заснул?! Смотри, куда едешь!

Но Витька не откликался. Он ехал прямо на Костика, словно никакой Костик на дороге не стоял, а перед Витькой расстилалась пустая серая лента асфальта. Отступать было поздно – свои драгоценные секунды Костик истратил на то, чтобы разбудить спящего Витьку.

«Тойота» надвигалась на Костика, как грозовая туча. Перепуганный Костик качнулся вправо, потом влево, потом подумал почему-то о пачке пельменей, лежащих в морозилке, а уж потом, в состоянии совершеннейшего отчаяния, сам не зная зачем, подпрыгнул, да так высоко, как не прыгал на уроках физкультуры, в школьные времена, когда учитель называл его «лентяищем» за редкое для мальчишки нежелание заниматься спортом.

«Тойота» тормознула удивительно мягко – Костик почти не почувствовал удара. Только, можно сказать, ласковое прикосновение бампера, от которого у Костика поднялись дыбом все волоски на теле. Он все еще не верил в то, что Витька Горчаков оставил его в живых, и стоял, изумленно хлопая глазами, не в силах даже обрадоваться своему «второму рождению».

– Костик! Мать твою! Псих гребаный! Куда лезешь?! Откуда ты вообще взялся! – посыпалось на Костика из «тойоты». Если бы Костик соображал чуть лучше, он, наверное, сильно бы удивился тому, что Витя Горчаков обвиняет его, вместо того чтобы перед ним, Костиком, извиниться.

Обладатель новенькой «тойоты» и визгливого голоса не замедлил вылезти из машины.

Костик, который потихоньку начал приходить в себя, заметил, что телячьи Витькины глаза вылупились на пол-лица и смотрят на него с нескрываемой ненавистью. Костику почему-то подумалось – хоть нехорошо было даже думать о таком, – что Витька так злится вовсе не из-за того, что чуть не отправил на тот свет соседа, и даже не из-за того, что сам бы мог отправиться за это в места не столь отдаленные. А злится Витька потому, что если бы он, не дай-то бог, сбил Костика, то бампер его новенькой «тойоты» мог бы и помяться…

– Знаешь, Костик, – откричавшись, уже куда спокойнее заметил Витька. – Я, конечно, знал, что ты – придурок, но не думал, что всем придуркам придурок. Решил покончить с собой – вали куда-нибудь подальше. И незачем в это знакомых впутывать.

– Вить, ты о чем? – выдавил из себя ошеломленный Костик. – Я тебе вообще-то кричал. А ты ехал, как ни в чем не бывало, прямо на меня. И кто на кого орать должен?

– Точно – псих, – покачал головой Витя Горчаков.

– Может, я, конечно, и псих, – завелся Костик. – Только ты уж точно – не доктор. Вместо того чтобы диагнозы ставить, смотрел бы лучше, куда едешь…

– Приду-урок… – снова покачал головой Горчаков и, окончательно убедившись в самолично поставленном диагнозе, нырнул в «тойоту», на которой – о, радость! – не осталось ни царапинки.

Костик, от греха подальше, поднялся на тротуар и долго глядел вслед отъезжающему соседу.

А ведь правду говорят, что утро добрым не бывает. Как видно, даже утро пятницы.


Еще с вечера Пал Саныч сунул Костику какие-то подозрительные бумажки и убедительно – дар убеждения Пал Саныча выражался в умении зычно крикнуть и присовокупить к крику едкое словцо или выражение – потребовал, чтобы Костик отвез эти бумажки кому следует, непременно дождался того, кого следует, и обязательно отдал тому, кому следует, какой следует конвертик.

В конвертике, как подозревал Костик, лежали деньги. На бумажках требовалось поставить несколько печатей. Если бы Костик был чуть более сообразительным или чуть более заинтересованным во всех тонкостях консалтингового дела, то знал бы, что за бумажки и что за конвертик покоятся на дне его рюкзака. Но все это интересовало Костика приблизительно так же, как Пал Саныча композиционные особенности романа Лермонтова «Герой нашего времен».

Поэтому Костик радовался тому, что не придется заезжать в офис с самого утра, а значит, вечно краснеющая – то ли из-за лопнувших сосудов, то ли из-за чрезмерных волнений – физиономия Пал Саныча предстанет перед ним не раньше чем в полдень.

Нотариальная контора, куда спешил отвезти бумаги Костик, располагалась на «Белорусской». Костик терпеть не мог контору, как, впрочем, и все, что было связано с его работой.

Костика бесила ее многолюдность, вечное скопление народа возле кабинета нотариуса: люди сидели на стульях, толпились в проходах, и у всех были такие лица, как будто вот-вот случится несанкционированное светопреставление. Когда выходил нотариус – молодой мужчина с черной сатанинской бородкой и отрешенным от мирских проблем взглядом, – в дружных рядах ожидающих просыпался какой-то священный трепет. Казалось, по узкому проходу, утыканному людьми, как зубочистками, шествует некто, причисленный к лику святых. Это оживление бесило Костика больше всего. Сам он никогда не смотрел на это явление нотариуса народу и продолжал читать книгу, которая скрашивала ему неприятные минуты, а то и часы ожидания.

Сегодня в конторе не было обычного столпотворения, и Костику удалось даже усесться на свободный стул. На соседнем стуле сидела элегантная шатенка в соблазнительном мини и куртке, отороченной мехом чернобурки.

«Дождь же, – подумал Костик, стаскивая со спины рюкзак, – а она меха нацепила…» Шатенка даже не посмотрела в его сторону, только поправила длинными ухоженными пальцами прядь, сбившуюся на лоб. – И чего на меня смотреть-то, – усмехнулся про себя Костик, – я же – не нотариус…»

Он вытащил из рюкзака «Успех» – роман обожаемого им Эмиса, – но стоило ему прочесть несколько строчек, как перед его носом замаячил чей-то зад.

Зад маячил так настойчиво, что Костик просто вынужден был поднять голову. И даже не успел удивиться, как этот самый зад плюхнулся к нему на колени, прямо на эмисовский «Успех». Такого кощунства Костик простить не мог.

– Вы б смотрели, куда садитесь! – возмутился он. – И не задницей, а глазами!

Зад, а точнее, обладатель зада – плотный сорокалетний мужчина с бычьей шеей – повернул голову. На его лице, а точнее, той части, что он удосужился повернуть к Костику, не было заметно ни тени смущения. Скорее возмущение и удивление, но никакого смущения, это уж точно.

– Я и смотрю глазами! – пробасил Зад. – Это ты жопой смотришь! Не видишь, что ли, – человек садится, чего вперед пролазишь!

– Пролазишь… – прокряхтел Костик, пытаясь выбраться из-под припечатавшего его зада, который не торопился подниматься. – Пролезаешь вообще-то… Может, вы хоть встанете, чтобы я выбрался?

Шатенка, наблюдавшая эту склоку, почему-то решила принять сторону Зада:

– Молодой человек, имели бы совесть… Ведь правда, мужчина сесть хотел, а вы тут влазите.

– Влезаете, – с облегчением вздохнул Костик: ему таки посчастливилось выбраться из-под гнета. – Да не вылезал я никуда. Я здесь сидел. Вы меня просто не заметили.

– Обое? – Шатенка изящно изогнула выщипанную бровь, а Костик подумал, что лучше бы она лишний час в неделю полистала словарь Ожегова.

– Оба, – обреченно ответил он. Спор с этой парочкой слепоглухих заранее был провальной затеей.

– Вот ведь наглюка, – продолжал возмущаться Зад, укоризненно качая головой. – Врет, главное, и не краснеет. Сидел он здесь. Ага. Мы тут, блин, слепые, а он один самый умный. Еще и поправляет же, хамло…

Костик накинул лямку рюкзака на плечо, прижался к стене и вцепился в Эмиса, как поп в молитвенник. Продолжать спор было глупо и бессмысленно.

Глаза Костика прыгали по строчкам, не разбирая текста. И что за белиберда творится с ним с самого утра? Вначале Витя, потом вот эти двое… Как будто он превратился в человека-невидимку. А может, так оно и есть?

В кабинете нотариуса Костиковы сомнения рассеялись. Нотариус взял предназначенный ему конверт, любезно поставил надлежащие печати на священных бумажках Пал Саныча и отпустил Костика с миром.

Часть пятницы – и хорошо бы худшая ее часть – наконец-то прожита.


До «ОБ-консалтинга» Костик доехал без приключений, если не считать того, что несколько раз он чуть не распрощался со своими пальцами: блондинка на шпильках и здоровенный бугай, запечатанный в кожаную куртку, старательно пытались отдавить ему ноги. Костик, памятуя неприятный эпизод в нотариальной конторе, молчал как партизан, решив для себя, что сегодня пресловутые магнитные бури или просто неблагоприятный для обычного человека день.

Добравшись до конторы, Костик, к своей радости и удивлению, узнал, что Пал Саныч сегодня отсутствует. Шеф приболел – бог знает, той ли болезнью, которой вчера рисковал заболеть Костик, или какой другой, так или иначе, Костик был избавлен от лицезрения физиономии шефа и, что самое приятное, от его криков.

Обязанности Пал Саныча временно взяла на себя Лилечка, общаться с которой было гораздо приятнее и проще, чем с ее громогласным коллегой. Лилечка особенно ничего собой не представляла: в меру миленькая, в меру любезная, в меру вспыльчивая, в общем, всего по чуть-чуть. Может, это самое «чуть-чуть» и мешало ей продвинуться по пресловутой служебной лестнице и наладить личную жизнь, которой, судя по отсутствию многозначительных диалогов с трубкой мобильного телефона, у нее вовсе не было.

По ОБ ходили слухи, что она лесби, то есть, как сейчас принято говорить, «нетрадиционной сексуальной ориентации», но Костик не понимал, почему из такого факта, да даже вовсе и не факта, а предположения стоит раздувать пожар. Он недоумевал, почему люди так интересуются задворками чужой личной жизни, когда на человека им, в сущности, наплевать? Но на этот вопрос, как и на многие другие, Костик не мог найти однозначного ответа.

Что же до Лилечки, то его совершенно не волновало, как она выглядит, чего в ней «чуть-чуть», а чего не мешало бы прибавить. Самое важное, по мнению Костика, заключалось в том, что Лилечка просто милая девушка. Она умела выслушать, не держала нос кверху с подчиненными, не лебезила перед начальством и вообще была настоящим человечищем.

Так что скверную половину пятницы полностью компенсировала Лилечка в качестве пусть временной, но начальницы. И Костик даже почувствовал себя оптимистом, когда она с ослепительно-веснушчатой улыбкой сообщила ему эту новость.

– Сегодня дела принимаю я, – увенчала она короткий рассказ об официальной версии болезни Пал Саныча. – С печатями порядок?

Костик кивнул и протянул ей ярко-желтую папку, от которой даже у него рябило в глазах.

– Без Пал Саныча не заскучаешь? – ехидно поинтересовалась Лилечка.

Корпоративная этика с Лилечкой была ни к чему – впрочем, даже если бы она была необходима, Костик ответил то же самое:

– Смеешься?

– Вроде того. Вот думаю, – хитро прищурилась Лилечка, – куда бы тебя послать?

– Куда угодно, только подальше от ОБ, – улыбнулся Костик. – И желательно не в налоговую.

– Вот у вас запросы, молодой человек, – хихикнула Лилечка. – А Вадик туда так рвался… Хочу, говорит, в налоговую, работать, говорит, жажду, сил нет. В общем, Золушка на выезде. Вроде и Пал Саныча нет, а все равно попу рвет наш трудяга.

Лилечка не хуже Костика понимала это рвение.

Вадик, второй курьер в ОБ, изо всех сил старался прыгнуть выше собственного роста. Вдохновленный примером прежнего курьера, а ныне менеджера Николая Фролова, молодой человек не щадя живота своего рвался попасть в дамки. Честь ему и хвала, если бы он трудился не покладая рук, а точнее, ног своих и проявлял инициативу. Но Вадик совсем не так прост, чтобы надеяться перемахнуть хотя бы одну ступеньку иерархической лестницы ОБ только за счет своего усердия. А потому не брезговал лишний раз подсуетиться перед Пал Санычем, где надо, улыбнуться, где надо, потупить взор, где надо, изобразить искреннее возмущение.

Но это, увы, было не самым главным недостатком Вадика.

Он с удивительной изворотливостью умудрялся подставлять своих бесхитростных собратьев-курьеров, Костика и Димку. При этом действия Вадима с точки зрения окружающих вовсе не выглядели подставой, потому что, глядя в эти честные прозрачно-голубые глаза, сложно было подумать, что Вадик нарочно поехал именно туда, куда собирался ехать Костик, или нарочно похвалился перед Пал Санычем, что добрался до налоговой № N за сорок минут, когда – в скобочках отмечало про себя начальство – Димка добирался до нее не меньше часа.

– Вадик своего не упустит, – усмехнулся Костик, и Лилечка понимающе кивнула.

Все эти достоинства Вадика, разумеется, отмечались сильными мира ОБ, в частности Пал Санычем, который доверял Вадику самое почетное и ответственное дело – обналичку. Преследуй Вадик цель менее долгосрочную для достижения и более материальную, он давно уже мог бы смыться с пятьюстами тысячами и греть свою пятую точку на берегу какого-нибудь теплого моря. Но Вадик был слишком осторожен, к тому же имел совершенно другие планы насчет «ОБ-консалтинга».

Прислушавшись к пожеланиям Костика, Лилечка усадила его в каморку – крошечный закуток, где обычно обедали курьеры, – напоила горячим кофе и отправила «подальше от ОБ», в маленькую фирму, занимавшуюся изготовлением печатей. Дорога до нее долгая и неудобная. Но Костик любил и саму дорогу, и то, что фирма была маленькой, и то, что там его всегда встречали с искренней улыбкой. Но больше всего ему нравилось, что в это место всегда отправляли во второй половине дня, и зачастую после получения или заказа печатей разрешалось не возвращаться в офис, а спокойно ехать домой.

В метро ноги Костика снова подверглись безжалостным нападкам мужской и женской обуви. Люди как будто не замечали вокруг себя ровным счетом ничего: толкались, били Костика локтями, задевали сумками.

Костик, ради шутки, решил, что, добравшись до дома, подсчитает количество синяков, полученных за сегодняшний день. Но его наполеоновские планы нарушил звонок Олега – друг настойчиво предлагал встретиться. Костик незамедлительно согласился, хотя уже предвкушал, чем закончится эта встреча: пиво плюс разговор, а потом еще пиво плюс разговор, а потом пиво, пиво, разговор, разговор, и так – на целую ночь.

Но, в конце концов, наступила долгожданная пятница. А полученные в метрошной давке синяки могут и подождать.


Олег Совенков и Костик Осколков жили когда-то в одном доме, на одной лестничной клетке – голубая мечта всех друзей – и были не сказать чтобы редкостными сорванцами, но чудными ребятами.

Оба испытывали невероятную тягу к крышам, где иногда даже устраивали «пикники»: минералка (или чай в термосе), бутерброды и что-нибудь на десерт, например пирожки с повидлом. Натуры романтические и мечтательные, они взахлеб читали Майн Рида, «Одиссею капитана Блада» Саббатини, Жюля Верна и, разумеется, Джека Лондона, который в течение долгих лет грустно пылился на книжных полках Олежкиных родителей. Одноклассники их не понимали, но это непонимание не позволяло им отнести ребят к разряду изгоев и допекать так, как умеют допекать только дети и неповзрослевшие взрослые. Они были сами по себе: Олег и Костик. И особых претензий в школе к ним не имели.

В седьмом классе Костик влюбился в девчонку, Анечку Резник, и Олег, по закону подлости, оказался влюбленным в нее же. Но ребята не подрались и не поссорились, может быть, потому, что Анечка не благоволила ни тому ни другому, выбрав из всего класса самого красивого и тупого мальчика, а может быть, потому, что крепкую дружбу действительно не так просто разрушить даже любви, пускай и школьной.

В девятом родители Олега продали квартиру и переехали из Новогиреева в Зеленоград, руководствуясь соображениями экологической чистоты и прекрасной должности, которую предложили Олежкиному отцу, научному работнику. Но и это событие, довольно болезненно воспринятое и Костиком, и Олегом, не стало преградой для их общения. Ребята перезванивались, ездили друг к другу в гости, в общем, многолетняя дружба вновь-таки оказалась крепче обстоятельств.

Когда у Костика, студента-четверокурсника, умер долго болевший раком отец, Олег приехал и прожил у него несколько дней, чтобы поддержать и помочь с похоронами. После смерти отца мама Костика, Елизавета Михайловна, решила исполнить мечту многих женщин преклонного возраста: она уехала в деревню под Тулой, где и осталась жить «на натуральном хозяйстве», лишь изредка наведываясь к сыну в Москву.

С отъездом Елизаветы Михайловны, которая не очень-то жаловала гостей, Олег стал бывать у Костика чаще, а иногда, поссорившись с родителями, мог жить у друга неделями.

В отличие от Костика Олег был, что называется, «цельной натурой»: он не слишком-то терзался мыслями о том, найдет ли свое место в жизни, не переживал из-за своей нереализованности, не мучился из-за несчастных любовей, которые преследовали Костика с отрочества. Олег получил востребованное образование: наступив на горло собственной песне, он задавил в себе желание поступать на филфак и поступил на физико-математический факультет в МЭИ. После окончания вуза он устроился системным администратором в небольшую, но и не очень маленькую фирму, занимающуюся медицинским страхованием атомных станций, и вполне спокойно работал в ней вот уже около трех лет.

Среди своих подруг Олег не искал идеала. Его нежелание жениться, наверное, и было причиной того, что девушки каждый год улетали от него, как перелетные птицы в теплые края. Но Олег не расстраивался – он жил с непоколебимой уверенностью в своей притягательности для женщин.

Олег не оставлял надежды познакомить Костика с какой-нибудь очаровательной девушкой, которая настроила бы мысли друга на новую волну, но это было не так просто, потому что большинство знакомых девушек Олега относились к Костику довольно скептически. Их не интересовал умный и романтичный, но малообеспеченный парень. В этом случае Костика извинила бы внешность Брэда Пита или, на худой конец, Эштона Катчера, но, увы, Костик обладал куда более заурядными данными.

На дне рождения у подруги своей девушки Олег познакомился с Викой, Светкиной приятельницей. Правда, после пяти – семи выпитых рюмок Олег не очень-то понял, что собой представляет симпатичная Вика. Зато самое важное он уяснил: Вика недавно рассталась с парнем и теперь находится в поиске.

Заручившись Светкиной поддержкой и Викиным телефоном, Олег чувствовал себя самым замечательным другом на свете – он нашел для Костика девушку! Теперь дело за малым: познакомить их и уповать на то, что Вика не останется равнодушной к романтическому обаянию Костика. Здесь Олежка очень рассчитывал на женскую мудрость своей второй половины, но Светка подвела – в самый последний момент отчалила на дачу с предками, поэтому Олегу самому предстояло знакомить друга с потенциальным предметом его воздыханий.


Костик узнал Олега по черной шерстяной шапке с аппликацией в виде скорпиона, а Олег узнал его по сине-красной куртке и неизменному рюкзаку за спиной.

– Костик! А мы тут! – крикнул он другу и демонстративно вцепился в Викин локоть.

«Новая пассия? – удивился Костик, направляясь к сладкой парочке, прижавшейся к бортику, над которым торчала красная «М». – А как же Светка? На донжуана Олежка не похож. Тогда зачем он ее сюда притащил? Хоть предупредил бы…»

Вика рассеянно обводила взглядом проходящих мимо людей. Она даже не замечала Костика. Увидев ее блуждающий взгляд, Костик вспомнил Витьку, нотариальную контору и нахмурился. Он стоит прямо перед ее носом, а она все еще высматривает кого-то из толпы. Неужели он стал вдруг таким незаметным?

Впрочем, радость от встречи с Олегом перевесила неприятное ощущение. Костик потянулся к Олегу, чтобы поздороваться, но встретил на пути неожиданное препятствие в виде ноги, которую девушка, как будто специально для него, выставила вперед. Нелепые взмахи руками недолго помогли бы Костику держать равновесие – от падения его спас Олег, очень своевременно вцепившийся в рукав сине-красной куртки.

– День еще не закончился, а ты уже на ногах не стоишь, – хихикнул Олег.

Наконец-то девушка заметила присутствие в этом мире Костика и даже соизволила убрать ногу, из-за которой тот чуть не клюнул носом в мокрый, усыпанный окурками асфальт.

– Привет. – Костик пожал руку Олегу и посмотрел на незнакомую девушку. – Я – Костик, Олежкин друг.

– А я – Вика, – чересчур любезно улыбнулась девушка. – Очень приятно. Ну что, куда вы меня поведете?

– «Прага»? «Метрополь»? – натянул улыбку Костик и посмотрел на Олега взглядом, требующим немедленных разъяснений касательно сложившейся ситуации.

– Вика – Светкина подруга, – засуетился Олег. – Светка приехать не смогла, к предкам свалила на дачу. Так что сегодня гуляем без нее.

– Не май месяц для прогулок-то, – снова вмешалась Вика. – Я тут посинеть успела, пока мы вас, Костик, ждали.

Судя по взгляду, Костик обязан был компенсировать время и неудобства, которые очаровательная Вика, в черных сапогах на шпильке, выразительном мини и модной золотистой курточке, успела испытать за десять минут вынужденного ожидания.

– Я здесь рядом живу. Если «Прага» и «Метрополь» не критичны, можно посидеть и у меня. Разносолов не обещаю – беден как церковная мышь, но пельмени с сыром будут. И даже огурцы соленые – мама из Тулы привезла.

– Ну ты даешь, – расхохотался Олег. – Я такую девушку привез, а ты – огурцы, пельмени… Может, еще и водки?

– А что, я бы не отказался – пятница же…

Костик снова покосился на Вику. Ну да, вполне предсказуемая реакция. Викино миленькое личико скривилось так, как будто ее заставили выпить стакан лимонного сока.

Последние пару лет для Костика это стало обычной практикой: знакомясь с девушкой, показывать свои главные недостатки, в частности – бедность. Кто-то мог бы вспомнить, что бедность – не порок, но Костик знал на сто процентов: подавляющее большинство девушек, москвичек или приезжих, считает бедность и отсутствие хорошей работы не просто пороком, а ужаснейшей болезнью. Костик почти уверился в том, что проще сказаться больным СПИДом, чем признаться, что получаешь копейки и работаешь курьером в свои двадцать пять лет. В первом случае есть шанс, что тебя хотя бы пожалеют. Во втором – ни жалости, ни сочувствия, ни прощения не жди. Какой курьер, когда вокруг все грезят олигархами, звездами или героями телепроекта «Дом-2»?.. Или, на худой конец, менеджерами среднего звена с перспективами роста…

А в том, что Олег привез Вику специально для него, Костик уже не сомневался. Так что сразу выстрелил своим боевым оружием, дабы позже самому не получить сперва выстрел в спину, а потом и контрольный – в голову. От Вики можно было запросто ожидать и того и другого. Так что начало знакомства выглядело весьма многообещающим. Олег это заметил и изо всех сил пытался скрасить первое впечатление, которое, судя по Викиному лицу, было далеко не самым лучшим.

Тем не менее предложение зайти к Костику было принято единодушно. Викины ноги в тоненьких колготках начали отливать благородной синевой; ни «Метрополь», ни «Прагу», ни даже «Макдоналдс» Костик бы не потянул, поэтому все дружно направились к нему.

Костик, решив, что девушка в общем-то ни в чем не виновата, галантно раскошелился на бутылку недорогого кьянти и кусочек дор блю, рискуя провести ближайшую неделю на голодном пайке. Себе и Олегу он взял-таки бутылку «Богородской» и большую, на вид жирную сельдь, благо дома лежал пакет репчатого лука и стояли остатки ароматного подсолнечного масла.

В подъезде они столкнулись с Витькой Горчаковым. Он сделал вид, что не замечает Костика, поэтому поздоровался только с Олегом и улыбнулся их спутнице, которая, судя по долгому взгляду, пробудила в нем живейший интерес.

– Чего это он? – недоуменно воззрился на Костика Олег. – С тобой даже не поздоровался…

– А мы с ним с утра пособачились, – объяснил Костик. – Этот человечище чуть меня машиной не переехал. А возмущался так, словно я ему под колеса бросился.

Олег недоверчиво покосился на друга.

– Да ладно тебе? Ничего себе, елки зеленые… На Витьку не похоже, обычно он внимательный…

– Знаешь, Олежек, я тоже удивился, – задумчиво кивнул Костик. – Но ехал Витька так, как будто меня в упор не видел. У меня этот клятый бампер и сейчас перед глазами стоит. Может, насмерть и не сбил бы, но кости точно переломал. Да ладно, – махнул он рукой. – Чего вспоминать? Обидно только, что я еще и крайним оказался. А вчера… – Костик хотел было поведать Олегу о старикане с билетиками, но осекся: Вика вряд ли поверит в эту историю и, чего доброго, поднимет его на смех.

В теплой квартире она немного расслабилась, ее скукоженное личико разморозилось и стало походить на лицо обыкновенной девушки, которая, правда, несколько перебарщивала с косметикой. Количество тонального крема, «дермакола», как его называла Костикова мама, теней, черного карандаша, да и, пожалуй, помады, сильно преувеличивающей контур губ, могло бы быть меньше как минимум раза в два. Девушка определенно вооружилась, чтобы покорять новые территории.

И о чем Олег думал, когда решился сосватать ему этот гламур?

Вика сняла сапожки, позволила Костику стащить с себя курточку, критически оценила предложенные на выбор тапки и, натянув Костиковы нелюбимые желтые с дурацкими цветочками, деловито прошествовала в единственную комнату, которую Костик когда-то делил с предками. Комната, правда, была большой, семнадцать метров квадратных, что произвело на Вику должное впечатление.

Конец ознакомительного фрагмента.