Глава 7
Спускаясь по наружной лестнице из своей квартиры на третьем этаже, Сьюзен Джэггер держалась с внутренней стороны и не отрывала правой руки от дощатой обшивки дома, словно пытаясь тем самым уверить себя в том, что убежище находится совсем рядом, а левой рукой судорожно цеплялась за руку Марти. Она опустила голову и пристально глядела на носки своих туфель, спускаясь по десятидюймовым ступенькам с такой же осторожностью, с какой преодолевала бы высокую отвесную гранитную скалу.
Сьюзен была ниже ростом, чем Марти, к тому же ее лицо пряталось под капюшоном, но Марти с погожих дней хорошо запомнила облик подруги и потому точно знала, как та должна была сейчас выглядеть. Совершенно белая от потрясения. Стиснутые челюсти, мрачный рот. В ее зеленых глазах явственно читался испуг, словно она увидала призрак и ожидала вот-вот встретиться с ним снова; однако в этом случае единственным призраком был ее прежде такой жизнелюбивый дух, убитый теперь агорафобией.
– Что-то не так с воздухом? – нервно не то спросила, не то заявила Сьюзен.
– Все в порядке.
– Трудно дышать, – пожаловалась Сьюзен. – Воздух какой-то густой. И пахнет странно. Забавно.
– Это просто влажность. А пахнет от меня. Новыми духами.
– От тебя? Духами?
– У меня тоже есть девчачьи закидоны.
– Мы у всех на виду, – с ужасом сказала Сьюзен.
– До автомобиля идти совсем недалеко.
– Здесь может произойти что угодно.
– Ничего не произойдет.
– Нам совершенно негде укрыться.
– Нам не от чего прятаться.
Даже религиозные песнопения, устоявшиеся в своей неизменности в течение пятнадцати веков, вряд ли были более жестко структурированы, чем эти беседы, происходившие два раза в неделю по дороге к психотерапевту и обратно.
Когда они добрались до нижних ступенек лестницы, дождь разразился с новой силой. Он гремел по листьям растений в кадках, стоявших в патио, звонко стучал по кирпичной мостовой.
Сьюзен наотрез отказалась выходить за угол дома. Марти обняла ее за талию.
– Если хочешь, обопрись на меня.
Сьюзен последовала предложению.
– Здесь все такое странное, совсем не такое, как обычно.
– Ничего не изменилось. Это просто шторм.
– Это новый мир, – возразила Сьюзен. – И совсем не прекрасный.
Марти слегка пригнулась, чтобы невысокой подруге было удобнее держаться за нее. Прижавшись друг к дружке, они шли через этот новый мир. Теперь они двигались торопливо, так как Сьюзен стремилась поскорее оказаться в сравнительно замкнутом пространстве автомобиля. Но при этом они то и дело останавливались из-за того, что она была подавлена, чуть ли не раздавлена бесконечной пустотой, развернувшейся над головой. Женщин хлестал ветер, бичевали струи дождя. Укрывшиеся под капюшонами, в развевавшихся плащах, они напоминали двух монахинь в полном облачении, разыскивающих святилище, чтобы укрыться в нем от начинающегося Армагеддона.
Вероятно, на Марти подействовали порывы усиливавшегося шторма или же болезненное беспокойство подруги, а может быть, и то и другое вместе. Во всяком случае, пока они резкими бросками продвигались вдоль аллеи к переулку, в котором она поставила свой автомобиль, она все больше и больше осознавала необычность этого дня, которую было очень легко почувствовать, но трудно осознать. Лужи на бетонной поверхности, как черные зеркала, кишели какими-то образами, настолько искаженными падающим дождем, что разобрать их истинное содержание было невозможно, но тем не менее они все же тревожили Марти. Раскачивавшиеся пальмы яростно клевали воздух своими ветвями, потерявшими ярко-зеленую расцветку и ставшими почти черными; ветер пронизывал их узкие листы с шипением, напоминавшим усиленный во много раз шелест мишуры, и этот звук вступал в резонанс с тем примитивным и безрассудным чувством, которое поселилось в глубинах глубин ее души. Справа от них раскинулся песчаный пляж, гладкий и бледный, как шкура какого-то огромного спящего животного, слева каждый дом, казалось, сражался со своим собственным штормом, а в пространстве между ними, словно в гигантском окне с видом на океан, проносились бесцветные абрисы мутных облаков да деревья тяжело гнулись под напором ветра.
Марти была встревожена этим совершенно новым для нее ощущением неестественной угрозы, кроющейся в окружающем пейзаже, но куда сильнее ее беспокоила новая странность, которую она так неожиданно обнаружила в себе и которая, похоже, усиливалась под влиянием шторма. Ее сердце билось все чаще, подгоняемое иррациональным желанием сдаться колдовской энергии этой бешеной погоды. Внезапно она почувствовала, что боится какой-то темной силы, которую была не в состоянии определить: боится утратить контроль над собою, боится оказаться в полубессознательном состоянии, а по приходе в себя выяснить, что она сотворила нечто ужасное… Нечто отвратительное.
Вплоть до этого утра ее никогда не посещали такие причудливые мысли. Теперь же они непрерывно обуревали ее сознание.
Она вспомнила, что грейпфрутовый сок, который она выпила за завтраком, имел необычно кислый вкус, и спросила себя, не был ли он испорченным. Она не страдала расстройствами пищеварения и особой чувствительностью к качеству еды, но не могло ли быть так, что ее теперешнее состояние объяснялось действием пищевого отравления, которое почему-то повлияло скорее на ее умственное, а не физическое состояние.
Затем промелькнуло еще одно, даже более странное предположение. Испорченный сок мог оказаться причиной ее непонятного состояния не в большей степени, чем ЦРУ, которое передавало ей прямо в мозг какие-то команды с помощью микроволнового передатчика. Если бы она позволила себе и дальше двигаться по этой скользкой извилистой дорожке невероятных допущений, то, несомненно, очень скоро пришла бы к выводу о необходимости изготовить несколько затейливых шляп из алюминиевой фольги для защиты от дальнейшего промывания мозгов.
Пока они шли по прогулочной аллее и спускались по невысокой бетонной лестнице на узкую улицу, где стоял автомобиль, Марти получала не меньше сил от эмоциональной поддержки со стороны Сьюзен, чем та от нее, хотя и надеялась, что подруга не заметит этого или хотя бы не придаст этому значения.
Марти открыла пассажирскую дверь, помогла Сьюзен сесть в красный «Сатурн», обошла машину и села за руль.
Дождь барабанил по крыше, издавая холодные и гулкие звуки, наводящие на мысли о зловещем грохоте копыт, словно четыре Всадника Апокалипсиса – Мор, Война, Глад и Смерть – уже проносились неудержимым галопом по ближнему берегу.
Марти откинула с головы капюшон и принялась рыться сначала в одном кармане плаща, потом в другом, пока не выудила ключи.
Пристроившаяся рядом Сьюзен так и сидела с покрытой головой, склоненной на грудь, прижимая к щекам сжатые кулаки. Ее глаза были закрыты, а лицо напряженно застыло, словно уютный «Сатурн» представлял собой одну из тех гидравлических машин, которые прессуют автомобили в аккуратные трехфутовые кубы.
Внимание Марти сосредоточилось на автомобильном ключе. Она постоянно пользовалась им, но сейчас этот безобидный предмет вдруг показался ей злобным и острым (прежде такого никогда не было). Зазубренная бородка опасно напомнила ей пилку хлебного ножа, а следом на память пришел нож-меццалуна из кухни Сьюзен.
Этот простой ключ был потенциальным оружием. Невероятно, но в мыслях Марти замелькали образы кровавых ран, которые мог бы нанести автомобильный ключ.
– Что-то случилось? – спросила Сьюзен, хотя она все так же не открыла глаз.
Вставив ключ в зажигание и стараясь при этом скрыть охватившую ее душевную сумятицу, Марти ответила:
– Я не сразу нашла ключ. Ну а сейчас все в порядке. Вот он.
Двигатель сразу же запустился. Теперь Марти предстояло пристегнуться, но ее руки так тряслись, что пластмассовая защелка и металлический язычок на ремнях безопасности исполнили дробь, как зубы перепуганного человека (которым она, в сущности, и являлась), прежде чем замок наконец защелкнулся.
– А что, если со мной здесь что-нибудь случится и я не смогу добраться домой? – волновалась Сьюзен.
– Я позабочусь о тебе, – ответила Марти, хотя, учитывая ее собственное странное настроение, обещание могло оказаться пустым звуком.
– А если с тобой что-нибудь случится?
– Со мной ничего не может случиться, – поклялась Марти, включая «дворники» на ветровом стекле.
– С каждым может что-нибудь случиться. Посмотри, что случилось со мной.
Марти отъехала от тротуара и в конце короткой улицы свернула налево, на бульвар Бальбоа.
– Держись. Скоро ты окажешься в кабинете доктора.
– Не окажусь, если с нами произойдет несчастный случай, – раздраженно заявила Сьюзен.
– Я хорошо вожу машину.
– Автомобиль может сломаться.
– Автомобиль у меня прекрасный.
– Идет сильный дождь. Если улицы затопит…
– А может быть, нас похитят огромные марсианские слизняки, – прервала ее Марти, – утащат на свою базу и заставят жить с отвратительными спрутами, чтобы вывести новую расу.
– Но ведь здесь, на полуострове, улицы иногда затопляет, – уперлась Сьюзен.
– А еще в это время года около пирса прячется снежный человек и откусывает головы неосторожным прохожим. Будем надеяться, что там машина не испортится.
– Ты – испорченная женщина, – обвиняюще заметила Сьюзен.
– Я ужасна, как сам черт, – подтвердила Марти.
– Жестокая. Ты. Вот так!
– Я просто отвратительная.
– Отвези меня домой.
– Нет.
– Я тебя ненавижу.
– А я тебя все равно люблю, – отозвалась Марти.
– Пропади все пропадом, – жалобно сказала Сьюзен, – я тебя тоже люблю.
– Держись.
– Это так трудно.
– Я понимаю, моя хорошая.
– А если кончится бензин?
– У нас полный бак.
– Я здесь задыхаюсь. Я не могу дышать.
– Суз, ты дышишь.
– Но воздух здесь такой… затхлый. У меня болит в груди. Сердце.
– А у меня колючая заноза в заднице, – взорвалась Марти. – Угадай, как ее зовут.
– Ты просто сука.
– Это мы уже знаем.
– Я тебя ненавижу.
– А я тебя люблю, – терпеливо сказала Марти.
Сьюзен расплакалась, закрыв лицо руками.
– Я не могу так больше.
– Это скоро пройдет.
– Я сама себя ненавижу.
– Не говори так, – нахмурилась Марти. – Никогда не говори.
– Я ненавижу то, во что превратилась. Ненавижу это испуганное дрожащее существо, которым я стала.
Глаза Марти затуманились от слез жалости. Она принялась неистово моргать.
Со стороны холодного Тихого океана шли новые и новые массы черных облаков, они все плотнее заполняли небо, и казалось, что это вернулась ночь и стремится заполнить собою этот унылый новый день. Пожалуй, все автомобили, двигавшие на север по Пасифик-Коаст-хайвей, включили фары, и мокрый черный асфальт сверкал серебром в их свете.
Ощущение подкрадывающейся неестественной угрозы, возникшее было вновь в сознании Марти, прошло. В дождливом дне больше не мерещилось ничего странного. Теперь в ее восприятии мир был настолько щемяще красивым, настолько верным в каждой его детали, что хотя она больше не боялась ничего в нем, но ужасно страшилась потерять его.
Сьюзен сказала с отчаянием в голосе:
– Марти, ты можешь вспомнить меня… такой, как я была прежде?
– Да. Очень четко.
– А я не могу. Бывают дни, когда я не могу вспомнить себя иной, лишь такой, какая я сейчас. Я боюсь, Марти. Не только выходить наружу, из дома. Я боюсь… всех тех лет, которые мне предстоят.
– Мы пройдем через эти годы вместе, – уверила ее Марти, – и увидишь, там будет много хороших лет.
Вдоль шоссе, ведущего на Фэшион-айленд, к роскошным магазинам и деловому центру Ньюпорт-Бич, росли мощные финиковые пальмы. Под напором ветра деревья потрясали своими густыми зелеными гривами, словно прайд рассерженных львов, изготовившихся издать оглушительный рев.
Доктор Марк Ариман арендовал помещения на четырнадцатом этаже одного из зданий, возвышавшихся над просторно раскинувшейся площадью, которую занимали магазины. Переход Марти и Сьюзен от стоянки автомобилей до вестибюля, напоминавшего пещеру из полированного гранита площадью в несколько акров[9], а затем по его просторам в лифт оказался намного легче, чем путешествие из мирной Хоббитании в ужасный Мордор, страну Врага всего сущего, которое совершил Фродо для того, чтобы уничтожить Кольцо Всевластия[10], но Марти тем не менее испытала огромное облегчение, когда двери закрылись и кабина с легким мурлыканьем двинулась вверх.
– Почти безопасно, – пробормотала Сьюзен, вглядываясь в табло над дверью, где торопливо сменялись цифры, указывая на приближение к четырнадцатому этажу, где в святилище уже дожидались ее появления.
Хотя кабина лифта была полностью закрыта и они находились в ней лишь вдвоем с Марти, Сьюзен никогда не чувствовала себя в ней в безопасности. Поэтому Марти обнимала подругу одной рукой за плечи. Она знала, что в болезненном восприятии Сьюзен и клетушка, в которой они поднимались на четырнадцатый этаж, и коридоры, куда они попадали из нее, даже комната, где приходилось несколько минут дожидаться приема у психиатра, – все это были враждебные территории, скрывавшие бесчисленные угрозы. Любое общественное место, неважно, насколько оно было маленьким и укрытым от внешнего пространства, представляло собой открытое место в том смысле, что там в любое время мог появиться кто угодно. Она ощущала себя в безопасности только в двух местах: в своем доме на полуострове и в частной лечебнице доктора Аримана, где ее не беспокоила даже драматическая панорама побережья, разворачивавшаяся в окне.
– Почти безопасно, – повторила Сьюзен, когда двери лифта скользнули в стороны, выпустив их на четырнадцатый этаж.
Как ни странно, Марти вновь вспомнила о Фродо, герое «Властелина Колец». Фродо – в туннеле, где находился тайный вход в Мордор. Его противник – ужасный паукообразный монстр Шелоб. Фродо, ужаленный чудовищем, кажется мертвым, но на самом деле лишь парализован, и Шелоб прячет его в укромный уголок, чтобы сожрать попозже.
– Пойдем, ну пойдем же, – порывисто прошептала Сьюзен. Впервые после выхода из квартиры она почувствовала стремление куда-то двигаться.
Удивительно, но Марти захотелось затащить подругу назад в кабину, спуститься в вестибюль и вернуться в автомобиль.
Вновь она ощутила тревожную странность окружавшей ее обыденной обстановки, словно это была на самом деле не бесхитростная лифтовая кабина, какой казалась, а мрачный темный туннель, где Фродо со своим спутником Сэмом Скромби прорывались сквозь тенета гигантского многоглазого паука.
Услышав слабый звук за спиной, она со страхом обернулась, почти уверенная, что увидит сливающийся с темнотой силуэт монстра. Нет, это, шурша, закрылись двери лифта, только и всего.
В ее воображении прорвалась мембрана, разделяющая измерения, и мир Толкиена принялся упорно просачиваться в Ньюпорт-Бич. Она долго и старательно трудилась над адаптацией компьютерной игры. Не могло ли получиться так, что из-за усталости и непреодолимого стремления воздать должное «Властелину Колец» вымысел английского профессора смешался в ее сознании с действительностью?
Нет. Не то. Правда была чем-то не столь фантастическим, хотя и не менее странным.
Затем Марти заметила свое отражение, мелькнувшее в стеклянной панели, прикрывавшей нишу в стене, где был спрятан пожарный гидрант. Она сразу же отвернулась, ошарашенная неприкрытым беспокойством, которое успела заметить в лице своего зеркального двойника. Черты собственного лица показались ей какими-то изломанными, с глубоко прорезанными смеховыми морщинками, рот напоминал шрам, а глаза – две раны. Но не это несимпатичное выражение лица заставило ее поскорее отвести взгляд. Что-то другое, худшее. Что-то, чему она просто не могла найти имени.
Что со мною происходит?
– Пойдем же, – сказала Сьюзен, настойчивее, чем прежде. – Марти, что случилось? Пойдем.
Марти неохотно направилась вслед за подругой прочь от лифта. Они повернули налево по коридору.
Сьюзен получала силы из своей мантры: «Почти безопасно, почти безопасно», – а Марти вовсе не находила в ней успокоения.