Глава 1. Вход
Я стою и курю на лестничной площадке между четвёртым и пятым этажами офисного здания. Стою, прислонившись спиной к стене, а передо мной, прямо на уровне глаз, висит круглая табличка – «Курение запрещено, штраф 10 000 рублей». С моей стороны это не знак протеста и не показатель глупости.
Мне просто сейчас всё равно.
Выходить на улицу далеко и от этого лень, окружающим мой дым мешать не может, он поднимается вверх, а там только мой офис и в нём крайний кабинет мой, а в остальных сейчас нет никого.
На штраф мне плевать, и я привык здесь курить с тех самых пор, когда никаких запретов не было.
К чему это я? Ах да… видимо, к тому, что в последнее время мне всё одинаково безразлично – везде и во всём я не вижу никакого смысла.
*
Этот, 2013 год выдался особенно трудным для моей строительной компании.
Не самое маленькое, но далеко не крупное предприятие – 35 постоянных работников, существует почти 9 лет, офис в центре Санкт-Петербурга и 3—5 строящихся объектов в зависимости от времени года.
В целом жить можно, но только не в этот год.
В этот год у меня оставался один строящийся объект в стадии завершения и масса выставленных заказчикам счетов за выполненную работу, по которым не удавалось получить ни копейки.
Один объект не мог обеспечить полноценного существования моей компании, а неплатежи от заказчиков делали ситуацию угрожающей. Учитывая, что при этом особых накоплений не было, ведь и предыдущие годы не были особенно жирными, оставался только один путь – медленно погружаться на дно, из последних сил пытаясь продержаться до подписания новых контрактов.
В такой ситуации хватаешься за любую возможность, какой бы сомнительной ни казалась она на первый взгляд. И иногда возможности возникают, словно высшим силам становится небезразлично моё существование.
В апреле так и случилось.
Когда дела стали выглядеть почти безнадёжно, заказчики, с которыми я сотрудничал уже не один год, предложили работу, и мне удалось заключить несколько выгодных контрактов.
Финансирование этих работ предполагалось только в июле, но под них я смог взять в банке кредит – сомнительное действие, но стало легче. Я решил, что хватит бесцельно курить на лестнице, вызвал из вынужденного отпуска своих сотрудников и стал пытаться улучшить ситуацию.
Поиск новых подрядов в течение следующих двух недель результатов не дал, и я уже начал думать, что снова придётся распускать людей по домам, но неожиданно появилась одна, маловажная, как мне тогда показалось, возможность, которую, тем не менее, нужно было проверить.
Позвонил Игорь, мой старый знакомый, с которым я не виделся девять лет, и предложил мне работу.
*
Я познакомился с этим человеком в 2003 году на реконструкции здания в центре Санкт-Петербурга.
Некогда жилой, а на тот момент аварийный дом требовалось преобразовать в современную медицинскую клинику.
Игорь, немногим старше меня, был начальником этой стройки и представлял интересы заказчика, а я был простым исполнителем, обычным прорабом в подрядной организации.
Несмотря на разницу нашего положения, мы довольно близко сошлись, и не только по работе, что в принципе было неизбежно, но и в силу обычного душевного расположения. И хотя близкими друзьями мы так и не стали, нам было о чём поговорить.
Наши короткие разговоры в перерывах между делами для нас обоих были как отдушина, как глоток свежего воздуха в прокуренном помещении – прокуренном в прямом смысле слова – мы оба курили почти постоянно, и пили неизменный кофе эспрессо.
Начинаешь вспоминать – в голову лезут планёрки, как и когда, монтировали конструкции, как заливали бетон, как вели отделочные работы, а о разговорах с Игорем помнятся только ощущения. Помню только, что было интересно и удивительно легко с этим человеком, а вот о чём говорили конкретно – не вспомнить, хоть убей, хотя одна тема в наших разговорах тогда точно присутствовала.
Мы оба собирались уволиться и открыть собственное дело – он своё, а я своё.
Та стройка длилась чуть больше года, и весной в 2004-м я закончил все работы по договору, подписал последние акты и уехал.
На этом наши пути с Игорем разошлись.
Некоторое время спустя я пытался возобновить с ним отношения – несколько раз звонил, хотел выяснить, где он и как, пробовал договориться о встрече, но общения не получалось. Мы, оказались с ним в разных измерениях и нас больше ничего не связывало.
Но жизнь шла своим чередом.
Я сделал всё, что запланировал. Уволился с прежнего места работы, открыл своё дело.
Моя строительная компания постепенно окрепла, её заметили, появился успешный опыт ведения дел, появилась история, а вместе с тем и достаточно стабильная работа.
Так, ни шатко, ни валко, но я и вместе со мной мой маленький бизнес добрались до 2013 года.
Всё это время я ничего об Игоре не знал, вспоминал о нём редко, возможно, что в дальнейшем уже и не вспомнил бы никогда.
Так бывает, прошлые события, не имея связи с настоящим, стираются из нашей памяти.
Но в этот раз такого не случилось; совершенно неожиданно, спустя девять лет, Игорь вновь напомнил о себе.
– Здравствуй, Володя, – услышал я голос в трубке.
Странно, но я сразу его узнал.
– Игорь, ты, что ли? – спросил его я.
– Я, а кто же ещё? – ответил он и тут же продолжил:
– Я, Володя, буду без предисловий, времени мало, но твой ответ мне требуется срочно. Твоей компании работа нужна?
– А кому, Игорь, она сейчас не нужна? – ответил я. – Все сидят на голодном пайке, работы в городе мало. Конечно, нужна, а что за работа?
– Не телефонный разговор, но тебе понравится, – сказал он. – Я на некоторое время уеду, в городе буду 12 мая, и если ты не занят в понедельник 13-го, можем встретиться в твоём офисе – всё покажу и расскажу.
Так мы договорились о встрече.
*
Странно, никогда не понять, как нами распоряжается судьба.
Девять лет мы с Игорем не виделись, уже почти друг о друге забыли, и тут на тебе, новая встреча, да ещё в качестве деловых партнёров, да ещё в тот момент, когда я остро нуждался в работе. Удивительно и то, что не я его искал, что было бы вполне объяснимо, я часто обращаюсь к старым знакомым в поисках возможных подрядов – искал он. И было непонятно, как он вышел на мою компанию, ведь мы с ним не общались, не виделись, по работе не пересекались.
Невольно задумаешься о превратностях судьбы и её тайных предназначениях.
*
– Владимир Михайлович, к вам Игорь Петрович, – сказала секретарь по внутренней связи.
– Пропустите, – ответил я. – И сделайте, пожалуйста, нам два эспрессо, – добавил я, вспомнив, что он, как и я, очень любил крепкий кофе.
Дверь распахнулась, и в кабинет вошёл человек. Увидев его, я в первый момент растерялся, мелькнула мысль, что мой секретарь ошиблась, и вместо Игоря ко мне вошёл кто-то другой.
Но человек решительно направился ко мне, протянул руку и сказал:
– Здравствуй, Володя, давненько не виделись, дай бог памяти, 9 лет прошло.
– Здравствуй, Игорь, рад тебя видеть, – ответил я, глядя на него. – А ты сильно изменился, не сразу тебя узнал.
– Что поделаешь, – сказал он, – всё меняется, и мы не становимся с годами моложе.
Сильно изменился, сказал я, но эти два слова совершенно не объясняли то, что я при этом чувствовал. Я смотрел на него и пытался найти хоть что-то в его облике из того, что помнилось мне. Не найдя ничего, я всё больше укреплялся в уверенности, что стоящий передо мной человек совершенно мне незнаком.
Он стал намного толще, правда, это вовсе не показатель, я и сам не стал с годами стройнее. Он показался мне ниже ростом. Аккуратная бородка на его лице не могла скрыть черты, отличные от тех, что запомнились мне. Были и другие, не выразимые словами признаки, делающие его совершенно чужим, незнакомым мне человеком.
Игорь не просто изменился за девять прошедших лет, он изменился до неузнаваемости.
Но что есть, то есть, я и сам, возможно, в его глазах выглядел не так, как он меня помнил.
Пауза затянулась, неловкое молчание повисло в воздухе.
Выручила нас мой секретарь. С подносом в руках она вошла в кабинет.
– Ваш кофе, Владимир Михайлович, – сказала она, ставя поднос на стол между нами. – Что-нибудь ещё?
– Нет, спасибо, – ответил я. – Проследите только, чтобы нас никто не беспокоил.
– Хорошо, – сказала она и вышла из кабинета.
– Присаживайся, Игорь, может быть, по кофейку? – сказал я.
– Спасибо, Володя, – ответил он, – но я как-то кофе не очень, да и сердечко пошаливает в последнее время.
– Чай, коньяк, виски? – снова спросил я, в надежде хоть как-то разрядить обстановку.
– Да нет же, спасибо, ничего не нужно, – несколько раздражённо ответил он. – И если честно, я очень спешу, поэтому, если ты не возражаешь, давай перейдём сразу к делу.
– Давай, Игорь, – ответил я, – дел много, а времени всегда мало, будем тратить его на главное.
И мы погрузились в дела, потратив на переговоры около часа.
Игорь принёс целый пакет заказов – три достаточно крупных объекта. Условия, предлагаемые им, выглядели не слишком выгодными, но вполне приемлемыми, объёмы работ были более чем внушительные, а перспективы развития отношений, приводили к новым, ещё большим объёмам. Финансирование этих работ было уже открыто, средства зарезервированы, оставалось выиграть тендер, который, по словам Игоря, был просто формальностью – он, как оказалось, был ответственным представителем заказчика, и его решение являлось гарантией успеха процентов на девяносто.
Для себя Игорь уже изучил возможных претендентов и, как ни странно, остановил свой выбор на мне.
Официально тендер должен был состояться через пятнадцать дней. Но независимо от этого уже сейчас было ясно, что, если просчитанная мной стоимость работ совпадёт с предполагаемыми затратами и я не сделаю при этом какой-нибудь глупости, с очень большой вероятностью я смогу получить эту работу.
Такое вот маленькое чудо – в самый подходящий момент появляется, как чёрт из табакерки, человек, называет себя моим старинным знакомым, которым на первый взгляд не является, и предлагает работу, способную решить многие финансовые проблемы моей компании.
Хотелось бы верить, но верилось с трудом.
Так почти никогда не бывает. Хотя… лично я уже давно перестал удивляться чему бы то ни было – бывает всякое. И потом, если уж подворачивается такая работа, то глупо давать волю сомнениям, нужно, во что бы то ни стало, её получить.
А для этого я должен был подготовить коммерческое предложение.
И на всё про всё у меня было пять дней.
Срок небольшой, учитывая объёмы работ, но я знал, что мы справимся.
– Ну вот, примерно такие перспективы, Володя, – подвёл он итог. – Жду тебя через пять дней с ответным визитом у себя. Будем подгонять твоё коммерческое предложение под нужные мне параметры, – и он рассмеялся.
Мы попрощались.
Игорь ушёл довольный, а я в некоторой растерянности остался. Выпил за два глотка из обеих кружек кофе, давно остывший на моём столе. Попытался понять причины своего смутного беспокойства, появившегося после визита Игоря.
С ходу с этим разобраться не удалось, беспокойство осталось.
Взял чертежи, которые принёс Игорь, и пошёл в кабинет Антона, начальника производственно-технического отдела.
– Ну как переговоры? – спросил меня Антон.
– Переговоры нормально, даже более чем. Предложение приемлемое, объёмы приличные, и если срастётся всё, о чём он говорит, мы будем обеспечены работой на несколько лет, – ответил я.
И я рассказал ему, как прошла встреча.
Мы просмотрели чертежи и сделали прикидочный расчёт. Стоимость работ получилась внушительная.
– Неплохо, – сказал Антон, – выглядит очень заманчиво, крупнее заказа у нас ещё не было, но как-то уж слишком гладко. Ты что, с ним близко знаком?
– Не сказать, что близко, – ответил я. – Когда-то были хорошими знакомыми, но не виделись уже девять лет. Про нашу компанию он, наверное, выяснил всё, что мог, тут ни-
какой тайны нет, но лично с ним мы никаких совместных проектов не делали.
– Тогда всё это ещё более странно, – сказал начальник ПТО. – Выглядит совершенно нереально. Крупная работа, которую он отдаёт неизвестной организации. Пусть даже он когда-то хорошо знал владельца, но риск, на мой взгляд, очень большой. Допустим, он угадал, мы люди порядочные, но он-то этого не знает и в тебе не может быть полностью уверен, ведь девять лет прошло, бывает, обстоятельства за полгода так человека меняют, что его и не узнать.
От его последних слов – обстоятельства… не узнать… – я вспомнил про своё беспокойство.
Антон же, ничего не заметив, продолжал:
– И тут два варианта: либо он идиот и ничего не боится, либо что-то недоговаривает.
– Действительно, нестыковок много и выглядит странно, – ответил я. – Но мы ведь пока ничего не знаем о причинах, по которым он так действует. Возможно, всё просто – его бизнес расширяется, те, с кем он работает, не справляются с увеличившимися объёмами, и ему нужны новые исполнители. К тому же он совсем не похож на идиота. Вполне возможно, что он действительно ничего не боится, может быть, он представляет интересы людей, которых по определению бояться должны такие, как мы.
Но что мы, в конце концов, теряем? Двигаемся дальше, готовим предложение, разбираемся с условиями заключения контракта. До подписания договора опасаться нам нечего, а там поглядим. Как бы там ни было, нужно пытаться получить эту работу, и если всё будет благополучно, она станет отличной возможностью поправить наши дела.
Я передал ему все необходимые данные для расчётов и обозначил задачу.
Вернулся в свой кабинет, сел за стол и попытался ещё раз прокрутить в голове нашу встречу с Игорем. Странный получился разговор, думал я, слишком заманчивое и оттого почти нереальное предложение, но беспокоило меня, в конечном счёте, не это – каких только предложений не выслушивал я за последние девять лет, и я давно отношусь к таким вещам философски – просто ещё одна, потенциальная, нереализованная пока возможность. Не сумею её реализовать – будет, немного жаль, но с этим ничего не поделаешь.
В процессе переговоров, участия в тендере, заключения контракта вполне может оказаться, что моя компания недостаточно готова, и тогда я не смогу получить эту работу, или, разгадав подвох, скрывающийся в этом заманчивом предложении, я сам не стану за неё браться. Так бывает в девяноста пяти случаях из ста, и я к этому давно привык, но загадывать наперёд – дело неблагодарное, и я этого не люблю, что будет, то и будет.
Эту работу мы расценим, думал я, необходимые бумаги для разговора с Игорем подготовим, но вот что он сам за человек, пока неясно. Почему я его не узнаю? Почему, встретившись через столько лет, он намеренно, ссылаясь на нехватку времени, уходит от частных разговоров? Ведь нам есть что вспомнить, мы были достаточно близки.
Допустим, торопится человек, но хотя бы пару фраз так, ни о чём, просто чтобы возобновить отношения…
Вопросы, вопросы, а ответов пока нет. Но найти эти ответы придётся, иначе деловые отношения с Игорем могут и не состояться.
Любые недомолвки вызывают непонимание, оно, в свою очередь, вызывает подозрительность, а заканчивается всё недоверием, а вот с ним уже работать нельзя.
*
Все ушли, и я остался в конторе один. Мысли о предстоящей работе не шли у меня из головы, и мне хотелось ещё раз всё хорошенько обдумать.
В нашем офисе вечером становится удивительно тихо.
Какое-то время ещё раздаются звонки – назойливые продавцы пытаются предложить свой товар, но мой секретарь ушла, а я не снимаю трубку городского телефона. В конце концов, в течение часа, затихают и они. Дальше уже ничто не тревожит мою тишину и одиночество.
*
Все, или почти все люди, окружающие меня, закончив свой рабочий день, стараются скорее забыть о делах, вернуться домой к своим семьям или раствориться в городской суете. А я часто уезжаю с работы последним, мои сотрудники это знают, принимают как должное, давно к этому привыкли. Что они при этом думают – для меня неважно, но они задают мне вопросы, перед тем как сказать до свидания.
– Остаётесь, Владимир Михайлович? – спрашивают рядовые сотрудники.
– Сегодня в две смены? – или: – Остаёшься в ночное? – или ещё какую-то ерунду спрашивает Антон, мой начальник ПТО, почти товарищ, моя правая рука.
И я приготовил для них объяснения.
Чаще всего я говорю, что пережидаю пробки. Действительно, глупо париться в машине два часа, если немногим позже можно доехать за сорок минут.
Но это не единственная причина, и таких причин, если разобраться, много.
Бывает, и нередко, задерживает работа: не люблю, когда дела остаются незавершёнными, но здесь вообще не требуются объяснения.
Иногда, ещё реже, я говорю, и это тоже правда, что я подстраиваюсь под график жены, ведь она возвращается домой поздно – работа два через два, до 22.00, и вечером дома в такие дни никого нет, кроме собаки.
Дети выросли, у них свои дела, и я им, по большому счёту, не нужен, или, вернее, не совсем так, им больше не требуется моё постоянное присутствие.
Все эти объяснения-причины – это версии для общего пользования. Есть и другие, и о них я стараюсь не распространяться, хотя и тут никакой тайны нет. Например, одна из них – я просто люблю быть один, а вот на вопрос, почему мне это нравится, стараюсь не отвечать даже себе.
*
Так вот, я остался один.
Странно, вроде бы и день был напряжённый, но усталости я не чувствовал, настроение было приподнятым, хотя и для этого причин вроде бы быть не должно.
Я стоял у окна. Мысли о предстоящей работе мелькнули и ушли на второй план, я просто стоял и смотрел на свой город. Отсюда, с верхнего этажа, открывался замечательный вид.
Удивительное дело, думал я, мансардный этаж – аренда офисных помещений дешевле, а вид из окна такой, что никаких денег не жалко.
Я смотрел в окно.
Внизу текла речка Карповка, пересекая в некотором отдалении Каменноостровский проспект. За Карповкой, пока хватало глаз, до самого горизонта раскинулся старый город. Улицы, проспекты, скверы, крыши домов, тянущиеся до самого края Петроградской стороны, до самой Невы, а после Невы ещё дальше.
Там, за крышами домов, в глубине Петроградской есть место, где я родился. В одном из сотен домов, в маленькой коммуналке я жил, когда был совсем маленьким. Я не часто вспоминаю об этом, но это очень тёплые воспоминания, возможно, лучшие, что у меня есть.
Окно открывать не стоит.
Не люблю впускать сюда звуки. Пока оно закрыто, здесь, в офисе, за двойными стеклопакетами, ничто не мешает безмолвному разговору с городом. Я смотрел на него, и мне становилось спокойно и очень легко на душе, мне казалось, что здесь, на Петроградской стороне, со мной не может случиться ничего плохого, мой город поможет мне. Я верил, что здесь для меня ничего не потеряно.
Бывало, мне приходилось уезжать, но я всегда возвращался. Странным, удивительным образом, без видимого участия с моей стороны. Круг за кругом, виток за витком незримой, неведомой мне спирали.
В пути, возвращаясь назад, я менялся.
Где-то там, далеко в прошлом, остался маленький мальчик, восторженно глядящий на мир, наивный, многое чувствующий, не понимающий ничего из происходящего вокруг.
Всё потерялось, и я стал другим.
Изменилось моё отношение к людям, к жизни, бурлящей, или вяло текущей вокруг, к миру, окружающему меня; каждый виток – новое изменение. Теперь я, наверное, стал мудрее, могу понимать и принимать обстоятельства. Я стал циничен, научился не видеть вещи, не важные для меня, научился не чувствовать. Сейчас, на последнем витке этой своей спирали, я, по сути, всегда один…
Я вздрогнул…
Звонок сотового телефона вывел меня из моей задумчивости. Мысли промчались и осели глубоко на дне моей памяти.
Звонила жена, значит, уже поздно, больше десяти вечера, и она вернулась с работы.
Я ответил, что пока в офисе, но скоро буду выезжать, выключил телефон и вновь посмотрел в окно.
А ведь всё верно, снова подумал я, миллионы людей вокруг, а я как в пустыне – один, но самое ужасное то, что мне это нравится. Моральный урод – ни чувств, ни эмоций.
Но что есть, то есть, и глупо обманывать себя, тем более что это почти не беспокоит. Лишь иногда, в редкие дни, мне кажется, что я упускаю в жизни что-то самое главное, то, ради чего и происходит всё вокруг. В такие дни теряется смысл того, что я делаю, и мне становится страшно.
Я стоял у окна, смотрел на свой город, а он смотрел на меня.
Мы оба стали значительно старше, ведь с нашей первой с ним встречи прошло 49 лет. Для меня это много, а для него – мгновение. Что значат для такого города несколько десятков лет? Он, в отличие от меня, по-прежнему прекрасен и молод, а я перед ним – немолодой уже человек, неглупый, как думают многие, – всё тот же мальчишка, смутно понимающий происходящее вокруг.
Для нас с моим городом в этом отношении ничего не изменилось.
*
Приёмная, милая девушка секретарь угощает меня моим любимым эспрессо.
– Вера, пригласите Владимира Михайловича, пожалуйста, – раздалось из динамика громкой связи.
– Владимир Михайлович, Игорь Петрович вас ждёт, – продублировала динамик Вера.
Игорь встретил меня в огромном кабинете, развалившись в шикарном большом кресле за огромным письменным столом из натурального дерева.
Отделка кабинета тоже соответствовала общему впечатлению роскоши.
– Присаживайся, Володя, – предложил он, слегка приподнимаясь и указывая на кресло для посетителей.
– Впечатляет, – сказал я, усаживаясь в кресло и окидывая взглядом кабинет. – Неподготовленного человека такой роскошью можно привести в лёгкое замешательство. Сразу хочется стать более покладистым.
– На то и расчёт, – ответил Игорь, ухмыляясь, – но тебя, я вижу, этим не смутить – ещё один плюс в твою пользу.
– Меня вообще трудно смутить, – ответил я, – но такой кабинет говорит о многом. Например, теперь твои предложения выглядят более убедительно. Хочется верить в благоприятный исход.
– Что касается работы, которую я предлагаю, – сказал он жёстко, – то это благодаря связям, которые сохранились с прежних времён. На это же, Володя, – Игорь обвёл рукой кабинет, – не очень обращай внимание, всё это, можно сказать, осталось в прошлом. Сегодня ситуация, да и моё положение, несколько хуже. Знаешь, как это бывает: работают люди вместе, доверяют друг другу, но проходит время – и кто-то из них начинает считать, что достоин большего, недовольство растёт, взаимодействия больше нет, а бизнес от этого страдает. Страдает, страдает, а потом умирает. Остаётся только красивая оболочка.
И Игорь вновь обвёл рукой кабинет.
– Да и то не всегда, у меня вот осталась. Ну как, знакомая ситуация? По глазам вижу, что знакомая, – не дав мне слова сказать, добавил он.
– Ладно, Володя, не слушай мой бред, давай перейдём ближе к делу, – продолжил Игорь. – Принёс коммерческое предложение?
Я достал из портфеля довольно увесистую папку бумаг в красивой глянцевой обложке, на которой красовался логотип моей компании, и положил её на стол перед ним.
– Похоже, ты неплохо подготовился, – сказал Игорь – Сразу чувствуется серьёзный подход. Что здесь? Расскажи в двух словах, где основное, детали я изучу потом, сейчас, чтобы зря не тратить твоё и моё время, пробежимся по главным позициям.
Я, Антон и его инженеры из ПТО действительно неплохо подготовились. В папке, что я отдал Игорю, было не только коммерческое предложение, там были 138 смет на 54 вида работ на сумму 589 миллионов рублей. Сделали мы все свои расчёты за неполных, четыре дня, очень уж мне хотелось встретиться с Игорем до конца этой недели, не хотелось уходить на выходные, не увидев его реакции.
Взяв у Игоря папку обратно, я начал свои объяснения…
– Таким образом, – продолжал я, – мы просчитали практически всё. Некоторые конструктивные нестыковки, а их перечень на страницах 245—247, потребуют дополнительных проектных решений и могут увеличить стоимость на 5—7%. Но их можно компенсировать, облегчив несущий каркас и несколько упростив пирог кровли, возможности для этого есть, мы проверили. Конечно, всё это придётся согласовывать с генеральным проектировщиком, но мне кажется, что эти вопросы не слишком принципиальные и проектировщики должны согласиться, – закончил я.
Игорь, смотрел на меня и улыбался. Я терялся в догадках, не понимая, что может означать эта его улыбка.
– Не думал я, – наконец сказал он, видя моё замешательство, – что такое ещё бывает. Порадовал, и я это, Володя, говорю совершенно искренне. Когда я выбирал строительную компанию под эту работу, я изучил историю многих фирм – что строили, что могут, а что не могут, но кроме этого я просматривал фамилии учредителей. Когда я увидел твою, то сразу вспомнил 2003 год и то, как ты умеешь работать. Это стало для меня решающим, и, похоже, что я не ошибся. Таких подробных расчётов, объясняющих практически всё, я не встречал уже очень давно. Сейчас так почти никто не делает. Сейчас, не вникая в проект, берут укрупнённые расценки на квадратный метр, умножают их на площадь, а потом умножают ещё на два, чтобы было куда опускаться. Приносят на одном листе крупно пропечатанную конечную, совершенно несуразную цифру, а откуда она взялась, даже объяснить не могут. Когда я им об этом говорю, они меня даже не понимают, твердят только, как умалишённые: можем опуститься не более чем на 20%.
– У тебя же всё чётко и ясно, даже добавить нечего, – продолжил он. – Считай, что контракт у тебя в кармане. Мои сметчики, безусловно, всё перепроверят, и по сумме нужно будет договариваться. Я, честно говоря, рассчитывал, что конечная цифра будет не более 540, но я думаю, что всегда есть возможность подвинуться – проверьте со своей стороны тоже. Если же вписаться не сможем, попробуем изменить конструктив, тем более что ты сам накопал в нём кучу нестыковок. Сможете быстро исправить?
– К понедельнику, Игорь, всё ещё раз перепроверим и попытаемся опуститься до нужной цифры, – ответил я.
– Можете готовить договор, болванку к договору и перечень необходимых документов для тендера я сейчас скину на твою почту, – сказал Игорь, включил громкую связь и дал распоряжение секретарю.
– Тендер состоится через десять дней, – продолжал он. – Формальность, как я и говорил, но правила необходимо соблюдать. По поводу этой работы и о наших разговорах – никому ни слова, выходим на финишную прямую, и незачем обострять ситуацию.
Игорь встал и, видимо, решив, что разговоров хватит, закончил: – Пока больше ничего, остальное после…
Встал и я.
– И ещё…, – неожиданно, будто вспомнив, добавил он. – За мой визит извини, я тогда был несколько сдержан в общении, но и ты должен меня понять: слишком уж многое случилось со мной за эти годы, я больше никому не доверяю. Вот разве что тебе… почему-то хочется верить. Последнее время, Володя, даже поговорить не с кем, всем от меня нужны или услуги, или деньги. Сплошные дела, никаких человеческих отношений…. А дела закончили, рассчитались – и разбегаемся кто куда. Тоска… особенно после того, как… да что там…
Игорь замолчал на несколько мгновений, пытаясь справиться со своими эмоциями.
– Извини, очень давно нормально не разговаривал, – добавил он. – Нужно выговориться. Пятница, конец дня, может, закончим с делами и где-нибудь по рюмашке?
Отказать я ему не мог, как можно отказать потенциальному заказчику, а если честно, то и не хотел: он снова стал похож на человека, которого я когда-то хорошо знал, того Игоря из 2003 года.
*
Мы оказались в маленьком уютном баре, от офиса Игоря до него было рукой подать.
Обычный бар, ничего примечательного – пять столов, телевизор, симпатичная девушка-бармен, тихая ненавязчивая музыка, из посетителей, кроме нас, никого.
После нескольких рюмок коньяка, выпитых подряд, Игорь расслабился, взгляд его потеплел, то, что его сковывало – отпустило.
Я не мог его в этом поддержать, да он и не настаивал, уже тогда, в 2003-м, я не пил алкоголь, и он это знал. Я сидел напротив него с чашкой кофе и внимательно слушал всё, что он говорил, вставляя редкие реплики. Игорю действительно нужно было выговориться, а мне было интересно его послушать.
– Помнишь, как всё было на той стройке? – продолжал он. – Работа по 12 часов, масса параллельных процессов, противоречия и нестыковки проекта, брак исполнителей, там же был муравейник – одиннадцать подрядных организаций. Все толкутся, мешают друг другу. Одни залили плиты перекрытий, другие половину труб не заложили. Выполнили отделку, потом начинают бить штробы – забыли проложить кабели к операционным, полный бардак. Только с тобой мне было работать относительно легко, да и то…. Помнишь, что вы там натворили с конструкциями атриума? Перепад высот по коньку до 50 мм, да и створ не идеальный.
– Фермы атриума, Игорь, на заводе выполнили не в размер, – начал оправдываться я. – Отправлять назад – это месяц времени, срыв сроков, а нужно было как можно скорее тепловой контур закрывать. Мы на площадке выправили, что могли, но перепад по конструкциям полностью убрать не удалось; но там же поверх ферм ставился алюминиевый каркас остекления, вот он уже встал идеально, ни перепадов, ни отклонений, все чётко по проекту.
– Да помню я, – ответил он, – так, маленькая ложка дёгтя, но на ушах постоять пришлось, попробуй объяснить всё это твердолобому начальству. Они приезжают шашкой махать – отклонения от норм, немедленно переделать, а разумные доводы в расчёт не идут, ведь тогда придётся принимать собственное ответственное решение.
– Ладно, проехали, – продолжил он, – а вот только давно тебя хотел спросить, кто эту бучу тогда затеял? Ведь про эти отклонения до определённого момента никто не знал, а после остекления никто и не узнал бы никогда. Сам-то ты вряд ли стал бы так подставляться…
– Работал тогда в нашей конторе один технадзор, – ответил я. – Заметил…. Я пытался ему объяснить, что всё уже продумано, что будет скандал, что на несущую способность не влияет, что всё равно получится так, как я говорю, и это оптимальный вариант…. Он ни в какую, боялся ответственности. В результате внеочередная планёрка, мне выговор, две недели остановки работ до принятия решения. Несколько организаций две недели его принимали. В результате решение – делать так, как я говорил с самого начала.
– Специфика большой конторы, – продолжил я. – Вместо решения передают по цепочке вверх или вниз, в зависимости от обстоятельств, а там тоже некому принимать решения – либо из-за недостатка квалификации, либо из-за недостатка желания. Проблема уходит на второй, а иногда и на третий круг, подключаются новые и новые люди, всё искажается, и результат непредсказуем. Поэтому я и ушёл тогда из конторы и открыл собственное дело.
– Я сделал примерно то же самое и примерно по тем же причинам, – ответил Игорь, – только на полгода позже. Закончил все пусконаладочные работы по оборудованию, ввёл эту клинику в эксплуатацию, сдал дела и уволился.
– Хорошее было время, – продолжил он. – Впереди открывались громадные перспективы, я был уверен в своих силах, знал, как надо и как не надо работать, казалось, что можно весь мир перевернуть.
– Знакомое чувство, – ответил я, – только у меня это было во второй раз, первый опыт получился не самым удачным, поэтому никаких иллюзий не было, к будущим переменам я относился спокойно, считая, что просто для этого время пришло.
– А я тогда вообще ни к чему не мог спокойно относиться, – сказал Игорь, – во всём видел крайности. Белое было слишком белым, а чёрное – чернее некуда, наверное, потому, что встретил её. Помнишь Машу? Она была представителем поставщика медицинского оборудования. Первая партия пришла ещё при тебе.
– Нет, – ответил я, – не пересекались.
– А мы вот пересеклись, – сказал он. – Да так, что у меня башню напрочь снесло. Я раньше даже представить не мог, что такое бывает.
И Игорь достал фотографию.
Я посмотрел на этот плоский цветной кусочек картона, который не мог передать ничего, кроме изображения: на нём, на фоне какого-то развесистого дерева, стояла женщина лет 30 в полный рост. Она была в полупрозрачной накидке из шёлка, под накидкой, кроме купальника, ничего не было.
Стройные ноги, хорошая фигура, под купальником угадывалась красивая грудь, довольно короткая стрижка, миловидное лицо, губы изгибались в чуть заметной улыбке, а в больших глазах читалась лёгкая ирония.
Приятная женщина, на первый взгляд не красавица, но чем-то притягивала к себе.
– Снимок из Турции, всегда ношу его с собой, – объяснил Игорь. – Вроде бы и расстались уже давно, а всё никак не успокоиться. Смотрю на эту фотографию, вспоминаю, как всё у нас было – целых два года счастья, – становится легче. Каких бы женщин ни встречал после неё, ничего не чувствую. В сравнении с ней всё становится серым и унылым, руки опускаются, ничего не радует.
– Ну, если так, – сказал я, – нужно же что-то делать. Встретиться с ней, поговорить, как-то исправить всё. Она замужем, у неё кто-то есть?
– Эх, Володя, если бы всё было так просто, – ответил он. – Исправить ничего нельзя. Что тут можно исправить, если она меня не любит? А встретиться с ней… мы в принципе и не расставались, она была и до сих пор есть третий учредитель в нашей компании, правда, последнее время мы с ней видимся редко, это тяжело для обоих, благо возможность для этого есть, совместных проектов у нас не осталось.
– Что-то я не пойму, – сказал я. – Слишком у вас всё запутано.
– Да что тут непонятного, Володя, – ответил он. – Всё предельно просто, почти классический случай…
Рассказ Игоря
После того как ты свернулся и уехал, остались пусконаладочные работы: газовая котельная, системы отопления, вентиляция, электрика, автоматика и, наконец, медицинское оборудование, поставками, монтажом и пуско-наладкой которого занималась Маша.
Оборудование дорогое, не всё билось по номенклатуре. Как обычно, при отгрузке кое-что перепутали, сроки сдачи объекта могли сорваться, а это, сам понимаешь, и штрафные санкции, и рейтинг. Но Маша выполнила всё просто блестяще, нашла варианты замены, всё согласовала, организовала доставку, ускорила работы по монтажу и пуско-наладке, в результате у нас даже остался некоторый запас по времени.
Она прекрасно умеет работать. Как ураган, сплошное движение, десятки разных вопросов решает на одном дыхании и увязывает их между собой. Просто чудо, а не женщина.
Тогда нам приходилось с Машей плотно взаимодействовать. Я предоставлял ей фронт работ и контролировал готовность смежников – электрика, водопровод и другие сети.
За работой мы много разговаривали, и нам было интересно друг с другом.
Маша мне очень нравилась, я ей, видимо, тоже и она, как и я, в тот момент была одна.
Ты же, наверное, помнишь, мне было тогда уже 42, но женат я никогда не был. Короче говоря, достаточно зрелый, в чём-то уже перезрелый мужчина, а влюбился, как мальчишка, до умопомрачения.
Тогда я не понимал, не хотел понимать, да и не смог бы понять, что Маша меня не любит. Ей было хорошо со мной, возможно, моя страсть её привлекала, возможно, она думала о серьёзных отношениях, в её возрасте любая нормальная незамужняя женщина об этом думает. Возможно, мы ещё долго могли бы оставаться с ней вместе и быть при этом относительно счастливы, но я сам всё испортил.
В тот момент для меня всё смешалось – работа, любовь, радужные перспективы. Дальше своё новое дело, я и Машу в это втянул, вместо того чтобы просто на ней жениться, пока была такая возможность.
Но тогда я об этом не думал, а она не настаивала. Тогда, как и всегда, на первом месте у меня стояла работа. А после того как я открыл своё дело, работа заполнила собой всё.
Мне казалось в тот момент правильным, что мы с Машей всё время вместе. Я радовался, что всё у нас общее. Мне казалось, что это сближает нас ещё сильней.
Да, в сущности, так и было, мы оба были трудоголики….
Кроме меня и Маши учредителем был ещё один человек, он имел хорошие связи и гарантировал пакет заказов на год вперёд. Рассказывать о нём не хочется, но надо признать, что он выполнил то, что обещал.
Первые два года мы без работы не сидели, и её было столько, сколько мы могли осилить. Сил было много, в сутках 24 часа, и почти всё это время мы были там – в работе, мы были её частью – я и Маша, днём и ночью вместе.
Завтракаем – строим планы на день, приходим в офис – реализуем планы, в обед обмениваемся результатами работы, наступает ужин – подводим итоги дня, секс, и после него строим планы на будущее, не своего – своего дела, своей конторы, и так очень и очень долго, до тех пор, пока эта работа была. А вот когда её не стало, мы оба увидели, что нас больше ничего и не связывает. И если для меня это трагедия, ведь я Машу любил, то для неё – неприятность, да и то только потому, что от прошлого избавиться оказалось непросто. Мы были партнёрами по бизнесу и просто расстаться, сказав друг другу прощай, не могли. Но и оставить наши отношения без изменений было уже невозможно.
Всё произошло не мгновенно. Период нашего отчуждения длился где-то полгода. И опять я упустил свою возможность.
Если бы я всё понял сразу и сразу, как только почувствовал, что в наших отношениях пробежал холодок, не дожидаясь момента, когда мы станем ненавистны друг другу, предложил ей руку и сердце…
Но нет, я был занят другим, нужно было спасать нашу фирму, и я на долгое время выпал из повседневной жизни. Ни о чём, кроме производственных вопросов, не думал, сутками пропадал в конторе, уезжал в командировки, пытаясь расширить бизнес за счёт регионов, и на время просто забыл о своей любви. Я и о Маше вспоминал не часто, мне казалось, что сначала нужно решить глобальные вопросы, а личное может немного подождать.
Тогда, в 2006 году, наш бизнес был на грани разорения, наш третий учредитель нас предал – использовав все наши наработки, открыл собственную компанию. Все заказчики работали непосредственно с ним, ведь это был его административный ресурс, и он увёл их с собой.
Он был по-прежнему обеспечен подрядами, мы же остались без работы.
Правда, дела у него пошли не очень хорошо, это в теории всё просто, но нужно всё-таки иметь опыт для ведения таких дел, да и способности лишними не бывают. Ни того ни другого в нужных количествах у него не было, и последний кризис добил его окончательно.
Мне от этого легче не стало, морального удовлетворения не принесло, я воспринял это равнодушно – к тому времени меня уже ничто не радовало. С Машей мы на тот момент уже расстались, прошлые производственные вопросы я решил, амбиции растерял и, по сути, ни к чему не стремился.
Полная апатия, хотя, если рассуждать логически, я должен был ненавидеть этого человека. Пусть косвенно, но именно он разрушил моё счастье. Его элементарная жадность погубила мою любовь и чуть не погубила дело, которому я посвятил свою жизнь.
Спасти удалось немного: трёхэтажное офисное здание – ты видел, кое-что из автомобильного парка, некоторое оборудование. Остальное пошло с молотка в погашение долгов. На счету тоже ничего не осталось. Начинать пришлось с нуля, ниже, чем с нуля – с минуса.
Поначалу вообще ничего не получалось, и я уже готов был смириться с неизбежностью. Работы нет, людей нет, и никаких перспектив в ближайшем будущем.
Но случилось чудо, мои поездки по регионам даром не прошли, меня запомнили, пригласили участвовать в тендере. Я, ужавшись в цене до минимума, сумел его выиграть.
Фирма выполнила работу достойно и получила новый подряд. Дальше пошло как по накатанной колее, конечно, не так, как раньше, скорее, как у многих, с переменным успехом, но контора выжила.
Впору было радоваться, тем более что динамика развития прослеживалась, ко мне стали обращаться наши прежние заказчики, и в недалёком будущем они могли вернуться все.
Вот только мне уже было всё равно. Я установил для себя необходимый минимум объёмов работ, такой, чтобы просто жить спокойно, а от остального стал отказываться.
Работа, которую я предложил тебе, для меня тоже лишняя, только отказываться от неё нельзя, можно потерять очень важные связи.
Поэтому заключай контракт, действуй – если пройдёт всё гладко, то я завалю тебя подрядами.
*
Мы посидели ещё немного молча.
Добавить к своему рассказу Игорь ничего не хотел.
Я тоже молчал; после такого рассказа, что бы я ни сказал, всё прозвучало бы настолько неуместно, что не стоило и рта открывать.
Мы рассчитались и вышли из бара. Я поймал Игорю такси.
– Жду тебя с исправленным предложением, – сказал он, садясь в такси. – Точнее по времени определимся в понедельник, секретарь позвонит.
И он уехал.
Проводив взглядом такси, я вернулся к своей машине, которая была припаркована возле офиса Игоря.
Напротив моего «форда», наглухо перегораживая выезд, стоял серебристый «мерседес».
«Ну что за люди», – подумал я, оглядывая парковку: мест было предостаточно.
Я вошёл в здание, на вахте сидел охранник неопределённого возраста в камуфляжной форме.
– Мужчина, вы к кому? – остановил он меня.
– Не к кому, а зачем, – ответил я и обрисовал ему ситуацию.
– А вы в курсе, что припарковались у офисного помещения, а здесь парковочные места только для сотрудников? – с некоторым вызовом сказал мне охранник.
– Послушайте, не мне вас учить, но мне кажется, вы должны помнить, – раздражённо ответил я, – вы лично записывали меня в свой журнал. Да, я не сотрудник, я посетитель Игоря Петровича, и это парковочное место мне указали, когда я приехал на вашу стоянку.
Охранник слегка изменился в лице – видимо, не ожидал, что владелец какого-то «форда» может быть посетителем шефа.
– И уберите, пожалуйста, «мерседес» с проезда, – добавил я.
– Вы, ради бога, не волнуйтесь, – ответил он, – я ведь этого знать не мог, я заступил на смену 30 минут назад и вас записывал не я. Сейчас всё исправим.
Взяв в руку телефонную трубку, он набрал номер, дождался, когда на том конце ответят, сказал:
– Извините за беспокойство, Мария Ивановна просила позвонить, когда появится владелец «форда».
Повернувшись ко мне, охранник сказал, нагло улыбаясь:
– Ну вот, сейчас кто-нибудь спустится.
Прошло несколько минут, и из лифта вышел широкоплечий мужчина в строгом костюме, со стрижкой «под ёжик» и характерным выражением лица.
– Вы владелец «форда»? – обратился он ко мне.
– Да, – просто ответил я.
– Пройдёмте, – сказал мужчина и, не оглядываясь, вышел во двор.
Мне ничего не осталось, как пойти за ним следом.
– Ты уже не первый, кто ставит сюда свою машину, – начал этот тип. – Вокруг на самом деле не всегда есть, где припарковаться. Но здесь, у офиса, – частная территория. Сейчас ты сядешь за руль своей лохматки, я освобожу тебе проезд, и ты спокойно уедешь. На первый раз я тебе ничего не сделаю.
Я даже растерялся от такой наглости, но это очень быстро прошло, и, может быть, то, что мою любимую машину, которой было чуть больше двух лет, назвали лохматкой, зацепило, но я не сдержался.
– Послушай, ты, – почти закричал я, – я и так уезжаю, только хамить не надо.
Последовала мгновенная реакция, я даже не заметил, как всё произошло. Вот я стоял рядом со своей машиной – и вот уже дверь в моей машине распахнута, а я сижу на сиденье водителя.
В промежутке между этими двумя состояниями я, видимо, получил два удара, в грудь и лицо, – я еле мог дышать с перебитым дыханием и жутко болел нос, из которого сочилась кровь.
Этот тип стоял рядом и внимательно смотрел на меня. Затем, по-прежнему молча, аккуратно закрыл дверь моей машины, сел в «мерседес» и отъехал.
Всё было более чем красноречиво.
Сопротивляться дальше не имело смысла.
Я завёл двигатель и переехал в дальний конец стоянки – нужно было немного прийти в себя.
Я видел, как на место, где только что стоял мой «форд», он припарковал «мерседес», вышел из машины, поставил её на сигнализацию и скрылся в здании офиса, ни разу не посмотрев в мою сторону.
«Что это было? – спрашивал я себя. – Зачем такая бессмысленная жестокость? Что это за человек? И как он связан с Игорем?»
В первый момент хотелось набрать номер, позвонить Игорю и всё у него расспросить, но нет, думал я, хватит на сегодня разговоров, да и выглядеть это будет глупо и несолидно. Дали по лицу маленькому мальчику, он заплакал и побежал жаловаться: помоги, дядя Игорь, меня обидели, накажи хулигана…
Нелепая ситуация.
Пока я так думал, дыхание восстановилось, но боль в носу, наоборот, несколько усилилась. Платок, который я к нему прижимал, весь пропитался кровью.
Только этого не хватало, думал я. Вместо того, чтобы поскорее отсюда уехать, видимо, придётся снова войти в это здание, поискать уборную и промыть нос.
Я посидел ещё немного, но моё состояние только ухудшилось, платок можно было выжимать, он уже не справлялся с моим кровотечением. Маленькие ручейки крови стали стекать по моей руке за лацканы пиджака.
Вот гад, что он мне там повредил, пытался понять я. Нос, наверное, сломан, ведь никогда не страдал от несвёртывания крови. Я догадывался, что теперь просто промыть нос уже не получится и что, скорее всего мне потребуется помощь.
Я вышел из машины, состояние было – хуже некуда, кружилась голова. Кроме носа, после того как я начал двигаться, заболели рёбра, меня начало мутить.
Сейчас я потеряю сознание и сдохну, как собака, на этой стоянке, думал я. Только бы дойти хотя бы до охранника на входе.
В тот момент мне уже было всё равно, я был готов обратиться за помощью даже к этому человеку. Я был почти уверен, что охранник видел всё, что со мной случилось, на своём мониторе – перед входом стояла видеокамера. Скорее всего, он посмеивался, глядя на это жестокое кино. Я предполагал, что этот человек знал заранее, что случится, когда звонил по телефону. Знал и не предупредил, ничего не сказал, я для него пустое место, и, наверное, когда на его глазах унижают человека, то ему в основном смешно.
Всё так, думал я, но просить о помощи здесь больше некого, и если он мне сейчас не поможет, возможно, я умру от потери крови, а он может стать убийцей.
Я еле шёл, слегка опираясь на попадающиеся по пути машины, каждое мгновение ожидая, что сознание может покинуть меня. Десять минут длился мой невероятно трудный путь. Я открыл парадную дверь, слегка испачкав её ручку своей кровью, увидел удивлённые глаза охранника – наверное, у меня был ещё тот видок. Одновременно с этим раздвинулись створки лифта в противоположной стене холла. Из него вышел тот самый тип, заслоняя своим телом какую-то женщину.
– Ты чего, мужик, так ничего и не понял? – услышал я его голос. – Да я сейчас…
Что он сделает сейчас, я так и не узнал. Я упал, обессилев, на мраморный пол, сильно ударившись головой, и потерял сознание.