5
Из двух возможностей он выбрал штрафное задание.
– Какова вероятность моего возвращения? – спросил Коре.
Обычно со штрафного возвращался примерно каждый второй. И некоторые из вернувшихся не были пригодны для дальнейшей службы. Еще одним вариантом был медицинский эксперимент, но идти к медикам мало кто соглашался: после экспериментов подопытных латали и они выглядели как новенькие, а уже через несколько лет начинали сдавать. Были и такие, которые не хотели идти на штрафное – их просто увольняли и стирали всю более или менее секретную информацию с их мозгов. Стирали шоком; после шока характер человека всегда менялся.
– Ну, этого тебе никто не скажет. Меньше пятидесяти процентов и больше нуля.
– Насколько больше?
– С тобой идет еще один человек, хороший мастер. Он идет добровольно.
– Фанатик?
– Нет. Просто мастер.
Коре поднял глаза и встретил взгляд полковника – большие голубые глаза без тени чувства. Идеальный военный – машина для побед. Пройдет еще лет десять или пятнадцать пока я сам стану таким, – подумал он. – Если вернусь.
– Собственно, обсуждать нечего, – сказал он, – я, разумеется, согласен. Что это будет, в общих чертах? Придется лететь? Я уже соскучился по звездам и настоящей работе.
– Нет, это на Земле.
Он огорчился. Он по-настоящему любил звезды. Среди звезд сознание расширяется и все видимое пространство до самого края светящейся тьмы вмещается внутри маленькой коробочки черепа, не сворачиваясь при этом. Именно так он и чувствовал, глядя на звезды; еще маленьким мальчиком он убегал на берег ночного океана, чтобы ощутить это. Звездное небо. Отшлифованная до ясного блеска чернота.
– Что же такого особенного осталось на Земле? – спросил он. – Усмирение всяких жабродышащих? Или все-таки медицинский эксперимент? Под маркой настоящей работы?
– Проникновение на территорию противника.
– Вы можете назвать мне такую территорию?
– Осия.
– Но я ничего не знаю об Осии, – удивился Коре. – Я слышал, там реки из кислоты и радиоактивные вулканы. Там труднее выжить, чем на поверхности Луны.
Без скафандра, конечно. Это все равно, что в космос, только нудно, потому что не видно звезд. Впрочем, если тамошние аборигены носят скафандры, то мне легче будет смешаться с ними.
– Они не носят скафандров.
– Тогда почему они до сих пор живы?
– Когда оказалось, что экологические проблемы решить невозможно и природа изменилась окончательно, они генетически изменили себя, чтобы выжить.
– Разумное решение.
– Вполне.
– Так, если я правильно понял, эти люди не могут дышать чистым воздухом и пить чистую воду?
– Как раз поэтому с ними невозможно сотрудничать. Либо мы, либо они. Но им гораздо проще испакостить и уничтожить нашу природу, чем нам заново создать уничтоженное там. Технически они безнадежно отсталы, но потенциально они сильнее. Это как очаг заразы в здоровом организме.
– Очаг заразы может быть только в больном организме, – возразил Коре. – Это все? Меня забросят по воздуху?
– Нет. У них какой-то новый способ, о котором они предпочитают не распространяться.
– Такая секретность?
– Они просто сами не знают, что имеют. Могу кое-что добавить от себя, неофициально.
– Буду благодарен, – ответил Коре. Полковник не стал бы добавлять от себя такую информацию, которую можно получить по иным каналам.
– Я кое-что слышал о тех вещах, которыми они занимаются. Наши люди в этом не участвовали. Там орудуют паранормальщики. Вроде бы они построили себе базу на нейтральной территории. Но это не на Земле. И не в пространстве. Они называют это подреальность.
– Подреальность?
– Да. Только не спрашивай меня, что это. Там не очень опасно, потому что не с кем воевать. Народу мало и все свои. Но иногда попадается одна штука, они называют его глотатель. Это верная смерть.
– И многих он проглотил?
– Глотатель, я думаю, условное название. О нем ничего не знают, почти ничего. Он большой, килограмм двести, имеет примитивный интеллект, вроде человеческого. Даже может связать несколько слов. Никогда не нападает сразу, а долго ходит вокруг да около. Но если он начал ходить вокруг, то ты уже пропал – он не отстанет. Людей это просто сводило с ума.
– Хождение вокруг?
– Да. Но никто не сможет его опознать – он каждый раз выглядит иначе.
– Как один глотатель может выглядеть по-разному?
– Там у них свои закономерности. Дважды два там, конечно же, четыре и закон тяготения работает, а вот законы сохранения уже пропали. Не сохраняется ни масса, ни энергия, ни форма.
– Меня будут забрасывать через подреальность?
– Навряд ли. У них есть еще что-то, похожее на неосвещенный тоннель, по которому ты можешь попасть куда угодно.
– Тогда зачем нужны космические крейсеры?
– Проблема в том, что ты не можешь прийти к концу тоннеля целиком. Или что-то вроде этого. Если после перелета от крейсера останется одна антенна, то сам понимаешь.
– А если от меня останется одна берцовая кость?
– Тябя заменят. Я бы не хотел, чтобы так случилось. Поэтому и говорю тебе все. Они же ни о чем не станут тебя предупреждать.
– А как в этом тоннеле с глотателем?
– Не знаю. Вроде бы он там везде. Он даже притащится за тобой сюда и проглотит тебя в твоем собственном доме, потом, когда ты и думать забудешь о задании. Так что желаю не попадаться.
…Он вышел из здания. Сегодня на улице показывали «Улисс в Трое», живой исторический фильм. Огромные экраны телевизоров канули в Лету еще во времена детства родителей Коре – и снова входили в моду как «ретро». Телевизоры были заменены живыми фильмами. Сейчас все говорили о видеокраске, но новшество пока лишь испытывалось. Пробные версии продукта уже поступали в продажу и пользовались большим спросом. Видеокраской просто раскрашивались стены любого помещения и это давало хороший эффект присутствия. Правда, изображение пока было необъемным и без гравитационных эффектов. А живые фильмы обычно шли на открытом воздухе, на улицах или в парках, хотя могли быть показаны и в комнате.
На улице всегда шел какой-нибудь фильм – но фигуры были полупрозрачны, чтобы зрители могли отличить видение от яви.
Улисс выбежал прямо на Коре, зарубил двоих по пути, присел, уклоняясь от копья (Коре увидел стремительно выросший медный наконечник, пролетевший прямо через его глаз); упал и притворно застонал; на него боросилось еще трое осмелевших врагов; все трое пали.
Неплохо дерется, – подумал Коре об актере.