Глава 2
Весна в этом году выдалась затяжная. Дождливые дни перемежались с погожими, впрочем, последних было крайне мало. И вдруг вчера наступило самое настоящее лето. Весь город, как по команде, перешел на летнюю форму одежды за исключением нерадивых, которые по утрам все еще выходили из дому в свитерах и пиджаках, но к полудню жаркое солнце приказывало раздеться и им.
Женя прел в кителе, и Алик сжалился над ним – завез его домой переодеться. Теперь в «гражданке» Селиванов чувствовал себя легко и свободно.
Свернув с центральной дороги, старенький милицейский «уазик» выехал к окраине жилого массива. Алик и Женя вылезли из машины и долго изучали когда-то красочно оформленный, а ныне облупленный и выгоревший план массива, выполненный на огромном листе жести. Нужный дом оказался рядышком. Тяжело урча, «уазик» потащился вверх по довольно-таки крутому склону.
Четырехэтажные дома и кое-где попадавшиеся девятиэтажки стояли здесь уступом. Возле каждого дома, как и положено, – примитивная детская площадка и площадка, рассчитанная для стоянки трех автомобилей. Нужный им дом был девятиэтажным.
«Уазик» лихо взобрался на железобетонный мостик, переброшенный через арык, прогромыхал по булыжникам, затем вырулил на асфальт и, заложив крутой вираж, встал как вкопанный на стоянке рядом с новенькой «Нексией».
– На ишаке и то мягче ехать, – проворчал Женя, вылезая из машины и потирая бока.
– Вот в следующий раз на нем и поедешь, – обиделся Алик за своего стального коня.
Женя покачал головой:
– Ну уж нет. На твоей колымаге все-таки предпочтительнее. Ладно, Алик, скоро буду.
– Можешь не торопиться, – водитель удобнее расположился на сиденье с газетой. – Я пока кроссворд поразгадываю.
Упругой размашистой походкой Селиванов направился к дому.
«Девять этажей, по две квартиры на каждом, – прикинул он, войдя в подъезд. – Всего двадцать семь. В каждой квартире в среднем по три человека – итого семьдесят один. Здорово же они подъезд загадили! В трущобах и то опрятнее. Бедный лифт!»
Женя вошел в кабину и начал подниматься на пятый этаж, где, по его расчетам, должна была находиться квартира бухгалтера магазина. Так и есть. На железной двери слева нужный номер. Селиванов нажал на кнопку звонка.
Где-то что-то загрохотало, послышались шаги, однако открывать не спешили. Женя еще раз позвонил. Наконец кто-то подошел к двери и надолго приник к «глазку».
Лейтенант достал «корочки» и помахал ими перед круглым стеклышком.
– Уголовный розыск, господа! – сказал он громко. – Откройте, пожалуйста!
Обитатель квартиры некоторое время колебался, но потом дверь все же приоткрылась и в образовавшейся щели возникла взлохмаченная белокурая головка с крупными, чуть навыкате глазами, круглыми щечками и пухлыми губами. Макияж на вышеперечисленных чертах лица дамочки был изрядно подпорчен.
«То ли плакала, то ли стирала», – подумал Женя и, вложив в голос и мимику максимум обаяния, произнес:
– Я, кажется, не вовремя?
Оценивающий взгляд дамочки говорил о том, что молодой человек пришелся ей по душе.
– Милиция вовремя никогда не приходит: либо появляется некстати, либо заявляется к шапочному разбору, – произнесла она с иронией. – Вам кого?
– Ларионову Людмилу Дмитриевну. Это вы?
– Ну, я. Что-нибудь случилось? – вдруг всполошилась бухгалтер.
Помня о факторе неожиданности, Селиванов решил уклониться от прямого ответа. «Протяну время, а потом как кирпичом по голове», – подумал он и произнес:
– Может быть, я войду? В доме и побеседуем.
– Ну, конечно! – спохватилась Людмила и распахнула дверь. – Проходите, пожалуйста!
Ба! На молодой женщине была надета то ли длинная трикотажная майка, то ли до неприличия короткое платье. Однако как бы эта одежда ни называлась, она до такой степени оголяла крепкие, чуть коротковатые ноги бухгалтера, что Женя почувствовал себя неловко. Ханжой он не был, но на месте Ларионовой никогда бы не открыл двери незнакомому мужчине в таком наряде. Сама же хозяйка квартиры никакого смущения, похоже, не испытывала. Она выжидающе, с какой-то бесшабашной удалью снизу вверх смотрела на Селиванова.
Женя ступил в прихожую, причудливо освещенную светом, который пропускали витражи, установленные в двух дверях, ведущих в боковую комнату и зал.
– Я Селиванов Евгений Кимович, – представился лейтенант, убирая в карман удостоверение. – Вы одна дома?
Ларионова на секунду дольше, чем следовало бы, задержалась с ответом.
– Одна. Что же все-таки произошло?
– Магазин «Бриллиант» сегодня ночью ограбили. Охранник убит, – брякнул Селиванов и прямо-таки впился цепким взглядом в лицо Ларионовой.
Если бы бухгалтеру «Бриллианта» было лет шестьдесят и она страдала сердечной болезнью, то ее непременно хватила бы кондрашка. Но Ларионова была молода, здорова, свежа и, как яблочко наливное, румяна – она выдержала. Лишь ойкнула и схватилась рукой за грудь, напоминавшую по форме слегка спущенный гандбольный мяч.
– Володя убит?! – вырвался у Людмилы сдавленный крик.
Как ни вглядывался Женя в лицо женщины, ничего необычного он заметить не мог.
«Ей либо работать в театре, либо она действительно ни в чем не виновата, – промелькнула у него мысль. – Впрочем, быть может, бухгалтерша является соучастницей преступления, скажем, наводчицей и об убийстве ей пока ничего не известно».
– Убит, – эхом отозвался лейтенант. Ему вдруг показалось, что молодая женщина сейчас упадет в обморок. Он предупредительно поддержал ее под локоть.
– Кто это сделал? – проронила она.
– А вот это, Людмила Дмитриевна, я как раз и хочу выяснить. Пройдемте в комнату.
Женя открыл одну из дверей. Это был небольшой зал с расставленной в нем мебелью с претензией на оригинальность. Нет, конечно же, «стенка», как и положено, стояла у стены, телевизор и «видик» в углу, а люстра висела на потолке, но вот массивный, обитый кожей «уголок» был сдвинут на середину зала, отчего места как перед «уголком», так и за ним едва хватало для того, чтобы человек мог протиснуться в кухню или лоджию.
Все так же бережно поддерживая Ларионову под руку, Женя ввел ее в комнату. Под потолком висел сизый табачный дым, у одного из диванчиков стоял столик на колесиках, на нем объедки, огрызки, окурки в пепельнице, недопитая бутылка коньяку и рюмки с остатками вышеназванного напитка.
Бухгалтерша смутилась.
– Извините, – пробормотала она и оттолкнула ногой столик, освобождая пространство, причем сделала это так неудачно, что стоявшая на столе посуда зазвенела, а одна рюмка опрокинулась, выплеснув остатки темной жидкости прямо на пепельницу с окурками.
Только сейчас Женя сообразил, что бухгалтер навеселе, но тщательно скрывает это, а потому движения у нее напряженные и нетвердые.
Он бережно усадил Ларионову на диван, отчего макси-майка – мини-платье укоротилось еще на добрую четверть, и сразу стало ясно, что под сим одеянием у бухгалтерши больше ничего нет.
– Сигарету, пожалуйста, – жалобно, с какими-то ужимками попросила хозяйка квартиры и без сил откинулась на спинке дивана.
Женя взял со стола сигареты, зажигалку, а из серванта достал чистую пепельницу и подал Ларионовой. Помог прикурить.
– Когда, Людмила Дмитриевна, вы вчера ушли из магазина? – спросил он, усаживаясь рядом с женщиной, но на короткую сторону «уголка».
Ларионова выпустила в потолок тонкую струйку дыма.
– В восемнадцать двадцать. Я об этом еще Ильмире сказала. – Она стала приходить в себя, бледность на лице исчезла, голос окреп.
«Все-таки актриса и, кажется, неплохая», – почему-то заключил Женя.
– Покинули вы магазин раньше всех, а вот на свадьбу к Нечаеву пришли последней. Где вы были?
– А вы неплохо осведомлены, – Ларионова показала ровные зубки. – Меня подозреваете?
– Не более чем остальных работников «Бриллианта». Так где же вы задержались?
– Ходила в парикмахерскую. В этом нет ничего необычного.
– Я тоже так думаю. Вас там запомнили?
– Конечно! – Ларионова изобразила на лице недоумение. – У любой женщины есть «свой» мастер.
– Когда вы пришли в парикмахерскую?
– Мне назначили к двадцати ноль-ноль, но я пришла немного раньше.
– Не поздновато?
– Там работают до двадцати двух.
– Адрес и телефон назвать можете?
– Здесь недалеко. Второй жилгородок, рядом с гастрономом, а телефон я вам сейчас скажу. – Ларионова отставила пепельницу на диван, поднялась, взяла с журнального столика телефонную книжку и, полистав ее, продиктовала цифры, которые Женя тут же записал в своем блокноте.
– Фамилия и имя парикмахера?
– Зовут Лариса, а вот фамилии не знаю. Светленькая такая. – Ларионова вновь села, на сей раз предварительно потянув подол майки-платья книзу.
– Из магазина вы ушли в восемнадцать двадцать, в парикмахерской были около двадцати часов. На что же вы потратили полтора часа?
Оборот, употребленный милиционером, почему-то развеселил женщину. Она стрельнула в него глазами и хихикнула:
– Полтора часа я потратила на то, чтобы приехать домой, принять душ, переодеться и подкраситься.
– Подтвердить это, конечно, никто не может?
– Конечно, нет! – бухгалтерша закинула ногу на ногу и беспечно заболтала тапочкой. – Вы же, наверное, знаете – одинокая я, незамужняя… бедная я, бедная…
– Соседи?
– Их я никого не видела.
Говорила бухгалтерша обволакивающим голосом, смотрела вызывающе-иронично. В нерабочее время Женя с удовольствием пофлиртовал бы с ней и остался на часок-другой. Кажется, и хозяйка не против…
– А в котором часу вы ушли со свадьбы?
– Я не смотрела на часы, но думаю, в двадцать три тридцать.
– Отправились домой?
– Разумеется.
– И никуда из дому не отлучались?
Ларионова сказала, что нет, и – черт возьми! – Селиванову показалось, будто дамочка подмигнула ему.
– Подтвердить это опять никто не может? – он таращился на хозяйку, пытаясь понять, привиделось ли ему игривое движение ее век или нет, но та, как ни в чем не бывало, моргала своими выпуклыми глазами, и Женя решил, что почудилось.
– Не может, – подтвердила Ларионова.
– А это? – Женя кивнул на столик с грязной посудой. – Ночью вы явно пировали не одна.
Женщина смутилась, но быстро справилась с собой и выдала очаровательную улыбку.
– Женечка, – проворковала она, – неужели вы всерьез думаете, что это я убила охранника и ограбила «Бриллиант»?
Жене не раз за свою недолгую милицейскую карьеру приходилось слышать подобные слова. В них звучали и горечь, и обида, и негодование, и сарказм, но чтобы их произносили таким тоном, каким хотят соблазнить, – никогда. Селиванов потянул за тугой воротничок своей рубашки.
– Я, Людмила Дмитриевна… – произнес он сдавленно.
Однако фразу Селиванов закончить не успел. Его прервал истошный крик, который заставил Женю вскочить, обернуться и принять боевую стойку. Кричал возникший в дверях, ведущих в смежную комнату, крупный мужчина лет тридцати пяти. Из одежды на нем были только трусы. Темные густые волосы всклокочены и торчали надо лбом, как козырек кепки. Квадратное с орлиным профилем лицо выражало ужас. Пьяный ужас, поскольку мужчина нетвердо стоял на ногах.
– Ты сказала, «Бриллиант» ограблен?! – безумно вращая глазами, закричал он.
– Да, – пролепетала бухгалтерша. – Мне об этом милиционер сообщил.
Только сейчас странный мужчина удостоил Селиванова взглядом.
– Это правда? – раненым медведем взревел он.
– Правда. – Продолжая стоять в боевой стойке, Селиванов обернулся к Ларионовой и укоризненно покачал головой: – А вы, Людмила Дмитриевна, плакались, что не замужем…
– Да какой там муж! – рявкнул мужчина. – Я директор «Бриллианта». Кадамов Олег Семенович.
– Ага! – злорадно произнес Женя и опустил кулаки. – Вот вас-то мне как раз и нужно!
– Так что же все-таки произошло? Объяснит мне кто-нибудь? – все так же громко, словно вокруг были глухие, спросил директор.
Похоже, время у Ларионовой на ближайший вечер уже расписано. С оскорбленным видом Женя ответил:
– Но вы же не собираетесь беседовать со мной в таком виде?
– Простите, – пробормотал Кадамов и заметался по квартире. Брюки и рубашку он нашел в лоджии, носки под диваном. Схватив одежду, хозяин «Бриллианта» скрылся в спальне. Оттуда время от времени на разные лады доносились его выкрики: – Черт возьми! Ч-черт возьми! – Наконец, застегивая на ходу манжеты рубашки, он подошел к столику, налил рюмку коньяку и одним глотком осушил ее. Потом с сигаретой в зубах плюхнулся на диван и уставился на Селиванова. – Рассказывайте!
Директор вызывал у Жени антипатию. Скрывая неприязнь, он сообщил:
– Охранник убит, магазин ограблен.
Кадамов хлопнул себя по ляжкам и воздел руки.
– Черт возьми! Ч-черт возьми! Володя убит!.. Магазин ограблен!.. Хамство! Какое хамство!.. Много взяли?
– Много. Все самое ценное.
То ли от волнения, а может быть, с перепою директора била крупная дрожь. Он осушил еще одну рюмку и вновь хлопнул себя по ногам.
– Черт, черт, черт! – Он напоминал большую курицу, которая, хлопая крыльями, пытается взлететь с насеста. – Я разорен!.. Ограблен!.. Нищий! Ни-ищий!..
На «старые дрожжи» директора развозило прямо на глазах. Женя встал и под одобрительным взглядом сидевшей между ним и Кадамовым бухгалтерши взял бутылку коньяку и спрятал ее за спинку дивана. Бесцеремонные действия милиционера рассердили директора.
– Что вы себе позволяете? – воскликнул он возмущенно.
– У нас серьезный разговор, – окатил Женя Кадамова ушатом холодной воды. – И ваши показания нам сегодня еще пригодятся.
Фаза возбуждения прошла, наступило торможение. Директор как-то сразу сник, обмяк и превратился в бесформенную рыхлую глыбу. Очевидно, он вдруг осознал всю глубину свалившегося на его голову несчастья.
– Спрашивайте, – уже другим тоном глухо произнес он. – Чем могу, я постараюсь помочь.
– Вот и отлично, – унимая раздражение, сказал Женя. – Когда вы вчера ушли с работы?
Одурманенный коньяком мозг директора работал отвратительно. Заговорил Кадамов медленно, с перебоями:
– Э… Ушел я с работы после обеда… Поехал это… в налоговую инспекцию. Гм-гм… Потом домой… Переоделся… На работу э-э… ехать было уже бессмысленно. Кхе-кхе… Поздно… Ну, я и отправился к Нечаеву на свадьбу… А признайтесь, командир, – Кадамов прищурил один глаз, будто разглядывал Селиванова в монокль, – украденное мне вернут?
– Если найдем, вернем обязательно, – чтобы обещание прозвучало убедительно, Женя произнес его басом. – В котором часу вы ушли от Нечаева?
Кадамов забыл про сигарету, он махнул рукой так, что столбик пепла упал на ковер.
– А черт его знает! – проговорил он развязно. – Что, я записи веду?
Косившаяся на сигарету Ларионова наконец не выдержала.
– Ковер сожжешь! – буркнула она, отобрала у Кадамова сигарету и потушила ее в пепельнице. Потом незаметно толкнула директора в бок. – Неужели ты не понимаешь, Олег, – растолковывая, произнесла бухгалтер, – что произошло убийство и ограбление в твоем, между прочим, магазине и инспектор проверяет алиби… Ну-ка вспомни, о чем мы с тобой договаривались, перед тем как я ушла?
Целую минуту директор силился вникнуть в смысл сказанного, наконец его лицо озарила скабрезная улыбка.
– Как о чем мы с тобой договаривались?.. Мы же э-э… это, решили улизнуть с вечера и пойти к тебе домой. – Кадамов попытался облапить бухгалтершу.
– Прекрати, Олег! – не на шутку рассердилась Ларионова, вывернулась из его объятий и придвинулась к Селиванову. – Я не хотела вам о нем говорить, – сладко запела она, кивнув в сторону директора. – Но раз уж все вылезло наружу, то вот он мой свидетель. Я ушла со свадьбы первой, дождалась на улице Олега, и мы с ним на его машине отправились ко мне домой и с того времени ни разу отсюда не выходили. Между прочим, его «Нексия» до сих пор под моими окнами стоит.
– Как же он вчера пьяным за руль сел? – возмутился Селиванов.
Ларионова разыграла невинность.
– А кто вам сказал, что он был пьян?
– Свадьба все-таки, – уверенности в тоне Жени поубавилось.
– Но это не значит, что на ней обязательно нужно напиваться. Олег вчера был трезв, да и ехать от дома молодоженов до моего две минуты, и все между домами.
Жене было ясно, что от Кадамова ему сегодня вразумительных показаний не добиться. Не вполне удовлетворенный результатами предварительного допроса, он встал.
– Ладно, на первый раз достаточно. До свидания.
– То есть как это до свидания? – неожиданно встрепенулся директор, вскочил и засобирался. – Я еду с вами в магазин.
– Никуда вы не поедете! – остудил горячую голову Кадамова Женя. – Вы пьяны, и толку от вас никакого!
– Но ведь мой магазин ограблен! – пьяно взвизгнул директор. – Мне нужно быть там!
До чего же противны и невыносимы бывают пьяные люди.
– Инспектор правильно говорит, – это бухгалтерша попыталась урезонить Кадамова. – Там полно милиции, твои подчиненные, а ты в таком виде. Не позорься!
– Я поеду! – рявкнул Кадамов и вырвался из рук Ларионовой.
Селиванов наконец потерял терпение.
– Вы поедете! – сказал он с угрозой. – Но только до вытрезвителя. У них там как раз свободные кушетки есть.
Директор тут же успокоился. С обиженным видом он взял стоявшую на полу бутылку, демонстративно налил себе коньяку, сделал глоток и с рюмкой в руке уселся на диване. Таким образом он выражал свою независимость.
– Так-то лучше, – похвалил Селиванов. – В общем, так… Завтра вдвоем приедете с утра в ГУВД вот по этому адресу… – Женя черкнул несколько слов в блокноте, вырвал листок и положил его на журнальный столик рядом с телефоном. – На свежую голову и оформим показания.
Хозяйка квартиры вышла проводить лейтенанта.
– Вот что, Женя, – слащаво пропела она перед тем, как открыть двери. – Олег Семенович мой начальник, он женат, и мне бы очень не хотелось афишировать наши с ним отношения.
– Я понимаю, Людмила Дмитриевна, – официальным тоном сказал Селиванов. – Ничего не обещаю, но постараюсь, чтобы в процессе следствия ваше имя всплывало рядом с именем директора только в случае крайней необходимости.
Женя откланялся и покинул квартиру бухгалтерши.